Имеретинский восход

– Вот как! – удивился жующий слушатель. – А как вообще определяют это? И каков сам ритуал входа или погружения туда? Что за фейсконтроль там? Какова механика процесса?

– Всё просто, – улыбнулся неунывающий Кирилл. – Сон!

– Действительно, – согласился иронизирующий и завтракающий. – Что может быть проще на южном взморье? Сон на берегу под пляжным зонтиком.

– Да, именно сон, – подтвердил «знайка». – Не совсем на пляже и не под зонтиком, но уходят именно троицей и визуально где-то там видят друг друга и взаимодействуют в этом состоянии.

– Очень любопытно! – заинтересовался «незнайка». – Им снится сон на троих? И они штурмуют что-то похожее на вход? Или пытаются вежливо постучаться?

– Хых! – усмехнулся молодой повествователь. – Какие штурмы? Так, вежливое покашливание у калитки, чтобы хозяева вышли.

– И что, выходят? – с искренним интересом вопросил поглотитель омлета.

– Да как сказать! – промычал с паузой закончивший трапезу и поставил пустой стакан на стол. – Вроде да, а вроде и нет.

– Это как? – не понял слушатель.

– Показания немного разнятся, – начал объяснять сам не знающий всей картины. – Кто-то уверяет, что с ним общались, а кто-то видит только препятствия.

– Опять не понимаю, – упирался Александр. – С ними кто-то встречается визуально? Или у каждого в голове свои образы или голоса?

– Хорошие вопросы! – похвалил разоблачитель секретных материалов. – К каждому в голову не залезешь, а рассказы очень сбивчивые у всех.

– Ну хотя бы один полный пример одного отдельно взятого человека, – попросил завтракающий, но не чувствующий еду от погружённости в беседу.

– Например, – с паузой начал Кирилл, облокотившись на стол, – по объяснениям одного из представителей такой троицы со спортивной подготовкой, он видел толпу крепких мужчин, напавших именно на него. Остальные члены делегации были в возрасте и совершенно не бойцы, и он вынужден был отбиваться до предела своего изматывания. На это у него ушли практически все силы. После его, можно сказать, пирровой победы с ним начали какую-то мысленную беседу.

– Кто? – тут же переспросил внимательно слушающий. – Парни, которых он победил?

– Нет, – не отвлекался рассказчик. – Какой-то голос внутри, телепатически или ментально, не знаю, как точно, но он всё слышал и отвечал так же взаимно, мысленно. А потом у него стали появляться галлюцинации с умершими и ныне живущими родственниками, настолько реалистичными, что он терял уверенность в нити событий.

– И? – заполнил паузу завтракающий.

– И что? – повторил второй интонацию вопросившего. – Выпадал из похода. Дальше ничего не помнит.

– Очень занимательно, – задумчиво отреагировал Александр, опустив глаза в тарелку и погоняв там дольку помидора, через минуту добавил: – Подозреваю, что не прошёл тот «спортсмен» испытание, вот его и вернули назад.

– В логике вам не отказать, – оживился повествователь тайных походов. – Но есть тут и интересные детали. Например, то, что по ощущениям всей троицы идущих они отсутствовали пару часов, а проходила пара дней. Примерное соотношение: один час равен суткам. Или время там, куда они попадали, течёт не с той скоростью, или мозг в том состоянии работает не в обычном режиме. Обычно на такие походы собирают кучу медицинских светил, но по большому счёту напрасно. Вся троица недоступна в этот момент для диагностики.

– Это как? – оживился Александр, выплывая из своих потоков мыслей.

– Даже закреплённые на телах датчики для измерения всего на свете не дают никаких показаний, – растолковывал Кирилл получаемые сведения. – Будто включается повтор последних данных о сердцебиении, дыхании, пульсе, давлении и прочем, и это идёт бесконечно. Совершенно ничего нового, будто всё на паузе или повторе. А если менять установки приборов или перезагрузить оборудование, то потом вообще никаких данных не поступает. Просто стена тишины. Люди продолжают дышать и жить, но данных абсолютно никаких. Но главное, они находятся как бы в недоступности, внутри воображаемой овальной колбы, охватывающей всё тело, не давая никак воздействовать на человека. Даже прикоснуться нельзя – просто невидимая оболочка у всех троих. Вот скорее этот эффект можно изучать в это время, потому что люди абсолютно недоступны в этот период. Чем, собственно, и занимаются собранные учёные.

– Чудеса, да и только! – попытался сказать искренне слушатель, но получилось с большой долей сарказма.

– Что ж, – выдохнул объясняющий, – вам как раз представится такая возможность увидеть, что чудеса, а что нет, на самом себе. Очень бы хотелось потом услышать вашу версию!

– А в чём трудности? – удивился Александр. – У меня отпуск на две недели, так что будет возможность обсудить. Я же не пробуду там дольше других. У меня, думаю, кондиции не лучше, чем у предшественников.

– Не знаю, не уверен, что удастся пообщаться, – засомневался в чём-то работник каких-то не озвученных силовых структур, скорее оправдываясь. – Я на службе. На месте не сижу. Могу уехать. Спланировать что-то сложно. Всё может быть.

– А то, глядишь, вернусь, а вы тут уже все с седыми бородами ходите, – пошутил Александр, но самому же было не смешно. Тревога росла. От новой информации становилось не по себе, но и просыпалось странное чувство облегчения, будто там ждало что-то очень важное, которое раскроет ему глаза на многие вещи.

– Ну, это уж вряд ли! – красиво рассмеялся Кирилл. – Предлагаю пойти на перрон на остановке, подышать. Не люблю поезда, тут всё сонное и статичное. Никакой жизни!

– А мне нравится, – возразил Александр. – Тут можно неспешно обдумать многое и прийти к душевному равновесию, пока совершаешь какое-то дальнее путешествие.

– На вкус и цвет все фломастеры разные! – подмигнул весельчак. – Так как, идём?

– Пожалуй! – согласился возрастной пассажир с соседом, не догадываясь, что за ним стандартно присматривают. Курить он не курил, а проветриться не помешало бы.

Они встали и направились к выходу из вагона, когда поезд начал останавливаться.

– Стоянка всего две минуты! – огласила проводница, перегородив им путь в тамбур. – Не успеете покурить. Дождитесь Липецка через два часа, там долго будем стоять.

– Мы всё успеем, девушка! – весело льстил ей балагур «в погонах», одетый в распространённый спортивный чёрный Adidas. – Не успеете флажок поднять! Кстати, красный флажок вам очень идёт! Вам никто об этом не говорил?

Александр теперь постоянно находился в задумчивости. Большой объём информации требовал переработки и принятия. Рождалось множество мелких вопросов, от отвлечённых до вполне важных, требующих новых уточняющих порций данных. Смотря на своего соседа, он задумался, в каком тот звании, прикидывая, что не меньше капитана, раз владеет такой информацией. Хотя, по сути, сама информация такая эфемерная и сказочная, что ни один журналист не будет писать на эту тему, узнай он о ней где-то. Но сейчас по деталям она кажется вполне серьёзной и почти осязаемой, и через сутки будет совсем не до шуток. Успокаивало то, что через это прошли многие и никто не пострадал. Именно это внушало оптимизм, прибавляя ко всему этому действу весёлый и приключенческий окрас. Тут было большое поле для творчества, если ему потом разрешат что-то использовать на литературном поприще. Или запретят, взяв какую-нибудь подписку о неразглашении. Этот вопрос предстоял впереди, был уверен Александр, после самого погружения, путешествия, или как ни назови этот «просто сон».

– Мальчики, заходим! – заботливо захлопотала наседка-проводник, приглашая домой с десяток своих «цыпляток», которые успели подышать никотином за эти пару минут.

– Идём-идём! – весело поддержал её неунывающий Кирилл, отходивший позвонить кому-то подальше от всех, но сам не куривший. – Теперь до Липецка точно просидим спокойно!

Вернувшись в купе, оба снова уселись и продолжили обсуждение.

– А как происходит сам процесс погружения-засыпания? – интересовался едущий как раз за этим. – Просто тихий час в пионерском лагере? Наверняка есть какое-то действо или ритуал?

– Не знаю, честно скажу, не присутствовал ещё сам ни разу! – откровенно признался знающий больше. – Естественно, алгоритм там свой присутствует, иначе бы тысячи отдыхающих попадали во сне туда. Но думаю, никаких экзотических жертвоприношений там нет, и танцев с бубнами тоже. Эта информация точно закрытая, и не уверен, что я её буду знать. А вот вы проясните этот вопрос самостоятельно.

– Но мне же не дадут его раскрыть, болтая об этом направо и налево, верно? – утвердительно уточнил будущий участник сего действа. – Какие-то документы о неразглашении нужно будет подписать?

– Я думаю, что да, – согласился госслужащий, но без чёткой уверенности и обязательности, что удивило Александра. – Это не моя сфера ответственности.

– А какая ваша? – поинтересовался доставляемый туда.

– Информация в отведённых рамках и беспрепятственная доставка, – не моргнув глазом заулыбался непростой Кирилл. – Вам абсолютно не о чем беспокоиться, уверяю вас!

– Это обычно и говорят в тех случаях, когда это стоит делать, – улыбнулся в ответ доставляемый, задавая более интересные вопросы. – И какой, на ваш взгляд, критерий отбора в моём персональном случае? Я не учёный, не мастер боевых искусств, не натасканный сотрудник ФСБ, не высокопоставленный служитель какой-либо религиозной конфессии, не древнегреческий мудрец. Почему выбор пал именно на меня, абсолютно рядового гражданина и человека?

– Вы, по крайней мере, далеко не глупый человек, – весело улыбался в ответ эсбэшник.

– Ну, этого добра в России всегда через край, – почти согласился Александр. – И всё же, чем я приглянулся вашему начальству?

– Отбор кандидатов на участие в этом проекте, – продолжил Кирилл серьёзнее, – точно лежит не на силовых ведомствах, уж поверьте! Есть аналитики, которые провал каждого нового похода тщательно анализируют и делают новые предположения, меняя критерии в выборе кандидатов. Уверен, вы прошли этот отсев, не участвуя, а может, и не заметив этого. Однако набор нужных характеристик в вас определён, и вы можете сыграть на продвижение в вопросе исследования дальше. Но, естественно, вы не мессия, не избранный, не суперчеловек и не прочее, навевающее значимость из глубины веков или предсказаний. Всё довольно просто и осязаемо – подбираемый ключик в огромной связке.

– Взломщика?! – закончил фразу сам «ключик».

– Не стоит так нагнетать, уверяю, – продолжал расслабленно улыбчивый и простой особист. – Попытка не пытка! Я бы сам с удовольствием заглянул туда, правда! Но вот вам повезло больше. Не волнуйтесь, всё пройдёт штатно. Задавайте любые вопросы, и я, в чём смогу, проясню их.

– Хорошо, – согласился избранный. – Расскажите мне о других участниках и их впечатлениях. Кто что ещё там видел и кого встречал.

– Без проблем, пожалуйста, – продолжил позитивный и спокойный эсбэшник. – Есть пример одного учёного, который, выйдя оттуда, поднял шум о грядущей экологической катастрофе, которая должна состояться 15 декабря 2024 года в Керченском проливе, но этому не придали большого значения, хотя и была проведена соответствующая работа по повышению безопасности. Вы же в курсе тех событий в Анапе?

– Конечно, – согласился Александр. – Ущерб такой, что трудно переоценить этот урон окружающей среде!

– Вот вам и ещё один пример, – продолжал оперирующий фактами. – Другой участник экспедиции, тоже учёный муж, член-корреспондент всевозможных академий, стал угадывать точные расчёты в сложнейших формулах, которые ещё не совсем удаётся доказать, а он как последняя страница в решебнике, знаете, где есть ответы на задачи? Выдаёт без решений и нудных путей изысканий, просто точный ответ, и всё! У него даже проблемы появились на этом поприще. Он соприкоснулся со сферой серьёзных общероссийских лотерей. Ну и… понимаете, в чём суть?

– Да, догадываюсь, – улыбнулся неглупый собеседник. – Немного стал богаче, и появились вопросы?

– Немного – это мягко сказано, – поправил рассказчик. – Но больше ему не разрешают играть в азартные игры, и он принят советником в одно из министерств при правительстве. Там он очень хорошо пришёлся к месту.

– Да, вижу, «возвращенцы» имеют какие-то явные дары или способности, – озвучил слушатель интересных историй. – А негативных последствий не наблюдалось?

– Нет, – как-то не очень правдоподобно ответил генератор увлекательных историй. – Всё в норме. Просто кто-то из участников имеет специфические комментарии об увиденном. После возвращения с ними работает широкий круг специалистов. Индивидуальность восприятия всех тем, с которыми там сталкиваются люди, требует скрупулёзного разбирательства. А в общей массе всё почти схематично: пришли, поднапряглись, но ушли ни с чем. О форс-мажорах мне неизвестно.

– А поподробнее про «поднапряглись»? С чем сталкиваются ещё?

– Если системно, то с трудностями, – сделав вид, что рассуждает, продолжил невозмутимый Кирилл. – Входящие получают своего рода задания по своей специфике, на решение которых требуются огромные силы, и, как вы понимаете, не всегда физические. Потом идёт своего рода проверка человеческих качеств через наглядный разбор уязвимых мест в памяти и совести людей. Вот тут практически все и терпят неудачу. Святых на Земле не существует, а требования, похоже, невыполнимые, если считать, что там что-то связано с Богом или вселенской справедливостью. Люди напрямую сталкиваются со своими ошибками или неразрешёнными комплексами, не проходя дальше, но открывая в себе что-то, что становится ценным здесь, в реальности. Думаю, что открыть эту дверь никому не по силам, но опыт и описания пребывания там очень занятные, согласитесь.

– Кирилл, если это вышесказанное вы сами вывели, то у вас большое будущее или очень гуманитарное образование, – неожиданно для себя изрёк историк. – А если это вам надиктовали, то вы прекрасно отыграли это как свои мысли. Браво в любом случае!

– Спасибо! – рассмеялся то ли актёр, то ли большой аналитик. – Становится понятно, почему вы появились в списках «абитуриентов» на Имеретинский вход. Проницательность никогда не бывает чрезмерной.

– Проект называется «Имеретинский вход»? – добивал мудрец мудреца.

– Ай да Александр! – рассмеялся особист. – Вы опасный собеседник, а по всем приметам – скромный интеллигент.

– Одно другому не мешает, – заулыбался интеллигент. – Так что там с этим проектом? Растёт и ширится, насколько я понимаю? Там и детский «Сириус» расцветает и крепнет, насколько всем известно из СМИ. Сейчас начинаю понимать благоприятность этого места для всевозможных плюсов. Сам там люблю бывать почти ежегодно, интуитивно ощущая на этом побережье что-то притягательное и настоящее. Место, действительно, особенное и светлое. Не зря за него так боролись старообрядцы, видно, ощущали какую-то благодать.

– Мне страшно продолжать, – подняв лапки вверх, дурачился Кирилл. – Вы слишком быстро делаете выводы из минимума информации. Вам бы аналитиком в спецслужбы.

– Уже слышал это от одного вашего майора, – признался Александр, тоже подшучивая. – Но я не падок на комплименты.

– О, неожиданно! – удивился дающий информацию. – А после ваших рассуждений даже ожидаемо! Услышать хоть слово позитива от протестировавшего вас майора – редкая удача и хороший задел на будущее. У него все профессионально непригодные дармоеды, но он реальный специалист, сидящий на своём месте.

– Польщён, раз так, – согласился прошедший все эти бесконечные тесты. – Но сейчас не обо мне речь. Не будем выяснять историю организации зимней Олимпиады – 2014, а то договоримся до того, что и это всё не случайно. Давайте «ближе к телу». Что показывают медосмотры по прошедшим через Имеретинский вход? Все здоровы после таких выпадений из нашего течения времени?

– По имеющейся у меня информации – да! – не моргнув глазом отбил шайбу особист. – Что же это вас так напрягает? По большому счёту проспать два дня – это опасно для здоровья?

– Не пробовал, но ведь и это сном назвать можно с натяжкой?

– Отчего же? – не согласился секретчик. – Тело реально в покое, погружённое в сон. Что тут опасного?

– Просто праздный интерес, – пожал плечами вопрошающий. – Обещали же на все мои вопросы дать ответы. Вот я и достаю ими, раз уж мне предстоит всё это пройти. Люблю предсказуемость в делах.

– Понимаю, – успокаивающе соглашался особист. – Уверяю, все живы и здоровы! Продолжают трудиться на благо нашей Родины. Изученности феномена Имеретинки нет, поэтому стопроцентной гарантии дать никто не может. Всё в процессе познания, и именно вы помогаете нам всем это делать для общего же блага. Надеюсь, ваш вклад будет особенным и полезным для всех.

– Будем надеяться, – с выдохом согласился новобранец. – А достойнейших от православной церкви посылали?

– Да, – без интереса начал толкователь походов, – но там всё ещё запутаннее становится. Объяснения посланника от церкви были слишком непонятны в силу невладения глубокими знаниями комиссией, которая вела отчёт. Да и давали этого «божьего человека» с большим трудом на проект и забрали также быстро. Нет информации по данному испытуемому. Предложения послать сразу троих священников были отклонены по непонятным причинам. Мне кажется, духовенство заняло выжидательную позицию. Оно всегда не торопилось за наукой, давая ей пройти не один шаг, чтобы с чем-то согласиться и принять сей факт в оборот. Поэтому надежда только на гражданских. Военные и любые силовики оказались ограниченной, так сказать, категорией. Поиграть у них на том рояле не получается, так сказать, крышкой пальцы прибивает кто-то очень быстро. Поэтому аналитики и ищут другие категории граждан.

– Хм! – внимательно слушал аналитик-индивидуалист. – А женщин привлекали в проект?

– Александр, – изумлялся «докладчик по ликбезу», – вам точно к нам после предстоящих событий. Чувствую, сработаемся! Да, вводили в это и женщин, но отказались от этой идеи.

– Почему?

– Логичнее туда детей запускать, – многозначительно выдал нахмурившийся служитель закона. – Но на это никто разрешения не даст.

– Странно, – понял всё по-своему доброволец. – Сексизм? Там?! Может, просто неудачное исключение?

– Не берусь судить, – отмахивался Кирилл без своей фирменной улыбки. – Пока на этом вето. Мужчин хватает, и на ближайшее время это не изменить. Просчитываются различные варианты типов личности и особенности среды воспитания и жизненного опыта. Вот войдёте в эту комиссию, там и будете продвигать своих женщин в претенденты для похода.

– Вряд ли, – грустно заулыбался Александр. – У меня сейчас нет женщины. Да, и это действительно не их дело, если там замешаны заповеди и смертные грехи. Современный мир очень напоминает Содом и Гоморру…

– Да вы философ, Александр! – опять зацвёл собеседник в звании. – Дорога наша точно не будет скучной!

– Она уже из ряда вон! – усмехнулся погрустневший историк.

И они принялись обсуждать религиозные догматы вплоть до приезда в Липецк, где была большая остановка.

– Идём гулять? – снова на весёлой ноте предложил Кирилл соседу по купе.

– Не хочется, – с оттенком напряжённости отказался Александр. – Я, пожалуй, пас! На других станциях выйду.

– Чего так? – удивился собирающийся. – Так долго просидеть в вагоне не самая лучшая идея!

– Мне нужно побыть одному, – объяснил упирающийся. – А вы, Кирилл, сходите! Разгоните кровь по венам. Я посижу тут пока.

– Хозяин – барин, – не стал спорить находящийся на службе. – Но тогда маленькая просьба: никуда не отлучаться и ни с кем не общаться. Хорошо?

– Я всё понял, – с непонятным упадком настроения согласился сопровождаемый. – Можно не волноваться за это.

– Вот и чудно, – обрадовался желающий подышать. – Мне полчасика хватит, а вы пока готовьте новые вопросы и темы. С вами интересно общаться.

– Взаимно, – слабо улыбнулся остающийся.

Молодость и энергичность укатили по своим делам из вагона, а зрелость и мудрость остались сидеть в купе за тягостными мыслями.

«Когда же состоялся этот скачок во вторую половину жизни? – задавал сам себе вопрос одинокий пассажир, и сам же отвечал: – По возрасту уже как с добрый пяток или десяток лет вроде». Отнюдь! Буквально ещё летом жизнь била ключом и физическим кондициям Александра мог позавидовать любой его ровесник. Да и сейчас всё оставалось на высоком уровне, просто безудержный позитив пропал. По организму же вообще претензии ни одной нет. Ни одной хронической болячки, ни одной таблетки, ни одного сомнения в работе любого органа. Ежедневные самоистязания физическими нагрузками не давали ни малейшего намёка на возраст. На равных он мог соперничать с любым любителем спортивного образа жизни. Любой вид физической активности – будь то езда на велосипеде, занятие на турнике, походы или плавание – давался ему с лёгкостью. Достаточно было лишь недели упорных тренировок, чтобы успешно справиться с любым нормативом ГТО. И даже сейчас он мог бы долго продержаться, даже с молодым особистом, затей они борьбу на руках. Ежедневные тренировки на выносливость не прекращались до сих пор, но вот качественный надлом произошёл с ним с августа, когда он расстался с любимой женщиной. Она просто ушла, не любив его, как выяснилось, ни дня, а он до конца не верил в то, что она такая холодная. Его разум сто раз повторял ему, что эта женщина разучилась любить, но душа видела страдающую и покалеченную натуру любимой. Александр тщетно пытался вернуть ей красоту и тепло в сердце. В итоге же разбил своё…

Теперь в его жизни настал такой момент, когда он просто радовался наблюдению за влюблёнными парочками, а не завидовал, искренне улыбаясь трогательному общению двух людей, выдающих любовь и взаимное обожание в мелочах. Себя он просто перестал видеть среди них. На любовные воспламенения он больше не замахивался, уйдя в творчество, где было не меньше радостей и упоений. Там, во всяком случае, никто не страдал и не был холодно брошен. Абсолютно на всё он смотрел уже с любованием процесса, а не с пылким участием. Мир был большим и тонко прекрасным, балансируя на крайностях и противоречиях, и это Александра завораживало. Выплеснулись многие его таланты, так давно похороненные им же. Теперь он мог изящно рисовать, писать стихи или прозу, погружаться в музыку до полного растворения в ней и видеть волшебную жизнь природы, которую не замечают обычные люди. Душа расцветала, оставляя страсти позади.

Но этот город пока вызывал только пронзительную тоску по близкому человеку, которому он открылся и которого полюбил всем сердцем. Не хотелось видеть ни перрона, ни вокзала, которые он знал уже наизусть, ни города, который был ему близким другом, а потом холодным молчуном, а главное – той, что так глубоко окунула его в любовь, что он задохнулся и потерялся в ней. Он постепенно приходил в себя и не желал видеть ничего из бывших райских картин, дожидаясь, пока раны полностью затянутся и он ещё посмеётся над самим собой. А пока он остался в купе, улёгшись на своем месте головой к окну и стараясь не смотреть на улицу. Снова углубившись в анализ предстоящей операции по проникновению в непонятное, он стал рассуждать, готовя новые выводы и вопросы для своего попутчика.

В дверь постучали и, не дождавшись реакции, заглянули в купе. Сначала просунулась голова, а потом и тело с огромной сумкой.

– Здравствуйте, мил человек! – поздоровался ещё крепкий и живой пожилой мужчина, уверенно поставив свою ношу внутрь и усаживаясь у входа на нижнее место.

– Здравствуйте, – Александр опешил от такого внезапного соседства, будучи уверенным, что «подселений» к ним в купе не будет.

– Не желаете ли отличный подарок от местных мастериц? – продолжил бодрый старичок и, не став ждать ответа, расстегнул молнию на своей сумке.

Только после этой фразы лежащий понял, что это липецкий коммивояжёр проник в вагон.

– Посмотрите, какие есть шапки, варежки из пуха кролика, – сказала он, начав всё это выкладывать. – А какие пуховые платки у меня есть! Зимние и лёгкие! Натуральная новохопёрская шерсть фабричного производства. Только полюбуйтесь!

– Спасибо-спасибо! – поспешил его остановить Александр, делая обеими руками останавливающий жест. – Но мне ничего не нужно!

Старик внимательно замер, глядя на ладони потенциального покупателя, жадно пробежав глазами по ним несколько кругов.

– И даже жёнушке своей ничего не возьмёте? – произнёс он так, будто у его красноречия заканчивался завод или заряд.

– Нет, спасибо, нет никакой жёнушки, – ещё раз отказался поднявшийся, видя, как странный торговец реагирует на его руки. – Что там так вас поражает?

– Как нет?! – теперь удивился вошедший, просто жадно впившись глазами в рисунки ладоней уже севшего пассажира. – Ясно же вижу, что она рядом с вами. Тут нет ошибок! Вы же в неё влюблены, и у вас куча параллелей во многом.

– Да бросьте! – смутившись, ответил Александр, поворачивая ладони к себе, будто сам в этом что-то понимал. – Если вы про жену, то мы лет пять уже как развелись.