Принеси мне, ворон, кость
- -
- 100%
- +
– Если что-то еще потребуется, приходите. Послезавтра у нас завоз новой коллекции рубашек от Левендора, последняя столичная мода!
Он посмотрел на Шеридана с сочувствием и добавил:
– А еще у нас есть модели с высоким воротником, позволяет носить повязку наподобие бального галстука. Хотите примерить?
Шеридан дотронулся до шеи и кивнул .
***
Утро началось со скандала.
Отправившись в центр города, чтобы сдать библиотечные книги, Гвендолин увидела возле полицейского участка толпу народа, и толпа эта уже готова была кидать камни. На ступеньках стоял Синклер с видом капитана, который ведет корабль через бурное море. Офицеры Уитакер и Ленгли замерли рядом с шефом, и вид у них был самый угрюмый.
Гвендолин приказала остановить экипаж, вышла и быстрым шагом двинулась к участку. Ее сразу же придержали за руку, и Эмми Пемброук, бледная и испуганная, сказала:
– Ты слышала? Комендантский час для всех девушек, которые родились под знаком Северного Козлорога! Для нас с тобой!
Впереди мелькнула голова Шеридана. Он прошел к ступенькам, встал рядом с Синклером и прогрохотал таким голосом, что услышали все:
– С сегодняшнего дня на территории Арканиса вводится комендантский час для дев, рожденных под знаком Северного Козлорога! Они не могут покидать дом без сопровождения как минимум двух спутников мужского пола! После шести вечера – вообще на улицу ни ногой, даже в сад! Для девушек с ожогами на теле – усиленный контроль! Список у полиции есть, будем проверять.
По собравшимся снова прошла волна возмущения. Люди заговорили все сразу.
– Это летом девочек под замок сажать? Только солнце вышло!
– Мы благородные люди! Вы не смеете отправлять нас в клетки!
– Раскомандовались тут! – рыкнул Эдрик Везерби, директор оптовой компании и отец очаровательных светловолосых тройняшек, ровесниц Гвендолин. – Работайте получше!
Гвендолин прекрасно понимала его чувства. Золотое сословие подчинялось только государю, а полиции и инквизиции – уже со скрипом. Как правило, полицейскими были выходцы из простонародья, и несмотря на все годы просвещения, дворяне отказывались понимать, что им могут отдавать приказы такие вот сельские держиморды.
К тому же, наконец-то началось настоящее лето, а не дожди и туманы со всех сторон. Запрешь девушку в комнате – она через замочную скважину выберется и побежит гулять.
– Есть и другой способ, – продолжал Шеридан. – Душегуб убивает только невинных дев. Я договорился с докторами вашей больницы, они готовы сегодня же провести небольшую операцию по разрушению девственной плевы у всех, кто вписывается в схему убийцы. Либо лично я могу провести такую операцию естественным, скажем так, путем. Особым приказом Министерства внутренних расследований я уполномочен сделать все, что способствует поимке убийцы.
Заорали со всех сторон, засвистели, заулюлюкали. Предложение лишить девушек чести раскалило народ почти до бунта: сейчас вопили все, даже те, кто раньше просто молчал и слушал.
– Дочек тебе отдавать? Ах ты, ухарь, вы гляньте!
– Бордель на Фруктовой весь день открыт! Ишь, хрен об наших девочек захотел почесать!
– Совсем оборзел, дрянь столичная!
В Шеридана бросили камень, и Гвендолин не выдержала: дернула рукой, отправив отбивающее заклинание, и булыжник изменил траекторию, ударившись в стену участка.
– Экий ловкач, – произнесли сзади. Гвендолин и Эмми обернулись: джентльмен, который приблизился совершенно бесшумно, был незнаком, но Гвендолин поняла, кто это, по темно-синим очкам, плотно прилегавшим к лицу. Везерби обменялся с Тронкеттом рукопожатием и возмущенно воскликнул:
– Нет, вы слышали? Он собирается надругаться над нашими девочками!
– Чисто технически он прав, – произнес Тронкетт и сдержанно улыбнулся. – Это полностью разрушит схему убийцы.
Он поднял руку, привлекая к себе внимание – сверкнуло тяжелое золотое кольцо на пальце, и Гвендолин мысленно усмехнулась: жена-то твоя в курсе, что ты, оказывается, мой жених?
– Господа! – Тронкетт говорил вроде бы негромко, но его услышали все, и народный ропот стих. Хозяйка сети пекарен даже выпустила булыжник из рук. – Полиция совершенно права, мы должны быть ответственными, чтобы спасти девушек. Полагаю, комендантский час все-таки лучше того, что предлагает господин следователь. Давайте позволим полиции сделать ее работу и не станем мешать.
Он сделал паузу и добавил:
– Статья двести восемнадцать уголовного кодекса королевства, “Воспрепятствование работе полиции”. Два года общего режима со штрафом в десять тысяч крон.
Упоминание о деньгах сработало удивительно быстро. Народ окончательно сник и принялся расходиться. Везерби презрительно фыркнул, кивнул Тронкетту и двинулся прочь. Юрист поправил очки так, чтобы они плотнее прилегали к коже, и Гвендолин сказала:
– Хотела бы понять, почему вы назвали себя моим женихом.
Шеридан входил в участок вместе с Синклером. Интересно, заметил ли он, как брошенный камень изменил траекторию?
– Потому что я давно и искренне симпатизирую вам, леди Гвендолин, – ответил Тронкетт со спокойной сдержанностью. – Вы хорошая, достойная девушка. Вы мне нравитесь.
Гвендолин захотелось выразительно закатить глаза. Когда от отца достается полтора миллиона в банке на счету и столько же в акциях, от женихов отбоя не будет. И даже человек, которого ты никогда не видела, станет строить планы на твой счет. Вот только она прекрасно понимала, что стоит за пылкими словами, и не собиралась затыкать чужие прорехи своей жизнью.
– А ваша супруга в курсе, что вы вот так дерзко объясняетесь с барышнями? – холодно осведомилась Гвендолин. Тронкетт мягко улыбнулся. Провел по кольцу подушечкой большого пальца.
– Это университетское кольцо, а не обручальное. Их принято носить на мизинцах, но для моего мизинца оно велико. Леди Гвендолин, я никогда и ничем не посмел бы вас обидеть. Вы мне нравитесь. Не ваши капиталы – у меня более, чем достаточно своих денег. Именно вы. Я наблюдаю за вами с тех пор, как вел наследственное дело вашего покойного отца, и был бы счастлив видеть вас своей законной супругой.
Гвендолин улыбнулась. Интересно, будет ли Тронкетт так любезен, если узнает, что она ведьма? Или назовет нужную статью уголовного кодекса и потребует немедленно отправить свою несостоявшуюся невесту на костер?
Не хотелось проверять. Если ты ведьма и хочешь жить – живи спокойно, не давая окружающим повода обвинить тебя в чем-то.
На крыльцо участка вышел Шеридан – увидел, что Гвендолин разговаривает с Тронкеттом, и ушел. По ступенькам бодро сбежал офицер Уитакер, подошел и, приложив пальцы к козырьку, произнес:
– Леди Гвендолин, шеф хотел бы поговорить с вами. Пойдемте скорее!
***
Увидев, как Тронкетт любезничает с Гвендолин, Шеридан испытал мгновенную и ничем не объяснимую ярость – такую, которая заставляет раскрошить челюсть врага одним ударом.
Он напомнил себе, что должен сохранять уверенное спокойствие ума. Гвендолин Мэннеринг прекрасная девушка, которая помогает ему в расследовании, как и полагается законопослушной гражданке. Тронкетт обычный горожанин и может беседовать вот так, с кем захочет: стоя ближе, чем предписывает этикет, и глядя, как обжора на пирог.
Шеридан не видел его взгляда за темными очками, но чувствовал его. И злость от этого становилась еще сильнее – Гвендолин, к тому же, сдержанно улыбнулась, и Шеридану захотелось закричать: да посмотри ты на него, он опасен! Вот ведь невтерпеж ему, аж белым днем выбрался!
Решив не нарываться, Шеридан отправил за девушкой офицера Уитакера – долговязый, тощий и улыбчивый, он выглядел всегда готовым к услугам, особенно если просит следователь из самой столицы. Вскоре Гвендолин поднялась по ступеням, и у Шеридана вырвалось:
– Будьте осторожны с ним. Он не так прост, как кажется.
Гвендолин вопросительно подняла левую бровь, и Шеридан хмуро понял, что его злость очень похожа на ревность. Этой-то откуда бы взяться?
– Вы в чем-то его подозреваете? – поинтересовалась девушка.
– За это лето он купил три пары дорогих перчаток в магазине Бланта, – ответил Шеридан и вспомнил, как твердые пальцы юриста вчера крошили его горло. – Таких же, какие мы видели на руках убийцы. При этом он не носит перчаток. Зачем они ему?
Во взгляде Гвендолин захрустели льдинки. Да и вся она сделалась холодной и жесткой, словно воздвигла щит между собой и столичным следователем.
– Мне нужна ваша помощь. А он требует, чтобы я к вам не приближался, – продолжал Шеридан. – Не потому ли, что вы можете увидеть его в своем зеркале? Или же…
Он со стоном схватился за плечо – плоть затвердела и новая трещина пролегла там до кости. Гвендолин сориентировалась быстрее опытной сестры милосердия: подхватила под здоровую руку и проволокла в кабинет полицмейстера.
– Скорее, воду! – воскликнула она, усаживая Шеридана на жесткий неудобный диван и стаскивая с него пиджак и рубашку, промокшую от крови. Трещина становилась все глубже: дошла от плеча до локтя, дальше не двинулась, но в глубину была впечатляющей. Перепуганный Синклер протянул Гвендолин кувшин – она погрузила в него руку по запястье и вода забурлила, обретая зеленоватый цвет и болотный запах.
– Господин полицмейстер, прошу вас, – девичье лицо сделалось испуганным и решительным. – Свидетельствуйте: я использую заклинание Исцеляющей нити для спасения человека и только для этого.
– Свидетельствую, – выдохнул Синклер, и Гвендолин осторожно принялась лить воду на руку, и Шеридан заметил, что она не боится. Любая другая барышня уже лежала бы в обмороке – а Гвендолин держалась с завидным спокойствием.
Заклинание действительно создало нить: она с легким свистом пронзала плоть, стягивая и спаивая ее края. Трещина ветвилась, как дерево, Гвендолин все лила и лила воду, и боль, которая едва не отправила Шеридана в обморок, отступала – он почти слышал ее недовольное ворчание.
– Где ваша мазь? – спросила Гвендолин, и Шеридан невольно залюбовался ею. Нежное девичье лицо было наполнено светом, глаза сияли, на щеках проступил румянец. Она была хороша, удивительно хороша.
– В кармане, – Шеридан мотнул головой в сторону сброшенного на пол пиджака. Боль уходила, дышать становилось легче, он насквозь промок от воды и пота, и хуже всего было то, что все это обязательно повторится.
От фарфоровой лихорадки нет исцеления, что бы там ни обещал Тронкетт.
Гвендолин достала баночку, открутила крышку и принялась щедрыми движениями втирать мазь в кожу. Румянец сделался гуще: кажется, ей никогда не доводилось прикасаться к мужчине.
– Господин полицмейстер, свидетельствуйте, – бросила она. – Я использую мазь, не добавляя заклинаний.
– Свидетельствую, – кивнул Синклер. Все правильно: Гвендолин нужно подтверждение законности и благонадежности, чтобы потом залетный хлыщ не решил использовать ее помощь против нее.
Вскоре от трещины и следа не осталось. Нити заклинания погрузились в кожу, растаяли, и Шеридан подумал: а переодеться-то мне и не во что.
– Кажется, мне теперь без вас не обойтись, – признался он, глядя на Гвендолин: сейчас она была такой, что только любоваться. – При́мете меня на постой в вашем доме?
Всю заботу и нежность так и смыло с девичьего лица. Гвендолин закрутила крышку и швырнула баночку в грудь наглеца.
– Перебьетесь! – выдохнула она и быстрым шагом вышла из кабинета.
Глава 4
– Ну вот зря вы так. Напрасно. Я, конечно, понимаю, в столице свои моды, но тут с барышнями так себя не ведут.
Синклер протянул застиранное ветхое полотенце. Шеридан вытер грудь и принялся застегивать рубашку.
Полицмейстер мог защищать Гвендолин горячо и пылко, но факт был фактом: девушка прекрасно владела сложными заклинаниями. В академии она не училась, значит, постигала науку по книгам, прячась от посторонних глаз.
Ни одна живая душа не должна была знать ее тайны. И Гвендолин хорошо пряталась.
– Простите, – сказал Шеридан, складывая полотенце. – Я еще не трескался так глубоко. Переволновался.
“То ли еще будет”, – заметил внутренний голос, и Шеридан мрачно кивнул, соглашаясь.
– Я так и подумал, – кивнул полицмейстер и посмотрел в окно. – Ну что, она не ушла. Пойдемте, вы извинитесь и мы продолжим работу.
Шеридан вышел на крыльцо – Гвендолин застыла возле скромной клумбы с бархатцами и выглядела, словно окаменевшее возмущение. Синклер кашлянул, девушка обернулась, и взгляд гневных глаз был как удар кнутом.
– Простите меня, – с искренним чувством произнес Шеридан. – Я был слишком взволнован и не уследил за языком. Вы очень мне помогли, Гвендолин.
Девичьи губы сжались в нить, и Шеридан вдруг подумал, каково было бы целовать их. Наверно они пахнут ягодами и немного горчат от болотных тайн.
Он тотчас же напомнил себе, что стоит на пороге смерти – а в это время жизнь будто бы ускоряется. Хочется успеть очень многое, например, влюбиться в красивую девушку.
Но лучше сосредоточиться на работе. Этот случай войдет в учебники криминалистики, не стоило его упускать.
В конце концов, он здесь не для того, чтобы крутить романы.
– Мне очень важна ваша помощь, – продолжал Шеридан. – Во всех смыслах. Простите меня, Гвендолин, и не отворачивайтесь.
Полицмейстер кашлянул в кулак, словно намекал: уж прости его, дурака такого. Взгляд Гвендолин смягчился, но не настолько, чтобы стать друзьями.
– Хорошо, – кивнула она. – Куда отправляемся сейчас?
– К школе, – ответил Шеридан. – Может, вы сумеете увидеть убийство Серафины.
Серафина Алькенхейм начала работу в прошлом году. На школьных ступеньках был импровизированный мемориал: лежали свежие цветы, детские игрушки и рисунки, стояли свечи. Ребята любили свою юную учительницу, и Шеридан подумал, что она, светловолосая, хрупкая и нежная, не должна была лежать здесь, обнаженной и изрезанной.
Это оскверняло все, что она делала и любила.
Когда они подошли к ступенькам, из здания выглянул угрюмый господин с длинными усами, вроде сомовьих. Да и сам он был похож на рыбину: хмурую, жирную.
– Здравствуйте, господин Квиблер! – приветствовал его полицмейстер. – Идет оперативная работа, не бойтесь.
– Я уж свое отбоялся, – ответил Квиблер. Медленно спустившись по ступеням, он кивнул Гвендолин, обменялся с мужчинами рукопожатием и продолжал: – Это ведь я ее нашел. На дворе каникулы, а директор все равно должен быть на месте, тут работы – не продохнуть. Ремонт, счета, подготовки к учебному году… В общем, я иду и думаю: вроде статуй не заказывал, откуда она тут? Подхожу, а это Серафина.
Он тяжело вздохнул. Провел ладонью по усам и подбородку.
– Хорошая девушка была. Малышня ее обожала, ходили за ней хвостиками. Мы до сих пор опомниться не можем.
– Мы обязательно найдем душегуба, – произнес Шеридан, стараясь говорить как можно увереннее, и уточнил: – Тело лежало прямо здесь?
Квиблер кивнул.
– Да, на том самом месте, где вы стоите. Я подошел, а она… лежит. Дождище лил страшный.
Шеридан покосился в сторону Гвендолин: та стояла рядом со ступеньками, держалась очень спокойно, почти отстраненно, и только взгляд горел тоской и болью.
– Если вы готовы, – дружеским тоном произнес Шеридан, – то давайте посмотрим, что там.
Гвендолин кивнула и открыла зеркало. Заклинание Явленной истины скользнуло по стеклу, но в нем по-прежнему отражался лишь солнечный летний день. Ни следа дождя и тоскливого утра. Все замерли, глядя на Гвендолин в ожидании, и она напряженно улыбнулась.
– Наверно, я сейчас не могу быть вам полезна, – промолвила девушка, и в это время ее рука мелко-мелко затряслась.
Пальцы стиснули зеркало, и в нем мелькнуло темное утро. Хлестал дождь, мир тонул в сыром мареве, и человек в плаще с низко надвинутым капюшоном и в таких же перчатках, как у Тронкетта, опустил белое девичье тело на ступеньки.
– Ах ты ж, Господи! – охнул Квиблер. – Серафина! Это ж Серафина там!
Гвендолин выронила зеркало, и от удара по нему пробежала сеть трещин. В следующий миг она рухнула на колени, ее глаза закатились под веки, и румянец смыло с лица. Шеридан бросился к ней, обхватил за плечи, удерживая и не давая упасть, и ощутил легкий удар электричества по пальцам.
“Конфликт энергетических полей, – подумал он, – слишком много заклинаний за день. Тронкетт точно меня убьет”.
И пришла следующая мысль “И хрен с ним”.
– Гвендолин! – Шеридан похлопал девушку по щекам, и она открыла глаза. Тотчас же каким-то неуловимым движением выскользнула из его рук, подхватила разбившееся зеркало, выпрямилась.
– Руки при себе держите, – хмуро посоветовала леди и обернулась к Синклеру. – Куда пойдем теперь?
***
Тело Мэри-Анн Диллар, журналистки, которая вела культурную хронику в газете, нашли на ступенях храма. Гвендолин помнила тот день: она приехала на службу и увидела целую толпу. Отец Салазар стоял на ступеньках и был не в себе: во всяком случае, Гвендолин никогда не слышала, чтобы он так голосил об осквернении святыни.
Храм освятили заново, и сегодня рядом с ним все было, как обычно. На стенде рядом красовалось расписание служб, висело объявление о сборе пожертвований для семьи Бернс, в которой родился двенадцатый ребенок, и Милли Уокер в лохмотьях сидела прямо на земле, прося милостыню. Синклер привычным движением бросил ей монетку, Милли ловко поймала ее иссохшей серой ручкой и едва слышно прошелестела:
– Никого, шеф.
Синклер понимающе кивнул, а Гвендолин невольно задалась вопросом, где еще он рассадил свою агентуру.
– Пять жертв! – сказал Шеридан. Спрятав руки в карманы, он стоял у ступеней и выглядел дерзко и независимо, словно фарфоровая лихорадка случилась не с ним, а с кем-то другим. – Две демонстративно подброшены к школе и храму. Я сначала подумал, что он обнаглел от безнаказанности, но знаете, что? Сейчас мне видится в этом какой-то намек.
– Квиблеру и отцу Салазару? – спросил Синклер. – Осквернение храма знаний и храма Божьего?
Шеридан щелкнул пальцами.
– Именно! Надо искать, у кого был конфликт с директором и священником.
– У меня ни с кем не было конфликтов. Я предпочитаю не скандал, а мирную проповедь.
Отец Салазар выплыл из храма черной величественной тенью, и Гвендолин вспомнила, как отец рассказывал, что в молодости новый священник производил исключительное впечатление. Высокий, с идеальным лицом ангела с фресок и голосом, проникающим в душу, он привлекал не только как слуга Божий. Но с тех пор прошли годы, классический нос под старость сделался горбатым, а губы сжались в нить, и сейчас отец Салазар был тем, кем, наверно, хотел быть всегда: грозой грешников, порицающим и проклинающим.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.