Василек. Часть вторая. «ОНО»

Начало

Заранее прошу прощения у представителей меньшинств, религиозных конфессий, расовых, национальных, гендерных и иных социальных групп. Если я кого-то обидел, это было сделано не специально, цели оскорбить или унизить не ставилось. Мнение автора к людям является сугубо индивидуальным и не несет какой-либо пропаганды. Уровень своей толерантности повышаю с каждым днем. Хочу отметить, что события и персонажи, описанные ниже, являются вымышленными, любое совпадение считать случайностью.

Правая педаль, при надавливании сапожком, слегка болталась на шарнире и издавала не громкий, но не приятный скрип при надавливании. Велосипед мчал с горы подпрыгивая на кочках. Проселочная дорога не располагала к быстрой езде, но это не останавливало Дашу, и она давила на педали изо всех сил, весело смеясь. Страха падения не было. Маршрут по «малому» кругу поселка, по центральной улице и двум соседним, был пройден неоднократно, ямы и крутые спуски изучены и не представляли опасности. Летние каникулы только начались, впереди ждали приключения, хорошая погода, друзья и возможность спать сколько хочешь. Бабушка вам не-мама. У бабушки можно было ложиться затемно и вставать днем, есть оладьи и запивать холодным квасом. Она не заставляла читать в каникулы и работать на огороде, считая, что ребенок должен летом отдыхать. Родители привозили дочку в поселок на все лето. Ей была предоставлена фактически полная свобода перемещений в пределах поселка и самостоятельность. 4 класс закончен, начальная школа позади. Книги на лето подождут, ведь впереди столько всего интересного и все надо успеть! Успеть сходить на рыбалку с местными мальчишками, насобирать в лесу ягод и грибов, построить шалаш, наиграться вдоволь с бабушкиной кошкой и накупаться в речке. «Надо бы сказать папе, что б педаль починил, ну или соседа Пашку попросить, а то папа только в выходные приедет!». Даша сбавила ход выехав на центральную улицу поселка. Сапожок начал натирать ногу. «Надо было все-таки кеды с носками одеть, а не выскакивать сломя голову из дома, прыгнув в сапоги и на велосипед. Еще не хватало натереть пальцы. А, ладно, в обед одену». День был в разгаре. Поселок был большой, обжитой. Основу составляли местные жители, но и дачников было не мало. Работала скотоводческая ферма и тепличное хозяйство. Жители были обеспечены работой и более-менее приличной зарплатой, так как хозяйства были частными и принадлежали местным фермерам. У многих помимо работы на частников имелись и свои хозяйства. В совокупности с огородами, где выращивались овощи и ягодные культуры, вполне комфортно себя чувствовали плодовые деревья. Этих даров природы и труда хватало для нормальной жизни в поселке. Как положено имелись медицинский пункт, почта и два магазина. Школа, отстроенная в советские годы, была давно закрыта. Основную часть населения все-таки составляли люди старшего возраста. Молодежь давно переселилась в города и привозила своих отроков преимущественно в период летних каникул на дачи либо к бабушкам с дедушками.

– Пашка, привет, – радостно поздоровалась Даша с мальчиком, ехавшим навстречу от магазина.

– Привет.

Мальчик остановился. Даша то же. Паша был на два года старше, но держался важно, показывая старшинство. Худой и темноволосый, серьезный, но не вредный. Он тоже приезжал к дедушке на каникулы. Они общались уже несколько лет. Жили в соседних домах и частенько вместе катались на велосипедах или ходили большой компанией на речку купаться. Паша был на подростковом велосипеде. Синий, со слегка расшатанным рулем, велосипед производил вид бывалого транспорта, видавшего всевозможные прыжки, падения, столкновения, мелкие ремонты и самодельную фару с динамиком. У Даши велосипед был новее, ярко красного цвета.

– Ты откуда и куда? – спросила Даша.

– Из магазина и домой, – ответил мальчик, показывая пакет с продуктами.

– А я вот просто катаюсь. Поехали вместе?

– Я не могу. Дед просил хлеба купить и молока. Вот. Поеду сейчас обратно.

– У меня педаль болтается и скрипит, посмотришь?

Паша слез с велосипеда и передал пакет: – На. Подержи.

Деловито приподнял заднее колесо, начал вращать педаль. Педаль заскрипела.

– У педали гайка раскрутилась, сейчас затяну. А скрипит, потому что не смазано. С собой масла нет, но вечером приедешь, я смажу.

Ключи находились в маленькой сумочке, прикрепленной к багажнику. Все так же деловито Паша достал нужный инструмент и начал подтягивать гайку. Даша стояла поодаль с пакетом в руках. Никто из них не обратил внимания на легковой автомобиль, припаркованный у обочины. Взрослые дела детей не волновали, однако детские дела почему-то вызывали интерес у человека, который пристально следил за ними через темное стекло.

– Все, – сказал Паша, убирая ключ в сумочку. – Давай пакет.

Даша вернула продукты и села в седло велосипеда. Она толкнула педали и проехала круг вокруг мальчика. Педаль все так же скрипела, но держалась на втулке более уверенно.

–Ой, Пашка, спасибо тебе большое. Вот, тебе, – сказала она, протянув какой-то предмет мальчику. – Сама сплела!

Это был браслет, сплетённый из черных и белых деталей с рисунками в виде черепов и зафиксированный на леске. Мальчик одел его на руку. Бижутерия, явно мальчишеской тематики, подошла хорошо и смотрелась совсем по-взрослому на его тонком запястье.

– Спасибо! Крутая штука! – обрадовался подарку Пашка. На лице засияла улыбка. – А это-тебе, – в свою очередь сказал мальчик, вытянув что-то из кармана. Он протянул руку и раскрыл ладонь.

На ладони лежал нож. Старый советский складник[1] с рукояткой черного цвета в виде зайца. Даша уже видела этот нож, Пашка все время носил его с собой: то палочку заточит, то жало крючка подправит. Все поселковые играли этим ножом, поочередно втыкая в землю. В том числе и Даша. Она даже просила его у Пашки, но тот не отдавал. Это был очень крутой подарок.

– На, -сказал мальчик. – Держи. Я даже инициалы твои выцарапал на нем. Никто не скажет, что это не твой нож.

Даша взяла подарок. На черной рукояти, видимо гвоздем, аккуратно были выцарапаны печатные буквы «Д» и «П», что означало- Даша Павлова. С буквами этот предмет становился еще более ценным. Она раскрыла лезвие, потрогала пальцем. Нож был острым. Сложила и убрала в карман штанов, предусмотрительно застегнув молнию.

– Спасибо огромное! Это очень крутой подарок!

– Пожалуйста. Ну, мне пора домой, а то меня дома уже потеряли наверно, -сказал Пашка.

– Ну может все-таки покатаемся? – опять заканючила Даша. Ей сейчас совсем не хотелось расставаться с собеседником. – Съездим сейчас к тебе домой, отдашь продукты деду и рванем к монастырю?! Там, говорят, приведения живут. Я ночью боюсь туда ехать, а днем можно и проверить. Ну, согласен?

– Ты поэтому сапоги одела? Нет. Не получится. Я ему обещал в теплице помочь. Что-то там отвалилось. Дед сам не сделает.

– Ну и ладно, – сделав вид, что обиделась, ответила Даша. – Так и скажи, что испугался!

Велосипед рванул с места, колеса интенсивно закрутились, приведенные в движение цепным механизмом и уверенно понеслись по улице.

– Ничего я не испугался. Я там был уже несколько раз. Нет там никаких приведений. Только кирпичи да мусор, – уже ей в след прокричал мальчик.

Паша развернулся, тоже сел на велосипед и поехал по улице в сторону своего дома. Ему конечно хотелось прокатиться с Дашей, но он обещал помочь деду. Проехав несколько метров, он остановился и обернулся. Даша на велосипеде заворачивала с улицы в сторону выезда из поселка, как раз в направлении старого разрушенного монастыря. За ней стелился столбик дорожной пыли. Издалека она очень походила на мальчишку. Прическа каре, красные штаны и такая же красная кофта. «Вот ведь глупая девчонка», – подумал Паша и продолжил путь к дому. Он даже не обратил внимания на автомашину, которая двинулась с места в том же направлении, куда уехала девочка. Поселок жил своей обычной будничной жизнью. Гнали коров, ходили на колонку за водой, отоваривались в местном магазине. Малые детки играли у домов, старик вел коз, а женщина хлопала половик. Учитывая большое количество дачников, проживавших в населенном пункте сезонно, люди мало знали друг друга. Более-менее общались с соседями, по мере необходимости с продавцами магазинов, фельдшером и главой поселения, узнавали почтальона, пастухов и коммерсантов с фермы и тепличника. Остальные считались приезжими. Транспортом было никого не удивить. Отечественные развалившиеся модели стояли у домов так же, как и дорогие иномарки. Из достопримечательностей был только старый монастырь, построенный еще до войны и развалившийся от времени. Стены из красного кирпича местами стояли, создавая видимость границ помещений, крыша же отсутствовала полностью. Арочный вход устоял лишь наполовину. Монастырь был заброшен, заросший травой и деревьями. Когда то, во времена оттепели исследователи пытались проводить раскопки с целью обнаружения хоть какой-то исторической ценности постройки, но в один момент бросили это дело и уехали так же быстро, как и приезжали. Часть пригодных кирпичей была растаскана местными, остальные медленно рассыпались под воздействием природных факторов. Старики поговаривали, что монастырь был построен святым старцем еще до революции. В нем проживали два десятка монахов, однако в тридцатых годах не то они покинули обитель по какой-то причине, не то их расстреляли, но с тех пор процесс развала был запущен и почти завершен. От монастырских построек, находящихся в непосредственной близости, остались только бетонные коробки-основания. Где-то по периметру уцелело несколько каменных столбов ограды, да и те потеряли свою первоначальную форму и были обломаны со всех сторон. К зданию никто не ходил и только детвора, вечно искавшая приключения, иногда забегала сюда в поисках приведений. Деревенские мальчишки говорили, что видели здесь монахов-призраков, которые в черных балахонах перемещались по развалинам, а потом растворялись в воздухе. Именно сюда держала свой путь Даша. Расстояние от основной дороги в поселок до монастыря было не большое. Велосипед летел и поскрипывал. Дорога была проселочной, наезженной, по ней срезали путь в обход деревни, чтобы попасть сразу в лес. Места были ягодные, грибные и в определенный сезон-охотничьи. Велосипед остановился. Штаны были одеты не случайно, поросли крапивы, как часовые, обороняли все подходы к монастырю. Даша бросила велосипед и пошла через крапиву к каменному остову, рукавами раздвигая заросли. Ей не было страшно. В кармане же лежал Пашкин подарок! Ну если только чуть-чуть.

Глава 7. «Поток».

Через несколько дней удалось установить и опросить свидетеля. Информация-так себе, но игнорировать не стали. Житель поселка, в день пропажи ребенка, поехал на мотоцикле в лес и на обочине увидел легковую автомашину. Номеров не видел. Рядом с машиной никого не видел. Девочку не видел. Велосипед не видел. Тонированная иномарка. Выехали на место. Мужчина показал, где видел транспорт. Зафиксировали протоколом – фотослед протектора. С мужчиной пытались определить модель, цвет, смотрели транспорт, как говориться, «в живую», колеся по улицам города. Информации не добавилось. Просто иномарка. Седан. «Почему?». «Иномарка и все. Мне так кажется». Темная. «Черная, синяя?». «Просто темная и все». Пусть так. Опер Главка поехал в областное ГИБДД с запросом. Выезд из города в направлении поселка, где пропал ребенок, был единственным и пролегал через огромный мост. Именно и только на этом направлении, на посту ГИБДД, перед мостом, были установлены камеры видеонаблюдения, интегрированные в систему «Поток». Программа позволяла фиксировать номера всех автомашин, въезжавших и выезжавших в столицу области. Мысль была такая: преступник живет в столице области. Имеет автомашину (велика вероятность). Для похищения-выезжал в поселок. 200 км. в одном направлении, пару часов – там и 200 км. обратно. Должен был обернуться за день. Если взять номера всех машин, выехавших и вернувшихся в этот же день, возможно, среди них будет и машина преступника.

Старший лейтенант, по фамилии Кузнецов, дежуривший на посту – встретил без радостно.

– Мне б данные, по «Потоку», за 5 июня, -попросил Опер у инспектора, предварительно представившись.

– Какая машина интересует?

– Все.

–Как это-все?

– Все – это значит все. Меня интересует весь массив автомашин, которые пятого июня выехали из города и которые въехали в него.

– Это очень большой объем информации. У вас носитель есть?

Опер протянул диск.

– Выгружаться будет очень долго. Не сегодня и не завтра. Приходите через недельку.

– Мне надо срочно.

–Всем надо срочно. Что вы тут перед лицом подписанным запросом машете?! Вон у меня их сколько, -сказал инспектор, показав на стопку визированных документов.

– Старлей, ты что, не понимаешь слово-«срочно»? У меня убийство нераскрытое висит. Девочки маленькой. А гад, который ее убил, до сих пор ездит. И мимо тебя наверно ездит.

– Я-то тут причем? Я просто на смене. Раз до сих пор не в тюрьме и ездит, так это не я, а ты, Опер Главка, виноват. Не поймал до сих пор.

Опера аж затрясло.

– Если к завтрашнему вечеру информации не будет, сам поедешь к генералу докладывать о причинах неисполнения его указаний!

– Не надо тут погонами козырять. Будет к завтрашнему вечеру.

Опер вышел с поста. Инспектор вышел за ним.

– Ты куда?!, -удивился Опер. – Уже на закачку поставил? Так быстро?

– Поставим. Вот сейчас покурим и поставим.

– Дружище, да пойми ты, – уже просящим тоном заговорил Опер. –Мне очень надо. Очень. Этот гад – на свободе. Может быть мы сейчас с тобой разговариваем, а он другого ребенка похищает?! Мы же с тобой одно дело делаем?!

– Одно дело делаем, говоришь? Ты, который в кабинете Главка указания раздает, да бумажки пишет и я, посменно, круглый год, и в дождь, и в мороз за нищенские гроши вынужден выслушивать всяких уродов и шлепать протоколы?! Не надо повторять. Я тебя услышал. Завтра к вечеру будет выборка. А сейчас-иди от сюда. Мне некогда. Служба у меня.

– Значит, раньше завтрашнего вечера-не сделаешь?

– Нет. У меня, помимо всяких ваших «кривых» запросов, своя статистика есть. И меня будут драть не за неисполнение бумажек, а за малое количество протоколов.

Опер пошел на остановку. Гребанная палочная система.

Это был шок. Опер, конечно, ожидал, что массив транспорта будет велик, но не столько же?!ДПСник свою работу сделал, теперь очередь была за операми. Данные представляли собой просто список номерных знаков, с датой и временем проезда через пост. Два файла, въезд и выезд. Машин было несколько тысяч. Ни марок, ни цвета, только номера и то, некоторые без какой-либо буквы или цифры. «Поток» не распознавал грязные символы. Опер сел за компьютер и понеслось. Скопировать номер из одного файла, занести в поисковик второго файла, вуаля, совпадение, но не бьет по времени. Преступник за такой короткий промежуток не успел бы выехать и вернуться. Отпадает. Следующий. Этого нет. Следующий, следующий…Начинал «замыливаться глаз». К вечеру цифры уже «плыли». Не помог даже Митяев. Наоборот, только отвлекал. Пришлось выключить.

– Ну, как дела? -спросил уже к вечеру Иваныч.

– Плохо.

– Почему?

– Сам видишь, тут тысячи машин. Я уже ничего разглядеть не могу.

– Совпадения есть?

– Есть, конечно. Их уже десятки.

– А еще потом их придется через областное ГИБДД прогнать, установить марку автомашины, владельца. А наверняка есть транспорт с другими регионами, мы ж не знаем, с каким регионом машина у преступника?!

– Да. А еще машиной управляют не всегда те, на кого она зарегистрирована, а еще владельцы не всегда живут по месту регистрации и еще много «а еще…».

– Зачем тогда все это?

– Меня только один факт заставляет ковырять цифры. Среди этого массива – сто процентов есть и ЕГО машина! ОН здесь, в этих файлах!

– Хм. Очень уж ты уверен. Может все-таки нет никакой машины?

– Есть.

– Ладно. Есть так есть. Как будешь действовать?

– Сначала выгребу весь транспорт, попадающий в предполагаемый промежуток, теоретически способный преодолеть расстояние до поселка и вернуться обратно. Потом разделю на машины с нашим регионом и не нашим. Потом поеду в областное ГИБДД, «пробью» выделенные автомобили. Потом начнем отрабатывать владельцев.

– Шутишь? Какими силами? И как ты их собираешься отрабатывать?

– Через списки областной «дурки» проверю, через информационный центр, на судимости, вдруг, кто-то за педофилию судим?!

– Ты ж сам говорил, что ОН-не судим?

– Говорил, но полностью исключать данный факт нельзя. Я понимаю. Это не просто объем, это очень большой объем, но что-то же надо делать?! Фарик по месту отрабатывает, поселок – местные шерстят, мы то тоже должны что-то делать?

– М-да…Еще вопрос: ты не думал, что преступник выехал из города-раньше? Не в день пропажи Даши? Или вернулся не в этот же день, а на следующий и его машины НЕТ в твоем списке?

– Думал. Конечно. Может это все-зря. Бред. Но у меня нет больше идей. Буду работать с тем, что имею.

– Ясно.

– Что ясно?

– Ясно, что в одного ты не вытянешь. Парни подключатся.

Процесс пошел быстрее. Файлы поделили между еще двумя сотрудниками. Каждый скопировал себе данные и, вручную, начал обработку сведений. Решили не идентифицировать выявленные по совпадениям машины-частями. Сначала обработать всю информацию с «Потока», потом ехать в ГИБДД. Итогом недель работы стал список из нескольких сот машин. Областное ГИБДД сами отвечать на запрос не стали. Просто выделили рабочее место с допуском в базу. Опер «залип» в автоинспекции. Второго места не дали. Номера вносились в базу, выгружались сведения о моделях машин и их владельцах. С учетом данных о седане темного тона, Опер Главка фиксировал только легковые. Получилось уже несколько десятков. Каждый автомобиль и владелец дополнительно был проверен по другой базе, в которой фиксировались штрафы. Часто бывало, что автомашина, к примеру, числилась на пожилой женщине, а штраф выписывался на молодого человека в одном из районов города. Такие лица так же выгружались в копилку Опера Главка. Отдельно проверялся транспорт других регионов. Если штрафы по городу и области были составлены и имелись данные на нарушившее лицо, оперативник их так же фиксировал. Помимо этой работы, никто не отменял дежурств и иных трудовых процессов.

Месяц пролетел быстро. Опера собрались в управлении уголовного розыска области. Присутствовали начальник розыска областного района, обслуживающего территорию поселка по мету пропажи девочки, Федор Иванович, работавший по месту обнаружения трупа, Опер Главка и Иваныч. Подвели итоги. Все сошлись на версии, что неустановленный преступник (мужчина, не местный), с целью совершения насильственных действий, прибыл в поселок, выследил, похитил малолетнюю Дашу и вывез на легковой автомашине темного тона. На территории областного центра, где-то в помещении, изнасиловал ее, убил, вывез тело на объездную, и, попытавшись скрыть все следы, бросил в болотистый водоем, предполагая, что тело утонет. По месту пропажи опросили большое количество людей. Дополнительной информации получено не было. По месту обнаружения трупа, в районе, отрабатывали ранее судимых и лиц, состоящих на учете у психиатра. Результат был отрицательный. Обработали транспорт, установили владельцев и лиц, управляющих машинами. Получили три списка. Местные жители на легковых машинах, местные на грузовых и иногородние. Только местных на легковых получилось несколько десятков. Что дальше? По месту пропажи – опросить остатки неопрошенных, по месту обнаружения тела- продолжить проверки судимых и психов, по транспорту-«прогнать» владельцев через массив судимостей, и областной псих диспансер и начать отработку.

– Слушайте, -внезапно воскликнул Опер Главка. – У меня возникла еще более безумная мысль!

– Блин, нет, у нас, итак, есть чем заниматься?! Помимо этой «мокрухи» почти каждый день что-то в районе происходит, – возмутился Фаррух.

– Обозначь, -поддержал Иваныч.

– Сотовый телефон. Возможно, у преступника с собой был телефон. Снимем массив с телекоммуникационной вышки по месту пропаж Даши, снимем такой же массив в точке, где нашли тело и сведем вместе оба списка. Вдруг будет совпадение?!

– Ты с ума сошел?! Знаешь, сколько будет номеров? -ужаснулся Фаррух.

– Знаю. Но точки находятся очень далеко друг от друга. У нас всего три оператора связи. Один-основной, местный, областной. Остальные-Московские. Не очень популярны. Зоны покрытия у них еще не очень. Попросим аналитику самих операторов. Вам то ничего делать не придется. А вдруг выстрелит?!

– Почему нет?!, -поддержал Иваныч. – Только ты ж должен понимать, что нужно получить решение суда?

– Я думаю по такому резонансному делу решение дадут. Тем более мы сначала никаких установочных данных просить не будем. Только после выявления совпадения. Пока просто по запросу попросим выделить массив номеров в двух точках и выявить совпадение.

– Логично. Завтра готовь запросы и езжай.

[1] Нож со складывающимся лезвием.

Палочная система

Сводка преступлений за прошедшие сутки не искрила новизной и позитивом. Где-то совершено разбойное нападение, где-то грабежи и кражи. Область не отличалась от других особым разгулом преступности, но и не была в числе спокойных регионов. «Ленинский район. В ночь с 5 на 6 в контейнере, расположенном у дома №79 по улице Коминтерна, обнаружен труп новорожденного младенца мужского пола, с признаками насильственной смерти. На место происшествия выезжали…, с места преступления изъято.... Проводятся оперативно-разыскные мероприятия по установлению лица, совершившего преступление», – дочитал Опер Главка. «А как правильно? Разыскные или розыскные?! Всю службу писали – розыскные. Это было верно. Правила русского языка. Так учили. Всех оперов учили. Потом пришла директива из МВД, в которой была поставлена задача изменить правописание слова и, во всех нормативных документах, с этого дня, указывать это слово через букву «А». МВД требовало четкого выполнения своих директив. Проверяющим строго предписывалось обращать внимание на правописание слова, и, при выявлении нарушения, жестко карать, с использованием всего механизма дисциплинарных взысканий. Понеслось. Если проверяющий ничего существенного «напроверять» не смог, он, как заправский учитель русского языка, брал красную пасту и поднимал дела у оперов, куда вносил яркие поправки, не забыв отразить недостатки в справку. После проведения служебной проверки, в Москву шел итоговый документ по результатам выезда в командировки, в котором указывалось на повсеместное нарушение оперуполномоченными проверяемого отдела, требований Директивы МВД за номером…. Именно Директивы, а не правописания. Хотите недостатки – пожалуйста. Директивы из МВД не читают, требования не соблюдают. Негодяи, одним словом».

Трупы младенцев были не частым, но и не редким случаем в милицейской службе. Опер вспомнил свое суточное дежурство. Давно. Когда еще сам работал в районном отделе милиции. Трескучей зимой, ночью, в дежурку пришел БОМЖ. Самый типичный. С огромной нечёсаной бородой, в которой застряли крошки и табак, взлохмаченными волосами, немытый и пахнущий дюже неприятно. БОМЖ долго стучал в окно первого этажа и что-то невнятно говорил. Сонный дежурный никак не мог разобрать слова и пытался избавиться от визитера. Заводить его в помещение, а может и в камеру, очень не хотелось. БОМЖ был настойчив и не отходил от окна, продолжая молотить одной рукой по стеклу. Вторая была чем-то занята. Милиционеру это надоело, и он отправил помощника разобраться с гостем, снабдив напарника хорошей резиновой палкой. Помощник тоже сначала не разобрался в причинах визита и с ходу рубанул специальным средством по пьянице. БОМЖ, видимо, находившийся в состоянии крайнего опьянения, так как стоял на крыльце в мороз в одной майке, успел повернуться и принял удар по спине, но только охнул и уже помощнику объяснил причину своего появления. Причина была укутана в ворох одежды и прижата свободной рукой к груди. Это оказался новорожденный младенец. БОМЖа завели в отдел. Вызвали «скорую» и опера. Медики приехали быстро. Младенец оказался живой, слегка переохлаждённый, но живой. БОМЖ так и держал ребенка на руках пока не передал врачам. Уже в кабинете, одев свой свитер, куртку и шапку, залив во внутрь себя – спиртное, выданное опером, БОМЖ смог прийти в себя и дать пояснения. Как всегда, в ночное время он обходил свою территорию в поисках бутылок, припасов, металла и всего более-менее ценного, которое можно было обнаружить в уличных урнах и придомовых мусорных контейнерах. Все городские территории строго разделены между этим контингентом, поэтому Степан Демьяныч (так звали БОМЖа) шел четко по своему маршруту. Проверив урны по Тихому шоссе, свернул к общежитиям на улице Дружбы. Там располагалась хорошая контейнерная площадка, на которой были установлены 6 баков. Поиски были не долги. Ему что-то послышалось. Что именно он не смог объяснить, но, бросив ворошить начатый контейнер, перешел к соседнему и стал осторожно разгребать мусор. Под мешком, в одеяльце, лежало тело младенца. Почему Демьяныч понял, что ребенок живой-он не смог сказать. Сняв куртку, свитер и шапку, обернув тело в теплый ворох и прижав к своей груди, он побежал в сторону райотдела. О чем он думал? Какие чувства его толкнули на этот поступок- Степан не сказал. Только б донести. И он донес. БОМЖа отогрели, еще напоили и накормили, дождались следователя прокуратуры и поехали на осмотр контейнера. Дальше начался длительный процесс поиска человека, избавившегося от ребенка. Подняли и проверили списки беременных, состоящих на учете, маловероятно, но возможно. Начали проверки неблагополучных семей и притонов. Учитывая близость общежития, шерстить поехали комнаты и учащихся. Подозреваемую нашли. Не сразу, но нашли. Потребовалась неделя. Она оказалась учащейся техникума, отличница и первая по учебе на курсе. Долго «колоть1» не пришлось. Девица во всем призналась. Ревела и каялась, сославшись на трудные жизненные обстоятельства, строгую семью в маленьком городе в области, слухи, отсутствие мужа и средств для содержания ребенка. Рожала в комнате, якобы без свидетелей. Уверяла, что ребенок был мертв при рождении, не дышал, после чего она, побоявшись последствий, тихонько вынесла его и положила в контейнер. Ребенок оказался крепким малым. Наверно и сейчас жив здоров, опекается государством. Демьяныч заслужил всеобщую благодарность и возможность ежемесячно приходить к операм в кабинет за премиальной надбавкой, чем и не преминул воспользоваться, но не грубил. Мадам получила свое. Суд не внял доводов обвиняемой о якобы мертворождённом младенце и признал ее виновной в покушении на убийство, приговорив к трем годам лишения свободы.