Свиток судеб

Бьярни резко встал, отчего его стул с грохотом отъехал назад.

БЬЯРНИ

Я ни за кем не следил! Я… проверял сети! Моя лодка пришвартована как раз в той бухте!

АСГЕЙР

>(спокойно, но твёрдо)

В бухте под домом Торбена? Там же сплошные подводные камни, Бьярни. Ни один здравомыслящий рыбак туда не сунется. Особенно ночью.

Рыбак заёрзал. Он понимал, что попал в ловушку.

БЬЯРНИ

Ладно! Да, я был там! Но я не трогал старика! Я видел, как к нему пришли двое! Я испугался и ушёл!

ЭВА

Двое? Вы можете их описать?

БЬЯРНИ

>(отчаянно мотая головой)

Темно было! Туман! Я только слышал голоса… Один злой, отрывистый. Другой… более спокойный, но с противным шипящим звуком, когда он говорил. Как будто…

Он замолчал, и по его лицу пробежала тень настоящего ужаса.

БЬЯРНИ

Как будто сквозь стиснутые зубы. Больше я ничего не знаю! И не хочу знать!

С этими словами он бросился к выходу, оставив допитый кофе и витающую в воздухе тяжёлую догадку. Описание одного из голосов – с шипящим, свистящим звуком – до боли напоминало манеру речи Йоуханнеса, у которого от старости был небольшой дефект дикции.

Эва и Асгейр переглянулись. Пазл складывался. Теперь у них был свидетель, пусть и невольный, и конкретная зацепка. Вечер в кафе «У Габра» принёс не только уют, но и первое реальное продвижение в деле.

Густой, молочно- белый туман окутал всё вокруг, поглотив звуки и краски. Мир стал призрачным и безвоздушным. Эва, подходя к дому Торбена, уже чувствовала ледяную тяжесть в животе. И тут дверь с скрипом распахнулась, и из тумана навстречу ей выпорхнула, словно испуганная птица, Анника. Лицо её было искажено ужасом.

АННИКА

>(задыхаясь, хватая Эву за рукав)

Он не отвечает! Дверь была не заперта… Я зашла, а он… Дядя…

Эва, отбросив вежливость, бросилась в дом. Тишина внутри была громче любого крика. Воздух застоялся, пахнул остывшей золой и чем- то ещё… сладковатым и неприятным.

В кабинете, в своём кресле у давно потухшего камина, сидел Торбен. Его поза была неестественно спокойной, голова склонена на грудь, словно он уснул над работой. Но восковая бледность кожи и полное отсутствие движения говорили о другом.

Взгляд Эвы скользнул по столу. Никакого хаоса бумаг, никаких чернильниц. Только один- единственный чистый лист, лежащий ровно по центру. И на этом листе, выведенная изящным, почти каллиграфическим почерком, одна- единственная строка:

*«И море скрыло их имена…»*

Эва застыла, ощущая, как по спине бегут мурашки. Это была та самая строфа, которой он так восторгался. Его лебединая песня. Или чьё- то зловещее послание.

ЭВА

>(тихо, без обертона, командуя Аннике, которая застыла в дверях)

Не входи. Позови Асгейра. Сейчас же.

Пока Анника, рыдая, уткнулась в телефон, Эва осторожно, в перчатках, которые она по привычке надела ещё с утра, осмотрела стол. Ни пера, ни ручки. Лист был абсолютно чист, кроме этих роковых слов. Ни клякс, ни отпечатков пальцев. Идеально. Слишком идеально для старого, неаккуратного учёного.

Её взгляд упал на камин. Среди золы она заметила несколько тёмных, обугленных клочков – явные следы сожжённой бумаги. Кто- то привёл здесь порядок. Кто- то стёр все следы работы Торбена, оставив лишь эту зловещую эпитафию.

Асгейр, запыхавшийся, ворвался в дом. Увидев картину, он снял фуражку и перекрестился.

АСГЕЙР

Проклятие… Легенда… Она оказалась правдой?

ЭВА

>(холодно, глядя на строку на бумаге)

Нет, Асгейр. Это не легенда. Это театр. Кто- то очень умный и очень жестокий решил обернуть настоящее убийство в мистический флёр. И оставил нам свою визитную карточку.

Она посмотрела в окно, на непроглядную белую пелену. Туман, который вчера был лишь элементом пейзажа, сегодня стал сообщником. В нём кто- то скрылся. И этот кто- то был не призраком из саги, а плотью и кровью. И он всё ещё был здесь, совсем рядом.

Густой туман, словно призрачный свидетель, лениво перетекал через порог в след за Эвой и Асгейром. Воздух в кабинете был спёртым и холодным.

ЭВА

>(не отрывая взгляда от тела Торбена)

Анника, я знаю, это тяжело, но мне нужно, чтобы ты посмотрела. В комнате есть что- то лишнее? Или, наоборот, чего- то не хватает?

Анника, дрожа, сделала шаг вперёд, её глаза блуждали по знакомой обстановке.

АННИКА

Книги… его любимое перо с фамильным гербом… Оно всегда лежало здесь, на этой подставке. Его нет.

Эва кивнула, её взгляд упал на пустую деревянную подставку. Затем она подошла к камину и осторожно кончиком пера из собственного кармана раздвинула золу. Среди обугленных клочков бумаги что- то блеснуло. Она подцепила и подняла полурасплавленный металлический наконечник пера – тот самый, с гербом.

ЭВА

Он не сжёг его. Его бросили в огонь уже после того, как перо сгорело. Чтобы уничтожить отпечатки. Но торопились и недоглядели.

Асгейр, осматривая дверь, нашёл на внутренней ручке, почти незаметную, длинную тёмную шерстинку. Он аккуратно поместил её в бумажный конверт.

АСГЕЙР

Ни у Торбена, ни у Анники нет такой тёмной одежды из грубой шерсти. А у Бьярни… есть его старый рыбацкий свитер.

Вдруг Анника ахнула. Она смотрела на полку за креслом дяди, где стояли его самые ценные фолианты.

АННИКА

"Хафскильд"… Летопись мореплавания. Она всегда стояла тут. Дядя говорил, что именно в ней он нашёл первую зацепку к "Саге о Тёмной Волне". Её нет!

Эва подошла к полке. Пыльный след от отсутствующего тома был ясно виден. Убийца забрал не только жизнь, но и ключ к разгадке.

ЭВА

>(медленно обводя комнату взглядом)

Значит, так. Кто- то вошёл. Заставил его написать эту строфу – его же собственным пером, под угрозой или пыткой. Потом убил. Сжёг черновики. Забрал главную книгу и перо. Но оставил нам эту… визитную карточку. Сообщение.

Она снова посмотрела на идеально чистый лист с единственной строкой.

ЭВА

"И море скрыло их имена…" Он не просто цитирует сагу. Он говорит нам: "Я скрою своё имя. Вы меня не найдёте".

АСГЕЙР

>(мрачно)

Йоуханнес. Это на него похоже. И педантично, и зловеще. Он единственный, кто знал ценность этой книги.

ЭВА

Или Бьярни, который действовал не один. Или… кто- то третий, о ком мы ещё не знаем. Но он сделал одну ошибку.

АСГЕЙР

Ошибку?

ЭВА

Он оставил свидетеля. Не Аннику. Того, кто видел, как сюда приходили двое. Бьярни что- то скрывает, и теперь он напуган ещё больше. Его страх – наша ниточка. Давайте найдём его, пока туман не рассеялся и пока… пока этот "кто- то" не решил, что один свидетель – это уже много.

Она бросила последний взгляд на безмолвную фигуру в кресле. Уютный детектив окончательно сменился охотой. И они были единственными, кто мог помешать убийце скрыться в тумане безнаказанным.

Прибывает растерянный местный врач, ДОКТОР ЭРИКСЕН (60 лет, добрый, но несколько рассеянный), и после осмотра констатирует смерть от остановки сердца. Асгейр, выглядевший напряжённым, с облегчением вздыхает.

АСГЕЙР

Сердце, я же говорил. В его годы… Да и видок был не самый здоровый. Всё- таки не убийство, а несчастный случай. Можно спокойно закрыть дело.

Но Эва не отводит взгляда от загадочного листа. Она осторожно берёт его в руки в перчатках, внимательно изучая.

ЭВА

Асгейр. Он вчера с таким жаром говорил мне эту строфу. Сказал, что это – новая, найденная им часть баллады. А теперь она появляется здесь, после его смерти. На идеально чистом листе. Разве это не странно?

АСГЕЙР

>(пожимает плечами)

Наверное, написал перед тем, как… вы знаете. Сел, чтобы записать свою великую находку, сердце не выдержало эмоций. Поэтично, в общем- то.

ЭВА

Но чернила… Они совершенно свежие. Почти влажные. А доктор Эриксен говорит, что смерть наступила не менее 8 часов назад. За это время даже самые стойкие чернила должны были бы высохнуть.

Она аккуратно подносит лист к носу, вдыхая едва уловимый аромат.

ЭВА

И пахнут они… необычно. Не как его обычные чернила из грецкого ореха. Пахнут… солёным морем и чем- то горьким. Полынью, что ли?

Она поворачивается к Асгейру, и в её глазах загорается знакомый ему по прошлому делу в Туманном Фьорде огонёк любопытства и решимости.

ЭВА

>(отрывисто)

Отменяйте вертолёт. Я задерживаюсь. Кажется, кто- то решил добавить в нашу сагу свою собственную строфу. И я намерена выяснить, кто и зачем так старался придать естественной смерти налёт тайны.

Она кладёт лист в прозрачный файл, а сама подходит к книжным полкам, готовая начать новую главу этого дела – тихого, но упорного расследования, где главными уликами становятся запахи, чернила и старые легенды.

Эва стояла в центре кабинета, медленно переводя взгляд с одного предмета на другой. Ее взгляд скользнул по пустой подставке для пера, по следу от потерянной книги на полке, задержался на холодном камине.

ЭВА

>(обращаясь к Асгейру, но глядя на окно, в которое все еще струился туман)

Они забрали "Хафскильд" и его любимое перо. Но оставили это.

Она показала на лист с надписью.

ЭВА

Это не просто прощальное послание. Это демонстрация. Кто- то хочет показать, что знает сагу лучше самого Торбена. Что он стал ее частью.

Она подошла к книжным полкам и провела пальцем в перчатке по корешкам соседних с пропавшим томом книг.

ЭВА

Пыли здесь нет. Книгу вынули аккуратно, не торопясь. Значит, у них было время. Они не боялись, что их застанут.

Анника, все еще бледная, но собравшаяся с духом, тихо сказала:

АННИКА

Дядя… он в последнее время боялся не самой саги. Он боялся людей, которые, как он говорил, "ходят за легендами, как акулы за кровью".

Эва кивнула, ее взгляд упал на небольшой, почти незаметный клочок бумаги, застрявший между стеной и задней ножкой тяжелого письменного стола. Она наклонилась и осторожно извлекла его. Это был обрывок старой, желтоватой бумаги с обрывком карты и несколькими рунами. Не из "Хафскильда". Это было что- то другое.

ЭВА

>(показывая находку Асгейру)

Смотрите. Они забрали большую книгу, но упустили маленький клочок. Возможно, он выпал, когда они листали украденный том. Или… Торбен спрятал его заранее.

Она положила фрагмент в прозрачный пакетик рядом с загадочным листом.

ЭВА

Хорошо. Здесь мы сделали всё, что могли. Доктор, распорядитесь телом, пожалуйста. Асгейр, организуйте опись всего, что осталось. Особенно этих обгоревших страниц в камине. Я хочу, чтобы их аккуратно извлекли и упаковали. Анника, вы останетесь с Асгейром?

Анника кивнула, обняв себя за плечи.

Эва вышла из дома. Густой туман по- прежнему окутывал мир, превращая знакомый пейзаж в набор размытых силуэтов. Воздух был влажным и холодным. Она сделала глубокий вдох, пытаясь очистить легкие от запаха смерти и старых книг.

Ее взгляд упал на землю у крыльца. В мягкой влажной земле, недалеко от тропинки, виднелся четкий, глубокий отпечаток подошвы. Крупный, мужской, с агрессивным протектором. Не след Асгейра и не ее собственный. И уж точно не старика Торбена.

Эва достала телефон и сфотографировала след, положив рядом для масштаба монетку из своего кармана.

ЭВА

>(про себя, с легкой улыбкой)

Вот и ты. Первая настоящая ошибка. Призраки не оставляют следов, а люди… люди всегда оставляют следы.

Она посмотрела в сторону, где в тумане должны были быть дома Сандвика. Где- то там был человек, который панически боялся разоблачения, человек с грубым свитером, со странным дефектом речи или с тайной, связанной с пиратскими картами. И у нее в руках теперь было несколько ниточек, чтобы начать распутывать этот клубок.

Она поправила воротник куртки и твердым шагом направилась в сторону деревни. Туман расступался перед ней, ненадолго открывая путь, а затем снова смыкался за ее спиной. Охота началась.

Идёт мелкий, колючий дождь, смешиваясь с туманом и превращая мир в сплошную сырую пелену. Эва стоит на краю обрыва, неподвижная, глядя на бушующие внизу волны, которые с глухим рёвом разбиваются о базальтовые скалы. Ветер свистит в ушах, но она не шелохнётся, её лицо – маска сосредоточенности.

К ней почти бесшумно подходит Бьярни, рыбак. Он молча стоит рядом, глядя в ту же сторону, его просмолённый дождевик отталкивает капли.

БЬЯРНИ

>(внезапно, голос грубый, но тихий, едва слышный сквозь шум ветра)

«Тёмная Волна»… её не просто так забыли. Не все истории стоит тревожить. Некоторые слова… они как крючки. Зацепились – уже не вырвешь.

Он разворачивается и уходит так же бесшумно, как и появился, оставив Эву одну под ледяным дождём с её мыслями и тяжёлым предостережением.

Эва возвращается в свою комнату. Мокрую куртку она вешает на спинку стола, и капли воды медленно стекают на пол. Она достаёт из сумки свой кожаный блокнот с потёртой обложкой, открывает его на чистой странице и начинает делать заметки, выводя аккуратные буквы.

*«След у крыльца – 45- й размер, агрессивный протектор. Заказать сравнение с обувью Бьярни, Йоуханнеса».*

*«Чернила. Запах: море, полынь? Проверить рецепты старинных чернил, возможна самодельная основа из местных растений».*

*«Бьярни: предупреждение или признание? Знает больше, чем говорит. Страх?»*

На столе рядом лежит её служебный планшет, но теперь она отодвигает его в сторону. Вместо этого она открывает старую, потрёпанную книгу фарерских баллад, которую одолжила у Марии после разговора в кафе. Страницы пахнут временем и тайной. Она проводит пальцем по строчкам, словно пытаясь прочувствовать скрытый смысл, написанный пером давно умерших скальдов.