- -
- 100%
- +
© Александр Петрушкин, 2020
ISBN 978-5-0050-4481-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«Всё полость или свет…»
Всё полость или светот мрака отражённый,который прячет вещьвнутри своих потёмок,где крутит погремушкуладошкой обожженной —и смотрит в щёль еёутраченный ребёнок.Перебирает ночь —агу тебе, пернатый,висим меж голосови часовых поддатых.Натянешь тишину —молчание пробудишьи воздух разомнёшь,которым вскоре будешь.Лети, лети, снежок —неси меж позвонкамисвоими мой ожогсобаками, звонками.(12/01/2019)Снегопад
Не тяжелей метель дороги лошадиной,но проще, чем врастать в морозы над собой —растёт из веток снег большой и неделимый,качая воробьиной, горячей головой.Так утерявший свет руками по тьме водити судорогой сводит в дорогу стыдобуи крошит свет на свет, упавший на пороге:не надрезай его – я всё тебе верну.(13/01/2019)«Квадраты воздуха округлы, виноваты…»
Квадраты воздуха округлы, виноваты.Всё глохнет, слепнет – вынь бельмо моё,как электрические смерти киловаттыиз механических заснеженных птенцов.Будь пианистом-слесарем, слоном,сугробом, свёрнутым в ключи или – в ключицезастрявшим – клювом ворона. Лети, лети по стужено – не слишком быстро.Слепи снежок, как новый алфавит,стучись из темноты прозрачной банкии путай на самом себе следы,чтоб в них блуждал безалкогольный ангел.Во всём ты виноват, во всём, смотри,как ты течёшь и протекаешь– стоит?но ты стоишь, всё это говоришьи выжигаешь куб, квадрат и нолик.(29/01/2019)«Молчания белый плод …»
Молчания белый плод —плеск изнутри веслачья опухает плоть,поскольку душа пришла —на темноте скрипит,не проявляясь, светили – так Бог троити приминает смерть.(25/02—4/03/2019)«Глаз голубиный тяжёл, словно он в Арарат…»
Глаз голубиный тяжёл, словно он в Араратскомканным был и в ладонях горел, как ковчег:более нет здесь возврата – как потоп наступает земляновая эта – к которой подплывший прощён.Если есть имя тебе – вовсе времени нет:падает глаз голубиный и скручен в тоннель,в мир тот, который не был – потому и Аидв глаз голубиный разрезан, как хлеб и рассвет.Тьма шелестит, как ковчег – говорит, говоритбеглый отец, тяжелея от света которым омыт.(4/03/2019)«Если бы ты снимала кино, как одежду – зима проступала…»
Если бы ты снимала кино, как одежду – зима проступалато на коже твоей, то на воздухе том, из которого в тень ты упалас кольцами плёнки гремящей змеиной развёрнутой кожи,слайдами из чешуи, в чей чулок, как в пластинку, был временем сложенберег морозный – игла ледяная над ниткойптицы распущенной в пар и полёт, где улиткойангел стоит – сам себе белый лес или камень,тело своё раздвигая, за снегопадом из камер.(5/03/2019)«В начале я – отцу…»
В начале я – отцу,затем – отец,что растворилсясредь своих колец,бегуших поотсутствующего гладипри каждом в каменьпадающем взгляде.Так бабочкакасается лица,в котором нет[и не было] отца,но лишь – кругиот всех её рожденийи скважина,и ключ от беглеца.(6/03/2019)«Текст, переписанный космосом, будет пустыней…»
Текст, переписанный космосом, будет пустынейсиней, стоящей внутри у осины на Плесо,будет касаться тебя, как ожог от осинойталии, вдавленной светом в подбрюшие кресла.Тяжесть вернее, чем старость свою, ощущаятам, где синица себя собирает из даров и провалов —текст, словно мёд замирает у края (но здесь опечатка – у рая),чтобы тобой быть, пустыней, что небо и воды спасает.(11/03/2019)«Изнанка голоса есть Брайль…»
Изнанка голоса есть Брайль,который сыплется наружупокинуть человека рай,чтоб человеческую стужусмочь ощутить – он поперёкрастёт, как рыба за водою,почти ещё косноязыкон тишиной, а не бедоюбыл собран – и на гвоздь своиповесил плечи и предплечьяне то к молчанию привык,не то красивой немотоютеперь он награждён на миг,в который встроен высотою.О как в нём высота растёт (!)как – задыхаясь – он однаждыоткроет тёплый её роттеперь уже лишённый дваждывсей речи, что – скрипев внутри —его скрепляла половиныи не давала умереть,коль жизнь и смерть не очевидны.Как изнутри течёт волначтобы язык мог раздвоитьсямеж пальцев, там, где тишинаспешит в трёх лицах отразиться.(11/03/2019)Натуралист
Вижу, как черепаха щурится всейкожей своей, состоящей из жёлтых щелейиспивающих холм, что здесь вырос когда-то над ней —назовём его временем, мхом, словарём для горящих шмелей.Черепахи пружина сквозь панцирь зияет, сквозь ил,что когда-то беглец для неё из неё сотворил —из воды собирая прозрачные неба следыиз камней и людей, и их славы звериной (почти из слюды).И стекает слюна стрекозы, что присела на крайи качает бессмертия лестницы меж соляных,лопастей и лопаток её насекомых (конечно, двойных)меж которых стоит – всё ещё незадуманный – рай.Вижу, как черепаха становится жизни длинней,и морщины её облетают со многих деревьев,и ложатся на дом, как вдоль тени своей вся земля,что в приметы себе приписала мои суеверья.Притворившейся богом природы предметы стоят —то кивнёт там, где лошадь идёт, то под снегом за светом ослепнетчерепаха: внутри – горсть земли и прибой, и его стыдоба,что пред нею встаёт на песочные неба колени.(12/03/2019)«неочевидный человек…»
неочевидный человекидёт по снегопаду Бога —его молчанием одетот края выдоха до вдохачужим дыханием он полнв пальто его ключи щебечати тычет Бог в ладони носневидимый бесчеловечный(14/03/2019)«Сеть света в глазнице лошади, проехавшей через нас…»
Сеть света в глазнице лошади, проехавшей через нас,сокрыта льдом, словно книгой – лица ужаленных сном.Суммирует их зима, перенесённая в марткошкой, что развернулась и свет из неё изъят,где – выбивая очередь – тасуются тьма и вид,человек со своею смертью, с водой и песком Аид.Похожая на Катер-бург – зола в пустоте поёт:собрана, как человек, из освещённых пустот.(15/03/2019)Список
[…] бог [с малой] Бог [большой], меж ваших трещинстоящий человек [как рёбра эха]смывает оспы соты [удвоясь в Иова]на берегах неназванного моря, как шум, стоитмеж чайками камней,чтоб избежать рифмовки [прочитай: Шеола]и голосов разборчивых теперь,бог [с малой] им [как тени] был расчерченна [вынутой из Господа] волне.И человек [увиденного список][как жест из смерти] вычтен и исчислен,и удлинён до мокрой фотовспышки,где улыбается [как подпись к …] темноте.(16/03/2019)«Из старого тела вынут был глаз золотой…»
Из старого тела вынут был глаз золотой,как маятник из причины проснуться семиждыстолетнимпроёмом в дверях между каждой из трёх сторонплоской вещицы, которая [так же] похожа на дверцу.Из полых глаголов его и трети теперь не поймёшьв лестницах снега, которой стоишь [под высотами снега],греется кот [здесь зачёркнуто] греется крот[снова зачёркнуто] плавится медное сердце.Крот, что проделал дыру, как зрачок, на другой —третьей – его стороне расплетает [фантазия?] тропымногоугольных причин, чтоб качнулся, как зверь,маятник, небо себе развязав на качели и тросы.(16/03/2019)«Если вкратце сказать, то получится «будем жить» …»
Если вкратце сказать, то получится «будем жить» —неустойчивый мячик толкать разрывной ногойи – культёй души на псов небеса взойдя —ощущать, как лопатки покрыты большой зимой.Если коротко, тот, что здесь – далеко не я:я – тот мячик, который пёс понесёт с водой —подними, отпусти, надкуси – вот опять упал/полетел/удивился – беременной стал землёй.(17/03/2019)«Там женщина идёт, ко рту…»
Там женщина идёт, ко ртуприжав ладонь прозрачной смерти,и ангела рулон вокруграсстелен ею на две трети.Наполовину снег висит,он, свет пройдя до половиныеё, почти как идиот,прозрачен, тёмен и невинен,как женщина, что в снег идёт,сама подобье снегопада,подземный в небо переход,что был не выбран, но угадан.(17/03/2019)«По-прежнему из промежутков голоса…»
По-прежнему из промежутков голосаскворчат по мне [мол, выбери меня]«вжух-вжух» горчит красивая косаи душу выжимает из гнезда.Здесь каждый жуток маятник внутри —белеет и сгорает от стыдапока по траектории летитего – на ангела похожая – оса.И столь же отвратительно легкосклоняет насекомое лицотобой задуманный [потом забытый] Бог,как Эдгар По, зашедший высоко.Внутри его фантазии слюнанапоминает, высохнув, росу,которая рождением больнаи потому вмещает высотуна – свёрнутых до неба – небесах,на герпесе из вечности в губеу человека, где живёт тоскапо ангелов разорванной резьбе.По горочке косы летит, «вжух-вжух»,как промежуток самому себе,преодолевая небольшую смерть,знакомый бомж по имени на Б.(17—18/03/2019)«а если отдыхать от этой кожи…»
а если отдыхать от этой кожиустанешь, сбросив костяной мешок —в спираль воды, в спираль из чаек дрожи,напоминая марта водосток,твоя молекулярная структурарассыплется, чтоб наново собратьиз муравьиной ржавой неба кожи,которую нам ангелы совратьуспели до того, как растворились,воронкой став – точнее, вороньём —ты будешь только атомом единымвернувшись по спиралям этим в домЗерно
Время догоняет себя сквозь дистанции снов,раскрутив человека, как окуляр —к своей темноте прикладывая его темноты зерно,из стены выходит шестирукий Уильям Блейк, словно пар.В четырёх руках у него – воронят гнездо,на шестой – огонь чтоб подпалить его,оперевшись о пустоту, он несет ведрос костяною сна – исчерпанною – водой.Воронята сверлят дыру на его плече,чтобы чрез неё посмотреть сюда, где была стена —и дитёныш огня открывает кружок и дверьдля того, кто ожил на обратной стране зерна.Он наводит резкость, вращаясь внутри огня,гогоча внутри у скелета взрывной реки —и гремит во ртах его воронка из воронья,выпивая красной глоткой щенячий и тёплый Стикс.И под линзой воронки, как пожар, спешит шестикрылый Блейк —в голове у него, как рога, через смерть человек растёт —покидая вечность, как самоходный дым,вырезает зренье своё и на руке несёт.(19/03/2019)Исчезновение берега
Этот берег исчезнет раньше реки, у которой он —словно пёс – сидел и ушёл, и со всех сторонна себя смотрел, выцарапывал эха дно,где себя ловил, вынимая из всех занози, сложившись в тень лодки ждал, кто его вдохнёт.На трахее его, обретая истории ил,копошились все прежние звери – куда не взгляниты наткнешься на перечни, поручни и следы,что он вывернул / вывихнул / спутал в корней бинты.И пульсирует берега лёгкого чешуятам, где рыба торчит, над собою в чайке привстав,и из клюва её понемногу сочится пёс,вспоминая реки, которыми он оброс.(19/03/2019)«Человек, как бритва – лягушку…»
Человек, как бритва – лягушку,разрежет смертьот подмышек до синевы лобка,выбирая трескиз [в грудине еёсобравшихся] воробьёв,что тачают из воздуха двери,в которые он войдёт —мягкий и тихий,белый, большой, как шар —смерть рассмотреть, словно школьникк линзе её припав,как снегопад пропадая[в жирной вдвойне] смоле.Смерть исчезает, когда тыидёшь в её животеи удивлённо видитто, как скользит конькомчеловек с [её] жёлтым, надорванным[выдохом света] ртом.(30/03/2019)«В живой воде, как мёртвый…»
В живой воде, как мёртвый,прозрачный Бог живёти по изнанке бродит,как паузы окно,меж светом и прибоем,весёлый алкогольв молчания он носитмешке. Как перегнойон поспевает всюдунемного помолчать,быть незаметным, трудными лёгким, как печальо жизни или смерти,которых вовсе нет,где Бог твердит «о, боже»и слушает ответ,где паузы живыевнутри его растут,косноязычье небав грай человеков гнут.(1/04/2019)Childfree
Труба, как смерть, гудит внутри,горит метель из человекаи говорят в его вдалиБог, ангел, срезанное веко.Труба всё ищет А и Я —так женщина, на сорок третьем,вдруг ощущает, что одназдесь одиночеством согрета.Внутри её горит дитя,что, вместо смерти, удалила —похожее на куст стыда,который не – проговорила.Стоит в её степи дыра,свистит голодная траншея —и – вырезаны, как змея —не-бывшие в тьму тянут шею.(02/04/2019)«Тронь спицы воздуха и пряжу птиц – полёт…»
Тронь спицы воздуха и пряжу птиц – полёт,как шарф, они соткут из неба ожиданьем,где обжигают человека плодорущий, мокрый. Это бы камланьелиства запомнила б, но не было листвы —лишь шелест и огонь, и полый ветер,в котором человека плот неслиневидимые ангельские петли.Скрипело время в нём сверчком, как ключ,приподнимался, сквозь лицо Отца, без гневапохож на ад и рай, и снега плющ,ушедший человек, себе связавший небо.(3/04/2019)«Печатная машинка отрезает от бумаги по букве…»
Печатная машинка отрезает от бумаги по букве,выстругивает дерево и окно из воздуха дыбы,стучащей в дверь, вычеркнутую из звукапеска, исчерпанного, как голоси примечание на красных полях у рыбы,ткущей вОды, которые сверху и снизулодки {читаю: топкой земли для мифа},порезанной из бумаги ножами прекрасной ошибки,которая себя умножает, перебирая выдохов нитки.Если встаёшь лицом к смерти, то не чувствуешь себя одиноким —видишь, что ты – машинка печатная в каждом глотке у жажды,вырванной, словно свет из тоннеля слова —свет лежит у себя в лице и, задыхаясь, как зверь, на себе вырезает жабры.(8/04/2019)«Реки Вавилона двигаются вовнутрь…»
Реки Вавилона двигаются вовнутрь,ссадины струй своих держат в подобье рук —в сучьях синеющих пальцев [считай: фалангдерева между речью]. Вокруг – лесапесочные выгорают – сияют пророком в львах,стволы соляные горят у воды в семи головах:В чреве воды крутится, как мельницы жернова,того, кто вернётся первым, огненная булава —младенцев на солнце вынет, чтобы их иссушитьили язык свой вырвет, чтобы из тьмы говорить:медленны эти реки, ссадины, львы, столбы —опустошённый речью в красной глине стоит.(04/2019)«У подножья холма всё чужое: земля или небо …»
У подножья холма всё чужое: земля или небо —скудны вещи, которые – взяв – посчитать не решилсяжаркий глаз у птенца, расклевался со всей теснотоюи лететь, словно взгляд, из его оперенья решился.Бельма, пятен его темноты круглый сыр разрезая,как смородины спил видят берег и мокрым, и дымными взлетает душа сквозь песок, позвонки и паренье холма за ножи принимая,если взгляд вероятней, чем глаз и длина, то есть глубже долины.(09/04/2019)«Животные обуглятся в следы…»
Животные обуглятся в следы.– Свои, свои —кричит им вслед мешочник-отец, расщеплен словом соловей,как голос на молчания. Так точенлишь взгляд рождённого, нелепо не стыдясь,он тянет свою дату, как подстрочник,до самой смерти и в руке егогорит платона бледный позвоночник.Вот он [отец] идёт сквозь лабиринт,который вырыт был внутри животныхего следов– свои, свои – считаети в мешок кладёт ихснова.(12/04/2019)«Тело своё отколупывая, душа…»
Тело своё отколупывая, душастоит, как солнечные часы —выходит разбойник, говорит «Ша!вот отсюда в огнь полетишь, в пласты,воздуха, сжатого в лёгкие, вдевицу, вынутую из тебясентября длинного каблуком,как земли вывихнутая верста».А душа всё в семечке смерть грызёти летит по дуге её шелуха,и щербат её бессловесный роти длинна внутри, как вода, дуга —на плече у неё белый свист висити из глотки её в свет изблёван мёд.И морозец ранний, как конь, болити от тела её почти ничего.(15/04/2019)«там, где они всё читали стихи [а свет повторялся…»
там, где они всё читали стихи [а свет повторялсяв узком тоннеле [зачёркнуто] в светлом фойе, в мокром залеголос двоился – и был универсум в молчаньедымном и частом, как перемотки дрожанье]свет разливался по вынутой слова копейки,бёдра и рёбра её под собой различая,вынутый рай будто пёс языком своим терпкимпятился снова обратно в земли бедной пятна«Мёртвые нас победят, увеличив свои ряды…»
Мёртвые нас победят, увеличив свои рядыступай осторожно – потому что мы их следы,ходоки под снегом, Престолы, что падая через светвозглавят полки врагов своих – остального нетдаже в остатке. Это плоть под стопой скрипит,это всё, чем ты был, за тобою следит, горит —цитадель сороки, стрекочущей из земли —вырывай язык из ямы внутри воды,что стоит, как смерть вокруг, головой трясётлошадиной в тебе и воскресших своих ведётсквозь тебя и взведя просветы ангелов, как курки,выпивает всё, чтобы мёртвый здесь мог взойти.(06/05/2019)«И вероятней меня воспоминанье о мне…»
И вероятней меня воспоминанье о мне,дырка в руке рыбака, света укус на стенечья деревянна, как боль, вывернута высота,как из сустава земли – тени и их облака.Всё очевидней, чем я, и больше разобранных буквдаже моя темнота или сверчка белый звук.Нить неприметней, чем ткань, сшитая в небо ей,непредставима и – оттого слышней.«Безусловен только снег, отсеченный белым светом…»
Безусловен только снег, отсеченный белым светом,как дракона голова – вот и катится он междуиероглифов китайской вишни тише или нижена дыханья нити он здесь подвешен, а надышитснега ножницы и вниз он летит – за всё отвеченбелой ранкой, как порез, от себя теперь излечен.«Стрекозы опечатка на сетчатке у глаза реки…»
Стрекозы опечатка на сетчатке у глаза рекируки тянет, чтобы вынуть гнилушку или – звезду из водывырезать себе в зренья колосья, и горит и горитопечатка стрекозья из склонённых, за жаждой, светил.«И вот наступает момент, когда фотография пса начинает лаять…»
И вот наступает момент, когда фотография пса начинает лаять,подмигивает тебе в ответ – затем пропадаетсобака, остаётся бумага, чтобы её разгладить,как шерсть или старость, а после сидеть и плакать,становиться ангелом, то есть слепым и зрячим,видеть все щели, где свет мы на тёмное время прячем.Время ворочается, как негатив полыхает —на собачье спине, то к лицу прильнёт и оближет, а то отпрянет.«Первая мировая закончилась через сотни…»
Первая мировая закончилась через сотниКонец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.