Повесть непогашенной луны

Удивительно, но эта небольшая повесть почему-то напомнила мне шолоховскую «Судьбу человека». Но я никак не могу понять, почему возникла такая ассоциация. Ведь эти две повести – ну настолько они разные, и в них так мало общего. И структурно. И композиционно. И идейно. В основу «Повести непогашенной луны» легла история командира Михаила Фрунзе, умершего после операции зажившей язвы желудка. В общем то, что Фрунзе является прототипом Гаврилова настолько очевидно, что даже не понятно, зачем нужно было менять фамилии. С таким содержанием даже завуалировать ничего не поможет, и только одна фраза прозвучит убедительно – «все несовпадения имён случайны». Излагается версия непреднамеренного убийства Гаврилова. То есть непреднамеренного убийства Фрунзе.То есть, как ни крути, убийства. Убийства великого человека по настоянию другого человека из дома номер первого. Переживания последнего дня Гаврилова. Его мысли. Его письма. Его ощущение приближающейся смерти. Это с одной стороны. С другой стороны быт врачей, его убивших. Поставивших заведомо ненужный диагноз и отправивших его на операционный стол – читай, на тот свет.Значит, не такое уж непреднамеренное убийство?Почему же возникла ассоциация с «Судьбой человека», если в этом произведении в центре стоит один только персонаж, солдат, мужчина, человек, а в «Повести непогашенной луны» Гаврилов главный, но не единственный персонаж. Да и судьба совершенно другая. Так и не могу понять. Но зато становится очень понятной фраза «ты нужен революции». Она просто не договорена – «Ты нужен революции мёртвым, чтобы сделать из тебя героя».

Вообще Пильняка у нас читают мало, несистемно и вообще как-то с трудом, а почему – я вот в толк взять не могу. Эту книгу еще в бытность учебы на филфаке нам горячо советовал один из преподавателей – но я его не любила за снобизм и заявления в духе «Вы не знаете этого стихотворения? Фи». С тех пор минуло несколько лет, стихотворений я прочла основательно (и без них было хуже, знаете ли), увеличила свой снобизм в разы и решила – пришла пора Пильняка."Повесть непогашенной луны" – она очень сложная, потому что такая…жизненная. Непросто принять мысль, что вот кто-то мил и хорош, обнимает и гладит по голове, а потом идет и убивает Гаврилова, например. Непросто понять, как вообще вертятся эти колесики и шестеренки – то ли у них нет вообще никакой логики, то ли она так зловеще-непредсказуема, что пойди осознай, куда и как все это катится. По костям – очевидно, но что без костей построишь? На них крепче стоит.Все эти гаснущие спички, огоньки сигарет, гаснущие фонари, могильный холод ламп, яркий свет от окон, а надо всем этим – луна. На которую можно пытаться подуть – да толку-то. Только я вот не про луну и Наташу все думаю, а про то, как иногда хотелось задуть эти кроваво-красные звезды – они, пожалуй, посильней будут.

Я выросла в семье, где революционная романтика и боевое братство были в почёте. Все книги, прочитанные мной в детстве о революции, гражданской войне, подпольщиках, битвах и героях воспевали верное товарищество, романтику и подвиги. Они звучали гимнами смелым и храбрым людям. Герои шли светлым путём к ещё более светлому будущему, гибли за него с улыбкой на обветренных губах. Мне нравились и нравятся сейчас такие книги. Там, в моём далёком детстве, я вряд ли могла предположить, что есть книги, звучащие как похоронный марш любимым мной героям.И марш звучит тоскливо и нудно. Пильняк развозит свои мысли, как манную кашу по тарелке, излагая их в предложениях на полстраницы. Многочисленные повторы, номинативные предложения, огромные количество однородных предложений только запутывают читателя. К окончанию изречения не всегда вспомнишь, что было в начале. Персонажи разговаривают рваными, скользкими фразами, многого не договаривают. А вместе с тем:«…Город заплакал глазами мокрыми стёклами фонарей, подведённых, как глаза проституток»«…. Люди, пережёвывая ужин, дневные впечатления и умные сентнции об этом дне, лезли …. в постели».А вот либретто к похоронному маршу расставляет всё на свои места. И тоскливо уже от того, что герой, смельчак, верный революционер, наводивший ужас на своих врагов не может противиться воле незримого и очень могущественного врага – системы. Революция (не та, не та, про которую я читала в книжках!) приказала умереть – изволь. Всем нам памятно: «Если партия сказала: надо…!» А партийная система в «Повести…» представлена одним негорбящимся человеком, решающим чужие судьбы.И вот даже не знаю, благодарить ли мне автора за лукавое предисловие, которое так и подзуживает найти информацию и о нём самом, и о смерти Фрунзе, и много о чём ещё. Почему не знаю? Да потому что в поисках ответом на вопросы набрела на такой о –о –о –о– бширный анализ повести, что диву даёшься. Пильняк в 50 страниц уложил свою идею, анализ по объёму сродни романам Толстого. Тут тебе и осмыслении поэтики повторов, и символика цвета, и интертрепация финала. Пойти почитать – вдруг чего умного наберусь?