- -
- 100%
- +
Пока я натирала поручни и протирала столы, в голове немного стихали панические мысли. Ритм движения, запах средства для мытья, приглушённый гул кондиционеров, всё это действовало на меня успокаивающе.
Когда я мыла стекла в коридоре, телефон завибрировал в кармане. Сердце сжалось, ведь каждый неожиданный звонок сейчас звучал как выстрел. Достала, увидела номер больницы и почти выронила тряпку от волнения.
– Мисс Морган?
– Да.
– Это регистрация клиники Святой Марии. Мы получили ответ от вашей страховой по делу господина Моргана. Операцию одобрили. Нам нужно, чтобы вы подъехали сегодня, нужно согласовать время проведения и подписать необходимые документы вместе с пациентом. Стандартная предоперационная процедура.
Я ощутила такое облегчение, которое не смогла бы выразить никакими словами.
Почти следом я почувствовала, как глаза наполняются слезами, но не сразу позволила им течь, надо было быстро думать. Женщина на том конце коротко объяснила, какие документы понадобятся и во сколько лучше подъехать, уточнила, что нужен будет паспорт и подпись дяди, и добавила, что с ним свяжется операционная сестра для подготовки.
Руки, которые только что так привычно терли стекла, вдруг дрогнули. Всё, что было до этого утра… весь план действий, все страхи и сомнения в одно мгновение приобрели другой смысл. У меня получилось.
– Хорошо. Я приеду, – сказала я и попрощалась с женщиной на том конце.
После звонка я сделала глубокий вдох и на мгновение остановилась у окна. Сквозь стекло офисов за миг промелькнула знакомая городская суета.
Я вернулась к работе, но уже с другим настроем, движения стали быстрее, целеустремлённее. Каждую чистую полосу на стекле я воспринимала как маленькую победу.
Настроение значительно поднялось, хоть в голове созрел и другой вопрос, вернее, другая проблема. Мой дядя. Он может догадаться, каким путем мне удалось увеличить сумму его страхового покрытия. Конечно, он первым делом подумает именно об этом.
Но я уже придумала, что скажу ему. Что одолжила деньги у Боба. Он его лично не знает, скажу, что он любезно согласился мне их одолжить на определенный срок.
Я скривила губы, когда вновь подумал о Бобе и о его непристойном предложении. Лучше я взломаю его счета и украду эти деньги, чем соглашусь на что-то подобное.
Когда закончила работать, то поспешила к автобусной остановке, чтобы вскоре уже оказаться у больницы.
В приёмной было людно, но по-особенному, как будто воздух здесь согревался не столько от людей, сколько от новостей. Доктор Фернандас встретил меня у входа: он выглядел уставшим, но на лице у него играла улыбка, и в глазах мелькнуло облегчение.
Вместе с ним мы направились к нему в кабинет, когда по пути мужчина вдруг сообщил:
– Честно признаться, я не ожидал, что всё решится так быстро.
Я молча кивнула, потому что слова застряли в горле. Внутри всё сжималось и распрямлялось одновременно… радость от того, что у дяди появился шанс, и ледяной страх оттого, как это всё произошло.
Мы зашли в его кабинет.
Доктор открыл большую папку, достал бланки и начал размеренно перечислять, что нужно подписать. Согласие на операцию, предоперационные инструкции, список необходимых анализов и процедур.
Я взяла ручку и, внимательно все прочитав, подписала бумаги. Там говорилось, что мы с дядей осознаем весь риск и даем согласие на её проведение. Что в случае осложнений во время проведения или уже после, в случае "летального исхода пациента", я не буду иметь никаких претензий к больнице. Да уж… Даже читать такое было не просто, а подписать ещё сложнее. Но выбора не было.
– Отлично. Осталось получить несколько подписей вашего дяди, чем мы сейчас и займемся. И в течение пары дней мы все подготовим. Операция будет запланирована на третье ноября, – сообщил мистер Фернандас.
– Хорошо.
– Тогда пойдемте, мисс Морган, – он забрал документы из моих рук, и уже вместе мы направились, по всей видимости, в палату дяди. – Я ещё не успел ему сообщить эту радостную новость. Решил, что он должен узнать при вас.
Я почувствовала, как внутри всё дрогнуло, радость и страх сцепились вместе.
Дверь в палату была приоткрыта.
Мы зашли внутрь. Ничего почти не изменилось с моего последнего визита. Монитор всё также мерцал ровными зелёными линиями, капельница стояла рядом, а дядя лежал, повернувшись чуть набок, с закрытыми глазами. Он выглядел уязвимым, слабым и спокойным.
Дядя почувствовал или услышал, что кто-то вошел, поэтому открыл глаза и увидел мистера Фернандаса, а рядом с ним – меня.
– Дерек, у меня для вас хорошие новости, – произнес доктор, а дальше сообщил, что операции быть и что осталось подписать кое-какие документы.
Лицо моего дяди тут же вытянулось. Да, там сначала появилось облегчение вперемешку с радостью, но всё это быстро исчезло.
Я сразу же заметила, каким тяжелым взглядом на меня посмотрел дядя.
– Вы не могли бы нас ненадолго оставить одних? – задал вопрос дядя, взглянув на мистера Фернандаса. Тот выдал кивок и ушел, а Дерек уставился на меня. – Аника, только не говори, что ты сделала то, что обещала мне не делать.
В горле образовался ком, хоть я и была к такому его вопросу, но всё же это тяжело.
– Я взяла в долг, дядя, – ответила, придав своему голосу уверенности. – Часть заработала сама, очень малую часть, а остальное одолжила у Боба… Помнишь, я тебе рассказывала про менеджера в кафе, где работаю? – он медленно кивнул. – Он узнал насчет нашей ситуации и предложил одолжить денег, – только не добавила слово "любезно". Любезность и Боб вообще никак не сочетались между собой.
– Но откуда у него столько денег? Простые менеджеры в кафе не могут столько зарабатывать, Аника.
– Знаю. Но спрашивать этого я не стала, было бы невежливо с моей стороны.
– Мне не нравится это. То, что ты лезешь в долги из-за меня, моя хорошая.
Я подошла к нему и присела на край кровати.
– Сейчас главное, чтобы ты поправился, дядя, а все остальное не имеет смысла.
Если бы я сказала, что просто заработала нужную сумму или что-то продала, то он бы не поверил. Поэтому я выбрала именно вариант с Бобом.
Он посмотрел на меня так, будто пытался прочитать по лицу, где правда, а где ложь в моем рассказе. Но по итогу медленно кивнул, не отвечая. Его дыхание было тихим, и в комнате повисла такая же тихая пауза, которая бывает перед важным решением.
В этот момент в палату вернулся доктор Фернандас с документами и папкой в руках.
– Если вы готовы, мы окончательно можем всё подписать.
Дядя посмотрел на меня, потом взял ручку и без лишних слов подписал то, что было нужно. В его подписи не было сомнений, простое, чёткое решение. Он отложил ручку и выдохнул, как будто эта подпись сняла с него часть тяжести.
Доктор сказал ему то же, что и мне насчет подготовки к операции и ушел, оставив нас одних.
Я ответила неуверенной, но тёплой улыбкой дяде:
– Всё получится. Всё будет нормально.
По-другому и быть не может.
Внутри меня бурлило всё то же… облегчение, страх, вина. Но внешне я хотела показать только одно – спокойствие.
Я провела пальцем по простыне, стараясь не выдать собственную дрожь. Дядя сжал мою руку, и в этом сжатии было больше благодарности, чем осуждения.
– Хочешь сыграть? – вдруг спросил он, пытаясь вернуть привычный тон.
– Ещё спрашиваешь!
Я достала шахматы, и после мы начали игру.
В комнате стояла тишина, нарушаемая только тихим писком монитора и моим размеренным дыханием. И пока фигуры переставлялись по доске, я ощущала, как внутри что-то постепенно успокаивается. Этот маленький ритуал возвращал нам остатки обыденности, и на время позволял забыть о том, что ждёт за дверью палаты.
***
– Что ты сделала?! – спросила Кэролайн, когда мы были у меня дома.
Она попросилась переночевать у меня на несколько дней, потому что в её многоквартирном доме проходила санитарная обработка против насекомых. Именно из-за последнего пункта подруга подыскивала себе новое жилье, но пока всё безуспешно.
– Ты слышала.
– Извини, просто я подумала, что ослышалась, – подруга округлила глаза и взяла из коробки свежий кусок пиццы, которую заказала и угостила меня. Она вообще пообещала, что на время, пока здесь будет жить, то сполна накормит меня, потому что я исхудала. – Потому что… ты же знаешь, что это незаконно? – кивнула. – Вот я и уточнила. Анни, это же не ответы на экзамены и не чужие аккаунты, это…
– Я знаю, Кэр.
Я рассказала ей. Потому что в отличие от дяди, девушка бы не купилась на рассказы про доброту Боба. Как и не купилась бы на то, что страховая вдруг изменила свое решение. Нет. Она прекрасно знала, что у моей семьи с везением дела обстоят хреново.
– Боб предлагал помощь.
– Боб? Мы говорим об одном и том же Бобе, всё верно?
– Да. Я не стала брать у него деньги, – начала я, опуская взгляд на пиццу в её руках. – Он… предложил кое-что взамен, чтобы я "оплатила" его помощь. Ты понимаешь, о чём я.
Кэролайн чуть не поперхнулась куском. Она с шумом отодвинула коробку на стол, уставившись на меня так, будто я только что призналась, что держу в подвале десяток скелетов.
– Охренеть, Анни! – протянула подруга с возмущением. – Вот он, благородный спонсор из кафе. Господи, ну и ублюдок! Ему надо почаще в зеркало смотреться, чтобы убедиться, что даже заикаться о таком не стоит… Фу! Даже аппетит пропал.
Я улыбнулась из-за её реакции.
– Я и решила, что лучше взломать страховую, чем принять подобную помощь Боба… Всё лучше, чем…
– Спать с ним, – закончила за меня Кэролайн, а я кивнула, когда девушка тут же поддалась вперед и скрестила руки на груди. – И всё-таки ты выбрала вариант со взломом. Ну что сказать… горжусь? Пугаюсь? – она усмехнулась, но язвительно добавила. – Впрочем, всегда знала, что у тебя талант попадать в дерьмо с размахом.
– Спасибо за поддержку, – я закатила глаза.
– Ой, да ладно тебе, Анни, – смягчилась Кэролайн и снова потянулась за пиццей. – Я тебя прекрасно понимаю. Сделала, что должна. Только вот… будь осторожна. Эти игры с чужими деньгами редко заканчиваются вечеринкой с фейерверками. Скорее они заканчиваются мигающей лампочкой на чужой машине.
Я кривовато улыбнулась, и всё же внутри стало легче.
Кэролайн махнула рукой в сторону телевизора.
– Всё, хватит мрачных разговоров. Если я собираюсь тут пожить, то мы хотя бы устроим марафон фильмов. Я принесла три флэш-карты, целую пачку попкорна и кучу идей, как оторваться от твоих мрачных мыслей.
– Ты неисправима, Кэр, – сказала я, но уже с теплотой.
– А ты попробуй мне помешать, – ухмыльнулась она, вставав и направившись к телевизору. – Сегодня мы будем смотреть всё подряд, от тупых комедий до старых хорроров.
– Ладно.
Вздохнула, но внутри что-то отпустило. Может, хотя бы на вечер получится забыть о страховой, о дядиной операции и о Бобе с его мерзкими предложениями.
Глава 6
День операции.
Я специально взяла выходной сегодня, чтобы присутствовать в больнице, хотя доктор Фернандас сказал, что это необязательно. Но я бы не смогла спокойно не то, что работать, даже просто ходить, зная, что мой дядя будет лежать на операционном столе, а врачи будут бороться за его жизнь.
С самого утра внутри было ощущение, будто желудок сжали в кулак и не отпускают. Хотя я старалась себя всячески отвлечь. Выпила кофе, заправила кровать, да я даже успела убраться дома, потому что уборка, как выяснилось, может успокаивать.
Не помню, как я добралась до больницы, все мои мысли были заняты только одним.
Коридоры больницы были слишком белыми и слишком холодными, словно специально, чтобы глушить любые эмоции.
Я сидела на стуле у стены и ловила каждое движение часов на стене. Время не тянулось, скорее оно просто застывало.
Когда дверь палаты открылась, медсестра выкатила дядю на инвалидной коляске. У него под глазами были тёмные круги, кожа стала сероватой, и он заметно осунулся за эти дни. Но, несмотря на всё это, он попытался улыбнуться.
Ему сложно было даже уже ходить, так как всё, что ел дядя в последнее время, выходило из него обратно. Третья стадия постепенно переходила в четвертую. Я знала симптомы и боялась этого, что он будет слишком слаб, чтобы выдержать наркоз. Но выбора не оставалось.
Сразу поднялась и подошла к нему.
– Ну что, готов? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал бодро, хотя он слегка дрожал.
– Да, – дядя заметил что-то во мне, наверное, то, что ему не понравилось. – Ты выглядишь так, будто сама идёшь на операцию.
Я усмехнулась, но в глазах предательски защипало.
– Может, и так. Зато у тебя будет самая преданная болельщица за дверью операционной.
– Аника… – он произнёс моё имя так, будто хотел сказать что-то ещё, важное, однако потом покачал головой и вместо этого выдавил: – Всё будет хорошо.
Всё будет хорошо. Я сама мысленно повторяла эту фразу уже бесчисленное количество раз.
Я сжала его прохладную ладонь.
Уже втроем мы добрались до места, где вот-вот должна была начаться операция. Конечно, за двери, в саму операционную, меня не пустили, но разрешили проводить и ожидать уже в пустом коридоре.
– Помни, что ты мне должен ещё партию в шахматах, дядя, – сказала я и присела на корточки прямо перед ним, когда медсестра стала терпеливо ждать рядом.
– Тогда я обязан вернуться.
– Это даже не обговаривается.
Я обняла его так сильно, что он издал звук, напоминающий сдавленный стон.
Боже, возможно, мы больше с ним никогда не заговорим… Возможно, я больше никогда не увижу своего дядю. Возможно, он не переживет операцию…
Все вышеперечисленные мысли врезались в мою голову так, что она моментально заболела. Захотелось взять дядю и увезти отсюда. Но куда? Куда бы я его увезла? И надолго? Да, ещё было не поздно всё отменить, страх именно к этому и подталкивал, но мы с ним выбрали путь риска.
– Я люблю тебя, дядя, – сказала тихо, почти прошептала эти слова, которые и так редко говорила ему.
– И я тебя, моя хорошая.
Я не смогла бы описать всё то, что происходило со мной в тот самый момент. Никогда прежде не испытывала подобное. Полное знание того, что возможно это наше с ним последнее мгновение вместе.
Сердце колотилось в груди настолько яростно, что казалось, оно сейчас вырвется наружу. В висках же стоял звон, а в груди странный, вязкий холод, который не согревали ни слова утешения, ни мысль о возможной победе врачей.
Я думала о тысяче мелочах одновременно. Например, о том, как Дерек когда-то учил меня завязывать шнурки, о его старом смешном свитере с дыркой на локте, о запахе его фирменного чая, о том, как дядя хохотал, когда я проигрывала в шахматы, но при этом никогда не крутил у виска руками. Эти маленькие воспоминания ждали где-то внутри, готовы были рвануть наружу, если бы я позволила себе расплакаться.
И вместе с этим чувствовала вину за то, что я пошла на риск, за то, что скрыла от него правду. Наверное, именно поэтому каждый звук мне казался подозрительным.
Дядя сжал мою руку так, будто хотел вложить в неё всю силу, которая у него ещё была. Он улыбнулся уголком губ, и в этой улыбке было столько доверия, что мне стало и больно, и страшно.
Я отстранилась и поджала губы, буквально выдавив из себя улыбку.
– Ещё увидимся, Аника.
– Да. Ещё увидимся, Дерек.
Выдала кивок медсестре, означающий, что всё, что я попрощалась.
Она покатила коляску с дядей в ней, и уже вскоре они скрылись за дверьми, куда вход всем, кроме медицинского персонала был запрещен.
Поняла, что теперь мне предстоит ждать. Коридор казался пустым, уменьшенным, и в груди растянутая тишина заняла место времени.
Я села на один из стульев и вернулась к своему любимому занятию, а именно к нервному покусыванию губ.
Операцию должен был проводить сам доктор Фернандас вместе с ещё одним хирургом, имя которого я даже не успела запомнить, слишком быстро его представили, да и какая теперь разница? Важно лишь то, чтобы все прошло хорошо.
Я знала, что должна была хотя бы мельком ознакомиться с информацией, со статистикой, осложнениями, возможными последствиями операции против рака предстательной железы. Но я сознательно этого не сделала. Не смогла. Одно дело бояться неизвестности, и совсем другое бояться конкретных цифр и прогнозов, которые могут врезаться в память.
Если бы я изучила это, то сейчас все было бы хуже. Я думала о том, что пошло бы не так. Так что да. Иногда лучше именно незнание.
Глубже вдавилась в спинку жёсткого пластикового стула. На коленях лежали мои руки, но они всё равно дрожали. Я переплела пальцы, будто это могло как-то помочь. Время от времени подносила ладонь к губам, кусала кожу до боли и тут же одёргивала себя.
Я пыталась думать о хорошем.
Представляла, как мы снова сядем за шахматы, воображала, как мы выйдем на улицу, и он наконец-то вдохнёт полной грудью воздух без боли, как мы вернёмся домой, и я снова увижу его в том старом свитере.
Мне всегда нравилось иногда сбегать от жестокой реальности в собственный мир, где всё было хорошо. Где мои родители ещё были живы, где они оба воспитывали меня, где дядя был здоров, а я… я была просто счастлива.
Минуты стекали так медленно, будто кто-то специально растянул время. Я сидела на жёстком стуле, то поднимаясь, то снова опускаясь обратно. Несколько раз доходила до окна в конце коридора, где за стеклом мелькал серый город, и каждый раз возвращалась, потому что не могла позволить себе уйти даже на шаг дальше от той двери, за которой находился дядя.
Так прошел час.
После ещё один.
И ещё.
За это время я буквально искусала губы до крови.
Когда наконец дверь открылась, я резко выпрямилась. Доктор Фернандас вышел, и лицо у него было серьёзное, сосредоточенное, будто в нём ещё оставались отголоски напряжения.
В тот момент у меня всё внутри оборвалось.
Воздух вырвался из груди, и на секунду показалось, что сердце просто перестало биться.
Я сделала шаг к нему и чуть было не споткнулась, даже приоткрыла рот, чтобы задать вопрос, но доктор опередил меня:
– Всё прошло успешно, мисс Морган, – прикрыла на мгновения глаза, а с меня будто камень свалился. – Операция завершена без осложнений. Сейчас он в палате интенсивной терапии, будет под наблюдением. К вечеру очнётся.
– Спасибо… спасибо вам, мистер Фернандас и всем остальным… Просто спасибо.
– Это наша работа и обязанность, мисс Морган, – мужчина выдал улыбку. – Но впереди ещё много чего предстоит, вы должны это понимать, мисс Морган. Нужно дождаться, чтобы организм правильно восстановился. Помимо этого, нужно следить, чтобы не возникло… никаких осложнений. Возможно, понадобится ещё одна операция в крайнем случае.
Я кивнула, впитывая каждое слово. В любом случае, первый и главный шаг уже был позади.
Мы справимся с дядей. Он у меня всегда был сильным.
– А теперь… я оставлю вас, – сказал доктор и скрылся в другом направлении. Вид у него был уставшим, вероятно, операция была не из простых.
Коридор снова стал слишком тихим, но на этот раз в тишине уже было место надежде.
***
Мне сказали, что до вечера не было смысла оставаться, потому что дядя если и придет в себя, то вряд ли сможет вести полноценный диалог. Но я всё равно осталась. Лишь по той причине, что хотела убедиться в правдивости слов доктора. Не то, чтобы я не верила… Но для собственного спокойствия хотелось перестраховаться.
– Привет, – поздоровалась с дядей, когда уголки его губ дрогнули в подобие улыбки. Сам он был непривычно бледный.
– Анни… – еле слышно прошептал он.
Я подошла ближе и коснулась его руки. Она была прохладной.
– Всё прошло хорошо. Доктор сказал, что ты должен просто отдохнуть.
– Хорошо… – губы едва размыкались, голос звучал слабо и сухо.
– Я горжусь тобой, дядя. Ты настоящий боец.
Он моргнул, словно подтверждая, что слышит, даже попытался что-то сказать, но сил не хватало.
Я наклонилась ближе, улыбнулась ему, хотя сама едва держалась, чтобы не расплакаться от облегчения.
– Тебе нужно отдыхать, – прошептала и провела своими пальцами по его. – Завтра я снова буду здесь. Обещаю.
Дядя вновь тяжело и медленно моргнул, а я поцеловала его в лоб, как это часто делал он, и покинула палату, оставив его отдыхать.
Всё-таки вернулась домой и даже получилось сделать это до прихода Кэролайн, у которой уже на днях должно было быть день рождения, а я ещё даже подарок не купила. Это нужно было срочно исправлять.
На телефоне, который я взяла в руки только сейчас, мигали её непрочитанные сообщения.
Кэр: Ну что? Как прошло?
Кэр: Анни?
Кэр: Анни, не молчи… Пугаешь. Ты держишься?
Я: Всё хорошо. Операция прошла успешно. Завтра снова поеду, извини, что не ответила раньше… Я уже дома.
Телефон отложила в сторону и направилась в ванную. Холодная вода освежила лицо, а в зеркале на меня смотрела уставшая, но всё же живая версия самой себя.
Я провела ладонью по щеке и позволила себе улыбку. Небольшую, осторожную.
Выдохнула и сделала новый протяжный вдох.
Всё и правда получилось.
И впервые за долгое время я поверила, что действительно так и есть.
Глава 7
Прошло ещё два дня, за которые дядя уверенно шел на поправку. Хоть ему и продолжали давать целую тьму лекарств, но уже сейчас они начали приносить свои плоды. Даже цвет его кожи изменился, а синяки будто бы постепенно проходили, хоть я понимала, что для окончательного восстановления потребуется минимум месяц, как объяснил доктор Фернандас.
Кэролайн всё-таки решила попытать удачу от моего и своего имени, заполнив за нас двоих заявку на посещение того клуба.
Чисто теоретически, я могла бы взломать их сайт и подделать результаты, в этом не было ничего сложного и это было бы неплохим подарком для Кэролайн, потому что ничего лучше за прошедшие два дня я так и не придумала. И я всерьез размышляю об этом. Уже послезавтра мне следовало ей что-то подарить, поэтому окончательное решение предстояло принять сегодня после работы.
А ещё подруга вернулась обратно к себе домой, так как прошло уже достаточно времени после обработки.
Сегодня я работала также в офисе, убирала здесь уже после того, как многие ушли. Хотя ещё даже окончательно не стемнело.
Я слушала музыку в наушниках и монотонно протирала зеркала в туалетах, ни на кого не обращая внимания. После того, как закончила с туалетами или, как их называли многие, с уборными, то перешла непосредственно к небольшим кабинетам.
Кабинеты в большинстве случаев были с прозрачным остеклением, которое мне также приходилось протирать.
Мои движение были однотипными, перемещала тряпку туда-сюда, чтобы не оставлять разводов. Взгляд, который почему-то цеплялся за мелкие пятна и разводы тут же ускользал. Людей в самих кабинетах оставалось немного, кто-то задерживался за документами, кто-то сидел в переговорных комнатах, всем было не до меня.
Музыка, звучащая в наушниках, делала мир чуть более отстранённым.
Я протирала стекло очередного кабинета, когда по инерции взглянула в коридор-холл и заметила, что один из работников остановился и, не сводя с меня глаз, показал в мою сторону пальцем.
Сначала я не придала этому значению, подумав, что это всё-таки не на меня показывают, но когда обернулась и поняла, что здесь более никого нет, то сердце дрогнуло так, что болью отдалось в груди.
Мужчине где-то лет под сорок, тёмный костюм сидел на нём идеально, но без галстука, лицо предельно сдержанное. Женщина, вероятно, чуть старше, тоже в строгом брючном костюме.
Они направились в мою сторону.
В горле пересохло, внезапно вся ритмичность уборки, весь комфорт автоматических движений рассыпались.
В момент, когда мужчина обошел один из столов, то я заметила, как на его пояснице, там, где находится обычно ремень, блеснуло что-то похожее на… жетон.
Первой моей мыслью было бежать. Бросить всё и сбежать сначала домой, а после? Что бы я делала дальше?
Ладони, что держали тряпку, неожиданно стали влажными. Музыка в наушниках как будто заглушилась.
Даже если бы я сейчас и сбежала, то они, вероятно, все равно нашли бы меня. Дома или на другой работе, неважно… Если они действительно из полиции, то… это конец.
С огромным усилием воли я заставила себя выпрямиться и просто ждать, когда они дойдут.
Ногти вжались в ладонь до боли. Я машинально подтянула фартук, как будто собираясь сделать вид, что всё в порядке и я просто выполняю свою работу.
Все моё тело натянулось, как струна.
Возможно, они просто хотели что-то уточнить… Возможно, да я даже не знала, что можно уточнить у обычной уборщицы! Ничего! Какие кабинеты я уже вымыла?!