В данной части присутствуют подробные описания физического и психологического насилия, поэтому читайте с осторожностью.
Нет предела человеческой жестокости…
Глава 1
Четвертое правило – одна ошибка может стоить целой жизни.
Район между Гристоуном и Самервоулом. 2096 год.
Не знаю, сколько я сижу в пещере, которую удалось найти спустя почти сутки после моего побега из Анклава.
У меня нет воды и еды, нет никаких припасов, лишь пистолет, но это не мешает лежать на холодной земле, смотря на то, как мокрый снег падает на деревья, листву и тут же тает.
Мне всё равно, что я могу простудиться и заболеть, всё равно на ноющую боль в ноге. Она не сравнится с болью в сердце.
Какая разница между медленной смертью от голода и холода и быстрым концом, если меня найдут. Конечно, если О’Нил кого-то и пошлет за мной… В любом случае, меня ждет смерть.
За это время я пролила все слезы, и они просто кончились.
Мысли хаотичны, и я не знаю, как мне сосредоточиться, как собраться, заставив себя встать и продолжить путь. Только… куда? Всё это потеряло смысл без Тоби.
Мой брат остался в Анклаве, а я здесь… Где? Даже не знаю, как далеко нахожусь и есть ли тут какие-то города поблизости.
Мне повезло или, наоборот, не повезло не встретить ни одного пожирателя, пока я бежала ночью по лесу.
Тоби… Мой милый младший брат. Последнее, что он узнал была моя ложь. То, что я убила нашу маму в Грёзе. Мне даже не дали времени, чтобы объяснить ему всё… Я помню его взгляд, полный ужаса и разочарования, когда О’Нил рассказал правду, как Тоби в надежде смотрел на меня, чтобы я опровергла слова мужчины.
Я должна была защитить его, оградить от правды, которая могла сломать его. Но ложь, даже сказанная из лучших побуждений, всегда имеет свою цену. И цена эта оказалась слишком высокой. Теперь я потеряла брата. Что скажут Тоби, когда он очнется? Что его сестра сбежала или что я уже мертва? Как брат отреагирует? Успел ли он… возненавидеть меня?
Прикрываю глаза и обхватываю себя руками, упираюсь лбом в колени.
Холод пробирает до костей, но это ничто по сравнению с тем холодом, что поселился в моей душе.
Нужно было уезжать тогда. Послушать Ашера и уезжать, а не пытаться спасти Маршалла. О каком спасении вообще речь, если я не смогла спасти даже себя?
Нужно было вообще не соваться в этот Анклав.
Нужно было… ещё тогда взять Тоби за руку и уйти, оставив Зейна умирать.
Слишком много «нужно было»… Сейчас я способна лишь на обдумывание и сожаление о прошлых ошибках.
Да. Если бы я тогда не помогла Зейну, то всё могло закончиться по-другому. Возможно, нам с Тоби каким-то чудом уже удалось бы добраться до одного из квадрантов. Тогда бы я не попала в Грёзу и не убила бы маму, возможно, она ещё продолжала бы бороться за жизнь, а возможно… уже стала бы пожирателем.
Не стоило доверять ликтору.
Сейчас я вспоминаю все слова и действия Зейна, и всё теперь приобретает иной смысл.
О’Нил заменил мне отца…
Он прислушивается ко мне…
То, как Зейн спокойно стоял и смотрел, как моего брата уводят из кабинета О’Нила. То, как ликтор схватил меня за руку, останавливая, как отвел, чтобы убить… но не смог. По какой причине он не смог тогда застрелить меня?
И все его слова. Я не верю ни единому слову, тому, что Зейн тогда говорил. Якобы он не знал про Тоби, не знал, какие планы у О’Нила на моего брата.
Для чего тогда всё это было? Его забота, его действия… тот поцелуй? Или я всё это надумала и для Зейна всё было… игрой?
Я не знаю.
Продолжаю перебирать в голове каждую его фразу, каждый взгляд, каждое прикосновение, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, что-то, что подтвердило бы его истинные намерения. И чем больше я думаю, тем больше запутываюсь. В одних воспоминаниях я вижу искренность, в других – хладнокровный расчет.
Я пытаюсь понять логику его действий. Если он действительно был заодно с О’Нилом, зачем ему было спасать меня все те разы? Легче было бы сразу избавиться от меня.
Так у тебя будет шанс на спасение… и возможно, ты увидишься ещё с братом.
Его слова застревают и крутятся в мыслях, как старая пластинка. Сердце разрывается, и мне хочется закричать.
Мне хочется лишь, чтобы я открыла глаза и всё это было страшным сном, не более. Хочется, чтобы мы с Тоби вновь оказались в Архейнхоле, где наша мама ещё жива, где она ещё не познакомилась с Кларком. Но ничего из этого не происходит, когда вновь смотрю на выход из пещеры.
Теперь я лишилась и брата.
Пытаюсь придумать хоть какой-то план, где мне удалось бы вернуться обратно и забрать брата, но ни одна хорошая мысль не приходит в голову. Исход везде один – моя смерть.
Что-то начинаю шептать себе под нос, и эхо разносится по пещере и за её пределы, теряясь среди мокрых деревьев.
Снег продолжает медленно падать, укрывая землю белым саваном.
Я с силой сжимаю кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Боль – хоть какая-то опора в этой кромешной тьме отчаяния и страха. Именно она не дает мне окончательно отключиться и лишиться остатков разума, она заставляет думать, искать хоть какое-то решение.
Я не сдамся. Не так просто, не в тот момент, когда моего брата могут сделать ликтором. Я не могу этого допустить, но и не могу продолжать лежать здесь. Если я умру, то всё потеряет смысл, Тоби станет тем, кто теперь является моим новым ночным кошмаром.
Нет.
Я не позволю этому случиться.
Если я пережила убийство матери, то смогу и пережить предательство Зейна.
Встаю с холодной земли, плохо чувствуя онемевшее тело.
Смотрю на свои дрожащие руки, испачканные землей и, кажется, еще чем-то… липким. Кровь? Да, застывшая кровь. Пока я падала, то несколько раз содрала кожу, как на руках, так и на коленях.
Сглатываю ком в горле, царапающий как наждак. Дышать трудно, будто кто-то сидит на груди. Но я дышу. Я должна дышать. Ради Тоби.
Развязываю бинты на ноге, замечая, что рана вновь кровоточит из-за сильной нагрузки на тело. После завязываю бинты обратно и проверяю количество пуль в пистолете. Пять. Ничтожно мало, особенно с моими навыками стрельбы. Но уже что-то.
Сейчас светло, поэтому я делаю первый медленный и нерешительный шаг вперед, чтобы чуть позже выйти из пещеры и впервые осмотреться, чтобы понять, где именно оказалась.
Вокруг только одни деревья, покрытые тонким слоем снега. Грязь на земле и опавшие листья.
Воздух морозный, обжигает легкие при каждом вдохе. Чувствую запах прелой листвы и земли, смешанный с привкусом металла – кажется, он преследует меня постоянно, напоминая о произошедшем.
Слишком тихо. Даже птиц не слышно.
Сжимаю рукоять пистолета в руке, ощущая холод металла, словно прикосновение смерти.
Делаю единственный шаг и тут же наступаю на снег, который моментально тает под моим весом.
И куда мне идти?
Даже если бы здесь была табличка с указанием, в какой стороне находится Анклав, то я бы не вернулась туда. Я не справлюсь с армией убийц, даже с одним из них… Меня убьют, как только я подойду к воротам, если даже не раньше. А я не могу умереть так легко, поэтому для начала мне нужно пойти туда, где удастся найти какие-то припасы, найти место, где мне удастся выяснить про Анклав что-то ещё… Возможные лазейки, чтобы позже проникнуть и забрать брата. Какова вероятность, что Тоби будет ещё там? Его вообще уже могли отвезти на какую-нибудь другую базу ликторов…
Теперь я буду одна и могу рассчитывать только на себя, на собственные силы.
Я справлюсь. Ведь у меня нет иного выбора, иначе… я потеряю Тоби навсегда.
Глава 2
Живот начинает урчать спустя несколько часов ходьбы по лесу.
Кажется, что я хожу кругами, потому что деревья слишком похожи друг на друга.
Треск веток под ногами кажется слишком громким, поэтому стараюсь идти, наступая на листву.
Пить пока не так хочется, но в скором времени это изменится. Подумываю о том, чтобы растопить снег, но идея кажется очень плохой. У меня нет ни спичек, ни зажигалки, чтобы развести костер и как-то прокипятить воду. Решаю, что пока этого делать не буду.
Солнце пробивается сквозь густую крону деревьев, отбрасывая причудливые тени на снег. Эти тени играют со мной, создавая иллюзию движения там, где его нет. Из-за этого я часто останавливаюсь, доверяя больше своему слуху, нежели зрению.
Мысли сменяются одна за другой, и я ничего не могу с этим поделать.
Что имел в виду О’Нил, когда говорил, что хочет использовать Тоби для нового проекта? Что за проект такой? Да, мне известно, что ликторам вводят какую-то сыворотку, которая улучшает определенные способности, усиливая их. Помню и про статистику в девяносто процентов успеха. Что если брату уже успели ввести эту сыворотку? Вдруг… Тоби не пережил это? Нет. Я даже не буду рассматривать это предположение.
Не хочу, но представляю брата ликтором, таким, как Ашер или Зейн… И оступаюсь. Нет. Если Тоби и станет ликтором, то точно не будет похожим на них. Нет. Мой брат лучше. Он светлее их… он…
Поджимаю губы, вспоминая слова Ашера, когда он убил своего дядю.
Если бы я этого не сделал, то О’Нил бы сам убил его.
Тогда я особо не задумалась над этим высказыванием, лишь поняла, что он был ровесником Тоби. Но теперь… теперь я испытала всю гамму чувств, понимая, что О’Нил хотел поступить также. Заставить Тоби убить меня, но не стал. Это сломало бы моего брата. А Ашера? Сломало ли это его, когда юный мальчик собственноручно застрелил дядю? Вдруг понимаю, что Ашер ведь не всегда был таким… как его прозвали – дьявол. Парень стал им со временем.
Я останавливаюсь, когда анализирую все слова ликтора… всё, что он говорил и делал.
Патрик. Вот, что не могло никак совпасть к тому пазлу, который мне удалось собрать, касаемо вакцины. Я просто не так смотрела!
Накануне отъезда я заходила к брату и выяснила, что Патрик брал у него какие-то общие анализы, чему сразу не придала значения. После – его резкая и загадочная смерть. Почти сразу же слова Ашера о том, чтобы мы с братом уезжали из Анклава.
Я хватаюсь рукой за дерево, когда пытаюсь сделать вдох от осознания.
Мог… мог ли Патрик уже тогда узнать, что Тоби идеальный кандидат для новой программы по ликторам? Если да, то кому бы Патрик это рассказал в первую очередь? О’Нилу или… Ашеру. И ликтор убил его, решив скрыть это.
Но зачем?
Неужели, Ашеру… самому дьяволу стало жаль Тоби? Даже просто это предположение кажется абсурдным. Я вспоминаю всё то, что он делал. Как хотел свернуть мне шею. Как хотел бросить на верную смерть. Как собирался убить тогда в Грёзе, пока не узнал, что мы в одной команде. Как хладнокровно прострелил ногу Тоби. Как заставлял меня раздеваться. Как отправил в отключку одним ударом на несколько дней.
Нет. Подобный ему человек точно не мог внезапно проникнуться состраданием к кому-то. Но и явной цели, выгоды для него здесь не вижу. Скорее, я бы подумала, что Ашер рассказал О’Нилу о результатах анализов, если бы мужчина сам не провел тесты.
Ликтор ведет свою игру, которую мне не понять, да и уже это не так интересует, как спасение Тоби.
Я так и продолжаю стоять у ствола дерева, когда в голове рождается план.
Ашер, О’Нил, Сицилия… всем этим людям нужна была информация о том, где находится пробная вакцина. Именно поэтому им нужен Маршалл и флэш-карта, которой у парня уже и нет.
Теперь мне известно, где находится та самая вакцина. И что если мне удастся её достать? Я смогла бы обменять её на жизнь Тоби, на то, чтобы О’Нил отпустил его и при этом не убил нас. Звучит бредово? Возможно, но это то, что нужно всем. Даже если О’Нил откажется, то возможно… у меня бы получилось договориться с Ашером, чтобы он помог Тоби, а я бы ему отдала эту вакцину. Мне всё равно, что ликтор собирается с ней делать, мне важно лишь благополучие брата.
Да. Это неплохой план. Правда, для начала нужно её достать, после как-то доставить в Анклав и связаться с О’Нилом или Ашером… Насчет этого я подумаю позже.
Маршалл тоже предупреждал меня, чтобы я никому не доверяла. А я собиралась рассказать всё Зейну… Что было бы тогда? Вероятно, он тут же сообщил об этом О’Нилу и дальше меня пытали бы, пока не получили информацию о местонахождение сыворотки.
Сердце словно пронзает игла, когда я вновь вспоминаю о Зейне и его предательстве.
Я виню себя за наивность, за то, что позволила ему проникнуть в мою жизнь, в мое… сердце.
Боль разъедает меня изнутри, как кислота. Пытаюсь совладать с ней, делая медленные вдохи и продолжаю идти, не разбирая дороги.
Сначала отец, после мама, теперь Зейн… Почему каждый, кто становится важен для меня, по итогу предает? Чем дольше я копаюсь в мыслях, тем хуже становится.
Уже позже наступает лишь опустошение. Мои руки опущены, как и голова, и я даже не забочусь о тишине вокруг, продолжая идти по этому нескончаемому лесу.
Деревья высятся надо мной, словно безмолвные свидетели моей утраты.
Каждый шаг отзывается эхом в моей душе, напоминая о той пустоте, что разрастается внутри. Но я продолжаю идти, потому что остановиться – значит признать поражение.
Тишина вокруг становится оглушительной. Только мои шаги, да редкий треск сломанной ветки под ногой нарушают эту мертвую тишину. Я устала. Устала от боли, от потери, от этой бесконечной дороги.
Нога начинает ныть только сильнее, поэтому приходится сделать остановку.
Пальцы рук замерзли, поэтому я пытаюсь согреть их собственным теплым дыханием.
Уже начинает темнеть, а это значит, что мне придется искать ночлег, так как во второй раз мне может не повезти. Шанс наткнуться ночью на кого-то выше, чем днем. У меня в отличие от пожирателей не такой отменный слух.
Кажется, я продвигаюсь в противоположную сторону от Архейнхола, что радует. Поняла это по небольшим холмам и тому, что за сутки или чуть больше ходьбы не теплеет.
В идеале мне нужно добраться до Самервоула, чтобы там уже отыскать Маршалла и рассказать ему о случившемся. Возможно, он будет против моей идеи с вакциной, но ничего лучше я пока не придумала.
Буквально за следующие полчаса окончательно темнеет и вновь начинает идти снег, поэтому ещё некоторое время я иду, ориентируясь практически на ощупь из-за сгустившихся облаков и отсутствия фонарика.
Мне удается найти несколько упавших и сломанных стволов деревьев, поэтому я осматриваю их и принимаю решение залезть под них. Возможно, не самая лучшая идея, но лучше, чем просто оставаться на открытом пространстве. Если вдруг меня услышит или учует заблудший пожиратель, то ему нужно будет попытаться дотянуться, так как из-за густых веток это не так просто сделать.
Всё-таки приходится ещё раз вылезти, чтобы набрать более сухой листвы, которую удалось найти, скрытую под толщей мокрой листвы. Её я кладу на землю, чтобы как-то утеплить свое спальное место.
Натягиваю капюшон поверх кепки и сворачиваюсь калачиком на земле, когда изо рта вырывается облачко пара.
Я прислушиваюсь к тишине и ото всюду мне мерещатся разные звуки, в том числе и крики пожирателей.
Позже темнеет настолько, что я не понимаю, когда мои глаза открыты, а когда закрыты.
Страх, как и холод, сковывает всё тело.
Время от времени меня пробивает дрожь, такая сильная, что зубы стучат друг о друга.
Где-то вдалеке я слышу животных, но не могу точно определить, кто это, пока не слышу вой. Волки… Первая мысль – бежать отсюда, но я продолжаю лежать, понимая, что это будет более разумно. Страх сбивает и мешает мыслить трезво.
Я замерзаю и физически, и морально.
Тишина становится еще более зловещей, каждый шорох кажется предвестником беды.
Не знаю, как скоро, но всё же в какой-то момент я засыпаю или, скорее, проваливаюсь в состояние забытья. Сны перемешиваются с реальностью, кошмары преследуют меня даже в этом зыбком состоянии.
Не могу понять, что снится, лишь просто чувствую, как всё тело будто в тиски зажимают. Не могу пошевелиться ни во сне, ни наяву.
Просыпаюсь также резко, как и заснула, в холодном поту, с бешено колотящимся сердцем и тяжелым дыханием.
Не чувствую тело, поэтому с трудом нахожу в себе силы вылезти отсюда, видя, что уже начинает светать.
Слабость сковывает, но воля к жизни берет верх.
Разминаю затекшее тело и хоть как-то пытаюсь согреть руки, хоть пальцев ног тоже уже не ощущаю. Плохой знак.
Иду дальше, облизывая пересохшие губы и смотрю на снег. Идея растопить его и выпить кажется уже не настолько плохой.
Глаза слипаются из-за недостатка сна, а бдительность ухудшается.
В животе урчит от голода, напоминая о том, что последняя кроха еды была съедена больше двух суток назад.
Каждый шаг дается с ещё большим трудом, но я заставляю себя двигаться вперед.
***
Сегодня облака рассеиваются и появляется солнце, которое дарит небольшое тепло.
Я останавливаюсь на время, снимая капюшон и кепку, подставляя лицо к его лучам и вспоминая о том, как было жарко в Архейнхоле. Тогда мне хотелось скорее скрыться в здании, чтобы сбежать из-под палящего солнца. А сейчас я готова многое отдать, лишь бы вновь ощутить ту жару.
Сижу так некоторое время и вновь иду, когда перед глазами начинает всё шататься.
Слабая.
Голос Ашера в мыслях звучит так отчетливо, словно он находится рядом. Вероятно, сказывается отсутствие еды и воды.
Да, я слабая. Но я выживу. Я обязана.
Ноги кажутся слишком тяжелыми, как и голова, которую я опускаю, смотря вниз и не сразу понимая, что местность постепенно начала меняться.
Замечаю первые следы животных, и даже не хочу знать, кому именно они принадлежат. Слишком большие, видно, что нечеловеческие и достаточно свежие. Что опаснее? Пожиратели или хищники? Хотя цель и у тех, и у других одна – сожрать.
Через час или два, когда собираю остатки сил, то поднимаю голову и вижу, что деревья начинают редеть. Прищуриваюсь, стараясь разглядеть лучше.
Сердце начинает биться чаще.
Увеличиваю шаг, когда это уже кажется невозможным.
Вижу первые очертания дороги и вскоре добираюсь до неё, понимая, что права.
Мне не видно отсюда её всю, так как с обеих сторон она скрывается за деревьями.
Теперь стоит решить, в какую именно сторону мне идти.
Иду направо, даже не думая о том, что это решение может стоить мне позже жизни.
Я не слышу никаких звуков, например, автомобилей и, тем более, не вижу их, поэтому не возвращаюсь обратно в лес, а двигаюсь с краю.
Пару раз чуть не падаю, когда мои глаза закрываются. Заставляю двигаться свое тело до последнего, пока все силы окончательно не покинут меня. Я ещё поборюсь за собственную жизнь.
Теряю ориентир во времени, так как солнце вновь исчезает за облаками.
Дорога кажется бесконечной до тех пор, пока я не вижу одиноко стоящую заправку. Вернее, то, что от неё осталось.
Достаю пистолет на всякий случай, но пока никого не вижу.
Заправка встречает меня зловещей тишиной. Окна разбиты, двери нараспашку, бензоколонки покорежены. Видно, здесь давно побывали мародеры, вынесшие все, что имело хоть какую-то ценность. И всё же это укрытие, хоть и ненадежное.
Максимально тихо вхожу внутрь, осматриваюсь.
За стойкой валяется перевернутый стул, на полу – осколки стекла и обрывки журналов. В дальнем углу замечаю дверь, ведущую, очевидно, в подсобку. Сжимаю пистолет крепче и медленно направляюсь туда.
За дверью оказывается небольшая комната, заваленная хламом. Ящики, пустые коробки, какие-то тряпки. Но в самом углу вижу что-то похожее на матрас.
Слабая улыбка касается моих губ, и это впервые с момента, как я оказалась за пределами Анклава.
Убедившись, что более здесь никого нет, то вновь выхожу и уже более тщательно изучаю всё, заглядывая во всевозможные ящики и надеясь найти там что-то полезное.
Спустя время нахожу лишь пустую бутылку, которую забираю с собой и порванную сумку на одно плечо, куда и кладу ту самую бутылку.
Здесь была раньше уборная, но сейчас там не то, что раковины не осталось, даже крана нет никакого. Словно его решили вырвать или уничтожить.
Также в сумку кладу листы бумаги, чтобы позже можно было это использовать для розжига костра. Ещё нахожу веревку и отправляю её ко всему остальному.
Покидаю заправку, чтобы набрать в бутылку снега, так как более не продержусь без воды. Это лучше, чем умереть. Набираю в таком количестве, чтобы когда он растает, была половина.
Возвращаюсь, сразу же захожу в подсобку и закрываю дверь. Да, здесь нет запасного выхода, но мне нужно выспаться. Не хочется, чтобы ночью ко мне проникли животные или пожиратели.
Тут же становится темно.
То ли отсутствие еды и воды, то ли недостаток сна сказывается на организме, потому что я моментально отключаюсь. Мне ничего не снится. Я лишь несколько раз прихожу в себя, не понимая, где именно нахожусь, после вновь засыпаю.
***
Общее состояние организма несильно улучшается. Ломота во всём теле, легкий озноб и ещё один дурной знак приближающийся лихорадки – кашель. Кажется, пару ночевок в лесу не прошли бесследно.
Принимаю таблетку кафоликона, думая о том, что останется ещё две, которые я чудом перед этим прихватила из Анклава. Даже проблема с препаратом на фоне остальных проблем кажется не такой серьезной.
Выхожу, забираю сумку, вешая её через плечо, и продолжаю идти дальше.
То, что здесь есть заправка – хороший знак. Значит, рано или поздно я должна буду выйти в какой-нибудь город.
Мне нужно будет понять, где я и проложить маршрут до Самервоула, при этом не попасть на территории общин.
Голова плохо соображает, а кашель становится более частым, когда я пытаюсь его заглушить рукавом куртки. Не хочу, чтобы меня услышали раньше времени.
Страх подгоняет, заставляя ускорить шаг.
По пути набираю ещё снега в бутылку, но более не решаюсь пить это.
В небе пролетают птицы, за которыми я прослеживаю взглядом, жалея о том, что у меня нет крыльев. Это всё упростило бы…
Нога болит меньше или мне просто кажется. Я даже останавливаюсь, думая забраться ли на дерево, чтобы попытаться что-то увидеть, но не решаюсь. Не хочется упасть и сломать себе что-то. Тогда я точно труп.
Отчаяние присоединилось к страху, начав подступать, ледяными пальцами хватая за горло. Захотелось закричать, позвать на помощь, но в горле пересохло, и я выдавила лишь хриплый стон. Да и кто мне поможет?
Пора перестать надеяться на других, пора принять тот факт, что моя жизнь отныне находится только в собственных руках.
Никто не придет. Никто не поможет.
Голова кружится из-за того, что я не ем уже третьи сутки.
Мне попадаются птицы по пути, но я не решаюсь стрелять в них, боясь, что попросту истрачу пули. Но это не единственная причина, ещё боюсь привлечь внимание пожирателей или кого похуже – людей, к примеру.
Я иду, кажется, целую вечность, ноги только сильнее заплетаются между собой, и через некоторое время вижу впереди первые очертания города. Останавливаюсь, когда мои губы растягиваются в подобие улыбки.
Наконец-то.
Несмотря на радость, охватившую меня, не особо тороплюсь туда, так как понимаю, что город – это в первую очередь опасность. Там могут быть не только пожиратели, но и другие люди. Не стоит забывать об этом.
Ухожу с дороги, чтобы скрыться из вида, когда всё приближаюсь, и смотрю на то, что осталось от города.
Первое, что понимаю – он был небольшим, так как тут нет высоток, которые я видела в других городах. Второе – он неплохо сохранился, многие сооружения остались целыми, и это пока пугает больше всего. Будто кто-то специально пытался сохранить его архитектуру. Да, красиво, но опять же… опасно. Тут также есть множество, оставленных и частично превратившихся в груду металла, автомобилей.
Думаю о том, стоит ли их проверить на наличие карты или поискать её уже в самом городе? Я буду, как на ладони, если соберусь осматривать каждый автомобиль. Но в городе карту будет найти сложнее, ведь такая вещь хранится чаще всего там, где что-то связано с передвижением. Как только на заправке не было карты… Вероятно, все их за столько лет успели разобрать.
Не рискую и не выхожу на дорогу, двигаясь по-прежнему вдоль неё. Вывесок о том, что это за город – никаких нет.
Моё внимание привлекают крики птиц, и я поднимаю голову к верху, оставаясь в тени деревьев и замечая целую стаю, которая странно кружит над одним из мест в лесу. Их крики не прекращаются до тех пор, пока они не пикируют вниз, в лес, где недавно проходила я. Что-то в их поведении меня настораживает, поэтому спешу уйти отсюда.
Когда захожу в город, то собираю остаток сил, тратя их на бдительность.
Одна ошибка может стоить мне жизни.
Мой взгляд скользит от здания к зданию, от обшарпанных фасадов к разбитым витринам. Кажется, время здесь остановилось, оставив лишь отголоски былой жизни. Запустение сквозит в каждом уголке, напоминая о покинутости и забытье.
Останавливаюсь у полуразрушенного здания, пытаясь разглядеть сквозь мутное стекло, что находится внутри. Это похоже на бывший магазин, где когда-то, возможно, кипела жизнь. Сейчас же здесь лишь хаос и разруха. Осколки стекла усыпают пол, а остатки полок и прилавков валяются в беспорядке.
Не решаюсь сразу уходить в центр, поэтому начинаю осмотр именно с этого места.
Захожу, тихо наступая на осколки и оглядываюсь уже внутри, пытаюсь отыскать то, зачем сюда и зашла.
Я трачу около пятнадцати минут, когда так ничего и не нахожу, поэтому выхожу и перехожу в другое соседнее здание, поступая таким образом еще пять раз. Наконец, мне удается найти первую полезную вещь – воду в одной из уборных с достаточно хорошим напором.
Я задерживаюсь там дольше всего, вылив то, что осталось от снега и набрав полную бутылку, уже жалея, что у меня только одна бутылка. После умылась сама и напилась, набив желудок водой и надеясь таким образом его обмануть. Промыла рану на ноге и бинты, которые уже запачкались.
Пошла дальше, постепенно продвигаясь в центр города, название которого до сих пор так и не узнала.
Тишина, сопровождаемая меня, кажется пугающей. Она давит на виски, пульсирует в ушах, словно настойчивый шепот, напоминающий о моем одиночестве.
Страх в это время, как змея, обвивается вокруг сердца, сковывая движения, отравляя разум.
Это впервые, когда я так долго нахожусь наедине с собой в неизвестном месте.
Осматриваю ещё десяток помещений, похожих друг на друга, но ничего так и не нахожу.
Скоро уже будет темнеть и очередной день подойдет к концу, поэтому заночую в этом городе.
Выбираю не очень приметное, на мой взгляд, трехэтажное здание и решаю остановиться на втором этаже, чтобы в случае чего можно было спокойно и незаметно уйти.
Когда осматриваю одну за другой комнату, выбирая, какая из них будет лучше, то замечаю пожирателя на секунды раньше, чем он кидается на меня. Каким-то чудом успеваю вытащить пистолет и выстрелить прямо в голову.
Выстрел звучит слишком оглушительно и кажется, что сюда сейчас прибежит всё живое или полуживое.
Я замираю, не в силах пошевелиться, хотя мне нужно отсюда убираться, сменить место.
Стою так минуту, пять или двадцать, однако ничего не происходит. Ко мне не врывается ни толпа новых тварей, ни кто-то из людей. По-прежнему оглушительно тихо.
Убираю пистолет обратно и с замиранием сердца подхожу к пожирателю, который более не шевелится.
Когда-то это был мужчина, одежда на нем неплохо сохранилась в отличие от частей тела.
Остаться здесь или лучше уйти в другое место?
Решаю, что останусь.
Обхожу пожирателя и почти уже ухожу, но останавливаюсь в последний момент, оглядываясь и прищуриваясь.
Возвращаюсь и присаживаюсь на корточки, смотря на то, что торчит из кармана его куртки.
Не верю своим глазам.
Глупое чувство рождается в груди, напоминающее радость, однако оно быстро сменяется на омерзение, когда протягиваю руку и достаю карту из его кармана.
– Извини, но она пригодится мне больше, чем тебе, – бормочу я, тут же вставая и разворачивая карту.
Ладно. Одна пуля того стоила. Жаль, что у него с собой еды не оказалось.
Пока не решаюсь изучить её, лишь убеждаюсь, что это то, что мне нужно.
Настроение немного улучшается из-за новой находки.
По итогу, останавливаюсь в небольшой комнате, в которую перетаскиваю матрас из другой. Тут оказывается большое окно и два выхода, поэтому место кажется хорошим укрытием.
Я вспоминаю слова Маршалла и ликторов, пытаюсь думать, как они поступили бы в данной ситуации, а после вспоминаю, что ликторы точно бы не прятались, как я. Если я пытаюсь избегать проблем, то они бы пошли им навстречу.
Меня охватывает злость и жгучая ненависть, когда вновь думаю о них. Да, теперь всё хорошее, что я успела составить благодаря отношению Зейна – испарилось. Ашер хотя бы не скрывал, что ненавидел меня. Вернее… Как он говорил, то:
Не путай безразличие с ненавистью.
И вот опять. Я продолжаю сходить с ума, раз думаю за ликтора.
Лучше безразличие, чем ложь. Всё лучше, чем ложь.
Пока окончательно не стемнело, то достаю карту, разворачивая, и тщательно изучаю её.
Если предположить, что тот пожиратель, когда был человеком, тоже нашел её здесь, то я сейчас нахожусь в городе Дэви-Порт и это неподалеку от Гристоуна, где южнее квадранта находится Анклав. К сожалению, на этой карте не видно Самервоула, но я предполагаю, куда именно мне нужно двигаться, чтобы добраться до этого квадранта.
Дорога, на которую я вышла, отмечена на карте пунктиром, а это значит, что раньше она была не такой популярной. Так оно и осталось. Шанс здесь встретить кого-то низок, что не может не радовать.
Карандашом, найденным немного раньше, прочертила примерный путь и обвела места на карте, где стоит быть осторожной. А именно: один крупный город и места в лесах, где могут быть общины. Как я поняла насчет второго? Слишком много открытый и неиспользуемой, но выгодной по местоположению, местности. Остальные города должны быть, как этот, если верить тому, что численность людей ранее была плюс минус одинаковой.
Когда стемнело и карту стало плохо видно, то убрала её в сумку и выглянула в окно, оставаясь в тени, чтобы убедиться, что я по-прежнему одна.
Никого.
Я заблокировала изнутри вход с обеих сторон на всякий случай и после легла спать.