Донни Браско: моя тайная жизнь в мафии. Правдивая история агента ФБР Джозефа Пистоне

© Joseph D. Pistone, 1987

All rights reserved including the right of reproduction in whole or in part in any form.

© Перевод на русский язык Питер Класс, 2023

© Издание на русском языке, оформление Питер Класс, 2023

© Дмитрий Goblin Пучков, предисловие, 2023

«Леденящий кровь репортаж из самого сердца мафии».

United Press International

«Вот он, документальный жанр, во всей своей красе. Бескомпромиссный, убедительный, захватывающий, пугающий своей откровенностью».

Toronto Star

«Напряжение нарастает со скоростью пулеметной очереди… Повествование разворачивается в лучших детективных традициях, но главная интрига соткана ледяными нитями реальности… Джозеф Д. Пистоне – истинный герой Америки!»

Virginian Pilot

«Целая россыпь имен… и невероятных подробностей про завсегдатаев сомнительных заведений».

New York Daily News

«Очередное разоблачение!.. Если вы хотели знать о мире мафии абсолютно все, у вас теперь два способа: влезть туда самостоятельно или прочитать воспоминания Пистоне».

Canton Repository

«Высший пилотаж!»

Dayton News/Journal Herald

Предисловие Дмитрия Goblin Пучкова

Говорят (говорят!), что 75 % продаваемых книг – это детективы. Гражданам безумно нравится узнавать, кто кого зарезал, избил и ограбил. Все страшно любят детективы, как книжные, так и киношные. Соответственно, читать и смотреть про бандитов любят тоже.

Книга под названием «Донни Браско» – про сотрудника ФБР, которого внедрили в итальянское преступное сообщество, где он шесть лет вел оперативную работу. На мой скромный взгляд, это вообще лучшая книга на данную тему, написанная в США. Понятно, из тех, что я читал.

В книге нет никакой «гламуризации» преступности. Нет красивых героев, как в «11 друзьях Оушена», вроде Брэда Питта и Джорджа Клуни. В книге показаны обычные уголовники, все как один – натуральные мрази, и ничего гламурного в них нет. В плане реалистичности книга сильно превосходит одноименный фильм, потому что в книге нет актеров – любимцев публики Джонни Деппа и Аль Пачино.

«Донни Браско» – это взгляд на этническую американскую преступность изнутри: кто кого убил, кто кого кинул – никакого прославления бандитизма и уголовщины, местами читается как полицейский протокол. Никаких ловко украденных миллионов долларов, никаких роскошных особняков и прекрасных дам. Все сильно проще: вот итало-американские уголовники, а вот их достаточно скромный быт. Речь не о лихих грабежах и кутежах, а о людях: один мент, другой бандит. И то, как мент неизбежно превращается в бандита и как строятся взаимоотношения, – это знакомо.

Перед нами натурально пособие по внедрению в ОПГ: шаг за шагом, без лишних телодвижений, без шума и пыли. Что делать можно, а чего делать нельзя категорически. Когда надо говорить, а когда лучше молчать. Что можно говорить и как. Наглядно показано, как заслужить авторитет у бандитов и при этом сохранить верность закону и своим принципам.

Дональд (Донни) Браско – это оперативный псевдоним. Настоящее имя главного героя – Джозеф Доминик Пистоне. От его лица и написана книга, где он, не без доли иронии, с самого начала предупреждает читателей, что останется жив и относительно невредим до последних страниц захватывающей книги. Единственный минус – всю оставшуюся жизнь он будет вынужден скрываться и придумывать себе новые легенды.

После разоблачения и судебного процесса уголовные авторитеты сулили серьезные деньги за голову Браско. Было за что. В городе Нью-Йорке работают пять крупных мафиозных семей: Гамбино, Луккезе, Дженовезе, Коломбо и Бонанно. И Донни Браско перешел дорогу им всем.

Пистоне пишет: «Многое зависит от того, насколько ты уверен в себе. Большую часть времени придется идти по темному лабиринту, и никто не укажет тебе правильное направление. Никто не подскажет, что скрывается за тем или иным поворотом. Остается доверять своему чутью, как это делают уличные ребята. Оно, конечно, может подвести – и тебя, и твоего противника. Но в любом случае улица – не то место, где можно сомневаться в своих решениях».

Донни Браско несколько раз был близок к провалу. Но его регулярно спасала изначально тщательно выстроенная репутация среди уголовников – «хрупкая вещь, которую укрепляют мимолетными впечатлениями, пройденными спонтанными проверками, интуитивным чувством момента». Ну и, конечно, трезвый ум и хладнокровие.

В 1983 году на вручении награды Генерального прокурора США торжественно объявили, что ни одному оперативнику не удавалось проникнуть в преступный мир так глубоко, как это получилось у Пистоне.

По силе воздействия я бы поставил «Донни Браско» сразу за книгой «Крестный отец» – и там и там авторы прекрасно владеют предметом.

Настоятельно рекомендую к прочтению!

Моим искренне любимым жене и детям.

Родителям, братьям и сестрам с обеих сторон.

Майклу, Шейле, Джейни, Бобу Ф., Говарду и Гейл, а также Дону и Патриции – спасибо.

Агентам ФБР, которые являются лучшими в своем деле.

Следователям, благодаря которым Федеральному бюро расследований нет равных в мире.

Прокурорам специальной группы Министерства юстиции США из Тампы, Милуоки и в особенности – прокурорам Федерального окружного суда Южного округа штата Нью-Йорк.

1

И грянул гром

Со свидетельской трибуны мне открывался вид на пятерых подсудимых мафиози, несколько рядов прессы и переполненный зал суда, вместивший более трехсот человек. Потрясающее зрелище. Так начинался судебный процесс над первой группой обвиняемых.

Левша «Два ствола» Руджеро обескураженно тряс головой. Красавчик Cерасани, Ники Сантора, Мистер Рыба Рабито и Башмак Томасуло повторяли за ним, как болванчики. Казалось, никто из них не был в состоянии поверить в происходящее. «Он никогда не сдаст нас», – еще недавно говорил своему адвокату Левша. Вплоть до моего появления в суде, он искренне отказывался верить в то, что я спецагент ФБР, а не его подельник.

На его беду, двое других обвиняемых еще до суда признали свою вину. Осознание происходящего пришло к Левше позже, в тюремной камере, когда в ожидании очередного заседания он сказал сокамернику: «Сдохну, но достану этого уебка Донни».

Мафия была готова выложить кругленькую сумму за мою голову. Агенты ФБР взяли меня под круглосуточную охрану.

За пару дней до того, как я дал показания, когда мое имя еще было засекречено, наш осведомитель из Баффало, Нью-Йорк, нашептал, что мафия решила отыграться на моей семье.

Главным обвинителем по моему расследованию назначили Барбару Джонс, помощницу федерального прокурора США. Самым могущественным шефом мафии, боссом боссов, который на тот момент возглавлял Комиссию[1], считался Большой Пол Кастеллано из семьи Гамбино. Я сказал Барбаре, что хочу сам пойти к Кастеллано и доходчиво ему объяснить, что если с головы моей жены или детей упадет хоть волосок – ему не жить. Но только если подобного рода визит к нему не навредит процессу. «Не мне решать, с кем тебе можно, а кем нельзя разговаривать», – ответила она.

Барбара проявила мудрость и понимание. Но я решил, что этим могу навредить делу, поэтому отказался от своей идеи, предупредив кое-каких людей и оставаясь все время начеку.

В самом центре зала в гуще толпы мелькнул один из членов семьи Бонанно, которого я не знал по имени, но пару раз видел в Маленькой Италии. Он сложил пальцы пистолетом, прицелился в мою сторону и спустил воображаемый курок. Дождавшись перерыва, мои телохранители нашли парня в коридоре и провели с ним беседу. В зале его больше не видели.

Я провел во внедрении шесть лет. Все это время лишь несколько человек знали, кто я такой на самом деле и что я делаю в рядах мафии. Теперь же пресса как с цепи сорвалась.

Первые страницы газет пестрели огромными заголовками: ФЕДЕРАЛ ВОДИЛ ЗА НОС МАФИЮ ШЕСТЬ ЛЕТ; СЕКРЕТНЫЙ АГЕНТ РАЗОБЛАЧАЕТ СДЕЛКИ БАНДИТОВ; СПЕЦАГЕНТ ФБР ВЛЕЗ В ДЕЛА МАФИИ; ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ НАДУЛ МАФИЮ; ФБР РАССЕКРЕТИЛО ЛИЧНОСТЬ КРОТА; «БРАСКО» – ЦЕЛЬ НОМЕР ОДИН. «Ньюсуик» посвятил мне целую полосу под кричащим названием «Я – бандит на службе ФБР». Также была уйма статей и об угрозах в мой адрес: МАФИЯ БУДЕТ МСТИТЬ ВНЕДРЕНЦУ; БАНДИТЫ ВЫСЛЕЖИВАЮТ СОТРУДНИКА ФБР, КОТОРЫЙ ОБВЕЛ ВОКРУГ ПАЛЬЦА СЕМЬЮ БОНАННО.

Еще до суда пресса уже знала, что главным свидетелем по делу станет агент ФБР, который работал во внедрении. Журналисты из штанов выскакивали, пытаясь накопать побольше фактов. Когда начался процесс, они мне буквально прохода не давали. Я отказывался от интервью, запрещал любую фотосъемку. Обычно заседания заканчивались в пять вечера, но мне приходилось торчать в зале до восьми или девяти, пока пресса не уйдет, а федеральный маршал не выведет меня тайком через вход для подсудимых. О том, чтобы отлучиться из суда на обед или выйти из отеля на ужин, не могло быть и речи.

Перед началом судебного разбирательства появились подробности о заказе на мое убийство. Верхушка мафии предложила полмиллиона баксов любому, кто сможет меня прикончить. Мои фотографии разлетелись по всей стране. Мы решили подстраховаться, и федеральные прокуроры подали прошение в суд, чтобы мне и еще одному агенту, который последний год был моим напарником, разрешили давать показания под теми именами, которые уже были известны мафии, – Донни Браско и Тони Росси.

Роберт У. Свит, председательствующий судья всего процесса и по совместительству федеральный судья Южного округа штата Нью-Йорк, отнесся к ситуации с пониманием. В ответном постановлении он выразился так: «…несомненно, данные агенты находились, находятся и будут находиться в большой опасности. Действия агентов на передовой борьбы с преступностью, безусловно, свидетельствуют об их мужестве, героизме и мастерстве и дают им право на любую надлежащую защиту, [включая] утаивание местонахождения их домов, семейного положения и любой другой информации, которая имеет прямое или косвенное значение и может увеличить их подверженность риску».

Но он отклонил наше ходатайство из-за конституционных прав подсудимых на очную ставку со своими обвинителями. Я не увидел в этом предательства с его стороны, но и не удивился такому решению. Но и с самого начала никто никаких гарантий мне не давал.

Мое настоящее имя не разглашалось до первого дня процесса, когда я вошел в зал суда в качестве свидетеля, поднял правую руку и поклялся говорить только правду. Потом меня попросили представиться, и я впервые за шесть лет во всеуслышание произнес свое истинное имя: Джозеф Доминик Пистоне.

Все эти годы, пока шла операция, я лгал каждый день и буквально существовал во лжи. Я лгал ради того, что считал высокой моральной целью: помочь правительству моей страны уничтожить мафию. Тем не менее я постоянно осознавал, что в конце концов адвокат защиты задаст мне вполне резонный вопрос: все это время вы лгали, как же мы можем верить вам сейчас?

Последние шесть лет меня окружала сплошная ложь, моя жизнь строилась на лжи. Внезапно все перевернулось с ног на голову.

Работая во внедрении, мне приходилось задумываться над последствиями каждого моего шага: а что скажут на это присяжные? Я должен был быть абсолютно чистым. Я записывал все, что мог, и запоминал все, что не мог записать. Все сводилось к тому, что я скажу присяжным и поверят ли мне они.

С первого заседания помощники федерального прокурора США Барбара Джонс и Луис Фри твердили мне:

«Неважно, сколько улик мы раскопаем, присяжные должны вам поверить. Не сможешь их убедить – и дело накроется».

Я вышел из внедрения 26 июля 1981 года – и с этого же дня целиком погрузился в подготовку к судебным заседаниям.

Меня полностью захватил водоворот дел. Я общался с федеральными прокурорами, которые беспрерывно составляли обвинительные акты на мафиози и готовились к судебным заседаниям в Нью-Йорке, Милуоки, Тампе и Канзас-Сити по делам о бандитизме, организации нелегальных азартных игр, вымогательствах и убийствах. Я ездил в штаб-квартиру ФБР в Вашингтон и участвовал в параллельных расследованиях федерального масштаба в качестве уже не свидетеля, а источника информации. Недели складывались в месяцы, я сотрудничал с уголовными органами, давал показания перед большим жюри[2] и свидетельствовал в судах.

В одном только Нью-Йорке, обители основных мафиозных семей, иногда проходило по пять-шесть судебных заседаний одновременно. Расследования, которые мы доводили до суда, получали широкую огласку: вспомнить только «Дело о пиццериях», когда вскрылась крупнейшая схема по контрабанде героина под прикрытием торговли пиццей, или суд над всей верхушкой мафии, так называемое Дело о Комиссии. Поскольку я так долго жил внутри мафии, у меня была уйма полезной информации, касающейся их всех. В последующие пять лет мне предстояло дать показания в доброй дюжине судебных разбирательств в нескольких городах.

Забегая вперед, скажу, что нам удалось получить более сотни обвинительных приговоров федерального уровня. К 1987 году внедренные агенты, следователи, копы, федеральные прокуроры и осведомители совместными усилиями наконец-то обезглавят Коза ностру. Мафия изменится навсегда. Глава каждой без исключения семьи пойдет под суд, сядет в тюрьму или умрет еще до вынесения приговора. Мы засудим почти всех, кто попал на карандаш.

Но это все нас еще только ожидало. Возвращаемся в август 1982-го, когда мы только начинали готовиться к юридической осаде судов по материалам, собранным за годы открытой слежки и оперативной работы во внедрении. Праздновать не было ни времени, ни желания. Мы щелкнули мафию по носу, унизили ее, и теперь бандиты метались, как осы в растревоженном гнезде. Они спешно принялись чистить свои ряды. Каждый, кто имел ко мне хоть какое-то отношение внутри синдиката, стал либо трупом, либо ходячей мишенью. По крайней мере двое были убиты именно из-за их связи со мной, а мой бывший круг общения поредел человек на десять. Один продажный коп свел счеты с жизнью, не дожидаясь приговора.

У меня были свои заботы, я давал показания. И скрывался от желающих меня прикончить.

В Милуоки, где я свидетельствовал против Фрэнка Балистриери, главы местной семьи, на одном из заседаний представитель защиты спросил, где я и моя семья проживали во время секретной операции. Сторона обвинения запротестовала. Окружной судья Теренс Т. Эванс настаивал на ответе. «Только через мой труп, – подумал я и сказал: – Ваша честь, я не буду отвечать на этот вопрос». Судья пригрозил обвинением в неуважении к суду. В дело вмешались адвокаты, и после краткой консультации судья постановил, что прямое отношение к делу имеет тот адрес, который был известен бандитам, а не фактический. Тогда я ответил: «Калифорния».

Мой настоящий домашний адрес, как и фамилия, под которой жила моя семья, тщательно хранятся в строжайшем секрете и по сей день. ФБР установило специальную охранную систему в нашем доме и подключило ее напрямую к своим каналам.

Когда мое настоящее имя засветилось в СМИ, на связь вышел знакомый адвокат и предупредил, что к боссу семьи Дженовезе, Жирному Тони Салерно, пришел один из парней, с которыми я рос в Нью-Джерси, и сдал меня с потрохами: откуда я, где живут мои близкие и как меня через них отыскать.

Дочери плакали мне в трубку. Тесть боялся заводить по утрам машину.

ФБР задумало снова перевезти мою семью в другое место. Я отказался. Еще один переезд – это уже слишком. Я не собираюсь находиться в бегах всю оставшуюся жизнь. Моя семья не будет трястись в страхе перед ублюдками из мафии. Могут ли они меня выследить? Я всегда готов к этому. Проверяю, нет ли за мной слежки. Меняю имена, когда перемещаюсь или завожу кредитки. Конечно, очень постаравшись, они смогут меня выследить. От всех не спрячешься. Но если это произойдет, им придется иметь дело лично со мной, и тогда мы посмотрим, кто чего стоит.

Мне было 43 года, когда первое дело попало в суд. Предыдущие шесть лет были просто вычеркнуты из нормальной жизни. Я мог бы воспитывать дочерей, которые, по сути, выросли без отца. Я надеялся компенсировать данное неудобство гордостью за свои достижения по службе, но дальнейшая жизнь показала, что публичное признание мне не светит. Я всегда буду скрываться под вымышленными именами, а мое оперативное прошлое останется известно только близким друзьям и коллегам.

Меня утешает твердая уверенность в том, что я выложился по полной, что мы довели дело до суда и что другие агенты – мои коллеги – ценят и уважают меня за мою работу. Моя семья гордится мной.

А я горжусь тем, что после операции остался все тем же Джо Пистоне, каким был перед ее началом. Шесть лет в рядах мафии не изменили меня. Я остался человеком. Не предал свои ценности. Сохранил психическое и физическое здоровье. Не пристрастился к выпивке. Не бросил спорт. Не потерял семью. Я без труда вышел из роли Донни Браско, не запутавшись в личностях. Я горжусь тем, что Джо Пистоне, который начал операцию, и Джо Пистоне, который ее закончил, – это один и тот же человек, со своими достоинствами и слабостями.

Как-то раз после очередного заседания в Нью-Йорке ко мне подошел адвокат защиты: «Вами выполнена чертовски тяжелая работа. Вы просто кремень».

Несколькими годами позже, в 1986 году, Расти Растелли, глава семьи Бонанно, в которую я внедрился, ожидал начала процесса, сидя в коридоре здания суда Восточного округа Нью-Йорка в Бруклине. Он развалился в троноподобном кресле, а вокруг него толпилась верная свита – другие подсудимые из семьи Бонанно. Все они до сих пор отказывались верить в реальность происходящего. «Даже если бы я был тогда на свободе, – рассуждал Растелли, – он бы никогда со мной не пересекся». «Куда ему! Да что он вообще успел бы за шесть лет?» – поддержал его мафиозо, стоявший рядом. Во время суда дочери одного из подсудимых устроили очную ставку с Растелли. На вопрос об агенте, который дает против всех них показания, она ответила: «Опасная работенка. Не хотела бы я оказаться в его шкуре».

17 января 1983 года я отправился с женой и братом в Вашингтон на ежегодное вручение наград Генерального прокурора США. Перед церемонией мы пообедали с главой ФБР Уильямом Уэбстером и его заместителями в отдельном зале Здания имени Эдгара Гувера штаб-квартиры ФБР.

Сама церемония награждения проходила в Большом зале Министерства юстиции. Зал был полон гостей высочайшего ранга – один почетней другого.

Одна из наград была предназначена мне. Генеральный прокурор Уильям Френч Смит и глава ФБР Уэбстер вручили мне премию Генерального прокурора США за выдающуюся службу в Бюро. Они объявили, сколько лет я провел во внедрении, отметили, что ни одному агенту прежде не удавалось так глубоко проникнуть в ряды мафии, и рассказали, на какие личные жертвы мне пришлось пойти ради результата. Зал взорвался оглушительными аплодисментами.

Для меня это был лучший момент в карьере после участия в первом судебном заседании против мафии.

2

Как все начиналось

На второй год службы в Александрии, Вирджиния, меня перевели из офиса в уличные агенты. Как-то раз мы целый месяц гонялись за молодцем, который обчистил несколько банков, и нам все никак не удавалось его прижать. И тут мне и моему напарнику Джеку О’Рурку нашептали, что скоро наш парень заглянет на полчасика в одну из квартир в соседнем Вашингтоне. Мы попросили коллег из местного офиса ФБР выделить пару машин, а потом и сами выдвинулись к месту. Только подъехали, и вот наш красавчик спускается по лестнице.

Надо сказать, парень был огромный – под два метра ростом и больше ста килограммов весом. Черный. Ограбил несколько банков и отелей, застрелил служащего.

Теперь представьте: мы в самом сердце «черного» квартала. Парень замечает нас и дает деру через переулок. Я выпрыгиваю из тачки, бегу на своих двоих, а напарник мой рулит вокруг дома, чтобы перехватить беглеца. Лавируем между домами, прыгаем через ограды, сносим мусорные баки – в общем, устраиваем полный дебош. Ствол достать не имею права – парень, похоже, без оружия. Наконец, в очередном переулке я делаю рывок и сбиваю его с ног. Завязывается знатная потасовка. Летят хуки, и мы по очереди нюхаем землю. Драка постепенно переходит в партер, мы катаемся по земле и раздаем один другому тумаки уже на глазах у толпы зевак. Мне все никак не удается скрутить противника. Я тянусь за спину, кое-как достаю наручники, продеваю руку в браслет, и наконец-то мне удается оглушить грабителя неплохим ударом. Пары секунд хватает, чтобы взять парня в захват и застегнуть второй браслет, уже на его запястье.

Приезжают патрульные, и мы пакуем персонажа.

По пути к машине он поворачивается ко мне и выдает:

– Ты ведь с Айталии, да?

– Допустим.

– Точняк. Так дерутся только черномазые или айтальяшки. А на черномазого ты не похож.

Грустно у парня судьба сложилась. Бывший морпех, имеет медали за службу во Вьетнаме. После войны он вернулся в США безработным. Оказалось, ветеран Вьетнама – это не профессия. Он сел на героин и стал налетчиком. Спустя три года после нашей встречи он вышел из тюрьмы и принялся за старое. Во время очередного задержания он оказал вооруженное сопротивление, и в перестрелке один из моих сослуживцев снес ему голову из дробовика.

Я искренне переживал из-за него. С другой стороны, тут больше вопросов к психологам и соцработникам. А я был агентом ФБР.

Да, во мне течет итальянская кровь. Мои дед с бабкой эмигрировали из Италии в Штаты. Я родился в Пенсильвании. Сначала рос там, потом в Нью-Джерси. Отец работал на шелковой фабрике и держал пару баров. В шестьдесят два года он вышел на пенсию. А еще у меня есть младшие брат и сестра.

В старших классах я занимался спортом, в основном баскетболом, играл как в нападении, так и в защите. Роста во мне было всего сто восемьдесят сантиметров с небольшим, но прыгал я достаточно высоко, чтобы попасть в дубль команды штата. Из школы я пошел в военное училище, чтобы больше играть в баскетбол, а затем по баскетбольной квоте поступил в университет. Но я знал, что профессионалом мне не стать. Баскетбол был лишь средством поступления в университет. В качестве специализации я выбрал обществоведение. На самом деле я хотел стать школьным тренером по баскетболу. На третьем году обучения я оставил университет и женился. В ту пору мне было двадцать.

Около года я хватался за любую работу, как это бывало еще в школьные времена: разнорабочим на стройке, водителем бульдозера и тягача с прицепом, помощником на шелковой фабрике, барменом. Жена работала медсестрой. Чтобы получить диплом, пришлось вернуться к учебе. Но с баскетболом было покончено. Жена забеременела, мне приходилось работать полный день. Было просто не до баскетбола. Когда родилась дочь, жене пришлось выйти на работу, чтобы я смог закрыть долги по учебе.

В нашем роду не было копов. А вот я в детстве частенько задумывался над тем, чтобы пойти в полицию или стать агентом ФБР. На выпускном курсе университета один из моих приятелей надумал сдавать экзамен в местное полицейское управление. Он звал меня с собой, и я в итоге согласился, хотя поначалу собирался просто закончить учебу. На письменном экзамене я попал в пятерку лучших, а по физподготовке вообще стал первым. Во время собеседования с начальником полиции я сообщил, что готов к работе, но прежде мне хотелось бы закончить университет и получить диплом: мне оставался один семестр. Я поинтересовался, можно ли мне работать только по ночам, пока не закончу учебу. Начальник ответил, что не видит проблем.

Но перед самой присягой он вдруг сказал, что не сможет гарантировать мне только ночные смены. Поэтому мне пришлось отказаться от работы в полиции, чтобы завершить учебу. Получив диплом, я некоторое время преподавал социологию в средних классах. Работа с детьми мне нравилась. Ко времени окончания университета у меня самого уже было двое детей.

Один мой друг служил в военно-морской разведке. Эта организация брала на службу гражданских и поручала им расследования дел о преступлениях, совершенных на территориях правительственных объектов, где дислоцировались служащие военно-морских сил, а также дела о преступлениях, совершенных служащими военно-морских сил в гражданском секторе. Расследования были самые разнообразные: убийства, нелегальные ставки, квартирные кражи со взломом, торговля наркотиками и даже дела, касающиеся национальной безопасности, например шпионаж.