Буданинский стрелочник

– Вы абсолютно правы, уважаемый товарищ! Но понимаете в чем дело, за столько лет разные люди здесь появлялись и поезда тоже всякие прибывали, но для меня так и осталось не ясным, ради чего все это происходит и в каких обстоятельствах или условиях. Хотя бы в общих чертах желаю получить представление! Полагаю, что я имею на это право?

– Я не знаю, если честно, имеете или нет, это вообще не мое дело! – ошарашил стрелочника таким ответом полковник Петров.

– Это как же так? Почему?! – не на шутку удивился Ромашкин.

– Да вот так! Подробностей мы, путешественники, и на самом деле не знаем, – спокойно и убедительно сказал офицер.

– Хорошо, я понимаю, можно не знать всей картины в целом, но какие-то детали…

– Ладно, в виде исключения расскажу, что мне известно точно…

– Я правильно понял, этот поезд прибыл из прошлого? Понимаете, стоя в ожидании рядом со старинными вагонами, я вполне явственно ощутил запах свежей краски! В самом деле! – живо включился в разговор Ромашкин, не дав полковнику Петрову сказать даже слова.

– Не перебивайте, пожалуйста, я попробую объяснить то, что самому удалось понять.

– Внимательно слушаю! – коротко бросил стрелочник.

– Итак, следуя логике, если вам показалось, что этот поезд не похож на те, которые существуют в вашем настоящем, то тогда можно считать, что он действительно прибыл из вашего прошлого. Со своей стороны могу только сказать, что я сел в этот новенький вагон в 1940 году на Казанском вокзале Москвы, имея от начальства четкую инструкцию – доехать до вашей станции Буданино, а потом на перроне найти проводника, то есть, вас, правильно? – рассуждал полковник.

– Ну да, именно меня! Больше-то все равно некого, – ответил Степан Савич, а потом добавил, – а кстати, мне интересно, в поезде были другие пассажиры?

– Вообще-то, конечно были, скажу больше, в моем вагоне было много народу, не все еще легли спать, активно бодрствовали, разговаривали, играли в карты и тому подобное, а внутри горел свет. Что поделать, люди едут на юг отдыхать, лето же! Правда, было одно неудобство, всю дорогу в духоте пришлось сидеть, зато здесь на улице у вас прохладно и хорошо, воздух свежий, – проговорил полковник, вздохнув полной грудью.

– Да, Вы правы, здесь места отменные! Почти девственная чистая природа! Так вот, почему я спросил о пассажирах, мне наоборот показалось, что вагоны были совершенно пустыми, потому что не было света даже в окнах купе дежурных проводников, а на станции никто из членов поездной бригады не вышел из вагонов, как полагается делать на станциях даже в ночное время. Более того, в проходящем мимо меня паровозе я не заметил ни одного машиниста.

– Согласен, все это может показаться весьма странным! Скорее всего, все поголовно решили отоспаться после дневной жары! И если никто из пассажиров не выходил на этой станции, то проводники тоже решили не показываться, но такого быть не должно, они в любом случае обязаны выходить на перрон на остановках. Вот насчет локомотивной бригады… – продолжал рассуждать офицер.

– Возможно, возможно… То есть, я так понимаю, в вашем вагоне было все в порядке?

– Да, безусловно! Зная о ночной остановке, сам я не спал, проводник учтиво предупредил меня заранее, и в нужный момент, открыв дверь тамбура, выпустил наружу, а сам остался в вагоне и закрыл за мной дверь! – спокойно пояснил Петров.

– Весьма любопытно, но я, например, не видел, как Вы выходили из вагона, а заметил только в тот момент, когда Вы уже шли вдоль состава по направлению ко мне. Значит, в этой странной ситуации можно принять только одно рациональное объяснение – я попросту не мог никого видеть в вагонах по той же самой необъяснимой причине, по которой мои здешние коллеги в реальности не способны увидеть этот поезд…

– К сожалению, доподлинно мне это не известно, да и зачем занимать голову такими подробностями, в конце концов, какая разница, так это или не так, мы же все равно не в состоянии повлиять на происходящие в этой местности события… – произнес полковник без каких-либо эмоций.

– Да, пожалуй!.. Так вот, уважаемый гость! Наша станция в сороковых уже существовала и находилась на главной магистрали, и надо полагать, в расписание поезда она была включена и остановка здесь запланирована. Только существует один нюанс – из вагона Вы вышли уже не в сороковом году двадцатого века, а в двадцатых годах двадцать первого, это Вы можете осознать? – произнес Ромашкин таким торжествующим тоном, будто старался сильно впечатлить гостя.

– Прекрасно понимаю и осознаю, и прямо скажу, вы меня этим сообщением нисколько не удивили! Простите, меня как-то не интересует то время, в котором вы сейчас живете, и в котором я в данный конкретный момент оказался. И где вообще гарантия, что на вашем разъезде сейчас именно тот год, который вы назвали? В таких необычных местах очень часто бывают разного рода инверсии, скажем, временная, пространственная или еще какая-нибудь.

– Хорошо, а позвольте уточнить, сами-то Вы живете в тысяча девятьсот сороковом году?

– Как бы вам проще объяснить, товарищ Ромашкин… Специфика моей службы позволяет мне обладать роскошью не принадлежать к какому бы то ни было времени, кстати, и мое имя вымышленное, и звание не настоящее, думаю, объяснять, почему все так заведено, вам-то не требуется. Просто на очередном этапе я находился в сороковом году, выполняя задание, а теперь вот переместился сюда. Время и обстоятельства для меня и мне подобным – всего лишь условности. Поэтому все, о чем мы с вами только что говорили, не имеет для меня ни малейшего значения. Важно одно – у меня очередное задание куратора, и я обязан его выполнить! И Вы в данном случае во всей этой сложной системе являетесь одним из элементов, позволяющим ей работать четко без единого сбоя! Теперь уяснили?

– Да, очень даже хорошо… и все же только в самых общих чертах!

– Вот и отлично, товарищ Ромашкин! Подробности вам ни к чему! Я сам знаю только то, что мне положено по должности!

– Понятно, товарищ полковник! В таком случае я в Вашем полном распоряжении, говорите, что я могу для Вас сделать в этой точке пространства? – произнес стрелочник в полной готовности выполнить фактически любую просьбу гостя.

Ромашкин хорошо понимал, что после объяснения мнимого полковника Петрова ситуация несколько прояснилась, но многого добиться от военного так и не удалось, и все-таки уже хорошо, что такой разговор хотя бы состоялся, а то все прибывающие гости чаще всего очень торопятся и всегда не слишком многословны.

– Сейчас вспомню, что мне было нужно в этой местности… так, по моим сведениям, на вашем разъезде существует некий объект, в котором находится портал, через который можно переместиться в другое время или иную точку пространства, вы знаете об этом? Согласно указанию, мне сейчас надо появиться именно там, – произнес «полковник», вопросительно взглянув на Ромашкина.

– Как Вам сказать, что-то подобное имеется, иначе бы к нам не прибывали составы, подобные сегодняшнему, и оттуда не появлялись бы гости вроде Вас, – ответил Степан Савич.

– Интересно, а что, так прямо все гости поголовно просят сопроводить их туда?

– Нет, не все, но большинство из них. Остальные почему-то каждый раз просили всего лишь показать дорогу, ведущую прочь из Буданино. Я, конечно, выводил их за деревню, а дальше они продолжали свой путь самостоятельно и в неизвестном мне направлении, причем, всегда в ночное время и не зависимо от времени года, – пояснил Ромашкин.

– Кстати, а что представляет собой это место, куда мы сейчас отправимся? – спросил Петров, похоже, из чистого человеческого любопытства, ибо какое ему в принципе было дело, откуда он будет перемещаться в пространстве или во времени. Кстати, сам проводник никогда не пользовался этим феноменом по причине того, что не имел возможности открывать портал, когда ему вздумается, поэтому обо всем, что там происходит, не имел даже смутного представления.

– Здесь все просто! Это самый настоящий жилой дом на одной из деревенских улиц, где в реальности проживает полноценная семья с детьми, только у него, в отличие от всех остальных буданинских домов, существует особенность. По нашему с Вами назначению это строение возможно использовать исключительно в те разы, когда на разъезде Буданино появляются вот такие загадочные поезда. При этом дом будет открыт для нашего посещения и пригоден для выполнения функции только в течение двух часов после отхода особого секретного поезда. Это я так понимаю, пока действуют те самые инверсии, о которых Вы мне рассказывали, – разъяснил Степан Савич, и сразу предложил гостю покинуть перрон и пройти в сторону деревни, а потом добавил.

– Я не первый раз провожаю туда гостей, дорогу знаю отлично, и времени у нас еще достаточно.

– Надеюсь… вы здесь профессионал, это, так сказать, ваша епархия… – ответил не настоящий полковник Петров.

И они пошли вдоль перрона в безлунной темноте прохладной летней ночи, удаляясь от здания вокзала по направлению к деревне по широкой хорошо проторенной дорожке, освещаемой железнодорожным фонарем Ромашкина.

– Да! Уважаемый проводник! Насколько мне известно, в вашу задачу входит не просто проведение гостей до объекта, вы обязаны также предоставить полный доступ к известной вам системе, так? – спросил полковник, двигаясь по дорожке рядом со стрелочником и не глядя на своего спутника.

– Именно так, у меня есть специальный ключ, позволяющий мне помочь Вам выполнить свою функцию! Но прочие подробности мне, разумеется, не известны, – бодро ответил Ромашкин, продолжая идти и смотреть перед собой, освещая дорогу фонарем себе и гостю.

– Собственно, вы и не должны знать больше положенного! У каждого из нас своя роль в этом сложном процессе! – сообщил «военный», а потом замолчал, и Степан Савич не стал более тревожить его вопросами, понимая, что это запрещено требованиями инструкций, неизвестно кем и когда написанных, но которые все-таки следует соблюдать…

Наконец, до заветного строения оставалось идти около полсотни метров по одной из слабо освещенных фонарями деревенских улиц. Ромашкин вел гостя уверенно и спокойно, потому что знал эту дорогу, петляющую между буданинскими домами и улицами, как свои пять пальцев, и заблудиться никак не мог даже ночью. Вокруг стояла непривычная для сельской местности тишина, деревня как будто вся вымерла, на улице не было слышно даже хозяйских сторожевых собак, которые при появлении чужаков всякий раз заливаются неприветливым и даже отпугивающим зычным лаем, почти сразу переходящим в многоголосый каскадный. Да и темнота во всей округе заметно сгущалась сразу после прибытия секретного поезда на станцию. Пожалуй, и этому феномену тоже было свое объяснение – проводник и гость находились вне привычной реальности, передвигаясь по территории, охваченной пространственно-временной инверсией, сохраняющейся в течение двух часов после отправления поезда, а значит, внутри нее все было иначе.

Спутники подошли к одному из одноэтажных деревянных домов с высокой двухскатной крышей в четыре темных фасадных окна, детали которого едва можно было разглядеть в полумраке, слабо освещаемом тусклой лампочкой, висящей на столбе безо всякой пользы метрах в пяти от этого места. Ромашкин сразу же направил на дом яркий луч своего железнодорожного фонаря, и рядом уже можно было разглядеть большие деревянные ворота, предназначенные для въезда техники внутрь двора, и невысокий частокол палисадника, окружавший фасад строения со стороны улицы. На нее же выходило и пристроенное широкое крыльцо с навесом, ведущее к входной двери.

– Ну, вот мы и на месте, товарищ полковник! – с наигранным официозом констатировал Степан Савич, направляя мощный луч света фонаря прямо на дверь.

– И мы можем туда спокойно войти? Там не будет хозяев? – как-то неуверенно произнес Петров, будто все еще сомневался в компетентности проводника и полноценной работоспособности всей системы.

– Никого там нет, окна вон все темные, ну я имею в виду для нас с Вами в настоящий момент времени, то есть! Но и для них мы тоже сейчас не существуем! Войдем без проблем! Не волнуйтесь! Прошу Вас, – вежливо проговорил Ромашкин, приглашающе указав рукой на дверь.

Преодолев несколько ступенек крыльца, оба остановились перед массивной деревянной дверью. В этот момент Степан Савич на всякий случай для собственной убежденности с силой толкнул дверь свободной рукой, но она не поддалась, потому что явно была крепко-накрепко заперта. Тогда он достал из кармана своей железнодорожной робы побрякивающую связку на вид обычных металлических ключей, среди которых был один особенный, не похожий по форме на другие. Проводник взял его большим и указательным пальцами и приготовился использовать, прежде интригующе взглянув на полковника, впрочем, тот, пожалуй, в темноте не заметил этого взора. Он с нетерпением ожидал момента, когда сможет начать выполнять свое задание.

Действительно хорошо зная свое дело, Ромашкин и не намеревался вставлять свой необычный ключ в замочную скважину входной двери этого дома, хотя бы потому, что тот попросту не подойдет к замку, и вообще не предназначен для отпирания подобных механизмов. И, тем не менее, каким-то чудом дверь была им открыта. Очевидно, в условиях инверсии пространства на данной конкретной территории, свойства предметов также способны меняться, и все невозможное вдруг становится возможным. Степану Савичу достаточно было просто поднести свой вычурный ключ к замочной скважине, в ту же секунду запорный механизм как бы самопроизвольно щелкнул в глубине двери, и она спокойно открылась, позволяя гостям пройти внутрь.

– Товарищ полковник, проходите! – предложил Ромашкин гостю, еще раз сделав характерный жест рукой.

– Спасибо, но проводник здесь Вы! Поэтому я лучше за Вами, так мне будет спокойнее, – ответил Петров, понимая, что все-таки ненароком побаивается этого места, хотя много раз пользовался подобными услугами проводников, и все-таки будет лучше в очередной раз довериться профессионалу.

– Ничего страшного, это же не военный объект, и, будьте уверены, мин тут никаких никто не оставил! – усмехнувшись ответил проводник.

– Но все-таки давайте вперед Вы!

– Хорошо, – ответил Степан Савич и сделал несколько уверенных шагов в широкие домовые сени.

Внутри помещения было темно, и проводник точно знал, что, находясь в строениях в пределах текущей измененной реальности, не было возможности пользоваться электричеством, поэтому железнодорожный фонарь пригодился и здесь. Его яркий луч в руке Ромашкина легко скакал в разные стороны для уточнения верного направления. Зная, что в этот период здесь не может случиться ничего неожиданного, все же двигался проводник медленно и осторожно, а за ним неотступно следовал полковник Петров, не отставая ни на полшага. Так они миновали сени, зашли в одну из комнат, рядом с которой располагалась уютная кухня, где можно было разглядеть каменную русскую печь, затем проследовали через гостиную так неторопливо и аккуратно, будто своими шагами боялись разбудить хозяев. В условиях этой реальности комнаты в доме не отличались большим разнообразием мебели, все было очень скромно и аскетично, и создавалось мрачное ощущение, что дом полностью и давно заброшен, во всяком случае, так казалось в свете фонаря.

– Ну как, скоро? Вы точно уверены, что хорошо знаете это место? – с заметными нотками нетерпения спросил гость.

– Не волнуйтесь, товарищ полковник, сейчас идем налево, и вот она нужная нам комната.

Проход был свободным, межкомнатная дверь отсутствовала, и Ромашкин с Петровым без колебаний оба зашли внутрь и оказались в пространстве абсолютно пустой не слишком большой комнаты.

– Товарищ проводник, что теперь? – спросил полковник, машинально озираясь по сторонам, чтобы в условиях пробиваемого лучом фонаря полумрака внимательнее осмотреть помещение, просто так, из непроизвольного любопытства.

– Дальше все просто. Я создам Вам условия для перемещения, открою сам портал, куда Вы потом и перейдете, – ответил Степан Савич, доставая из своей висящей на ремне через плечо сумки небольшой прибор, напоминающий портативный кассовый терминал с подсвеченным экраном и кнопочками.

– Вот эта штука у вас в руке, это все, что нам сейчас нужно? – спросил слегка удивленный гость, – я как-то раньше не обращал внимания, как это делают проводники в подобных случаях.

– Не совсем, товарищ Петров, этот умный аппарат, который часто называют просто «Ключ», всего лишь средство для создания возможности выполнения Вашей функции, но мне еще нужны данные о том, куда Вас надо отправить, то есть, координаты, а их можете знать только Вы, если на самом деле получили задание от кураторов системы.

– Мы же скрестили наши жетоны, дорогой проводник, и вы лично убедились, что я настоящий! Разве остались какие-то сомнения? – уточнил мнимый офицер.

– Все верно, но без нужных цифр проход на ту сторону даже не откроется, не говоря уже о том, чтобы Вы могли куда-то отправиться. Я-то сам не могу открыть портал, я здесь всего лишь посредник! Опять же, сам факт знания Вами этой информации еще раз подтвердит, что Вы действительно тот, за кого себя выдаете, – степенно уточнил Ромашкин.

– А разве вам встречались и те, кто хотел бы пробраться на ту сторону, не имея должных полномочий? – неожиданно спросил псевдо полковник.

– На своем разъезде мне подобные гости никогда прежде не попадались, просто меня в свое время предупреждали о том, что такие личности могут появляться и предпринимать попытки прорваться в иную реальность, поэтому надо быть предельно бдительным, как пограничнику только твоя служба выполняется на стыке миров. Для этого и существует комплексная система идентификации, включающая наличие жетонов и подразумевающая знание гостем правильного кода. Ни то, ни другое выдумать, угадать или подделать невозможно. Поэтому Вы обязаны снова доказать свою подлинность, назвав мне несколько цифр, то есть координат места, где Вы планируете оказаться, а я введу их в аппарат и все будет в порядке, – спокойно и рассудительно объяснил проводник.

– Все правильно, конечно, само собой разумеется, коллега! Однако вы должны понять, что с разговорами и Вашими расспросами, которые, честно говоря, согласно инструкции, проводнику с гостем вести категорически не полагается, у меня это как-то совсем вылетело из головы. Зато я сам лишний раз убедился в Вашем профессионализме и честности, – улыбаясь, пояснил псевдо полковник.

– Отлично, я все понял, прошу меня извинить за излишнее любопытство, пожалуйста, соберитесь с мыслями и назовите цифры кода, – настаивал Ромашкин, готовясь ввести данные в свой аппарат.

– Так, сейчас вспомню… – замялся Петров и красноречиво замолчал, вспоминая то, что нужно, и при этом Ромашкин даже на пару мгновений напрягся, сомневаясь в госте, но полковник незаметно для Степана Савича взглянул на наручные часы, будто хотел уточнить время, и, спустя несколько секунд продиктовал.

– Вводите цифры – 13 точка 92 точка 44 точка 59 точка 88 точка 7, и Степан Савич скрупулезно ввел данные в аппарат. На экране поле засветилось зеленым, что говорило о принятии правильного кода, и в тот же момент из аппарата вырвался яркий светло-синий луч света, и в воздухе, бесшумно появилась вытянутая от пола до потолка комнаты напоминающая голограмму черная «дверь» шириной около метра, и повисла, продолжая по периметру нежно мерцать синими бликами.

– Ну вот, все в порядке! Код сработал, портал открылся, и теперь Вы можете продолжить выполнять свое задание.

– Спасибо, товарищ проводник! Ну, в таком случае мне пора… – произнес ненастоящий полковник Петров, с едва заметной в полумраке улыбкой протягивая стрелочнику руку.

– Удачи при выполнении задания! Кстати, а каким способом Вы обратно? Тем же самым? Может, еще увидимся? – спросил Ромашкин, отвечая рукопожатием.

– Не знаю, скорее всего, также поездом, но возможно не через ваше Буданино, а какую-нибудь другую станцию. Ведь Вы должны понимать, что таких в мире существует не одна! Впрочем, кто знает, во время перемещений всегда работает фактор случайного выбора! Спасибо за помощь! Счастливо, проводник! Рад был познакомиться! Да, чуть не забыл! Держи! – радостно произнес гость, протягивая Ромашкину кусочек пластика, который проводник ловко ухватил свободной рукой, а потом шагнул в щель портала и исчез, только тогда стрелочник отключил свой портативный аппарат, и тем самым закрыл переход. До следующего раза…

Покинув дом, Степан Савич ускоренным шагом направился к разъезду, потому что совсем скоро привычная реальность должна принять его обратно. Пока Ромашкин возвращался по буданинским улочкам назад к станции, ему в голову пришла мысль, укрепившая в нем полную уверенность в своей собственной значимости. Выходит, он занимает в этом многогранном мире целых две должности – на железной дороге в привычной реальности он обыкновенный стрелочник, а в другом мире, скрытом от остальных, – проводник, без действий которого ни один из гостей не сможет совершить перемещение в нужную точку этого тайного мира и выполнить назначенное задание. К сожалению, такой на первый взгляд значимый персонаж, как проводник, не был подробно осведомлен обо всей системе в целом (вероятно так и было задумано), но на своем участке исправно выполнял обязанности. Причем, как уже мог догадаться читатель, Степан Савич выполнял свою работу вполне добросовестно, но отнюдь не бескорыстно. Карточки, которые он каждый раз получал от гостей после их отправки через портал, это было ничто иное как денежное вознаграждение за его скромную, но очень ответственную работу, которое прилично дополняло его небольшую зарплату на дороге. И в реальном мире денежные средства с такого пластика можно было беспрепятственно обналичить в любом банке мира, что без сомнения свидетельствовало о высоком статусе системы, которой служил проводник-стрелочник, пусть даже и, не имея полного представления обо всех ее структурных особенностях.

На станции под сводом восхитительного ночного звездного неба все, как и прежде, оставалось в тишине и покое. Настроение у проводника Ромашкина было приподнятое, потому что очередное задание было выполнено без проблем, и никаких нарушителей ему не встретилось. При этом сам посредник прекрасно осознавал, что эта встреча с гостем и процесс контакта с ним сильно отличались от всех предыдущих. И прежде всего, тем, что в этот раз ему удалось, пусть и в нарушение правил, пообщаться со своим подопечным и даже кое-что для себя прояснить у этого мнимого полковника, не сильно охочего до разговоров.

И, тем не менее, именно после этой встречи у Степана Савича появились кое-какие вопросы, которые раньше его совершенно не волновали, а именно, об истинном смысле того, что он делает и ради какой такой высшей цели? Более того, в его мыслящем мозге родился и самый главный вопрос – возможно ли ему самому сесть в один из таких удивительных поездов, и совершить путешествие в полную неизвестность?! Степана Савича вдруг стало распирать обычное человеческое любопытство – а что, в сущности, его там могло ожидать? И сможет ли он гарантированно вернуться обратно в свою реальность, покидать которую навсегда у него нет ни малейшего желания? При этом Ромашкин полагал, что иным способом разобраться в механизмах этой необычной Системы, скрытой от посторонних глаз, просто не получится. Теперь стрелочнику и одновременно проводнику Степану Савичу Ромашкину было над чем задуматься, но пока на разъезд Буданино не прибудет очередной поезд из иной реальности, надо было, как и прежде, продолжать старательно работать. А сейчас, пока смена не закончилась, наступило самое время со спокойной душой в отличном настроении зайти к дежурной по станции Варваре Семеновне, выпить ее вкусного чайку и провести остаток ночи, отдыхая на мягком диване…

Ранним утром, проверив на всякий случай положение стрелок, чтобы пассажирский прибыл именно на первый путь, Ромашкин в положенное время явился в помещение дежурного по станции, где стрелочника уже дожидался его сменщик, Никифор Иванович. Как обычно передача полномочий прошла довольно быстро, потому что в течение суток на вверенном участке дороги ничего необычного замечено не было и происшествий не случилось. Распрощавшись с коллегами, не сильно уставший после ночи и довольный Степан Савич вышел из помещения вокзала, в зале ожидания которого уже начинали собираться пассажиры, готовые сесть в утренний поезд до города Богачева. В будке стрелочника железнодорожник переоделся в свою обычную «гражданскую» одежду, повесил на дверь висячий замок, запер его на ключ и направился по хорошо знакомой тропинке в сторону деревни Ижвино, чтобы успеть на самый первый утренний рейсовый автобус до своего Марино. После такой ясной приятной ночи на голубом небе вдруг предательски появились свинцовые тучки, готовые вскоре пролиться теплым летним дождичком, поэтому надо было поспешить…

…Так прошло еще несколько месяцев рутинной, стандартной, однообразной работы стрелочника Ромашкина на разъезде Буданино. И вместе с тем, тянулись месяцы томительного ожидания следующего заветного секретного поезда, чтобы проводник мог совершить попытку исполнить свое необычное желание, ставшее ныне самым заветным. Но в этом случае надо было придумать, как все это осуществить, и конечно тщательно проанализировать каждую мелочь, и сделать это предстояло в условиях острой нехватки информации. Но было и еще кое-что. Все, что задумал железнодорожник, являлось грубейшим нарушением строгих требований Системы, где каждый обязан играть по ее непреложным правилам, находиться на определенном месте и исправно выполнять свои прямые обязанности, ни больше, ни меньше! Проводнику по его статусу не полагалось садиться в такие поезда, а за дерзкое нарушение этого табу его могли просто уволить из Системы, и в этом случае он вообще будет лишен возможности что-либо и когда-либо узнать, а значит, не сможет реализовать свое желание.