Буданинский стрелочник

– Подожди, сейчас расскажу! Но для начала, чтобы тебя не волновать, покажу свой «золотой жетон»! – предложил Степан Савич.

– Будь так любезен! – все еще настороженно ответил местный железнодорожник, вынимая из кармана свой металлический пароль, а Ромашкин, в свою очередь, достал свой.

После идентификации разговор продолжился в более доверительной и спокойной манере, но прежде «хозяин» этой местности предложил своему неожиданному гостю и коллеге отправиться к станции, потому что скоро здесь должно закончиться время инверсии, и реальность вернется обратно. Они покинули двор и направились по тротуару в сторону вокзала.

– Меня зовут Владислав Сергеевич Золотов, можно просто Влад, – представился незнакомец, протягивая Ромашкину руку, и только теперь стрелочник заметил, что его собеседнику было не более тридцати лет.

– Очень приятно! – произнес Степан Савич, отвечая рукопожатием и тоже называя свое имя.

– Значит, говоришь, в своей реальности ты стрелочник?

– Да, и много лет занимаюсь этим делом, а работы на моем буданинском участке хватает!

– Хм, а я здесь путеец, в Выборге у нас все стрелки давным-давно автоматические, как таковые стрелочники и не требуются, разве что специалисты по обслуживанию механизмов и для очистки стрелочных переводов от снега зимой, – сообщил Владислав.

– К сожалению, у нас все не так. Моя станция очень старая и почти заброшенная, поэтому там все еще нужны представители моей профессии, я даже там не один. И стрелки мы чистим от снега вручную.

– В общем-то, я не удивлен! Насколько мне известно, у нас в Советском Союзе существует еще достаточно много станций, где работа стрелочника продолжает оставаться востребованной, например, в северных районах, я это знаю лично, потому что однажды побывал у коллег в Воркуте.

– Вот именно… ты сказал, в Советском Союзе?

– Да, все верно!

– Кстати, Влад, а какой сейчас год? Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду!

– Само собой понимаю, у нас сейчас восемьдесят пятый! А ты сам из какого прибыл?

– В моей реальности сейчас двадцатые года двадцать первого века, – честно произнес Ромашкин и сразу добавил, – но очень прошу, пожалуйста, не спрашивай меня о моем настоящем.

– Понимаю… Не беспокойся об этом, в силу особой специфики нашей службы сотрудникам Системы запрещено интересоваться у коллег ни о будущем, ни о прошлом, таковы непреложные правила, – с сожалением ответил Владислав, хотя Ромашкин чувствовал, что его коллегу буквально распирало от чрезвычайного любопытства узнать, как живут советские люди в двадцать первом веке, пусть и в первых его десятилетиях. И как там все-таки дела с построением коммунизма…

– Давай о кое-чем другом поговорим, – сразу же сменил тему Ромашкин.

– Хорошо, не возражаю, – ответил путеец, – кстати, а как ты сам-то здесь оказался? То есть, разумеется, я понимаю, как именно, но почему ты здесь, с какой целью? Ведь это рискованно при наших-то должностях!

– Понимаешь, Владислав, как бы тебе объяснить! Вот тебе никогда не хотелось бы, работая в такой удивительной Системе, взять и разобраться, что к чему, как все это работает?

– Знаешь, я как-то об этом никогда не задумывался, – спокойно ответил путеец.

– Вот и я долгое время не придавал этому значение, просто добросовестно выполнял свои обязанности проводника и все, а потом вдруг в один прекрасный день меня охватило безудержное любопытство узнать обо всем этом! Понимаешь, просто непреодолимая сила обуяла мои мысли и чаяния! Я не стал торопить события, а некоторое время спустя, даже почти отказался от этой идеи и совсем перестал думать об этом, но когда представился подходящий случай, я все-таки решился запрыгнуть в вагон очередного секретного поезда, проходящего через мое Буданино. Поступок прямо скажем, безрассудный и авантюрный, и главное, идет в разрез с главными законами нашей Системы…

– Слушай, интересно! И как же там все происходило? Я никогда не заходил в такие поезда! – с явным любопытством спросил Владислав, казалось, не обратив внимания на слова Степана Савича об авантюрности его поступка.

– К моему удивлению, все прошло нормально, тот конкретный поезд состоял из вагонов семидесятых годов двадцатого века, да ты их, собственно, видел, когда встречал своего клиента. Едва я оказался внутри вагона, сразу познакомился с его хозяйкой, объяснил ей кто я и почему здесь нахожусь, какое-то время ехал вместе с ней, мы много говорили, и мне кое-что даже удалось разузнать от нее о механизмах работы системы. Правда ни одного пассажира не видел, хотя и знал, что кто-то из них находится где-то в соседних купе и спокойно едет до какой-нибудь только ему известной станции, чтобы выполнить личные задания. Когда мы прибывали на станцию Выборг, то в этот момент я и решил сойти с поезда, что и сделал, вот таким образом, оказался в твоем 1985 году. Потом увидел на перроне тебя с гостем, а о том, что это были сошедший пассажир и его проводник, совсем нетрудно было догадаться, поэтому захотел сначала проследить за вами, а потом убедиться, что ты именно тот, кто мне нужен, само собой, встретиться и поговорить!

– Но чем же я могу тебе помочь? – спросил Владислав уже в тот момент, когда они подошли к зданию вокзала.

В эти минуты стало заметно, как реальность возвращается, заполняя эту местность своей неотвратимостью. На вокзале и в окнах соседних с ним зданий появился свет, в зале ожидания можно было увидеть сидящих на жестких креслах немногочисленных пассажиров, ждущих свои поздние поезда, да и сама ночная тишина больше не казалась такой оглушительной. Станция издавала характерные звуки, привычные для ушей железнодорожников и составляющие милую их сердцам музыку.

– Вот что, коллега, я ведь вышел на этой станции случайно, на свой страх и риск, и так получается, что у меня здесь, в середине восьмидесятых, кроме тебя, знакомых нет, поэтому, сам понимаешь, одна надежда только на тебя, друг.

– Без проблем, буду рад помочь коллеге в такой даже слишком нестандартной ситуации! Слушаю тебя, Степан!

– Влад, ты вообще понимаешь, то, что я сделал, идет в разрез с правилами Системы, я покинул свой пост, и меня могут за это уволить, это в лучшем случае, но шаг сделан, назад пути нет. Однако кроме желания понять, как действует, и какие цели преследует Система, мне очень бы хотелось иметь более-менее четкое представление, каким образом я позднее смог бы вернуться домой, в свое время и свою местность, – объяснил Ромашкин свои намерения.

– Я прекрасно понимаю тебя, и, конечно, попытаюсь помочь человеку, бросившему самый настоящий вызов Системе, но при этом не забывай, что сам-то я человек маленький. Но не беспокойся, я обязательно подумаю, как решить твою проблему, – задумчиво проговорил Владислав, будто уже начал прикидывать в уме возможности решения проблемы своего нового неожиданно появившегося приятеля.

– Это наверняка займет какое-то время, а мне пока что делать? – нешуточно поинтересовался Ромашкин.

– Об этом не волнуйся, я тебя пристрою, будешь отпускником! – весело сказал Владислав.

– Спасибо! Правда, возникает новая проблема! – смущенно проговорил Степан Савич.

– Какая же?

– Знаешь ли, на что я жить буду здесь, в этом времени? Нет, конечно, у меня средства имеются, но…

– Что?

– Ладно, забудь, потом объясню… – ответил стрелочник, машинально махнув рукой.

– Ничего страшного, будешь здесь находиться сколько надо, пока не придумаем, как тебя отправить домой или еще куда-нибудь по Системе, я позабочусь. Такого гостя и коллеги у меня еще никогда в жизни не было! – ухмыльнулся Владислав.

– Прекрасно понимаю, я очень признателен тебе за участие!

– Пустяки! И твою проблему как-нибудь решим. Я убежден, что ты бы на моем месте поступил точно также!

– Да, все верно! Кстати, Влад, а как часто в Выборге появляются наши секретные поезда? – вдруг спросил Степан Савич.

– На нашей станции, пожалуй, каждый месяц по одному да прибывает!

– Вот это да! А на нашем Буданино раз в год, если повезет, и только в этом году два поезда проходило, вот в открытую дверь вагона этого второго я и запрыгнул. Так уже все сложилось! Ты понимаешь, дорогой коллега, что я мог бы здесь в скором времени дождаться очередного «курьерского» и снова попытать счастье в качестве пассажира. Но прежде неплохо было бы кое-что выяснить…

– Спрашивай, Степан!

– У меня возникла идея относительно возврата домой!

– Говори, интересно!

– Мне проводница вагона рассказывала, что служит там постоянно, не имея другой работы в реальности, но даже на этой службе ее смена когда-то же должна закончиться, верно? И что тогда делать? Так вот чтобы сдать свою смену другим коллегам, в неизвестно кем определенный момент все подобные поезда оказываются на одной необычной станции, где располагаются порталы для возвращения сотрудников домой, то есть, туда, где они живут в реальном мире, таким же способом происходит и обратный процесс – прибытие на службу, очередную смену. Может быть, есть резон попытаться воспользоваться таким каналом? Но другой вопрос – существует ли реальная возможность для осуществления подобного способа?

– Просто невероятно! Я даже не знал, что такое вообще существует! – не на шутку удивился Владислав.

– Представь, я тоже об этом не имел представления, но теперь знаю и намерен этот способ использовать! Мне он видится единственным выходом! – с уверенностью в голосе ответил Ромашкин, а потом задумчиво добавил:

– Если, конечно, все это получится…

– Так, Степан, уже поздно, мы оба устали, завтра, то есть, уже сегодня у меня выходной, так что сейчас пойдем ко мне, надо тебя покормить для начала, а потом сразу спать, места у нас в доме достаточно, а жене я все объясню про твою командировку… – заговорщическим тоном произнес Владислав последнюю фразу.

– Хорошо, и правда, не плохо бы перекусить и выспаться! Я как-то обо всем этом и забыл! – охотно отозвался Степан Савич, и они вместе двинулись в сторону дома Владислава по окутанному ночным полумраком городку, почти не разговаривая из-за нахлынувшей на них обоих усталости.

С женой и маленькой дочкой выборгский путеец проживал в одноэтажном деревянном частном доме в двух кварталах от станции, поэтому чтобы дойти до места, им хватило нескольких минут. Несмотря на неприлично позднее время, Владислав, представив гостя своей жене Елене, симпатичной молодой женщине лет тридцати, попросил ее наскоро накрыть им на стол, а потом приготовить постель для ночлега. После легкого и скорого ночного ужина, прошедшего почти в полной тишине, Ромашкина проводили к месту ночлега, он плюхнулся на удобную мягкую кровать и почти сразу забылся сном…

Владислав и Степан Савич проспали часов до десяти утра. Супруги ночевали на диван-кровати в гостиной, а гостя уложили в спальную комнату на стародавнюю железную «полуторку» с уложенными друг на друга несколькими мягкими матрасами. Продолжая нежиться в кровати после приятного и крепкого сна, Ромашкин медленно открыл глаза и обнаружил не очень-то и большую комнату, освещенную яркими лучами утреннего солнца, пробивающимися через три крохотных оконца, завешенные белым тюлем. Под крашеным светлой краской деревянным потолком из ДВП висел желтый конусовидный абажур, к которому открытым способом был подведен провод, ведущий к выключателю. Стены комнаты оклеены простыми узорчатыми обоями розового оттенка. Незатейливый интерьер помещения составляли старый коричневого дерева комод с тремя ящиками и железными ручками на них, парочка венских стульев и желтого дерева трехстворчатый шифоньер для хранения одежды.

Сквозь умиротворенную тишину комнаты было слышно, как Елена уже хлопотала на кухне с завтраком, то и дело позвякивая посудой. Вскоре до Степана Савича донесся громкий высокий звук парового свистка закипевшего чайника. Откуда-то с улицы через открытую форточку одного из окон доносились знакомые звуки с железнодорожной станции, гудки локомотивов, колесные перезвоны, разносимые эхом во все стороны обрывки переговоров диспетчеров по громкой связи. Железнодорожная жизнь во все времена шла своим чередом, будь то в восьмидесятых годах двадцатого века или же в первых десятилетиях двадцать первого. Главное предназначение путей сообщения никуда не исчезло, со временем менялось только техническое оснащение отрасли, ведь прогресс не стоит на месте. Что там говорить, даже деятельность секретной Системы, скрытой от посторонних глаз в ином измерении, по каким-то причинам была самым тесным образом связана с железной дорогой, используемой в качестве транспорта для перемещения своих сотрудников…

В комнате было так спокойно и уютно, что Ромашкину не хотелось покидать неописуемо удобную постель, во всяком случае, пока об этом не попросит хозяин этого гостеприимного дома. Прошло несколько минут. В комнату вошел Владислав и чтобы разбудить гостя, негромко спросил, спит ли он, однако Степан Савич уже давно бодрствовал, тогда хозяин дома сообщил, что завтрак готов.

Гостиная была обставлена мебелью шестидесятых годов прошлого века, вдоль стен со светлыми обоями располагались сервант, тумбочка с большим зеркалом, а обеденный стол из желтого дерева стоял в центре комнаты под самой люстрой с тремя стеклянными плафонами. На окнах висели тюлевые занавески, а плотные коричневые шторы были раздвинуты, чтобы позволить яркому солнечному свету проникать в дом. Ромашкин заметил несколько атрибутов советского производства, свидетельствующих о соответствии интерьера восьмидесятым годам прошлого века, то есть той реальности, в которой стрелочник находился в данный момент. На массивной черной деревянной тумбочке помпезно располагался полупроводниковый цветной телевизор «Рубин» с большим экраном, на крышке темно-коричневого серванта, наполненного разнообразной стеклянной и хрустальной посудой, стоял популярный в то время радиоприемник ВЭФ-202. На стоящем рядом светло-желтом комоде из ДВП с несколькими ящиками находился катушечный магнитофон «Снежеть-308» с двумя большими колонками.

– Не удивляйся, что у нас много старой мебели, дом достался мне от бабушки, и нам с Леной здесь удобно, да и мне рядом до работы! – пояснил гостю Владислав, видя, как он рассматривает элементы интерьера, хотя Степан Савич и не просил его об этом.

– Ничего, дорогой друг, ты же понимаешь, что для меня все это в диковинку, – ответил Степан Савич так, чтобы не слышала Елена, на скорую руку накрывающая на стол и потому бегающая то в комнату, то в кухню.

– Понимаю, у вас там, наверное, сейчас все по-другому… – негромко спросил Владислав.

– Как тебе сказать… – начал было говорить Ромашкин, но потом сразу замолчал, потому что в комнату снова вошла хозяйка, неся тарелку с бутербродами и большую сковородку со свежеприготовленной глазуньей.

– Присаживайтесь, пожалуйста! Чем богаты, как говорится… – сказала Елена, приглашая всех к столу.

Завтрак прошел без лишних разговоров, но Ромашкину пришлось ответить на несколько несложных вопросов, заданных женой Владислава относительно причины его появления в Выборге, но скорее не из большого любопытства, а так, из вежливости. Насытившись, мужчины поблагодарили хозяйку за аппетитную трапезу, наскоро оделись и вышли из дома на свежий воздух.

– Вот что, Степан, прежде чем мы куда-то пойдем, давай сначала подумаем, как разрешить твою проблему, о которой ты упоминал, но потом не стал говорить… – предложил Владислав, когда они оба уже шли по улице в частном секторе.

– Я понял, о чем ты… Да, проблема существует, потому что неизвестно, сколько времени мне придется находиться в этой вашей реальности, хотя я не путешественник во времени, и здесь не с целью изучения прошлого, ты это понимаешь. Но, тем не менее, дело касается денежных средств, вы с Еленой хорошие люди, это видно, но я не имею права все это время жить за ваш счет, злоупотребляя расположением и гостеприимством.

– Значит, надо подумать, как это сделать. За службу в Системе в вашем времени, каким способом тебе платят? – поинтересовался Владислав.

– Как сказать, так же, как и в ваше время в странах Запада, то есть через пластиковые карты по безналичному расчету, если ты понимаешь, что я имею в виду.

– Примерно представляю. Пойми, в такой ситуации, как эта, я в жизни никогда не оказывался. В наше время в Союзе обычные расчеты с гражданами ведутся только наличными и советскими рублями, – поясняюще произнес путеец.

– Я все это знаю, у нас, разумеется, наличка тоже работает, мы ее при необходимости получаем из банкоматов или, делая покупки в магазинах, но в мое время и рубли уже другие, и зарплаты другие, и цены тоже сильно отличаются от ваших современных.

– Это я готов понять, учитывая ситуацию, хотя это для меня предельно сложно… – произнес Владислав, на пару мгновений задумавшись.

– Тогда и не пытайся, это совсем не важно… Короче говоря, чтобы решить мою проблему, нам надо здесь в этой реальности найти способ превратить мои деньги из моего времени в свои деньги из вашего настоящего, тогда я бы мог их использовать, не напрягая твою семью. Но задача кажется мне совершенно не решаемой, даже ума не приложу, как это можно сделать… – с грустью в голосе произнес Ромашкин, и замолчал.

В это время Владислав вдруг остановился и произнес так восторженно, будто только что сделал фундаментальное открытие в науке.

– Черт возьми, у меня появилась отличная идея, и в данной ситуации она, пожалуй, единственная из всех возможных и вероятных!

– Я весь внимание, друг мой!

– Как-то раз я случайно узнал от знакомого, который просил меня больше никому об этом не рассказывать, что в нашей местности живет один человек, который тоже имеет отношение ко всей этой секретной системе. Но он не железнодорожник, а как раз из тех таинственных пассажиров, перевозимых нашими поездами-призраками, и который в течение многих лет выполнял секретные задания.

– То есть, он бывший агент, если можно так выразиться?

– Получается, так! И, насколько мне известно, с очень большим стажем и опытом. Этот старик сам поведал о себе моему знакомому, правда, не вдаваясь в подробности, на что тот был крайне удивлен, что существует и такая необычная организация, а скорее всего даже не поверил в рассказ старика, считая, что тот уже впадает в маразм. И, тем не менее, со мной он поделился информацией. Раньше я как-то не обратил на нее внимания, потому что сам тайно служу в Системе, но теперь вспомнил… В данном случае, этот «агент» в отставке единственный, кто может нам хоть чем-то помочь в решении твоей проблемы, я даже не сомневаюсь в этом, – произнес Владислав с радостной улыбкой на своем молодом лице.

– Прекрасно! Хочу надеяться, что он поможет мне и в кое-чем другом… – задумчиво произнес Ромашкин.

– Он пенсионер и в системе больше не служит, но думаю, у него остались кое-какие возможности и знания, ведь ничто не исчезает бесследно.

– Будем надеяться, что ты прав, дорогой друг! И где же нам его искать? – с интересом спросил Степан Савич.

– Если верить моему знакомому, живет этот старичок недалеко от Выборга, в селе Гончарово, в своем частном доме, – пояснил Владислав.

– Тогда надо как можно скорее нанести ему визит, если он никуда не уехал, или вообще еще жив, – сказал Степан Савич, – ты, кстати, точный адрес-то его знаешь?

– Нет, но могу уточнить, но надо пройти пару кварталов до дома моего знакомого, можно это сделать прямо сейчас, – ответил Владислав.

– А по телефону ему позвонить нельзя? – спросил Ромашкин, не помня о том, что в восьмидесятые у советских граждан не было мобильных телефонов, да и стационарные стояли в домах далеко не у каждого.

– Нет у него телефона, мы пешком скорее дойдем, – ответил путеец, и после одобрения Ромашкина они оба направились туда, куда указал Владислав.

Пока они шли по улицам, Ромашкин стал обращать внимание на все, что его окружало в восемьдесят пятом – на жилые дома, редкие советские автомобили, проезжающие по улицам, непривычно для его взгляда одетые прохожие, свежий воздух. И главное, давно забытое ощущение некоего внутреннего спокойствия, защищенности.

Знакомый Владислава, к счастью, оказался дома, и уже через сорок минут приятели ждали пригородного автобуса возле небольшого старенького здания выборгского автовокзала, построенного в далеких тридцатых годах двадцатого века и отреставрированного в конце пятидесятых, так как сильно пострадало во время финской и Великой Отечественной. За билеты, разумеется, заплатил Владислав, потому что у Ромашкина советских денег не было, и потом надо будет как-то решать эту проблему, особенно, если застрять в восьмидесятых нарушителю инструкции Системы придется на неопределенное время. В связи с этим, воображение Степана Савича рисовало не очень приятные перспективы. Но винить во всем произошедшем было некого, кроме самого себя, и он это прекрасно осознавал.

В назначенное время к остановке подкатил типовой советский автобус ЛАЗ-695 белого цвета с двумя узкими синими полосами вдоль бортов и двумя входными ширмовыми дверями с пневматическим приводом. Этот автобус львовского автозавода, один из самых массовых в СССР, и повез путешественников по маршруту, пролегающему через Гончарово, где Степана Савича ждала либо удача, либо перспектива застрять где-то в прошлом с практически полной утратой надежды на возвращение домой. Однако узнать это можно было только одним способом – навестить их старого коллегу…

Дорога заняла не слишком много времени. Автобус довез Степана Савича с Владиславом до самого центра села, а когда они вышли, закрыл двери «гармошки», прорычал двигателем и, выпустив из выхлопной трубы порцию серого дыма, продолжил свой маршрут. Для начала визитеры осмотрелись. Вокруг было безлюдно и так тихо, как обычно бывает в уютных природных уголках вдали от городской суеты. На широкой площади, единственном месте в Гончарово, где был уложен асфальт, располагалась усаженная красивыми яркими цветами круглая клумба, окруженная бордюром, с гипсовой вазой в центре, из которой тоже росли какие-то цветы. На площади находилось каменное здание сельского совета, местного органа власти, над входом в который был вывешен красный советский флаг со звездой и серпом и молотом. Остальную часть площади окружали добротные деревянные жилые дома с весьма прилично обустроенными и ухоженными фасадами, одновременно служившие, по всей видимости, и украшением центральной части села. Рядом также располагалось двухэтажное кирпичное здание, напоминающее школу. Поглядев по сторонам, Степан Савич в полной мере почувствовал себя участником ретропутешествия.

– Ну что, веди, Влад, куда нам дальше-то? – спросил Ромашкин, все еще продолжая глазеть по сторонам, будто что-то искал или высматривал, чем наверняка привлекал незаметные гостям взгляды местных жителей, которые, несомненно, внимательно изучали чужаков издали, из окон своих домов.

– Нам нужна улица Речная дом 17, я не знаю, где это, но сейчас выясним, – ответил Влад и стал смотреть по сторонам в поисках аборигенов.

К счастью, в это время мимо путешественников проходила пожилая женщина с двумя увесистыми на вид сумками в руках, она и подсказала, куда им направиться дальше. Минут через пятнадцать пешей прогулки на свежем деревенском воздухе искомый дом был обнаружен. Путников встретил покрашенный темно-зеленой краской глухой двухметровый забор с калиткой и воротами для личного транспорта, за которым можно было разглядеть покрытую шифером добротную четырехскатную крышу одноэтажного дома с каменной печной трубой. На калитке виднелась щель, над которой висела металлическая табличка с надписью «Почта», а рядом на одном из столбов располагалась кнопка звонка. К ней первым устремился Влад и уверенно надавил на белый кружок. Самого звука слышно не было, но со двора сразу же послышался злобный истошный собачий лай, а через пару минут там же за забором гости услышали хрипловатый, но грозный старческий голос хозяина.

– Тихо, Трезор! Молчи, окаянный! – и сторожевая собака, обиженно взвизгнув, тут же прекратила лаять, и сразу послышалось позвякивание цепи, ограничивающей передвижение животного по территории двора.

– Кто там? Чего надо? – с настороженной и даже грубоватой интонацией обращался старик уже к стоящим за высоким забором визитерам.

– Иван Петрович? – крикнул Влад куда-то поверх забора, не видя собеседника.

– Ну, я самый, а вы кто такой? – уверенным тоном с недоверием произнес хозяин дома, старающийся показаться строгим.

– Мы вместе из Выборга, к Вам по очень важному делу! – крикнул уже Степан Савич.

– Даже так! Вас, значит, двое, ну проходите, сейчас открою! – ответил Иван Петрович, сменивший нарочито резковатый тон на спокойный.

Из-за забора донеслись мягкие шаги и снова звон цепи, очевидно, хозяин стал уводить своего верного сторожевого пса в сторону от калитки, чтобы тот не помешал гостям пройти в дом. Спустя минуту калитка отворилась, и перед Владом и Степаном Савичем предстал на вид еще довольно крепкий седовласый старик с исчерченным морщинами лицом, без усов и бороды, в черных ватных штанах, цветастой рубашке и тапочках на босу ногу. В течение нескольких секунд он своим цепким оценивающим взглядом молча рассматривал своих нежданных гостей, а потом произнес.