На облаке, свесив ноги, сидели двое. Девушка в лёгкой полупрозрачной тунике была истинным воплощением красоты. Её тело, лицо, движения, мимика были совершенны, вобрав в себя нежность и страсть, невинность и грех. Она была утренним рассветом, весенней каплей, жарким летом, щедрой осенью и утончённой аристократической зимой. Её красота слепила глаза: смотреть на неё было больно, но парень, сидящий рядом, не обращал на неё внимания. Ему она была неинтересна.
– Опять спор? – спросила девушка. – Сколько можно, Яр? Когда тебе надоест?
– А что ещё делать? – угрюмо ответил её собеседник. Сплюнул вниз и долго наблюдал за искристой каплей, падающей на землю, пока она не растеклась по поверхности небольшим глубоким озерцом. – Нашей Матери мы не интересны, у неё новая игрушка.
– Она оставила нас здесь присматривать за людьми, выполнять их сокровенные желания…
Парень брезгливо скривился, словно его плевок вернулся и ударил ему в лицо. Он тоже был бесконечно красив, но холод в его глазах портил всю привлекательность. Они были как день и ночь, свет и тьма, любовь и ненависть. Они были братом и сестрой, но более разных существ не создавала вселенная.
Девушка превратилась в птицу и облетела облако несколько раз. Затем стала кошкой, начала прыгать и загребать пушистые хлопья. После этого она превратилась в огромную бабочку. С её крыльев на землю посыпалась золотистая пыльца. Где-то там, внизу, люди с радостью обнаружат россыпь золотого песка и подумают, что нашли жилу.
Парень бросил на сестру мимолетный взгляд, закатил глаза и отвернулся. Девушка, вернувшись в человеческий облик, снова села и вздохнула.
– Что на кону? – поинтересовалась она.
– Желание, как обычно, – ответил он скучающим тоном.
Красавица нахмурилась. Она проиграла в предыдущем споре, и ей пришлось обмануть Мать: сказать, что эпидемия красной лихорадки, от которой на западном континенте погибло больше миллиона человек, возникла случайно, и брат к ней не имеет отношения. Обманывать она не любила, это претило её натуре. Зато для брата обман был основной чертой характера.
– В прошлый раз ты выбирал особей, значит, сейчас моя очередь, – надула губы она. Брат лишь пожал плечами:
– Да без проблем.
Тогда, много лет назад, она необдуманно дала человеку способность читать мысли, а вот брат – понимать зверей. Её особь быстро сошла с ума, они даже не успели встретиться.
– Подытожим, – голос девушки из нежного и легкомысленного превратился в деловой. – Я даю одну из своих способностей случайной особи женского пола, ты свою – мужского. Выигрываю я, если моя сила победит твою. Ты – если наоборот. Как мы это узнаем?
– Достаточно будет, если особи подтвердят это три раза, – ответил парень.
– Период?
– Стандартный. До возвращения Матери. Сто лет.
– Только, чур, не мухлевать!
– Ладно.
Впервые за разговор в глазах парня мелькнул азарт.
Глава 1
Николь была счастлива. Внутри неё шипел раскалённый чайник, выпуская искрящийся пар. Этот пар распирал её, подбрасывал на сиденье кареты, швырял от одного окна к другому, превращая девушку в сплошной сгусток нетерпения.
– Ну, когда же… Долго ещё? – шептала она, в сотый, в тысячный раз, проводя рукой по шее, проверяя, достаточно ли коротки её только утром обрезанные волосы.
Брат сказал, что в Академии волосы носят и длиннее, не нужно так категорично. Но пусть лучше её волосы будут такими же, как у Николаса, чтобы уж точно никто не отличил.
Цвет волос у неё с братом был одинаковым. Как и цвет глаз, кожи, черты лица и рост. Они же двойняшки. Правда, за каникулы брат неожиданно вырос и стал выше Николь почти на полголовы, но никто из преподавателей и студентов этого же не видел.
В детстве их даже путали, особенно зимой, когда детей одевали в длинные шубки, а под шапками не было видно волос.
Инициатором аферы был брат. Возможно, он устал от учёбы или же хотел положить конец бесконечным жалобам сестры на то, что она заточена в поместье, и за семнадцать лет она не видела, кроме него, ни одного парня своего возраста. Впрочем, что более вероятно, он просто стремился на время укрыться дома, переждать бурю. Николь выпытала, что перед каникулами у Николаса состоялась дуэль с его лучшим другом Брантом, маркизом Онери. Брат победил, но репутация его пострадала, и теперь все студенты Академии, по его словам, смотрят на него косо.
Николь было плевать на предубеждения студентов. Наоборот – будут её сторониться, ей же лучше. Никто не догадается, что она девушка.
Ей просто хотелось вырваться из тюрьмы. Другой бы сказал – огромное поместье, в котором работают полсотни слуг, четырёхэтажный замок с убранством, достойным королевского дворца, богатая конюшня, фруктовый сад, оранжерея, виноградники и прочее, не может быть тюрьмой. Но Николь здесь задыхалась.
В поместье трудились одни девушки и женщины. Даже садовники и те были женщинами. В конюшне, правда, работал хромой Эфим, но ему в прошлом году исполнилось шестьдесят пять. Гости к ним не ездили, балы не проводились, нанятые учителя покинули поместье после того, как Николас уехал в Академию.
Из всех собеседников – родители, горничные и младший брат. Ему, к слову, всего пять лет, и собеседник из него так себе. А на днях Николь подслушала разговор матери с отцом. Они решали, за кого её выдать замуж… Это стало последней каплей.
Вечером за ужином Николь объявила родителям, что если любимый брат уезжает, то и она отправиться в гости к бабушке Марте, баронессе Марро, на пару месяцев. Герцогиня немного покривилась, но сдалась перед умоляющим взглядом дочери. Она не любила, когда дети навещали её мать, считала, что та плохо влияет на неокрепший детский ум. В последний раз Николь была у неё больше года назад.
Как удачно заболел младшенький! Накануне, втайне от кухарки, Кир залез в ледник и объелся мороженого. К вечеру он уже кашлял. Родители хороводились вокруг младшего как куры-наседки над своим яйцом, до старших им дела не было. И слава Великой Матери!
Ночью Николас пробрался в комнату сестры для последних наставлений.
– Учёба трудностей не составит, – зашептал он. – Ты знаешь всё, что знаю я. Весь прошлый год я балду пинал. Общие науки, физкультура, верховая езда, фехтование и тому подобное. – Ник скривился. – Второй обещают точно таким же. Только на третьем курсе введут специализированные предметы…
«Фехтование…» – с досадой подумала Николь. Это было единственное занятие, которому брата обучали отдельно. В течение двух лет каждый день в поместье приезжал учитель и несколько часов занимался с Николасом, а Николь на это время запирали в её комнате. Впрочем, она не слишком огорчалась – желания наблюдать за худым, высоким, как жердь, и немолодым мужчиной с лысиной у неё не возникало. Иногда она всё же видела их из окна своей комнаты на втором этаже.
Конечно, Николас показывал сестре приёмы, и они тайком тренировались на конюшне, подальше от глаз родителей и слуг. Но как бы Николь ни старалась, её мастерство и близко не стояло с умениями брата.
До шестнадцати лет брат с сестрой были не разлей вода. Вместе учились, соревновались в верховой езде, делились секретами. Но потом Николас отправился в Первую Академию, и Николь осталась дома. Месяцы проходили за месяцами. Танцы, рукоделие, игра на клавесине, этикет уже сидели в печенках. Николь попросила родительницу пригласить учителя по фехтованию и ей, но та, почему-то, пришла в ужас, словно Николь предложила маме не нанять мужчину, а приготовить его на ужин.
Ники наябедничала бабушке. Зерна упали в благодатную почву. Баронесса Марро не жаловала дочь, постоянно критиковала – как в присутствии, так и за спиной, называла её клушей, растяпой, неудачницей…
Сначала мать пилила Мариэтту за то, что та выскочила замуж за первого попавшегося. Хорош первый попавшийся! Молодой герцог Кондор, племянник короля. Но леди Марро планировала отдать дочь за наследника престола и сделать её королевой. Она была уверена, что стоит лишь принцу увидеть девушку, как он тут же падёт к её ногам. Однако на первом балу к шестнадцатилетней дебютантке первым подошёл герцог, поцеловал руку и пригласил танцевать.
По легенде – оба тут же влюбились друг в друга без памяти.
А наследник явился на бал поздно, с двумя девицами, одетыми в брюки, а может, и не девицами вовсе. Плюс он был сильно пьян и вряд ли бы заметил скромную дебютантку, даже если бы её подвели к нему вплотную. Так что – не судьба.
Правда, после того как Беллир, государство, где они жили, завоевали северяне, а их предводитель Грег Лотар убил всю королевскую семью (трагедия произошла шесть лет назад), баронесса стала менее категоричной.
Герцог и герцогиня были неразлучны и любили друг друга безмерно. За двадцать лет брака их любовь ни на чуточку не ослабла, что было довольно странно в высшем обществе. Герцог даже первым присягнул верности новому правителю, стоило тому лишь пригрозить навредить его семье. За это его возненавидело дворянство Беллира, хотя они сделали то же самое, но чуть позже.
Кондору было плевать на пересуды. Его называли подкаблучником, домоседом, размазнёй, не говоря уже о предателе и изменнике. Приглашений на пикники, охоту или балы стало меньше, аристократы обходили поместье стороной. Но ни герцога, ни герцогиню их изоляция не волновала.
Что является причиной всего этого, и почему бабушка была так уверена, что принц женится на её дочери, Николь узнала лишь в шестнадцать лет, когда приехала в гости к бабушке. Баронесса недавно похоронила третьего мужа и пребывала в меланхолии. Её сын и наследник погиб в войне, защищая трон Беллира, в живых осталась лишь старшая дочь Мариэтта. Видимо, поэтому баронесса купила поместье, соседствующее с Кондорами. То ли испугалась за свою жизнь, то ли у неё, наконец, проснулись родственные чувства.
Николь было интересно с бабушкой. Та была яркой, шумной, весёлой, знала много сплетен, была в курсе всех новостей и модных фасонов. Она не была, как мама, затворницей. Наоборот, в её усадьбе часто гостили титулованные и не очень особы, проводились балы. Бабушка ездила в столицу, ходила в театры, на выставки. Поговаривали даже, что в молодости она была фавориткой то ли Его Величества, то ли Его Высочества. Правда, недолго. Король был болезненным, а его сын, по слухам, больше интересовался мальчиками, чем женским полом.
Николь только удивляло, почему на время её приезда бабушка разгоняла гостей и отпускала большинство слуг, оставляя лишь несколько горничных. Смешно сказать, до десяти лет Николь думала, что слуги бывают только женского пола, а мужчины вообще не прислуживают.
Однажды бабушка задала Николь странный вопрос, поставивший её в тупик:
– Мариэтта ничего тебе не говорила о нашей семейной способности?
Ника отрицательно покачала головой.
– Вот курица! – фыркнула баронесса. – О чём она думает! Хочет дождаться, пока ты выйдешь замуж?
Николь привыкла, что бабушка говорит о маме пренебрежительно. Словно то, что её дочь вышла замуж не за принца, а за его кузена, до сих пор мучает старушку. Но в этот раз слова бабушки её обеспокоили. Ни о какой семейной способности она не знала. Ни у себя, ни у брата не замечала ничего необъяснимого.
– После ужина жду тебя в кабинете.
Николь испуганно кивнула.
Вечером баронесса посадила внучку перед собой, предварительно отослав слуг и заперев на замок дверь. – Ты никогда не задавалась вопросом, почему у вас в поместье не работают мужчины? – спросила она. – Почему все твои наставники были женщинами? – Бабушка тихонько рассмеялась. – Непросто в Беллире найти женщину-учителя. Но твоя мать нашла. Кондору пришлось заплатить огромные деньги за то, чтобы тебе преподавала сама баронесса Иволь. – Николь задохнулась от удивления – она и не знала, кто была та чопорная пожилая женщина, изводившая их с братом историей и правописанием. Баронесса продолжала: – Почему ваш дом обходят стороной аристократические семейства? А столичный особняк Кондоров пустует уже двадцать лет? Ники нахмурилась. В детстве она как-то напугала маму своим любопытством. Тогда герцогиня смутилась и призналась, что не доверяет мужчинам: дескать, все они стремятся что-нибудь украсть или сделать какую-нибудь пакость. Именно поэтому она не берёт мужчин на службу. После этого Ники ещё долго наблюдала за братом и отцом, надеясь поймать их на воровстве, но так и не увидела ничего подозрительного.