Время

© Руслан Плиев, 2019

ISBN 978-5-4496-9220-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

– Первый контур…

– Пять ампер.

– Второй контур…

– Пять ампер.

– Ну, ладно, на сегодня хватит, – с облегчением сказал Андрей, вытерев рукавом пот со лба.

– Может быть, ещё раз перепроверим? На всякий случай.

– Хватит, Олежка. Уже время позднее, родители тебя, небось, заждались, – ответил Андрей, распахивая сильнее форточку.

Олег нехотя взял куртку и быстро вышел из комнаты, но через пару мгновений заглянул обратно и спросил:

– Завтра после обеда ещё поработаем?

Андрей какое-то время стоял молча, вглядываясь в кусочек неба, видного через распахнутую форточку. Вечерние звёзды слегка мерцали в почти почерневшем небе, нагоняя старые воспоминания.

– Поработаем, – едва слышно ответил он, дав Олегу обещание, и без которого тот бы пришёл к нему во второй половине дня, как делал почти каждый день вот уже несколько лет подряд.

Углубившись в свои мысли, Андрей и не заметил, как быстро пролетело время. Очнувшись от воспоминаний, он понял, что задумался надолго. В желудке появилось тянущее ощущение, которое обычно у него возникает ближе к полуночи, когда приходит время тёплого молока, выпиваемого по старой привычке для улучшения сна. Андрей посмотрел на настенные часы. Не было ещё и десяти. Перепроверив время по карманным часам, он убедился в том, что на этот раз он проголодался гораздо раньше – то ли от напряжённой работы, то ли от волнения.

С самого утра Андрей с трудом сдерживал сильное беспокойство. Так сильно он не волновался уже давно, многие годы уединения сделали из него очень спокойного и размеренного человека, который каждый свой день проводил так же, как и предыдущий. Вставал он очень рано, ещё до рассвета, полчаса лежал на полу, пробуждаясь ото сна, потом десять минут делал лёгкую разминку для тела и выпивал два стакана воды. Ровно через сорок минут после этого он шёл завтракать, успев за это время что-нибудь сделать в мастерской. После завтрака он возвращался на несколько часов в мастерскую и оставался там до полудня. И так каждый день уже много лет. Некоторую вольность Андрей позволял себе во второй половине дня.

– Надо ещё раз всё проверить, – чуть слышно пробормотал Андрей и принялся заново замыкать контуры, проверяя показания приборов.

Всё было верно, показания согласовывались с расчетами. Самый крупный проект в жизни Андрея был завершён. Конечно, впереди ещё было тестирование установки, покажущее, будет ли она работать так, как задумывалось, но отчего-то твёрдая уверенность в успехе не покидала Андрея уже последние два месяца – после того как удалось запустить большой трансформатор. Теперь установка, занимающая в собранном виде больше половины комнаты, была готова. Проверка двух последних контуров, с которой помогал Олег, прошла успешно, теперь осталось только собрать всю конструкцию воедино и подать электрический ток. Это был итог почти четырёх лет напряжённой работы, амбициозных планов, больших усилий и невероятных технических решений, позволивших создать то, что на ранних этапах работы сам Андрей не надеялся в итоге осуществить. Теперь уже было сложно вспомнить, что послужило толчком к началу этой работы: то ли это было отчаянное желание осуществить задуманное, то ли бегство от неутешного горя, возможность забыться, утонув в кропотливой и нескончаемой работе.

Но теперь, когда невероятная идея была воплощена в реальность, перед Андреем встал вопрос: стоит ли говорить обо всём Олегу? С одной стороны, утаить от него такое не позволила бы совесть, с другой стороны, не было известно, чем закончится вся эта затея. А вдруг трагедией? Тогда Олег будет жертвой его беспечности. Андрей понимал, что отговорить Олега от участия в предстоящем не получится, но и утаить такое он тоже не мог.

На следующий день Олег пришёл немного раньше обычного, ему очень хотелось продолжить вчерашнюю работу. Что-то ему подсказывало, что на этот раз они трудятся над чем-то более значительным, чем обычно. Только он пока никак не мог понять над чем, но и спрашивать не хотел. Олег помнил слова Андрея, которые он любил повторять: «Всему своё время». И даже заставлявшее ёрзать в течение каждого дня на стуле любопытство не могло заставить Олега спросить о чём-то раньше, чем Андрей решит ему поведать об этом.

– Вот и ты, Олежка. Вовремя пришёл. Чай уже готов, пошли в сад, – сказал Андрей, увидев немного запыхавшегося от спешки Олега.

Они вместе вышли в небольшой сад, который располагался за домом, и уселись в небольшой беседке, примыкавшей одной стороной к дому. Олег очень любил эти дни, когда они вдвоём много времени проводили в саду. Андрей в таких случаях обязательно заводил какой-нибудь разговор, который мог длиться часами и уводить собеседников очень далеко, в ходе которого они могли обсуждать разные идеи. Их мысли ничем не были ограничены, кроме возможностей их фантазии. Они могли размышлять о многом, о великом и прекрасном, задаваться самыми невероятными вопросами и находить на них ответы, попутно порождая новые вопросы. И каждый раз Андрей заваривал чай, Олегу казалось, что он служит топливом для фантазии его мудрого друга. И в этот раз он налил себе чашку чая, аккуратно расправил на груди свою седую бороду и поднёс чашку ко рту, замерев на какое-то время в таком положении.

– Думал ли ты когда-нибудь, Олежка, о том, что такое время? – спросил он после аккуратного глотка чая, всё так же глядя куда-то вдаль сквозь кустарник и качающиеся на ветру деревья.

– Время? – переспросил Олег, не совсем поняв вопрос. – Время – это четвёртая координата объекта. Некая абстракция.

Андрей некоторое время молча смотрел вдаль, лишь изредка дуя на горячий чай в чашке.

– Думал ли ты о природе времени? – спросил он наконец.

– О природе? – удивлённо сказал Олег. – Как можно думать о природе того, чего на самом деле нет? Время – это ведь… абстракция, – наполовину утвердительно, наполовину вопросительно закончил он.

– В этом всё и дело, Олежка, мы привыкли думать о времени как о некой абстракции, которую выдумали для простоты описания процессов, проходящих во времени. А что, если наше предположение было изначально неверным? Что, если время на самом деле существует самостоятельно или как проявление материи наподобие гравитации?

– Знание об этом просто перевернуло бы весь мир! – вскинув руки, сказал Олег. – Это позволило бы если не изменять материю времени, то хотя бы использовать её, как используют гравитацию для разгона космических аппаратов, или ещё как-нибудь. Мне даже не хватает фантазии для того, чтобы представить масштаб наших возможностей с этими знаниями.

– Весьма точное замечание, – одобрительно заметил Андрей, – наши возможности были бы почти безграничными. Мы смогли бы перемещаться сквозь время или искажать его – это уже зависит от его структуры.

– Жаль, что это лишь наша фантазия. Что бы мы ни думали, время так и останется абстракцией.

Андрей молчал, аккуратными глотками попивая чай, поэтому Олег мог только догадываться о ходе его мыслей, но ждал его согласия. Ведь время – это просто слово, которым люди заменяют своё непонимание структуры мира.

– А что, если нет? – спросил вдруг Андрей, поворачиваясь всем корпусом к Олегу. Делал он это, только когда хотел выразить мысль, вызывавшую у него много эмоций и имевшую большое значение для беседы. – Что, если это все-таки правда и мы постоянно заблуждались, полагая, что о времени нам сказать больше нечего?

– Я, конечно, думал об этом когда-то, – рассеянно начал отвечать Олег, ещё не понимая, почему такой, на его взгляд, несущественный вопрос, имеющий очевидный ответ, вдруг заинтересовал Андрея. – Но какой с этого толк? Время ведь является четвёртой координатой только в математике, вне теоретических рассуждений оно перестаёт быть одним из измерений, у нас есть только три.

– Ты говоришь немного не о том. Или даже совсем не о том. Ты сейчас излагаешь текущую точку зрения на время, которая имеется у человечества, я же тебе предлагаю взглянуть на это совсем с иной стороны, приняв удивительное… нет, даже безумное предположение, заключающееся в том, что наше время, то самое, которое сейчас течёт мимо нас или в котором мы плывём, является не чем иным, как одним из видов материи. Поэтому очисть свой разум от глобальных предрассудков и прими это предположение за истину, чтобы посмотреть, к чему тебя приведут твои размышления.

– Я даже не знаю, с чего начать, – ответил Олег, разводя руки. – Я с лёгкостью могу в своём воображении отбросить предрассудки, однако к чему это приведёт? Я даже не знаю в каком направлении мне двигаться в своих рассуждениях, отталкиваясь от этого невероятного предположения.

– А вот теперь начинается самое интересное, – сверкнув глазами, ответил Андрей, наклоняясь в сторону собеседника. – Мы оказываемся в совершенно новом мире, в котором всё нам теперь видится совсем в ином свете. Представь, что мы можем искажать время, ускоряя его ход или, наоборот, замедляя его. Представь, что мы можем не только это, представь, что мы можем пронзать время, двигаясь сквозь него.

– Тогда бы мы смогли путешествовать во времени, – с усмешкой сказал Олег, – но какой нам толк от таких рассуждений, если это голая фантазия?

– Подожди, Олежка, не спеши, – ответил ему Андрей, подливая себе чаю. – Мы только в самом начале наших рассуждений, пока рано делать какие-то выводы относительно их полезности. Пока что мы осваиваемся в нашем выдуманном мире, рассматривая его изнутри.

Олег взглянул на деревья, растущие в саду, пытаясь собраться с мыслями. Ветер шумел листвой, немного склоняя упругие ветви, навевая Олегу мысли о реке времени, по которой его несёт сквозь Вселенную, неумолимо относя всё дальше и дальше. В какой-то момент Олегу даже показалось, что он чувствует едва заметную тоску по тому времени, что безвозвратно утекает сквозь пальцы, по той безвозвратной утрате, которую никто не замечает.

– Получается, что в каждый следующий момент времени мы имеем новую Вселенную? – спросил Олег, отвлёкшись от своих мыслей, и тут же подумал, что спросил это некстати, ведь разговор двигался совсем в другом направлении.

– Грубо говоря, да, – спокойно подтвердил Андрей, как будто этот вопрос не нарушил хода его мыслей. – В каждый момент времени мы имеем новую комбинацию из множества кусочков материи, составляющей весь наш мир.

– Тогда с учётом времени весь мир можно представить как четырёхмерное пространство, каждый трёхмерный срез которого будет означать некоторое состояние Вселенной в определённый момент времени.

– Верно, – удовлетворённо кивнул Андрей, – весьма разумное представление. Так гораздо проще представить себе перемещение во времени: это будут переходы между такими срезами. Значит, если мы сможем постичь суть времени, то сможем перемещаться между этими состояниями Вселенной.

Олег откинулся назад в деревянном кресле, заложив руки за голову, и взглянул куда-то вдаль, сделав глубокий вдох. Понять какой смысл видит Андрей в этих рассуждениях, он никак не мог. Обычно они обсуждали что-то более реальное, пусть даже это казалось невероятным или безумно амбициозным, но имело хоть какую-то вероятность существования. Но Олег также понимал, что этот разговор должен к чему-то привести, и, как это обычно бывало, чем более длинным и отвлечённым от реального положения вещей он был, тем более значимым оказывался предмет этого разговора.

– Ну как тебе наш разговор? – спросил Андрей, слегка улыбнувшись краем рта.

– Всё никак не пойму, к чему мы идем. Как бы мы ни рассуждали, мы так и останемся в выдуманном нами мире с материальным временем. Или всё-таки нет? Может быть, есть что-то, что я упускаю из виду. Верно?

– Не исключено. Давай пока подумаем о том, как можно было бы перемещаться во времени, если бы мы точно знали, что оно – не абстракция. Что бы ты попробовал сделать, будь у тебя такая цель?

– Сомневаюсь, что мне пришло бы что-нибудь в голову, – почти не думая, ответил Олег. – Если для примера взять воображаемых существ, живущих в двухмерном мире, то как им представить третье измерение? Для них это будет чем-то невообразимым, выходящим далеко за пределы возможностей их фантазии. Такая же проблема есть и у нас: в какую бы сторону мы ни стали двигаться, мы останемся в наших трёх измерениях.

– Совершенно верно, так же и двухмерные существа не смогут понять, как можно двигаться вне их двухмерной плоскости. Однако мы, осознавая эту сложность, можем сделать вывод о том, что двигаться надо иначе, совсем не так, как мы привыкли это делать.

– Вы так говорите, как будто смотрите на трёхмерный мир взглядом жителя четырёхмерного.

– Отчасти да, отчасти нет. Я могу представить себе, что мыслю с точки зрения жителя четырёхмерного мира, однако не могу быть уверенным в том, что моя фантазия, привыкшая к реалиям трёхмерного пространства, не ошибается, пытаясь представить что-то подобное. Однако что мне может помешать попробовать? Так ведь, Олежка? – Андрей снова улыбнулся краем рта, как будто намереваясь сказать ещё что-то, но решив немного повременить, дождавшись ответа.

– Ну, возможно. Даже не возможно, а точно. Нам ничто не мешает попробовать представить что-то – даже не важно, правильно мы представляем это или нет.

– Именно. И поэтому я хочу попробовать представить какими были бы путешествия во времени.

– Человеческая мысль давно обмусолила эту тему, – усмехнувшись, сказал Олег. – Я в детстве столько книг прочёл, в которых люди фантазировали, представляя путешествия во времени, что теперь даже не скажу, сколько их было. Идея создания машины времени будоражила многие умы, оно и неудивительно, ведь велик соблазн иметь возможность прыгать во времени туда-сюда.

– Да, много было написано таких книг. Но их авторы рассматривали лишь один вариант путешествий во времени: прыжки сквозь него с использованием некой машины, которая позволяла это осуществлять. Только все их рассуждения постоянно упирались в парадоксы, возникающие при попытке представить всё это. И эти парадоксы обычно так и оставались неразрешёнными. Например, если ты, отправившись в прошлое, убьёшь кого-то из своих предков или просто не позволишь своим родителям познакомиться, то тебя не будет, ты просто не появишься на свет. Однако ты есть, и ты отправился в прошлое и выполнил некоторые действия. Получается парадокс.

– Да, серьёзная проблемка выходит.

– Только на первый взгляд. Само время людям почему-то обычно представляется линией, вдоль которой можно перемещаться назад и вперёд. В этом проявляется ограниченность человеческого мышления: имея возможность наблюдать только один вариант прошлого и настоящего, люди не думают, что их прыжки во времени могут изменить это.

– Каким образом?

– Например, если мы отправимся в прошлое, то одним фактом своего появления изменим все последующие события, создавая новую реальность. Поэтому если мы из прошлого попробуем снова переместиться в будущее, то вернёмся в новую для нас реальность, можно назвать её параллельной. А в старой реальности мы просто не появимся более, у нас не будет возможности вернуться туда, откуда пришли.

– Выглядит сложновато, но вполне логично, – согласился Олег.

– Поэтому подобные перемещения во времени, будь они возможны, подошли бы разве что каким-нибудь отчаянным авантюристам, которые совсем не заботятся о последствиях своих действий. Это не тот способ, который мог бы подойти исследователям.

– Вы так говорите, как будто есть другие способы. В любом ведь случае любое перемещение изменит прошлое, от этого нам в нашем рассуждении никуда не уйти.

– Как бы не так, Олежка, – в очередной раз улыбнувшись, сказал Андрей. – Ты снова рассуждаешь, пользуясь ограниченным набором стереотипов. Мысли шире. Как мы могли бы обойти это ограничение в путешествиях?

– Никак, – коротко ответил Олег после непродолжительного размышления. – По крайней мере, я пока не вижу способа.

– А что, если бы мы не просто прыгали во времени, а создавали во временной материи проходы, по которым перемещались бы с лёгкостью?

– Интересная идея, – Олег удивился тому, что эта простая мысль не пришла к нему в голову. – А что дальше? Это ведь не решит проблемы изменения прошлого.

– Это для нас и не проблема, главное – это то, что мы смогли бы вернуться обратно. А созданная нами альтернативная реальность так и продолжит своё существование.

– Но это ведь будет означать, что люди, которые должны были родиться после того момента в прошлом, в который мы переместились, никогда не родятся?

– Не родятся. Но это не так уж и страшно, родятся другие люди. Такие манипуляции со временем никого не убьют, ведь нельзя убить того, кого нет. Пусть даже не просто нет, а ещё нет. В конечном итоге это ничего не меняет.

– От таких мыслей прямо-таки мурашки по телу бегают, – сказал Олег, нервно поёжившись.

Андрей ничего ему не ответил. Возможно, он сам когда-то столкнулся с подобными мыслями, когда впервые подумал обо всём этом, но после отогнал их или сделал вид, что отогнал, убедив себя в этом.

– Не страшно, что тебе сложно принять это, – сказал Андрей, как будто бы оправдывая Олега за малодушие. – В первый раз в неподготовленный разум лезут такие мысли, ведь люди привыкли к тому, что они могут принимать решения только в настоящем, определяя будущее. Если в настоящем кого-то уничтожить, это будет преступлением. А попав в прошлое, тем самым невольно изменив ход истории и не дав появиться на свет множеству людей, человек не совершает ничего предосудительного. Можно сказать, что мы все, просто проживая свою жизнь, в каждый момент времени не даём появиться в будущем на свет бесчисленному количеству людей, ведь мы могли бы поступать каждый раз как-то иначе, перекраивая возможное будущее.

– Да уж, – немного отстранённо отозвался Олег, витая отдельно в своих мыслях.

Андрей понимал, что Олегу нужно время для того, чтобы переварить эти мысли, поэтому он не стал продолжать разговор, дав возможность ему самому возобновить его позже, вместо этого он наполнил чашку чаем до краёв и задумчиво замер, вглядываясь куда-то вдаль. Олег тоже ничего не говорил, размышляя о манипуляциях со временем. Он думал о том, воспользовался ли бы он возможностью заглянуть в прошлое, будь она у него, и поймал себя на мысли, что сделал бы это, несмотря на все возможные последствия, даже если бы это было опасно.

– Так куда нас должны были привести наши рассуждения? – Олег решил приблизиться к развязке беседы.

– Понимаешь ли ты, что все наши рассуждения имеют смысл только лишь в том случае, если время на самом деле материально? – спросил Андрей, несмотря на то что было ясно, что Олег это понимает.

– Когда-то давно, – продолжал он, – когда я ещё был подростком, меня посещали подобные мысли. Всерьёз об этом я задумался гораздо позже, но тогда мои рассуждения также остались умозрительными. Возможно, я бы к ним больше никогда не вернулся, оставив их на задворках моей памяти как весьма интересные идеи, которые некогда меня занимали, но потом интерес к ним пропал, – если бы не одно жизненное потрясение, заставившее меня вновь вернуться к этому. Тогда я решил наконец полностью разобраться в природе времени, выяснив, может ли оно хотя бы гипотетически быть материальным. Я тогда отчаянно верил в то, что смогу найти ответ, мне хватило бы даже призрачной надежды на положительный результат.

Олег слушал его рассказ и не решался перебить вопросом, чувствуя, что эта история для Андрея имеет большое значение, судя по тому, как он её рассказывает. Какое-то время Андрей молчал – то ли собираясь с мыслями, то ли отгоняя от себя нахлынувшие эмоции.

– Так продолжалось несколько лет, – вновь продолжил он, – я много раз упирался в противоречия в ходе рассуждений, начинал всё снова, двигался в другом направлении и опять сталкивался с неудачей. Если бы не цель, к которой я шёл, я, наверное, оставил бы эту затею. У меня сотню раз была возможность бросить начатое без каких-либо угрызений совести из-за малодушия и неспособности довести дело до конца. Но я не мог, я должен был продолжать. И спустя много лет я всё-таки добился результата: по моим теоретическим выкладкам время в самом деле могло оказаться материальным. Была небольшая, но вполне определённая вероятность. Оставалось только проверить предположение опытным путём. Но для этого надо было создать установку по искажению времени и проверить, возникает ли предсказанный теоретически эффект. Проект был чрезмерно амбициозным, однако меня это не остановило. Я потратил остаток своих сбережений за те четыре года, что ушло на создание установки, и всё-таки закончил начатое. Я её построил. И ты мне в этом помогал последние несколько месяцев. Тот большой трансформатор, что мы починили, предназначался для питания установки, а вчера мы закончили работу над двумя последними контурами. Теперь всё готово, необходимо только собрать все части воедино. Я почти успел это сделать до твоего прихода, осталась самая малость – и можно приступать к первичному тестированию установки.

Олег слушал и не знал, как реагировать на слова Андрея. Сказанное им выглядело как шутка, но Андрей был не из тех людей, которые любят шутить, и уж тем более он не стал бы шутить на подобные темы, да ещё и в ходе серьёзного разговора. Но и поверить в подобное не получалось. Подумать только – Андрей, образец здравомыслия, единственный человек, разумность чьих выводов Олег никогда не мог поставить под сомнение, говорит о материальности времени. «Это же абсурд! – только и мог подумать Олег. – Как такое возможно? Это слишком нереально даже для таких мечтателей, как мы!»

– Тебе не удастся сейчас понять мои выводы, так что даже и не пытайся, – Андрей будто бы угадал мысли Олега. – У меня на это ушли годы кропотливых поисков и сомнений, тебе для понимания пришлось бы пройти подобный путь. Так что пока представь, что мои слова – это не бред сумасшедшего человека, а очень необычное предположение, которому я нашёл теоретическое обоснование. Вероятность правильности моих выводов, как я уже говорил, не очень велика, но вполне реальна. А это значит, что всё сможет прояснить только эксперимент.

Не смотря на невероятность услышанного, Олег всё-таки постарался сделать усилие и внушить себе разумность затеи Андрея. Это было сделать не столь сложно в том числе из-за привычки доверять его выводам, которые каждый раз подтверждались после.

– Я могу допустить, что… – Олег запнулся, не зная как, лучше подобрать слова, чтобы точно назвать предмет обсуждения. – Я могу допустить, что сказанное имеет под собой пока непонятное для меня основание, но почему верность выводов нельзя доказать в теории? Разве не вы говорили, что все открытия делаются вот здесь, – Олег приложил указательный палец к голове, – а эксперимент – это лишь способ наглядно продемонстрировать верность умозаключений?

– Если бы речь шла о более простом научном изыскании, я бы так и сказал. В процессе научного поиска эксперимент – это финальный и самый незначительный его этап. Но сейчас, делая какие-либо выводы, можно говорить лишь о вероятности того, что мы ухватились руками за истину, и поэтому только эксперимент сможет показать реальное положение вещей.

– Всё же я никак не пойму, почему у нас – то есть не у нас, а в этих выводах – присутствует вероятность. Ведь в любом случае вывод либо верен, либо нет. Откуда берётся вероятность?

– Видишь ли, Олежка, в моих рассуждениях я сделал ряд смелых предположений относительно природы времени, которые сами по себе не доказаны. Поэтому конечный вывод о материальности времени нельзя считать строго доказанным, он верен лишь тогда, когда верны эти предположения, а их верность уже можно рассчитать вероятностно. Если я ничего не упустил и для материальности времени достаточно верности этих предположений, то в итоге всё выльется в ту же вероятность. Кажется, я слишком сумбурно ответил на твой вопрос, но суть ты, надеюсь, уловил.

– Да, я теперь вроде бы понимаю откуда берётся вероятность, – пробормотал Олег, отхлебнув чай. – Значит, дело осталось за малым? Нам осталось только запустить эту установку? – его вопрос прозвучал несколько робко.

– Да, технически осталось только запустить установку.

– Тогда чего мы ждём? – немного оживившись и привстав, спросил Олег.

– Подожди ещё немного, – усаживая его обратно жестом, ответил Андрей, – она ещё не до конца собрана, и я пока не решил, стоит ли нам её испытывать. Дело всё же рискованное. Понимаешь ли ты, насколько велик наш риск? Понимаешь ли ты, что в случае неудачи с нами может произойти что угодно? А в данном случае что угодно – это гораздо больше, чем ты можешь себе вообразить. В лучшем случае мы можем оказаться запертыми в параллельном мире навсегда, в худшем может случиться невесть что.