Чудесные истории

© Филмор Плэйс, 2023

ISBN 978-5-0060-4864-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

СЛЕПОЙ И ЕГО ПРОВОДНИК

Шли по дороге слепой старик и его проводник, парнишка лет десяти. Устали, решили остановиться на ночлег в заброшенном доме.

Пахло плесенью и мышами. Только присели, стали есть, вдруг слышат, будто плачет кто-то за стеной. Тонко, жалобно, словно щенок с придавленной лапой. Стали искать – никого. Потом видит парнишка, появилась откуда-то высокая женщина в белой одежде, с чёрным платком на плечах.

Спросили, кто она, – молчит, только плачет и головой качает. Предложили хлеба, сделала шаг назад и пропала. Только котомка с монетами осталась, там, где стояла. Стали глядеть, монеты все старые, потемневшие от времени. Но кем была та женщина и откуда взялись монеты, неведомо.

КТО ЖИВЁТ ПОД КРОВАТЬЮ

Яцэк лежал и смотрел в пустоту. Казалось, едва он закроет глаза, из-под кровати появляется что-то страшное, какая-то темная фигура, что стоит и молча глядит на него.

Несколько раз он вставал и заглядывал под кровать, один раз даже позвал маму. Вместе зажгли лучину и посветили в темноту. Там никого не было, хотя Яцэк и чувствовал чьё-то присутствие. Но стоило лечь и закрыть глаза, как страхи возвращались.

Он почти засыпал, как вдруг увидел в углу словно маленькую девочку, которая что-то жадно ела. Заметила, что он не спит, и спросила: «Помнишь меня?»

В ужасе Яцэк проснулся и открыл глаза. В комнате было темно. Ногам было тяжело, словно там что-то лежало. Оцепенел мальчик, хотел повернуть голову и не мог. Хотел позвать, но крик замер в груди.

Яцэк приподнял голову и увидел ту девочку, которая сидела на его ногах и не сводила с него глаз. Вдруг закричала пронзительно, прыгнула на грудь и стала душить мальчика. В панике Яцэк открыл глаза и проснулся.

КОПЫСИХА

Начали как-то дойные коровы сохнуть, и молока у них не стало. Пошли к пастуху – клянётся, что не знает, в чём дело. Думали, гадали, потом кто-то вспомнил, как дети говорили про тётку Копысиху. Сказывали, что видели, как та рано утром собирала росу.

Решили последить за Копысихой. Глядят, и вправду: затемно, перед рассветом, вышла тётка из дома и пошла скорым шагом по улице в ту сторону, куда пастухи выводят коров. Там, где улица заканчивалась и начиналась поросшая травами тропинка, Копысиха стала пригоршнями собирать росу в подойник и шептала при этом слова, чтобы тянуть молоко с коров, проходящих этим местом. Запели петухи, показались первые лучи солнца, и поспешила тётка обратно.

Вечером снова. Вышла Копысиха из дома на закате и стала кликать коров, называя каждую по цвету шерсти. Слышно было, как коровы отзываются мычанием из своих дворов. Покликала, покликала, да и пошла в дом. А в самую полночь повесила Копысиха на стену белый рушник и стала доить его с двух сторон в ведро. Молоко так и полилось!

Пошли деревенские за советом к травнику. Так, мол, и так, подскажи, что делать? Подумал колдун, почесал бороду и промолвил:

– Полынь-трава.

И пояснил, что над воротами хлева надо положить пучки полыни. Полынь-трава, дескать, первейшее средство от ведьм и нечистой силы. Кроме того, сам он прочитает заговор на снятие ведьминых чар.

– А главное, запомните, – продолжал травник. – Когда вы так сделаете, и не сможет ведьма тянуть молоко с коров, её заклятие обернётся против неё же. Будет терзать и мучать её. Поэтому придёт Копысиха просить что-нибудь со двора – ничего не давайте. Ни прутик, ни лоскуток. Кто даст, на того заклятие и обернётся.

Поблагодарили деревенские и пошли по домам, делать, что колдун посоветовал.

Настал вечер, вернулись с выпаса коровы. Дали воды, слушают, не станут ли коровы отзываться на зов ведьмы. Всё тихо, молчат коровы, жуют жвачку. Пошли спать.

Утром, не успели подоить коров и отправить на выпас, то там, то здесь стали слышать стук в калитку. Пошли открывать – стоит ведьма. Сама бледная, взлохмаченная, глаза горят. «Дайте мне, – говорит, – сито. Муку просеять. Не сито, так дайте хоть прутик, хоть что-нибудь…»

Врёшь, отвечают крестьяне. Никто не давал, и вся деревня знала. Так и ушла ведьма домой с пустыми руками. А молоко после этого вернулось.

ЛЕНИВЫЙ РАБОТНИК

ЧУДЕСНАЯ ИСТОРИЯ

Когда литовское войско возвращалось домой после удачного похода на ляхов, дружинник Войбут забрал свою долю и с двумя товарищами отправился гулять. Зашли в корчму, взяли по чарке, потом еще и засиделись за полночь. Завели разговоры о том, о сём, вспомнили былое, и вот уже заговорили про колдунов, оборотней и нечистую силу.

Все разошлись, и угрюмый корчмарь убрал свечи, оставив свет только на столе засидевшихся дружинников.

– А вот еще знаю историю, – проговорил худой чернявый спутник Войбута, глядя куда-то за спины товарищей. – В деревне около Турова жила старая ведьма. И не было жителям деревни от нее покоя: то сено скажет накосить и занести ей на сеновал, то урожай убрать, а то и хворост принести. И хотели бы отказать ей, да боялись.

Раз молодуха на сносях пошла на Сёмухи на луг за травами, да и не заметила, как наступил вечер. Глядь, стоит у вербы ведьма и манит ее, так ласково, иди, мол, сюда. И не может молодуха уйти, ноги вдруг сами взяли и подвели к ведьме.

– Здравствуй, Ольга, – назвала ее ведьма по имени. И спрашивает: – Не станешь ли ты на четвереньки, не отвезешь ли меня домой? А то мои ножки болят.

А молодуха сама не местная была, посватанная из соседней деревни, и ведьму ту не боялась. Больше думала о том, что от таких скачек с ведьмой на спине того и гляди ребенка потеряет. И взяла бы ведьма над ней власть, да была у молодухи с собой полынь-трава. Достала она пучок травы из-за пояса и ответил твердо, что возить ведьму на себе не намерена, пусть сама ходит. Как, мол, на луг пришла, так и домой доберется.

Ничего не ответила ведьма, повернулась и пошла своей дорогой, словно никакого разговора и не было.

Скоро пришел срок рожать молодухе, послали за повитухой. Да только воротились посланные обратно с вестью о том, что повитуха упала с сеновала и сломала руку. Что делать? Сидят, гадают, как вдруг какой-то стук в калитку. Вышли открывать – стоит та самая ведьма. Спросили, за чем пришла, отвечает, хочу помочь молодухе, принять ее роды. Подивились, конечно, но делать нечего – позвали в дом. Закипятили воду, приготовили всё чистое, уложили роженицу. Дала ей ведьма отвар каких-то трав, и роды прошли на удивление легко и безболезненно. И мальчик родился здоровый и красивый.

Подала ведьма молодухе младенца и собралась уходить. Спросили домашние, чем отблагодарить за помощь. «Ничего мне не надо, – ответила ведьма, дайте только простынь, на которой молодуха рожала». Отчего не дать, отдали простынь, еще порадовались, что дешево отделались.

Ушла ведьма. А уже заполночь было, навалилась усталость, стали домашние расходиться спать. Полежала немного молодуха, пришла в себя. Потом уложила ребенка в колыбель, пошла умыться. Глядь, а вместо ног у нее волчьи лапы и шерсть по всему телу. И вот уже выгнулась молодуха на четвереньки, упала на лапы, да и бросилась вон из дома.

Проснулись утром домашние, глядь, а молодухи-то и нет. Только ребенок плачет в колыбели. Бросились искать, да нигде не видно. Побежали к ведьме, а та обернулась белой, словно седой, вороной, да и улетела прочь.

Вернулись домой – ребенок плачет, голодный. Что делать, пошли искать кормилицу.

Как стемнело, пошли спать домашние, только видят, неведомо откуда стоит у колыбели молодая волчица. Думали прогнать ее, да только видят, не боится волчица людей, смотрит жалобно на всех, а слёзы так и льются из глаз. Тут и младенец проснулся: плачет, грудное молоко просит. Подошла волчица к колыбели, да и стала так, чтобы мог ребенок дотянуться ртом до сосков. Поплакал младенец, почмокал губами, да и начал сосать. Кормит его волчица, а на руки взять и к сердцу прижать не может, и плачет-плачет поэтому. Наелся ребенок и заснул, а волчица осталась сидеть рядом, но только забрезжил рассвет, исчезла.

Каждую ночь приходила волчица кормить младенца, а когда у него начали резаться зубы и его стали потихоньку переводить на прикорм, волчица пришла и долго сидела, глядя на ребенка и домашних, страдая от страха и отчаяния, и слёзы лились и лились из ее глаз. Потом пропала. И больше ни молодуху, ни ведьму в тех краях не видели…

Замолчал рассказчик. Молчали и товарищи его, размышляя над сказанным.

– Даже не знаю, – наконец проговорил Войбут, – правда в твоем рассказе или нет.

– Правда, – ответил кто-то из-за плеча Войбута.

Вздрогнув о неожиданности, все обернулись и увидели корчмаря, который всё это время стоял рядом и слушал.

– Это была моя мать, – продолжил корчмарь. – Я и есть тот ребенок, которого кормила волчица…

Стали расходиться спать, но сон всё не шёл, и Войбут ворочался в постели до самого утра.

…Дружинники проснулись уже засветло. С удивлением нашли себя спящими на полу полуразрушенного хлева с обвалившейся крышей. Ни денег при них, ни корчмы, ни корчмаря не было и в помине.

СВАДЕБНЫЙ ПОДАРОК

Недалеко от Двинска жил в деревне крестьянин. И было у него два сына. Старший помогал отцу по хозяйству, а младший никак не мог определиться. То в поход с княжеской дружиной пойдёт, то с купцами отправится, а то стал медведицу по деревням водить. Хлопает в ладоши, трясёт бубном, а медведица ходит вокруг него на задних лапах, головой кивает и топает, будто пляшет.

Долго ли, коротко, решил старший сын жениться. Приглядел девушку в соседней деревне, посватались, сыграли свадьбу. Легли спать, вдруг слышат, кто-то под кроватью скребётся, шепчет и посмеивается тоненьким голоском, будто ребёнок озорничает. Зажёг старший сын лучину, ищет по всем углам – ничего не видать. Поискал, поискал, да и вернулся в постель.

На следующую ночь шум и смех повторились, да ещё и посудой кто-то стал греметь. Снова ходил парень с лучиной, смотрел за печку, заглядывал по углам да по всяким тёмным местам. И снова ничего не нашёл.

Спросили отца, что бы это могло быть. Подумал тот, почесал бороду, да и отвечает: «Видать, кикимору ты привёз вместе с свадебными подарками». Стали спрашивать невестку, клянётся, что ничего не знает.

Делать нечего, стали жить дальше. Днём тихо, а по ночам скрипы, шёпоты, смех, а то вдруг бегать стала. Шум подымет, пробежится с топотом по лавкам и снова тихо.

Уже и не знали, что делать, как неожиданно вернулся младший сын. Вместе с медведицей. Встретили бродяг, напоили, накормили, время идти ко сну. Стали решать, что делать с медведицей. К домашним животным в хлев не запрёшь, того и гляди беды натворит. Во дворе тоже не оставишь, собаки боятся, лаем спать не дадут. Повели в дом, разместили на полу, да и младшего сына рядом, чтобы присматривал. Свет потушили, легли.

Среди ночи снова вышла кикимора озорничать: топала, хихикала, бросала на пол посуду. Потом затихла. И вдруг как завизжала от страха, заплакала, пронеслась к выходу, дверь распахнула и вон. Зажгли лучину, стали глядеть. Смотрят, у медведицы в лапах лоскутик пёстренький.

Подумал отец, почесал голову, да и говорит: «Видно, захотела кикимора с медведицей поиграть, по шерсти покататься да за усы подёргать, а та, не будь дурой, слегка помяла озорницу. Теперь уж кикимора не скоро вернётся».

И правда: стало в доме тихо и спокойно. День прошёл, другой – кикимора так и не появилась. Младший сын отдохнул, да и пошёл дальше с медведицей, а кикиморы всё не было.

Уже и забыли про неё, как однажды вышла невестка во двор, вдруг слышит стук в калитку. Глядит – стоит у ворот маленькая сухенькая старушка в пёстреньком платье, да на подоле кривая заплатка из мешковины. Спрашивает старушка невестку:

– Ушла от вас большая кошка?

Смекнула невестка, что та спрашивает про медведицу, да и ответила нарочно:

– Куда там! Кошка осталась, ещё и котят принесла. Прямо не знаем, что и делать.

Повернулась кикимора и пошла прочь. Только слышно было, как бормотала: «Ох, беда. Злая кошка была, теперь ещё злее стала. Пойду другой дом искать…»

С тех пор кикимора не появлялась.

ВЕДЬМИН РЕБЁНОК

Родился у ведьмы младенец. Толстый, белый, с большой, как у сома, головой и зубастой пастью. Не успели пуповину перерезать, раскрыл рот и закричал: «Дайте есть!» Да так громко, что повитуха испугалась.

Отрезали хлеба, проглотил в один миг, только зубы сверкнули. Поставили горшок вчерашних щей – набросился, урча, как голодный пёс, и всё выхлебал. Потом бросился к кадке с водой и нырнул. Пока вытаскивали, половину воды выпил. Насилу уложили в колыбель.

Не стало с тех пор ведьминым соседям покоя. То у одной, то у другой хозяйки пропадала приготовленная еда, а то молока у коров не стало. Услышал хромой Пахом про эту беду от жены, решил ведьму подкараулить. Зашёл в хлев, устроился на сеновале, стал ждать. Долго ждал, успел задремать, как вдруг проснулся.

Видит Пахом, сами собой, как от ветра, распахнулись ворота, и коровы стали неспокойны. И вот уже жаба скачет прямо в ворота: серая, толстая, вся в бородавках. Изловчился Пахом и схватил жабу за лапу. Достал громничную свечу1 и только хотел зажечь, как извернулась жаба и выскользнула из рук. Тут же приняла облик вороны и вылетела вон. Закрыл Пахом ворота, положил громничную свечу под притолоку в хлеву и пошёл спать.

Наутро решил Пахом ведьму изобличить и отправился к ней. Заходит в хату – никого нет, только уродливый карлик в собачьей шкуре на плечах ведьмино дитя в колыбели укачивает. Вышел во двор – служанка из деревенских в огороде ходит, капусту пропалывает. Подошёл к служанке, спрашивает:

– Не видела, куда ведьма ушла?

– Никуда не уходила, – отвечает. – Слышишь, дитя укачивает.

Прислушался Пахом и правда, слышно, как женщина поёт колыбельную песню. Снова зашел в дом – вообще никого не видать: ни карлика, ни ведьмы, ни колыбели с ребёнком. «Эге, – смекнул Пахом, – играет со мной, прячется ведьма». Опять пошёл к служанке, рассказал про свою беду.

– Ладно, – отвечает, – посмотрю за ведьмой. Чем смогу, помогу.

Поблагодарил Пахом и пошёл домой, а служанка вернулась к работе.

Вечером смотрит служанка, собралась ведьма и пошла из дома огородами. Служанка потихоньку отправилась за ней.

Пришла ведьма в лес, разделась и распустила волосы. Потом стала голой кружить по поляне, призывая нечистую силу. «Хочу, – говорит, – чтобы вы собирали молоко отовсюду и сливали в мою посуду!» Зашумел лес, отвечая на призыв ведьмы, заухали, забормотали обитатели ночи.

Побежала служанка обратно, пока ведьма не увидела, по пути обдумывая увиденное. Думала, думала и придумала: взялась перемывать все горшки и кадушки у ведьмы в доме. И помыв, переворачивала вверх дном. Всё сделала и пошла восвояси.

В полночь нечистая сила начала собирать молоко и приносить в дом ведьмы. Видят горшки, видят кадушки, стали лить молоко. А перевернуть посуду и не подумали: так и носили всю ночь молоко и лили на пол.

Когда настало утро, вся деревня увидела, как молоко течёт из-под ведьминого дома. Собрались всем миром, пошли жечь. Ведьма увидела крестьян, оборотила себя и ребёнка в ворон, выпорхнули они в окно и улетели. И больше их в тех краях никто не видел.

КОТ КОЛДУНА

Был у колдуна кот, чёрный и пушистый. Звал его колдун Пантелеем и доверял ему больше всего на свете. Днём и ночью кот гулял, где хотел, заглядывал в дома, подслушивал разговоры. А потом приходил к колдуну и обо всём рассказывал. Кто-то даже слышал, как колдун с котом разговаривает. Колдун, мол, спрашивает, а кот отвечает, мурлыча, таким тонким масляным голосом, не как у человека. Говорили, что Пантелей настолько близок колдуну, что колдун даже может видеть глазами кота и слышать его ушами.

Еще говорили, что кот умел превращаться в неживые предметы. Старый Януш рассказывал, что его кума видела, как однажды в сумерках кот колдуна крался в курятник. Заметил, что та смотрит, и принял облик потемневшего от времени полена. Лежит, как ни в чём ни бывало, будто это и не он хотел курицу стащить. Только кума отвернулась, подпрыгнул и бежать!

Мог ли кот колдовать? Кто знает. Никто не видел, чтобы кот колдовал, но вот что умел искры пускать усами, многие видели. Однажды хмельной Сысой возвращался домой и решил заночевать в чужом стогу сена. Только лёг, вдруг видит, стоит кот колдуна прямо над ним, фыркает, смотрит в глаза и искры усами пускает. Вспыхнул стог и сгорел, что свечка. Сысой даже протрезвел от страха.

А вот ещё случай был. На Святки, когда ряженые ходят по домам, а хозяева готовят угощение и ставят на окно зажжённые свечи, ленивый Аким взялся работать. С самых Дожинок корова стояла в хлеву с покосившейся дверью, уже холодно стало и снег пошёл, а Аким всё ленился. На Святки опомнился, решил починить дверь.

Принёс топор, гвозди, только начал стучать, глядь, неведомо откуда кот колдуна появился. Стоит и смотрит внимательно, будто спрашивает: «Что это ты тут делаешь?» Мужик в хлев, кот за ним. Во двор, и кот туда же. Плюнул Аким, схватит полено и замахнулся на кота, тот фыркнул и пропал.

Почесал голову Аким, снова взялся за топор, вдруг видит, ворота распахнулись и заходит колдун в вывернутом кожухе. Смотрит сурово. Спрашивает:

– Взялся работать в Святки?

– Да я… – пробормотал было Аким и осёкся под взглядом.

– Пришёл к тебе с приветом от предков, – продолжал колдун. – Сделаешь всё, что они не закончили.

– Как же я узнаю, что делать?

– Об этом не тревожься. Предки найдут тебе работу. А не сделаешь, к ним и отправишься.

Повернулся и пропал.

Задрожали стены хлева, со стен посыпалась утварь, дверь оторвалась и упала на землю. И две недели, что бы Аким ни делал, всё валилось из его рук и работа не ладилась. Только на Крещение предки отступились от него. Домашняя утварь перестала падать и дверь стала на место.

ПОСЛЕ ВЕЧЕРИНКИ

Как-то раз у соседки была вечеринка. Парни, девушки в красивых одеждах, и даже музыка. Пили, ели, веселились, танцевали до упаду. Опомнились уже заполночь. По одному, по двое стали расходиться.

Кирилл пришёл домой навеселе. Поискал, не осталось ли чего-нибудь, чтобы добавить, ничего не нашёл и лёг спать.

Не спалось. Ворочался с боку на бок, стал уже засыпать, как вдруг услышал какой-то шум за окнами. Словно зовёт кто по имени. Как ни лень было, поднялся и выглянул во двор. Никого. Только будто какая-то тень мелькнула и исчезла.

Посмотрел ещё, махнул рукой и лёг. Нет там никого, и быть не может. Видно, почудилось спьяну. Только закрыл глаза, слышит, хлопнула входная дверь. Смотрит, будто тёмная фигура идёт по комнате. Увидела, что Кирилл смотрит, метнулась за печь и исчезла.

Он хотел подняться и не мог. Ни голову повернуть, ни крикнуть, ни перекреститься.

Некоторое время просто лежал без движения в присутствии тёмной, враждебной силы, словно сама смерть пришла за ним. Лежал и вслушивался в темноту, в тот ужас, что терпеливо ждал, когда наступит срок. А потом Кирилл явственно услышал то, чего он так сильно боялся: кто-то шёл к нему через комнату. Шаги приближались…

СЛУЧАЙ С ДАРОТАЙ

На конце деревни, рядом с лесом стоял домик, где жила девушка по имени Дарота. Родители её умерли, и из всей семьи остался только пёс. Жила небогато, нанималась на подённую работу, собирала в лесу ягоды и грибы, ловила рыбу. Пёс повсюду ходил за ней.

Как-то зимой отправилась Дарота в лес за хворостом. Пёс пошёл вместе с ней. Зашли подальше, в самую чащу. Нагрузили санки, пошли обратно, как вдруг небо заволокло и началась метель. Да такая сильная, что в двух шагах не видать. Следы замело, везде высокие сугробы, куда идти дальше, неведомо. Неожиданно видит, вроде старик впереди стоит. Но так неявно, нечётко виден. Дарота к нему, он от неё. Сколько ни догоняла, всегда оказывался на два шага впереди.

– Дедушка, – взмолилась она.

– Чего тебе? – обернулся старик через левое плечо.

– Заблудились мы. Подскажи дорогу.

– Туда идите, – махнул он куда-то влево, шагнул в метель и пропал.

Повернула, куда указал старик. Санки с хворостом тянет через сугробы за собой, не бросает. Пёс бежит спереди.

Прошли немного, и вдруг пёс пропал. Что за беда! Девушка наклонилась, чтобы разглядеть следы, и провалилась под снег. Она даже не поняла, что происходит, пока не скатилась на дно глубокой норы. Сверху корни деревьев, посередине – большой лиловый камень. И пёс её здесь же, целый и невредимый, в окружении сотен и сотен змей. Малых и больших, черных, серых, с пятнышками и без.

Вспомнила Дарота, что рассказывали старики про Змеиный Вырай, место, куда змеи отправляются зимовать. Думала, рассердятся, бросятся жалить, нет, спят, как ни в чём не бывало, не обращают на них внимания. Стала искать, как выбраться, да куда там: нора глубокая, стены гладкие, без чужой помощи никак. Что делать, обняла пса и легла рядом с ним: будь, что будет!

Проснулась от голода. Потом видит, змеи проснутся, ползут к камню, что лежит посередине, лизнут и спят дальше. Стараясь ни на кого не наступить, пробралась к камню, лизнула – на вкус приятный, напоминает застывшую сливовую смолу. Лизнула раз, другой, и сытая. Так и спала девушка со своим псом в окружении змей до самой весны.

Когда сошёл снег и прогрелась земля, стали просыпаться змеи. Проснулась и Дарота со своим псом. Смотрят, все собрались вокруг большого ужа с золотой короной на голове. Подняли головы, слушают, что он шипит. Увидел уж, что девушка проснулась, подполз к ней и что-то прошипел, поднявшись на хвост. Потом заговорил прямо у неё в голове: «Видишь корону у меня? Отломи от неё рог. Только не жадничай!»