Бог Галактики

«Это становится весьма интересным, – размышлял я, оставшись один в палате, – Многое проясняется. Никакие это оказывается не наркомафиози, а самые обыкновенные энергоразведчики. Этих не интересует качество турбококаина и количество примесей в прокса-ДДТ. Им подавай что-нибудь новенькое из области точечных полей, биоэнергоники и аваплазмы. Их не интересует свежая партия нарко-сырца, их интересуют тайны энергополей. Да это многое проясняет, непонятным остаётся лишь зачем всем этим премудрым охотникам за новыми технологиями мог потребоваться Леон Джаггер. Уж конечно не из-за моих скудных знаний почерпнутых в колледже. Мне припоминается, что в последнее время вокруг даранского отделения РУЭ разгорелся небольшой скандал по поводу нецелевого использования выделяемых средств. В прессу просочились интересные цифры и факты, свидетельствующие о растрате в кругах управления РУЭ и в частности в его даранском отделении. Теперь понятна озабоченность шефа Тирани говорившего, что времени осталось в обрез. На днях на Даран ожидается прибытие федеральной комиссии, которая, несомненно, во всём разберётся и Тирани ждёт наказание. С этим всё ясно. Непонятно лишь каким образом таинственный элемент икс может спасти шкуру директора даранского отделения РУЭ, и какая роль во всём этом отводится мне».

Через сутки с небольшим после вживления гипоэнергетической бомбы, я уже был вполне способен к активным действиям. Майя приносила мне какие—то восстановительные пилюли и кормила комплексными обедами, извлекая их из довольно примитивного моноресторана, что стоял неподалёку от постели. Приём пищи и лекарств занимал около получаса, всё остальное время я находился в одиночестве. Наконец, я настолько поправился, что смог проделать комплекс упражнений диоке. Часовая гимнастика дио полностью восстановила мои силы. Я облачился в предусмотрительно оставленный комбинезон и ботинки ярко-жёлтого цвета, и попробовал выйти из палаты наружу, но дверь оказалась запертой. Я присел в кресло, не в силах влиять на ситуацию, и принялся обдумывать план дальнейших действий.

«Гипоэнергетическая взрывчатка – это конечно эффективное средство контроля над человеком. Особенно когда она впихнута в вашу голову. Куда как эффективнее энергобраслетов, от которых, хотя и с трудом, но всё же можно освободиться. Но гиповзрывчатка имеет один существенный недостаток. Для того чтобы гипобомба взорвалась, необходим психотронный передатчик, а, насколько я знаю, на Даране он только один. И размещается как раз в здании РУЭ, где я и нахожусь. Предназначенный для передачи энергополей на дальние расстояния психотронный передатчик должен служить науке, поискам передовых технологий в биоэнергетике. Руэновцы распорядились им иначе, в угоду своим мерзким интересам. Как известно, если море не идёт к Нагромену, Нагромен идёт к морю. Если я не могу извлечь гипобомбу из моей многострадальной головы, то вполне могу уничтожить передатчик, от импульса которого эта бомба взрывается. Более того, уничтожив психотронный передатчик на Даране, я выведу из строя целую сеть ретрансляционных станций в радиусе нескольких тысяч парсек».

Я размышлял о дальнейших планах, когда дверь вдруг с треском распахнулась. Дверь, понятное дело, распахнулась не сама по себе. Её самым бесцеремонным образом выбил тот самый крепыш со шрамом, с которым я повстречался не так давно. На этот раз крепыш был один, но, видимо памятуя о нашей первой встрече, сейчас он не забыл вооружиться ножами-нунчаками. Оружием очень опасным в руках профессионала. Крепыш проделал несколько стремительных движений ножами, демонстрируя своё мастерство, и я понял, что владеет он ими в совершенстве.

Признаться мне стало не по себе. Если бы ножи-нунчаки держал в руках новичок, я бы без труда его нейтрализовал, но в руках мастера сверкающие лезвия становились поистине грозным оружием. Как-то раз на моих глазах при помощи вот таких же нун-ножей один известный профи разделался с дюжиной ухарей, затеявших драку в баре на спутнике Тоска. Меня в этот бар занесло совершенно случайно, и я не видел из-за чего вспыхнула ссора. Но зато я очень хорошо разглядел, что сделал тот мастер с бандой накаченных молодцов. Руки и головы летели в разные стороны, все находящиеся рядом моментально были забрызганы кровью, вся схватка длилась чуть более минуты. Финал её был ужасен. Дюжина истерзанных тел, причём далеко не все тела в полном комплекте. Зрелище прямо сказать неприятное.

Видя моё смятение, крепыш, криво ухмыльнулся и, прикрыв дверь, медленно направился ко мне.

– Неужели ты, Джаггер, думал, что я это так оставлю? Я, Тэкс Морави – лучший оперативник РУЭ? Ты искалечил троих моих людей и думаешь, что это сойдёт тебе с рук? – свирепо, сквозь зубы, то ли от злобы переполнявшей его, то ли от боли из-за переломанных рёбер проговорил Морави. – Алексу, так тому, вообще, теперь хоть в евнухи подавайся. И ты за это ответишь никчёмный десантнишко. Кровью умоешься сполна. В гробу я видал весь ваш космодесант. Я на завтрак жру по паре «Непобедимых». А сегодня закушу тобой.

Проговорив свою угрозу, Тэкс Морави, он же лучший оперативник РУЭ, он же парень завтракающий космодесантниками, принялся немедленно её исполнять. Резко выкинув руку с веером нунчак-ножей, он молниеносно ударил. Но то ли всё-таки Морави не был лучшим в РУЭ, то ли десантники на завтрак ему попадались не такие соленые, как я, но Морави промахнулся. Промахнулся потому, что я, не вставая с кресла, повалился вместе с ним на спину и с силой ногами толкнул кресло на Морави. Тот от неожиданности свалился, а когда вскочил на ноги, был встречен серией коротких и стремительных ударов в корпус. Глаза Морави закатились и я, добивая врага, сильно ударил его в живот. Лучший агент РУЭ сложился пополам и, отброшенный назад опрокинул стол. На этом столе он и успокоился.

Внезапно заверещал вызов и на экране, встроенного в стену видеофона появилась наглая бледнолицая рожа. Туружель высокомерно осмотрел меня и заявил:

– Джаггер, вам приказано немедленно явиться в кабинет «13-С» правого крыла.

После того как я в ответ поинтересовался здоровьем Туружеля (из разговоров с Майей я не без удовлетворения узнал, что Фляровский вынужден ходить в гипсовом корсете) и то, каким образом я найду таинственный кабинет под номером 13, да ещё «С», да ещё в правом крыле, бледное лицо Туружеля плавно сменило свой естественный цвет на красный и завопило, что само собой, за мной пришлют. Тогда я попросил, чтобы заодно прислали и за этим, и показал в сторону распластанного Морави. Увидев лучшего агента, валяющимся словно мешок с отрубями, лицо Фляровского как-то совсем посинело и, не говоря ни слова, исчезло с экрана.

Спустя несколько минут после нашего разговора явилась парочка охранников и меня препроводили в кабинет «13-С» правого крыла здания.

Здание РУЭ оказалось весьма обширным, со своеобразной архитектурой. Интерьер выдержан в строгом стиле, серые тона и несколько примитивная мебель. Окон, через которые я мог бы лицезреть окрестности, не было. К своему удивлению я не увидел ни одного оконного проёма за всё время следования к кабинету шефа. Сотрудников нам попадалось на пути немного. Те из них, что встречались на дороге, деловито тащили приборы или же с серьёзным видом осматривали наш кортеж. Зато охранников было видимо-невидимо, они буквально усеивали резиденцию энергоразведчиков. Мы два раза спускались и один раз поднимались на лифтах, пока, наконец, не добрались до нужного кабинета. Внешний вид двери, куда меня пригласили, вопреки моему ожиданию, ничем не выделялся среди прочих. Охранники остались в коридоре, и я вошёл внутрь.

После ярко освещённого коридора кабинет встретил меня полумраком. Когда спустя несколько секунд глаза привыкли к полумраку, я смог внимательней осмотреться.

Кабинет шефа даранского отделения РУЭ отличался дорогой отделкой и богатым интерьером. Повсюду на стенах, полу и даже потолке виднелись ценные харанские ковры, ручной работы. Антикварные вазы и скульптуры, явно оригиналы, украшали кабинет директора РУЭ. Коллекция старинного оружия красовалась на стенах. Неяркий свет исходил от светильников, стилизованных под средневековые свечи. Стол директора (на вид тринадцатый век, работа мастерской Таканы) стоял в глубине кабинета. Тирани нетерпеливо выстукивал пальцами на столе какую-то мелодию, поджидая меня. «Да-а, – подумал я, – теперь понятны причины растраты даранских энергоразведчиков. На лицо явное нецелевое использование средств». Мои размышления прервал начальственный голос Тирани.

– Джаггер, подойдите ближе.

Я медленно приблизился, но вплотную подходить не стал. Примерно в метре перед столом директора РУЭ я заметил лазерный щит. Судя по всему, щит был включен на полную мощность. Любая попытка пересечь этот барьер окончилась бы для меня трагически.

– Без глупостей, Джаггер. Вы уже знаете куда попали и кто я, поэтому настоятельно рекомендую не делать опрометчивых шагов, о которых бы вам пришлось жалеть всю оставшуюся загробную жизнь, – предупредил шеф РУЭ, – кроме гипобомбы, которую, как вы уже, наверное, догадались, установили в вашей шальной головушке, у меня есть ещё множество других подобных сюрпризов.

– Постараюсь сдерживать свои звериные инстинкты, – как можно спокойней ответил я. – Правда, сделать это будет трудновато.

– Вот и договорились, – продолжил Тирани. – Как вы уже поняли из предыдущего разговора, вас пригласили с одной единственной целью: добыть для нашей организации кое-что. Некий элемент икс. Задача не из лёгких. Но и вознаграждение прекрасное – ваша жизнь. Наша организация, в моём лице, обещает, что при успешном завершении дела вас оставят в покое. Гипоэнергетическую бомбу извлекут, и вы сможете возвратиться к своей обычной жизни.

Тирани внимательно посмотрел на меня, ожидая реакции на это предложение.

«Плохо же вы изучили моё досье, господа энергоразведчики, – подумал я, – одна из моих курсовых работ, написанная во время учёбы в колледже, называлась „Энерготронное оружие“. В ней немалое место уделялось гипоэнергетической взрывчатке и уж, конечно, я прекрасно знал, что никакими доступными современной науке средствами гипоэнергетическую бомбу, раз установив, нельзя удалить из организма».

Вслух же я сказал.

– Думаю, у меня нет выбора. Остаётся надеяться, что я добуду искомый элемент, а вы выполните своё обещание.

– Вот и чудненько, – удовлетворённо потёр руки шеф Тирани, – значит, договорились.

– Один вопрос, мистер Тирани. Почему я? Что в вашей глубокоуважаемой организации перевелись агенты способные выполнить подобное задание? – задал я вполне законный вопрос.

– Не всё сразу, Джаггер, – ответил Тирани, оценивающе разглядывая меня сквозь толстые стёкла дорогих очков. – На этот и многие другие вопросы вы получите ответы сразу же, как только пройдёте одно небольшое испытание. Так что потерпите немного.

– А если я не пройду испытание? – поинтересовался я.

– В этом случае данная проблема отпадёт сама собой, – с металлом в голосе проговорил шеф даранского отделения РУЭ.

Пока зловещий смысл сказанного доходил до моего сознания, пол под ногами исчез, и я стремительно провалился вниз. Холодная вода сквозь тонкую ткань комбинезона стальным лезвием обожгла тело. Я, пролетев несколько метров в кромешной темноте, погрузился в воду. От неожиданности не успев набрать воздух в лёгкие, я едва не наглотался воды. С трудом вынырнув, сделал несколько глубоких вдохов и огляделся.

Собственно оглядывать было нечего. Темнота вокруг стояла кромешная, я не видел даже собственных рук. Судя по отзвукам, гулким эхом раздающихся в темноте, я находился в каком-то закрытом резервуаре. Скорее всего, в подземной пещере. Плавал я всегда неплохо, поэтому продержаться на плаву мог долго. Но вода жгла холодом, словно лёд и у меня потихоньку стало сводить ноги. К тому же ботинки намокли и начали тянуть на дно как пудовые гири. Решив, что лишь двигаясь смогу выжить, я с трудом освободился от пудовых ботинок, поплыл наугад в темноту, надеясь рано или поздно выплыть на берег. Несколько томительных минут я усиленно грёб к неизвестному берегу пока неожиданно не натолкнулся на грубую, словно наждачная бумага, кожу какого-то подводного животного. По самым скромным подсчётам подводное чудище имело в длину несколько метров, что говорило явно не в мою пользу. Подводный монстр резко дёрнул туловищем, содрав кожу на моей руке. Внезапно с громким звуком щёлкнула пасть страшилища. Я, не мешкая, нырнул и выплыл на поверхность в стороне от монстра.

Моё положение было безвыходным. Тело в ледяной воде медленно немело, вокруг меня, описывая сужающиеся круги и поднимая волны, кружило гигантское животное, способное перекусить человека пополам в считанные доли секунды, рана на руке ужасно саднила, привлекая запахом крови подводного монстра. Но я не сдаюсь никогда, даже когда играю в обычные галашахматы не то, что когда спасаю собственную жизнь. Даже если играя в галашахматы, я попадаю явно в проигрышную ситуацию, то всегда довожу партию до логического завершения. Даже понимая, что обречён и шансов выиграть никаких нет.

Тут же шансы спастись хоть и мизерные всё же были, и я сделал то, что всегда делаю, когда не могу контролировать ситуацию. Я поступил прямо противоположно тому, что сделал бы любой в такой ситуации. Я не стал бороться с подводным монстром (голыми руками, в кромешной темноте убить его не представлялось возможным) и не стал с безысходным отчаянием грести к неведомому берегу, а, набрав побольше воздуха в лёгкие, нырнул как можно глубже.

Секунды тянулись томительно. Наконец, где-то на самом дне я разглядел светлое пятно, постепенно превращающееся в белый квадрат. Когда я подплыл к светлому проёму, подводное течение стремительно, словно песчинку, увлекло меня и спустя несколько мгновений выбросило на берег.

Я выбрался на берег грязной речушки. Солнца не было видно. Тусклый свет падал сверху, едва освещая полуразрушенные здания. Выбравшись на сушу, я несколько минут согревался приседаниями. Потом, оборвав левый рукав комбинезона, перевязал раненую руку и осторожно побрёл вдоль берега. Идти босиком по камням приходилось медленно, тщательно выбирая место, куда ставить ноги. Я был постоянно начеку, всё вокруг, казалось, таит опасность, не давая успокаиваться и радоваться чудесному спасению.

Окрестности реки, освещаемые тусклым светом, производили гнетущее впечатление. Река имела метров тридцать в ширину, на противоположном берегу виднелись отвесные скалы. Берег, куда выбросило меня, располагался на окраинах заброшенного города. Многоэтажные здания, смотрели глазницами разбитых окон, разрушенные и заброшенные дома подступали к самому берегу реки. Людей не было видно. Вокруг стояла тишина, не нарушаемая ничем. Даже щебетания птиц не было слышно. Лишь журчание воды, да хруст камней под моими босыми ногами тревожили тишину этого мрачного места.

Через несколько томительных минут ходьбы по битым камням я подошёл к разрушенному мосту. От остатков моста уходила широкая, мощёная булыжником улица. «Не вечно же мне бродить по этим камням», – подумал я и направился в глубь заброшенного города.

Идти по булыжной мостовой было не в пример приятней, чем ползти по битому кирпичу, и я чётким строевым шагом маршировал к центру города, всё более удаляясь от реки. Впрочем, ближе к центру стали попадаться здания практически не разрушенные. Даже стёкла в них уцелели, отражая тусклое сияние местного светила.

В том, что я был не на Даране и не на одной из множества известных мне планет, которые я успел посетить за свою недолгую, но бурную жизнь, я был полностью уверен. Неведомая архитектура зданий из кубов, пирамид, цилиндров и других геометрических фигур была мне не знакома. И хотя людей или других живых существ по-прежнему не было видно, я был на сто процентов уверен, что таковые скоро объявятся.

Развалин попадалось всё меньше и меньше пока, наконец, разрушенные здания перестали встречаться вовсе. Город стал похож на брошенный в панике корабль, экипаж и пассажиры которого торопливо покинули судно, в ужасе спасаясь от неведомой опасности. Всюду виднелись брошенные автомобили, сигарообразной формы. Груды мусора усеивали улицу, по которой я двигался. По-прежнему ни одного человека не было видно. Тишина стояла абсолютная, лишь шлёпанье моих босых ног о мостовую равномерно отражалось от стен. Внезапно я вышел на обширную площадь, в центре которой возвышался постамент. Подойдя поближе, я увидел, что это изображение двух рук, сложенных лотосом и протянутых к небу. Вдруг какой-то звук нарушил гробовую тишину, к которой я уже успел привыкнуть. Звук походил на плач. Плач грудного младенца. И доносился он от изваяния в центре площади. Я подошёл поближе и заглянул внутрь скульптуры.

Маленький, крошечный, нескольких месяцев от роду человеческий младенец заливался рёвом и пищал во всю мощь детских лёгких, протестуя против того, что его бросили одного на произвол судьбы. Впрочем, он тотчас успокоился и принялся весело щебетать на своём птичьем языке, стоило мне взять его на руки. Я улыбнулся, увидев резкую перемену в настроении крошечного существа.

«Положи на место!» – приказал недружелюбный голос, внезапно раздавшись за моей спиной. Приказ прозвучал на линке – одном из языков, широко распространенных в Федерации. Я, не торопясь следовать приказанию, прижал младенца одной рукой и медленно обернулся.

С десяток туземцев с луками и копьями в оборванных одеждах грозно направили оружие на меня. Предводитель всей этой братии стоял всех ближе ко мне. Он угрожал не допотопным копьём, а вполне современным автоматом Крамера. Правда, приглядевшись повнимательнее, я увидел, что автомат был устаревшей конструкции, давно снятой с производства, но от этого он не становился менее грозным оружием. Красный огонёк на панели управления ярко светил, указывая на то, что автомат в полной боеготовности и не стоит на предохранителе.

«Расслабься, – сказал я самому себе после столь внезапно поворота в развитии событий. – Ничего особенного в том, что в подвале РУЭ находится небольшая планета с бегающими по ней туземцами, вооружёнными автоматами Крамера нет. Каких только чудес не бывает в жизни».

– Может, обсудим создавшееся положение, посидим за чашкой чая, выкурим трубку мира, – предложил я свирепым аборигенам, – а уже потом сытые и довольные разойдёмся по домам, не наделав глупостей.

– Глупостей? – удивился предводитель с автоматом. – Самая большая глупость в твоей жизни чужеземец это то, что ты оказался в ненужный час в ненужном месте.

– То есть? – не понял я.

– А тут и понимать нечего, – продолжал предводитель, – этот ребёнок – жертвоприношение нашему богу Чурава. Через несколько минут бог выйдет из вод Лакса и придёт за своей жертвой. Если он её не застанет, то весь город обратится в руины и погибнет множество мужчин и женщин. Здоровых и крепких, способных добывать пищу.

– Выходит, нужно пожертвовать божеству невинным младенцем, чтобы остальные сытые и довольные продолжали жить спокойно и беспечно? Так сказать, пожертвовать младенцем во имя высших интересов, – высказался я.

– Я рад, что мы поняли друг друга, – сказал предводитель аборигенов, – а теперь положи ребёнка на место и беги как можно дальше отсюда.

– Что ж, наверное, так и сделаю, – сказал я и осторожно положил младенца в бронзовые руки статуи.

В следующую секунду я, оттолкнувшись от постамента, проделав немыслимое сальто, оказался около предводителя с автоматом. Через мгновение предводитель лишился грозного оружия, улетев за спины соплеменников. Я, завладев АКРом, тщательно проверил его боеспособность. Зарядов было лишь четверть от нормы, а в остальном автомат оказался вполне исправен.

Туземцы с копьями в испуге отбежали от меня и встали невдалеке, не зная что делать. Я погрозил им автоматом, и их вместе с поднявшимся предводителем как ветром сдуло. Не ожидавший такой быстрой победы, я облегчённо перевёл дух. Но радовался я, похоже, рановато. Земля у меня под ногами задрожала, и на площадь выползло чудище, по всей вероятности то самое, с которым я встретился в холодных водах подземной реки. Мои первоначальные оценки размеров чудовища в несколько метров пришлось тут же отбросить. Несколько метров в длину была лишь шея монстра. Всё остальное занимало не менее пятнадцати-двадцати метров. Внешним видом бог Чурава походил на типичного представителя семейства динозавров. Несмотря на свои внушительные размеры, монстр двигался с необычайной проворностью, приближаясь к центру площади. Я пару раз пальнул в чудище, проверяя на прочность его шкуру. Шкура оказалась что надо. Энергозаряды отлетели от неё как орехи от коры дерева бао-бао.

«Что ж, выберем другую тактику», – опять проговорил я сам себе и, установив энергию выброса автомата на максимум, стал ждать приближения чудовища. По моим наблюдениям все подобные монстры страдали одной общей слабостью. Настигнув жертву, они вместо того, чтобы её немедля сожрать, всегда несколько секунд обязательно стоят с широко открытым ртом, очевидно, в предвкушении вкусного обеда. Этой особенностью чудовищ я и не преминул воспользоваться. Едва только монстр по имени Чурава открыл пасть, намереваясь сожрать меня с младенцем, я выстрелил в его внутренности одиночным зарядом максимальной мощности, разом опорожнив весь магазин автомата. Огромное облако пара взметнулось на месте бывшего божества.

«Вот так с ними с богами всегда. Никогда не поймёшь, то ли они есть, то ли их нет», – разочарованно подумал я, разглядывая паровые останки чудища.

Мгновением позже я уже разглядывал шикарное убранство кабинета директора энергоразведчиков. Сам шеф Тирани невозмутимо рассматривал какие-то графики и диаграммы, сидя за своим антикварным столом. При моём появлении директор даранского отделения РУЭ на секунду отвлёкся от важной работы и кивком пригласил меня садиться в просторное кожаное кресло рядом со столом. Отложив в сторону бесполезный автомат, я устало последовал приглашению Тирани.

Ситуация была настолько абсурдной, что я не хотел строить никаких, пусть даже самых невероятных гипотез. Время всё само расставит по местам и всё объяснит. Или шеф Тирани. В конце концов, он же обещал в случае моего возвращения ответить на любые интересующие меня вопросы. Вот пусть и отвечает.