Рождественский экспресс никогда не опаздывает

Вдруг, два огромных каменных ангела, висящих над выходом и до этого казавшихся просто деталями декора, зашевелились, заставив Хельгу вздрогнуть. С резким скрежетом они достали из-за спин изогнутые, словно рога, гнутые трубы и поднесли их к каменным губам.

Звук был громким, как гудок океанского парахода, но его издавали не трубы, и не горло ангелов – он прозвучал прямо в головах у всех присутствующих, мгновенно привлекая всеобщее внимание.

Следом раздалось долгожданное объявление, снова голосом озорного ребёнка:

«Пассажирский Поезд номер 1223 "Рождественский Экспресс" прибывает на станцию. Посадка – двадцать минут. Не спим в туалетах, не курим, не считаем ворон. Идём к выходу – не торопимся! За двадцать минут можно и родить успеть, так что время есть!»

Опасение Хельги было излишним. Толпа, несмотря на хаос, удивительно спокойно двинулась к выходу, не сшибая и не толкая впередистоящих. Это было самое организованное столпотворение, которое она когда-либо видела.

Хельга не смогла увидеть, что там – впереди, потерявшись за спинами других пассажиров. Не все они были коротышками-эльфами; некоторые были высоки и перекрывали обзор. Она лишь видела над их головами нарастающий, мягкий розоватый свет.

Рядом шёл дядя, держа её за запястье крепкой, но мягкой хваткой, направляя её в поток.

Наконец, они вышли наружу.

И Хельга увидела Небо.

Оно было глубокое, бархатистое, синее – далёкое и необъятное, каким бывает в сумерках. Это ночное небо тонким шлейфом закрывала бледная розовато-оранжевая дымка. Эта дымка казалась неестественно далёкой, словно её кто-то нарисовал на самой границе Вселенной. На небе особенно ярко горела одна-единственная звезда, огромная и яркая, как маяк. А все остальные лишь слабо мерцали как пыль пойманная солнечным лучом.

Но вот они прошли чуть вперёд, и толпа рассеялась по пологому склону, который начинался прямо от двери вокзала.

И Хельга увидела всё.

Она стояла на краю мира. Железная дорога поблёскивала, всего одна колея, идеально ровная. Далеко впереди, словно горные хребты, прямо на земле лежали облака. Слева и справа, куда хватало взгляда, – облака. Железная дорога появлялась из ниоткуда и уходила в никуда, обоими концами упираясь в эти пушистые, мягкие, белоснежные клубы. Они висели не высоко, а на уровне глаз, и казались такими плотными, что по ним можно было ходить.

Это чудное, нереальное пространство, застывшее между двумя мирами, заливал розовато-жёлтый свет, исходящий, как казалось, не от источника, а от самого воздуха.

Хельга отчего-то знала… Нет, она чувствовала каждой клеточкой своего тела: это место было неподвластно времени. Здесь не было ни ночи, ни дня. Только солнце показалось из-за горизонта и так и застыло в этом вечном моменте. Словно триумф возрождения, запечатлённый в живой, сияющей картине.

Толпа продолжала идти вперёд, устремляясь к невидимому в дымке поезду, а Хельга застыла, её глаза наполнились влагой.

Дядя Бо тоже остановился. Он не мешал, не торопил. Он просто стоял рядом, его рука на запястье Хельги стала чуть крепче.

Он знал, что Хельга в этот момент почувствовала.

Она услышала полный надежды и радости Зов Истока.

Исток был нем, но он говорил с её душой без слов. Его речь была чистой, как морозный воздух, без укоризны и без условий. Она была проста, как первое дыхание, и всеобъемлюща, как сама бесконечность.

Он сказал:

«Ты вернулась. Я ждал тебя».