- -
- 100%
- +
– Я уже давно не считаю. Может, сто восемьдесят райданов3. А может, и больше.
– Я не понимаю, сколько это! – рявкнула я.
Линетт не отреагировала.
– Точно, совсем забыла о словах Аастора. Думаю, я смогу изменить в привычную тебе цифру.
– На земной.
– Что?..
Уголок ее губ дернулся, она повела щекой, а потом и вовсе осела на столешницу. Линетт часто заморгала, взор затуманился.
Нужно было встать, подойти к ней и помочь. Возможно, ей плохо.
Нужно было… Но я не стала.
А продолжила смотреть.
– На Терре? Земле… ты была там? С-сколько?
Ее губы задрожали.
– Все… – я разделила слово, что стало для нее приговором. Разделила, чтобы оно упало на нее тяжелым молотом. – …гда.
– Не может быть. – Ее тело грузно опустилось на пол, а вот я поднялась. – Я была там. Дарин… Ты была так близко! А я не знала… Я думала… Мы думали… Мы считали, что ты умерла!
– Разве вы нашли мое тело? – Через окна ко мне потянулись тени. – Разве нашли подтверждения? Разве вам было до этого? Вы изгнали меня прочь! Вы бросили меня! Вы заперли меня! – я шипела эти слова сквозь стиснутые зубы, но мне все равно казалось, что я кричала. – У меня никого не было. Никого. Я была одна в темноте! Я кричала и просила забрать меня! Но никто не откликнулся! НИКТО! Но потом… – Я задрожала, по ногам и рукам поползли мраки, готовясь к атаке. – У меня появилась сестра. Ее звали Джессика.
Я наклонилась чуть ниже, и десятки ртов открылись рядом со мной, рыча.
– Ее убил Руун. Он. Убил. Ее. Он убил мою Джессику. ОН УБИЛ ЕЕ! СВЕРНУЛ ЕЙ ШЕЮ НА МОИХ ГЛАЗАХ!
Вокруг нас начался ураган. Но в глазах Линетт не было страха, только боль. Я не видела, как в комнату ворвался Аастор и начал звать меня. Не видела, как двое дэвольш пробирались сквозь тьму.
Я стала ничем. Я никто. Я отголосок разбитой души. Я безликая тень.
И сейчас я потоком унеслась прочь.
☆・・・★・・・・・★・・・☆
Меня выбросило где-то рядом с деревней. Жухлые дома остались позади. Здесь никого нет, кроме склонившихся крон деревьев с алой, как кровь, листвой. Как кровь…
Меня вырвало черной слизью, спазмы сжали желудок.
Уходи! Уходи! Почему же… почему так больно?
Зачем я сдалась на милость тьме, если это не спрятало мою суть? Зачем отдавалась мраку, если он не способен защитить?
Райлан, Аастор и Линетт! Судьба смеялась надо мной?
– Думаешь, можно просто подсунуть мне другую семью?! – процедила я ядовито, глядя в небо.
Я не знала, к кому обращалась. Мир закружился, и я вместе с ним. Меч сдавил спину, и я в гневе сорвала ножны. Отбросила прочь.
– Ты отнял у меня все! Отнял всех! За что? За что?!
Я выставила когтистые ладони в его сторону и дала магии пройти сквозь меня, представляя, что она вместе с силой выносила всю агонию, все нутро, ничего не оставляя. Поток бился о клинок, и тени верещали, когда меч рассеивал их. Но я не остановилась, не могла перестать вымещать на нем злость. Меня колотило, я едва стояла ровно, но мощь не становилась слабее, наоборот, чем больше я отдавала, тем сильнее чувствовала себя.
Сдавшись, я грязно выругалась.
– Что я сделала тебе?! Что я сделала тебе, Такал? – Вновь обращалась я к небу. – Спустись ко мне, объясни же, в чем план! Спустись и покажи мне свою силу!
Пролетевшая птица испустила крик. Я проследила за ней, надеясь на чудо, на божественное проявление. Но это лишь птица. Она исчезла, оставляя меня одну.
Одну…
– Клянусь тебе, Такал, Дальшах и Бираль, неважно кто вы и где, я найду вас! – Я кружилась вокруг своей оси. – Найду и убью! Я убью всех! Будьте прокляты! Будьте прокляты…
Я рухнула на коричневую траву. Надо мной распростерлось тоже небо и гигантский мир. Где-то позади светило солнце. Никто не явился ко мне. Не явил лик. Не спас.
Не знаю, сколько прошло времени, когда послышались мягкие шаги. Я не повернулась. Меч лежал где-то рядом, но я не хотела взывать к нему. Может, тот, кто пришел, прикончит меня? Тогда все страдания закончатся.
– Это я.
Я подобрала ноги под себя. Передо мной стояла Линетт. Ее прическа растрепалась, а на кофте оказалось несколько дырок.
– Как ты нашла это место? – спросила она спокойно.
Я немного подвинулась, тем самым пригласив ее сесть, хотя вряд ли она в этом нуждалась. Но Линетт ждала именно этого и аккуратно опустилась рядом.
– Не знаю. Просто захотелось сбежать.
На удивление она засмеялась. Отдаленно замелькали воспоминания. Я попыталась ухватиться за них, но они, как всегда, ускользнули.
– Твоя мама постоянно сбегала. – Я рассматривала деревья, но кожей ощущала, что Линетт смотрела на меня. – Это ее любимое место. Ты так на нее похожа.
Я не хотела сознаваться само́й себе, что отчаянно хотела услышать то, что она скажет. Всю жизнь я гадала, кто мои родители, почему они оставили меня. Позже я смирилась. Но желание узнать никуда не делось, оно залегло на дно, выжидая случая напомнить.
Сейчас же я ощущала бесконечное одиночество. Тьму не только снаружи, но и внутри. Может быть, знания о маме немного помогут мне?
– Я могу спросить тебя… о тебе? – спросила Линетт.
– Можешь.
Возможно, позже я пожалею.
– Там, где ты жила… Какого было там?
– Одиноко.
Мне не хотелось рассказывать, но, видя пытливое выражение и искреннее любопытство, перемешанное с печалью, я сдалась.
– Я очнулась в больнице, когда мне было четыре года. Я ничего не помнила, не знала, как меня зовут, откуда я, кто родители. Их пытались найти, но не вышло. Меня поместили в приют. Это такое место, где живут дети без родителей. Там я и жила до восемнадцати лет. Меня назвали Теодорой.
– Теодора… – задумчиво протянула Линетт, – тебе нравится это имя?
– Оно мое! – вновь вспыхнула я, но тут же успокоилась. – Или было им.
– Тебе там было хорошо? В приюте.
– Хорошо? – Я громко задышала. – В приюте не может быть хорошо! Там нет любви и тепла, только злоба и отчаяние. И много одиночества. Меня призирали, ведь я слишком отличалась. Пока… пока не пришла… Не пришла, – я сглотнула, – не пришла Джессика. Она спасла меня. Всегда была со мной. Даже поперлась со мной на Инуру. А потом ее убили.
Линетт сидела, не шевелясь, а я продолжила рассказ.
– Я выросла, и стало лучше. У меня появилась семья и друзья, любимое дело и какая-никакая цель в жизни. А потом появился он, – я кивнула в сторону меча. – И все рухнуло.
Она хотела что-то спросить, но я резко перебила:
– Я правда Дэвол?
– Да, – мягко сказала она, но, увидев мое лицо, нахмурилась. Линетт покачнулась, уперев в меня острый взгляд. – Ты дэвол! Настоящий и сильный дэвол. Я всегда им была.
– Нет… нет! – я отшатнула. – Я… то есть она… Была человеком. Магия появилась с приходом меча!
Я понимала, что несла вздор. Передо мной сидела моя бабушка! Говорила о моей матери. Но принять, что я всегда была чужой даже там, почти так же трудно, как и признать смерть.
– Ты ничего не помнишь о своем детстве? Не помнишь, как мы потеряли тебя? Тот день… – голос Линетт дрогнул, глаза остекленели. – Мы побеждали. Тв… Руун… Он многих спас. А ты пропала. Почему я не догадалась… – Она умолкла. На глазах эта женщина постарела. – Твоя магия закрылась. Она спряталась, чтобы спасти тебя от угрозы. Ты всегда была смышленой девочкой. Скорее всего, понимая, что происходит, ты стала думать, как поступить, и не нашла лучшего выхода, как спрятать часть себя покровом, чтобы другие не поняли, кто ты. Ты росла и стала забывать. Воспоминания уходили, а магия осталась в оковах тела, глубоко похороненная. Годы шли, клетка крепла. Она взывала к тебе?
– Не знаю, – опешив, ответила я.
– Подумай! Может, тебе нездоровилось?
Темные глаза женщины всматривались в меня.
– У меня всю жизнь сильные головные боли, а за год, как я нашла меч, они усиливались с каждым днем. Вся магия пришла с мечом.
– Как ты похожа на мать! – Тон, с которым это сказано, недобрый, но ухмылка портила весь строгий образ. – Неужели ты не понимаешь? Магия стучала тебе, просила впустить ее! Но твой разум слишком очеловечился. Ты забыла. А когда к тебе попал меч, она поняла – нужно действовать. Она искала щели и нашла их. А тени… Они еще те проныры, стремятся залезть в любую трещину. Управлять ими – искусство и величайшая наука. Скорее всего, они хотели заполучить тебя, а твоя магия отражала их нападки.
– И появилась Дарин… – Видя недоумение, я исправилась. – То есть я. Но даже тогда она… Я ничего не предприняла.
– Наши дети с рождения качаются в колыбели, укрытые тенями. – Это «наши» больно ударило по мне. А чья же тогда я? – Они растут в магии, живут рядом с ней. А ты… по-другому. Ты не слышала призывы собственной силы. И она приняла форму… твою. Пыталась взаимодействовать с тобой, как могла. Не было никогда другой тебя. Ты – это всегда ты.
– Нет! Та – другая… Она более… светлая. А я…
– Ты всегда была собой!
– Нет! – Я вскочила и замахала руками. – Та девчонка слабая и хрупкая. Ее любили, а я чудовище! Знаешь, скольких я убила этими руками? Может, там были твои друзья или родные! Я рвала их когтями, и я не жалею! Дарин – это не я. Она захватывала власть надо мной! Тени управляли, желали зла моим… друзьям! А потом… кое-что случилось, и она пропала! А появилась только после того, как я сама позвала!
Линетт тоже встала. Эта миниатюрная женщина выглядела грозно даже в драной кофте.
– Теодора… Дарин… Кто же сейчас говорит со мной?
– Я…
Закончить предложение так и не смогла.
– Не знаешь? Да потому что, не рогатая ты голова, никогда не существовало другой! Не было никакой Теодоры или отдельной Дарин! Сейчас, когда ты воссоединилась с магией, твоя душа целая и больше не рвется. А твое составляющее, – она тыкнула прямо мне в грудь, – всегда одинаково. Просто сейчас там дыра, я отсюда вижу ее. Ты потеряла подругу…
– Сестру! – Моя губа дрогнула. – Я потеряла не просто подругу, Линетт. Я потеряла сестру!
Тени вновь сползли с ладоней. Они закружились медленным танцем у нас под ногами.
– Как часто они вырываются? – прищурившись, спросила она.
– Они всегда во мне. В моих венах. Они шепчут, шепчут и шепчут. Я только стала дэволом. Я ничего не знаю о себе, не знаю, как жить… с этим. С собой.
– Я помогу тебе. Все расскажу.
Она протянула руку, но я осталась. Пришло время объявить то, ради чего я здесь.
– Где мой отец?
Прошу, хоть бы мои догадки оказались пустыми! Все складывалось, но я отчаянно молила всех, чьи имена знала, лишь бы все оказалось ложью. Чертовым совпадением!
Линетт опустила глаза, губы поджались, а руки нервно переминали ткань кофты.
– Я сказала тебе, что это было любимое место твоей матери. Пойдем, я покажу почему.
Мы бесшумно двигались вдоль лесной чащи. Мои тени уснули. Ветер громко перешептывался с деревьями. Алая листва трепетала, предупреждая меня, но я не понимала о чем. Ветви то и дело задевали, будто пытались остановить, но я мягко отводила их в сторону. Мне нужно знать. Убедиться.
Привыкнуть к этим цветам оказалось на удивление легко. Линетт шла впереди, корни под ее ногами скрежетали. Мне чудилось негодование, шедшее от природы. Райлан хотел скрыть и защитить меня. Я с благодарностью погладила ствол ближнего дерева. Его верхушка радостно запела. Наблюдая за этим, я не заметила, как женщина остановилась у одного особенно толстого дерева. Его кора буро-карего цвета выделялась своей жесткостью. Другие деревья стояли в кругу от него, будто расступаясь и кланяясь.
– Зачем ты привела меня сюда?
– Я хочу сказать тебе, Дарин, что те смерти, что ты свершила… Они ничего не значат для меня. Конечно, все мы будем скорбеть по ним, но они шли на войну, и мы знали, чем может все кончиться. Ты вернулась, вот что для меня главное. Такого подарка от Дальшах я не ждала. Не ждала благословения от Бираля. И если ты сможешь… прости и меня.
– Зачем ты говоришь все это?
– Посмотри. – Ее пальцы указали направление. В глазах стояло сожаление и печаль.
Я медленно подошла к указанному месту. Шаги давались с трудом. Воздух уплотнился.
Шаг – вдох, шаг – выдох.
На стволе величественного дерева, прямо на высоте моих глаз вырезано пару букв неаккуратными линями. Сначала я не понимала их значение, но чем больше я всматривалась, тем больше вспоминала.
Я оступилась. Споткнулась и чуть не упала, но чужая рука поймала меня. Прикосновение обожгло, и я порывисто вырвалась. Воздух заканчивался, и хватала его ртом, точно рыба. Сердце то замедляло свой ход, то пускалось галопом. Мир мелькал и искрился, но перед глазами лишь…
«Дальшах связала нас. Навеки твоя, П».
А ниже:
«Бираль скрепил нас. Навсегда твой, Р».
– Руун… Твой отец Руун, – прошептала Линетт.
Глава 8
Любовь Дальшах и Бираля воплотилась в крови и плоти. Тандар всегда был сильнейшим защитником Райлана. Кровь его продолжает петь сквозь века.
Из летописей Райлана.
Древо радушно предложило свои корни в качестве временного оплота. Близился вечер, но солнце Райлана не желало оставлять меня, и последние лучи согревали кожу сквозь рваный костюм. Меч лежал на коленях, пальцами я проводила по линиям. Если сначала я злилась на него, то сейчас искала спасение. Просила пробудить то самое зло, что мне пророчили. Просила унести меня далеко.
Знал ли Руун?.. Думаю, нет. Ненависть в его глазах, когда он смотрел на человеческое подобие своей дочери, нельзя назвать теплым чувством.
Я закусила губу до крови, магия гудела под кожей. Но выпускать тени сейчас совершенно не хотелось… Дар от отца. Дар от убийцы.
Руун. Тот, кого я мечтаю убить – мой отец.
Я засмеялась. Где-то вспорхнули птицы. Смех становился громче, постепенно превращаясь в крик, а потом и вовсе в вой. Я пыталась остановиться, но не могла. Легкие сжимались, но слез не было.
Почему я не плачу? Почему не могу выскребать эту боль?
Наверное, потому, что уже знала. Имя «Пайран» из уст Линетт дало многое понять. Но мне так хотелось, чтобы все это было неправдой!
Линетт осторожно гладила меня по спине, и как бы мне ни хотелось откусить ей ладонь, я не могла шевельнуться. Что еще мне предстояло выдержать?
– Твой отец раньше был совсем другим дэволом, – заговорила Линетт. – Славным, смешным юношей и лучшим воином. Ох, сколько проблем от него было…
– Не смей говорить о нем так! – крикнула я, не глядя на нее. Нижняя губа предательски дрожала, и я прикусила ее в наказание. – Не говори, будто он не чудовище!
– Нет, ты послушаешь меня, девочка. Я знаю, как тебе больно. В один день я потеряла дочь и внучку! До сих пор я не могла смириться с этим. Каждый день я тонула в скорби, перестала быть собой. Не было дня, когда я не проклинала инурийцев и Меках! – Отвращение в ее голосе задело меня, и я притянула меч ближе. – Мои друзья и их дети гибли на войне каждый день. И совсем недавно Райлан потерял еще множество детей. Их жизнь унесла новая Хозяйка меча.
Я внутренне сжалась и приготовилась к… Не знаю к чему. К атаке? К злости?
Но она замолчала, и вдруг я ощутила невесомое касание к волосам.
– Пожалуйста, посмотри на меня.
Немного поколебавшись, я исполнила ее просьбу. В глазах Линетт собралась влага. Нежная улыбка подчеркивала красоту скул. Ни злобы, ни отвращения я не заметила.
– Девочка моя, – ладонь очертила овал моего лица, – мир такой непостоянный. В моем сердце так долго жила ненависть, она сжирала меня изнутри. Но проснувшись одним днем, я поняла, что этим ничем не помогу моим погибшим детям. И я отпустила это. Горе тронуло обе стороны. Однажды начавшаяся война превратилась уже в совершенно другое. В истребление… Где мы проигрываем. Аастор рассказал все, что произошло. Я не могу винить тебя, дитя. На твоем месте я поступила бы точно так же.
– Я все равно убью его! – Я горячо заговорила. – Он лишил меня всего! Я слышала историю, знаю, что произошло. Он мог искать меня! Мог подумать, почему рядом с телом матери не нашли его дочь, но он отдался гневу, а потом не признал меня…
Договорить я не смогла. Наверное, боль достигла того порога, когда сердце просто исчезало, потому что внутри наконец-то воцарилась пустота.
Линетт поджала сухие губы и кивнула.
– Боги не просто так наделили нас огнем. Они могли высечь нас из камня и заставить приклоняться. Но они дали нам души. Наши чувства не всегда подвластны разуму. Мы можем полюбить тех, кого нельзя. Можем ненавидеть того, кто этого не заслуживает. А можем простить тех, кто, по нашему мнению, этого недостоин. Никто не знает, что правильно, а что нет. Возможно, даже Боги потерялись в этом мире сомнений. – Линетт отвела взгляд в сторону, глядя куда-то поверх деревьев. – Если ты не сможешь сделать этого, не вини себя, Дарин.
– Смогу!
Она улыбнулась, но промолчала. Мы остались сидеть в тишине, думая о своем.
– Расскажи мне, – неуверенно начала я, – о… маме.
– О Пайран я могу говорить вечно. – И вновь Линетт стала выглядеть моложе. Ее глаза засветились, стоило вспомнить о дочери. – Пайран была особенной. Не существовало девушки счастливей. Во всем она видела прекрасное. С ней говорили деревья, моря и земля. А что говорить о силе!
Я жадно ловила каждое слово. А одновременно с этим в голове рисовалась картинка. Высокая, стройная женщина стояла у зеркала и расчесывала длинные волосы, что строились ниже бедер. Она напевала мелодию без слов. Тихую и спокойную. Только вот вместо лица в отражении размытое пятно. И сколько бы я ни пыталась представить его, не выходило.
– Твоя мама была одной из самых сильных шаманок Райлана. Как я уже говорила, мы ведем свой род от первой дэвольши Дарэй. На Райлане власть держится на шабаши двенадцати. Сколько богов, столько и шаманок. Мы вместе с Пайран властвовали в этих краях, а наши генералы преданно защищали нас.
– Генералы?
– Да. Пусть шабаш и возглавляет правление, мы ничто без своих генералов. Лучшие и сильнейшие мужи. Наши защитники, сила и мощь. Друг без друга мы слабы. Райлан – планета Дальшах, а Бираль – ее верный муж. Как боги не могут друг без друга, так и мы не можем без своих генералов.
Линетт вздохнула.
– Сейчас я отошла от дел, и теперь шабаш здесь возглавляет Вилан. Ты видела ее, скоро я вас познакомлю. Она была подругой твоей матери. – Во мне пробудилось ненасытное желание встретиться с ней. – Ты знаешь, кто такой Тандар? – Я кивнула, вспоминая, при каких обстоятельствах мне открылось это знание. – Род Рууна ведется от первого и единственного кровного сына наших Богов.
Пайран росла как дикий цветок. Она никогда не слушалась меня, вечно сбегала! Видела бы ты, как искусна она владела тенями! Они пели для нее день и ночь, готовые возлечь к ногам. Но когда дело касалось Райлана, она всегда становилась строга и рассудительна. Но в один день… – Линетт вновь улыбнулась и покачала головой. – Один молодой красавец с силой самого Тандара пришел в нашу общину. Руун пришел принести клятву шабашу и стать одним из генералов. Но когда его взгляд скользнул по нам и остановился на Пайран… сам Райлан испустил длинный вздох.
Все шаманки были в ужасе. Потомок Дальшах и Бираля и дочь Дарэй. Такая мощь! Такой союз! Но никто не мог противиться их любви. А потом появилась ты, Дарин.
– Ты зовешь меня Дарин, но это не мое имя.
Конечно, эта история была красива. Но чем больше я слушала, тем сильнее ощущала, что я к ней не принадлежала. Мне чужды их законы, чужда любовь, о которой она говорила. Мой мир совершенно другой. Там правила тоска и одиночество… И любовь. Моя семья… Моя настоящая семья осталась на Земле. Кевин и Дилан. Наша квартира. Память о Джессике.
И я вернусь туда. Я всегда буду возвращаться туда. Пусть Райлан моя родина, мой дом там. Мне не нужно сближаться с ними. Мне не нужны истории прошлого, ведь меня там нет.
– Как же тогда тебя называть?
У меня было два имени, но ни одно не являлось моим.
– Никак. Отныне у меня нет имени, Линетт. Я здесь только ради смерти Рууна. Твой Руун – прошлое, где он светел и добр. Этот Руун – зло и чудовище. Ты права. Твои девочки погибли в тот день. А теперь уходи!
Она держалась, стараясь не показывать боль, что причинили мои слова.
– Хорошо. Но только сейчас. Не думай, что теперь я отпущу тебя, Дарин! Отныне ты единственный смысл моего существования.
Линетт бодро зашагала прочь, а я привалилась к дереву и закрыла глаза.
Мне снилась женщина с темными, как ночь, глазами и длинными черными волосами, что бежала навстречу мужчине, на руках которого сидела маленькая девочка. Она тянула пухлые ладошки к женщине и улыбалась так ярко, что ослепляло. Женщина подхватила малышку и закружила, а мужчина поднялся и обнял обеих, целуя в макушки.
☆・・・★・・・・・★・・・☆
– Эй, подъем!
Сквозь сон я услышала слова, а секундой позже почувствовала пинок по бедру. Распахнув глаза, я вскинула ногу, направляя удар в незнакомца. Тени, охранявшие меня всю ночь, обвили нападавшего, повалив на землю рядом со мной.
– Аастор? – сонно моргая, пробормотала я, вглядываясь в его лицо.
Тени ослабили хватку, но до конца не отпускали.
– Ты со всеми так мила или только со мной?
Дэвол пытался вырваться, взывая к собственной магии, но мои мраки только гоготали и сильнее кусались.
– Что тебе нужно?
– Знаешь, каждый наш разговор начинается с того, что ты пытаешься придушить меня.
– Ты пришел убить меня?
– Чтобы Линетт лично отправила меня в чертоги?
С минуту мы сверлили друг друга взглядом. Я сдалась и распустила тени. Довольные такой шалостью, они с хохотом умчались вглубь леса.
Неторопливо поднявшись, я оглядела место своего ночлега. Все засыпано свежей листвой. Но вчера ничего этого не было. Я недоверчиво посмотрела на Аастора. Он отряхивался от пыли, недовольно морщась.
Аастор переоделся из боевой формы в муслиновую рубашку серого цвета, закрывающую руки и шею, и свободные штаны. Волосы в тугом хвосте. Рога начищены и блестят.
– Не смотри на меня так, думаешь, я мог бы закидать тебя листьями? Если только поджечь… Это лес. Видимо, ты ему понравилась, уж больно похожа на черную жабу.
– Зачем ты пришел?!
Предрассветный час всегда прекрасен на Земле. Облака окрашивались в невероятные цвета, сплетаются паутиной оттенков. Розовый, красный и золотой. Солнце разгоняет ночную прохладу, освещает верхушки деревьев, пробуждая лесное зверье. Самый красивый и молчаливый час.
Рассвет на Райлане холодный. Низко опустившийся туман щипал кожу, забирался под одежду и морозил. На каждой коричневой травинке застыла роса. Ни птиц, ни живности не было слышно, только тихое дыхание леса, который еще не проснулся. Небо над головой темное и неприветливое, и только встающее красное солнце освещало кровавыми лучами пространство. Будто кто-то разлил бурую жидкость на грязно-коричневый холст.
– Линетт будет переживать, если не застанет тебя к пробуждению, она этого не заслужила. – Переступив с ноги на ногу, он кинул небольшой мешок мне под ноги. – Держи. Видимо, люди не только не моются, но еще и не едят. Но ты дэвол, так что, скорее всего, проголодалась.
– Как заботливо. – Не раздумывая, я развязала холщовую сумку. Нечто похожее хлеб и сыр, но очень необычной формы и текстуры, тара с водой, какой-то фрукт, напоминающий яблоко. Желудок скрутило, давая вспомнить, что последний раз я ела на Инуре. Как же я продержалась столь долго?
– Не обольщайся, мне жаль Линетт. Вот и все.
– Всех своих смертельных врагов подкармливаешь? – спросила я, доставая фрукт. Поднесла к носу, принюхалась, а затем откусила. Медовый вкус с чем-то терпким.
– Мне жаль только самых убогих.
Аастор кидался колкими фразами, а сам внимательно следил за тем, сколько и что я ем. Может, чтобы отчитаться Линетт, а может, запомнить, что я предпочитала.
Съев весь ломоть недо-хлеба и такого же сыра, я выпила воду. Сытостью это не назвать, но дождаться следующего приема пищи смогу.
Вытирая руки об ткань своей одежды, мой коготь зацепился за порванный край и оторвал приличный кусок и без того разваливающегося костюма.
– Даже после сна ты не преобразилась, – задумчиво потянул Аастор.
– Я же говорила, что не могу.
Наверное, мне придется носить это облик всегда, как напоминание, кто мой отец и каким монстром я стала.
– Я могу научить тебя.
– Зачем тебе это?
– Ты всегда задаешь глупые вопросы? – зло бросил он, а потом спросил с вызовом: – Научить?
– Почему ты это делаешь? Приносишь еду, предлагаешь помощь? Чего ты желаешь добиться? – Злость закипала по щелчку, раздувая с крошечного уголька невероятный пожар.
– Руун, правда, твой отец? – с непроницаемым лицом спросил он.
Я молча опустила глаза, не в силах ответить. Вместо этого кивнула.