Как угодно

Георгий Полоз

Издательство:

Автор

Жанры:

стихи и поэзия,серьезное чтение,cтихи, поэзия

Аннотация

Читать онлайн

Cкачать на Литрес

-
100%
+

Дизайнер обложки flinTЪ

ISBN 978-5-0053-6306-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Как есть

Очень здорово, когда твои студенты через двадцать лет после окончания просят написать предисловие к книге стихов. Поэтому я и начинаю с благодарности. Спасибо, ребята!

Филологи пишут стихи. Это трюизм. Но не все филологи продолжают писать стихи, когда становятся старше. Стихи – это вообще не просто текст, это какое-то состояние человека, которое, бывает, проходит – и поэзия остается где-то в прошлом, греет, вызывает умильную улыбку.

Я беру этот сборник – и смотрю на даты. Не бросили! Пишут! Значит, сохранили в себе то, что позволяет высказываться особым образом – рифмами, ритмом, тесным стиховым рядом. Значит, есть что сказать. Значит, есть к кому обратиться стихами, иначе не стали бы издавать книгу.

Когда и они, и я были моложе, мы собирались в аудитории на Малой Пироговской и читали стихи. Один читал, все слушали, а потом обсуждали. Обсуждали серьёзно, жёстко, профессионально, потому что филологи. Кому как не нам быть истинными ценителями! Кажется, это было раз в две недели, если я не путаю. Иногда нас собиралось так много, что некуда было сесть. И все слушали, потому что стихи должны звучать. Их нужно непременно слышать. И никто так не читает стихов, как их автор. Потому что он точно знает, как они будут звучать.

Но читать стихи с листа – тоже здорово. Книга стихов – особое явление. Это тебе не роман, не учебник литературы. Это книга, которую редко читают от корки до корки. Открыть наугад, прочесть одно стихотворение, погрузиться в него – и хватит. Это как выпить рюмку водки – одну, чтобы чуть захмелеть, поднять настроение, развязать себе язык. Нет, можно читать подряд, много, взахлёб. Но все же я бы не злоупотреблял. Тем более что тут не один поэт – три. И как здорово, что не каждый сам по себе по сборничку, а вместе. Это дружба!

Какие это стихи? Разные. Но их объединяет общее, я бы сказал, мужское начало. Сейчас стали писать мягче, осторожнее, потому что везде стали бояться травмы. Как бы не задеть! Они не боятся. Они задевают. Они из того брутального рок-н-ролльного времени, когда говорили в лицо то, что сейчас нужно сказать. Поэтому то, что ты, читатель, увидишь в стихах, высказано честно и прямо. Да, и если ты морщишься от внезапного матерка, пройди мимо.

Это стихи филологов, умеющих найти необычное слово, создать сложный образ, подобрать нестандартное звучание. Не настраивайся на простое чтение, читатель. Такие стихи надо уметь воспринимать. Каждое из них – особый мир, в котором мысль сплетается с непростой словесной тканью. Это твои стихи, если ты готов развязать их хитросплетение.

Это стихи, как и все искусство последнего времени, не стремящиеся к отдельному, изолированному существованию. Может быть, не так тонко и изящно (это вообще не концепты той поэзии, которой они принадлежат), как в классическом постмодерне, но они отсылают, читатель, к твоей образованности. Тебе надо знать то, на что намекают лирические герои этих стихов. Иначе ты не словишь полноты кайфа.

Это хорошие стихи. Их хочется читать. В них есть стержень. В них есть личности. В них есть эпоха. Я не критик – и не собираюсь «разбирать» то, что ты найдёшь в этих стихах. Ты и сам всё поймешь, если ты – их читатель. Открой наугад – и! А потом посидеть, подумать, насладиться. Словом, вперёд!

Алексей Глазков, филолог, преподаватель, поэт.

Сергей Сазонов aka Угрюмый

Трещина

Согреет постель ледянуюдерзкое девичье тельце,но грусть уже в сердце селится,пепельно-серое небоплачет дождями, сердитсяна безобразную праздность,на то, что не видишь трещиныпод штукатуркой радости.Можно уйти в листопады,киснуть в дымах и ядах,верить в надежность стен,только вот знания тень,что трещина где-то рядом,колеблется с дрожью колен.Напрасно ты фотоальбомыпальчиком потным любовноперелистал впопыхах,входит распахнутый страхв ум, что складировал вещи,голосом вяжущим, вещим:«Трещина не померещилась…»«Трещина не померещилась…»ноябрь 20

«Узри же богоподобное…»

Узри же богоподобное,усаживайся поудобнее.Бег облаков осенних —вечности юной вестников,гулом по лужам студеным,по липким листьям на лестницестарой усадьбы торжественной,проносится с плачем жертвенным.Здесь, где судьбы твоей остов,ливни идут мягкой поступью,небо ветрами порвано,югом давно прикормленытрели пичуги певчей.Знаю, тебе станет легче,просто дождись мой друг.Будем точить балясы,помыслы древнему Ясенюсложим к ногам стариковскимс дымом Страны снегов.Вот он стоит в своей асане,ловит мгновенье ясное,в кронах его запуталисьгимны былых веков.сентябрь 20 Д.С.

«Ты в сны зачастила мои…»

Ты в сны зачастила мои,но я избегаю и взгляда,и разговора,я помню твой яд, отлив чешуи,издерганный жался в косые дожди,ворот подняв до упора.Но утро, вливая из турки в стакан,Рассвет златотканный, смешной мальчуганнас голыми ждал на балконе,в своем затрапезном альковеоставшихся дней барабанкрутили с печальной улыбкой…август 20

Юнец

В альбоме старом,где юности цветущий папоротник,ее лицо на память.Весенний мальчик – март на паперти,под кожей времени оставленное жалонапрасно тщится выдавить стеклом.Уже изрезан весь, приходит весть,что солнце забежалов Акулово к поэту на поклон.Очнись, дурной, пока ты пел капелью,сосед мой дрелью прогонял похмелье,жирел от ливней розовый июль…июль 20

Жара

В жару – лежи,пускай трещат стрижи,своими мантрами пытаясь вызвать дождь.Ты – краснокожих вождь,попыхиваешь трубкой,следишь как скво твоярасстегивает юбку,являя миру безупречно-звонкий круп,она всегда нова и норов крути вмиг лишит ума, неровен час,однако ты рычишь вальяжно: «Не сейчас!»осколки хрипа несомненно режут слух,смотри, как ненасытный женский духуходит в комнату банальных подозрений,подумать только… думать леньНи то, что мало – ничего не надо,Открытию такому удивлен,И за балконом отдыхает старый клен,И вечер дарит долгожданную прохладу.июль 20

«Цветущий влажный луг …»

Цветущий влажный луг —иллюзия Железной Бодхисаттвы,что на фарфоре оставляет лопухи,любуйся, друг, ведь именно онисмывают горечь неуместной клятвы,вплетая в мысли летние стихи.Приятель старый просится из ножен,Но ты сегодня тих и осторожен,И в ровном жаре нижнего котлаСомнений вечных крутится зола.июль 20

Досужее

Залетела в открытую дверьПерфоратора нежная трель,И уносит несущую стенуПлемя въедливых дюбелей.С телевизора льется елей,Скоморохи отведали морок,В стуке сердца (как стукнет за сорок)Хрип тумана с осенних полей.Возлежит подопрелая зрелостьВ мошкаре, что под лампой согрелась,Но пока облака-кораблиЗаплывают в бокалы твои.июль 20

«Исчерпав движенье яда…»

Исчерпав движенье яда,буровая сердца бьет,и в сосании ее,разорвавшимся снарядомрасцветал покоя лед.Нагулялся в преисподней,и в исподнем при народеприбаутками сорил,табачок смоля корявый,заряжал свой локоть правыйв угловатость постных рыл.Приукрашивая немочь,да выцеживая мелочьиз таинственных сусек,слыл ты парнем очумелым,славным олухом поддатым,завсегдатаем аптек.И фантазий цеппелиныплыли в облаке пылинок,навсегда предвосхитивогрубевший в дреме мифутонченных инсулинок.И твой ангел, не иначе,по ночам тихонько плача,перебрал в настройках код —оборот наоборот,чтобы стал ты озадаченпуть к вопросу обозначив:«Как я выжил, ешкин кот?»май 20

Слежка

Я тебя выследил,подпустил на выстрел,приманки выстелил,теку пластилиновыйв своем периметре.Я тебя спрашивалпо-человечески,не веря, что зверь тынасмешников вечных калечил,на пальцыдыма колечкинапяливал,пока ты в спальнях чужихнаяривалабез палева,с алиби.Щеки обидой мокнут,окна, что смотрят в окнав зеркале отражены,кнут моей мести вогнут,пьяный давно от липкихвсхлипываний жены.Дерзкой сивухи литр,молью побитый свитерносит скелет в шкафу,я тебя рву,я тебе вру,я тебя выследил,подпустил на выстрел —мистика.Что-то не так,в тихой засаде,кровь на спинезастыла,кто-то мне смотрит в затылок,чье-то дыханиесзади…апрель 20

Третий

О, ты прекрасна, ты река,мягка, мокра,упругий зад несут осанистые шпильки,кулон на шее, губы пылки,в ладони правой – пенис,в левой – пенис,надуты вены.Проникновение двойноев твои отверстия, дитя,ни нечто вон – ничто иноекак завершенность бытия.Попытка скрыть пустотность телав уроборической тоске.Улов твой в сетчатом чулкезаметно скромен. Солнце село.И не имеющих началаконцов, что чресла сладко жгут,но сколько б раз ты не кончала —ты просто труп. Ты просто тут.Ты просто тут, прости, ты тут(друзья уже созвучье оценили,они с тобою тоже спали-пили,пока их не уродовал уют).Да это мысли вслух. Опух?Тебе виднее,но не кричи, гнев так коверкает черты,пускай в дерьме, пускай теперь на дне я,брань заполняет вонью наши рты.И сразу виден выход сообразныйтвоей природе вытертых колен —никчемный вздор, болтливость эту праздную,закроет, вероятно, третий член.апрель 20

«Девочка волоокая…»

Девочка волоокаяоблаков тебе девять потоков,потому не мешай,удовольствия не лишай —чай проливаю с утесов Уишаня.Иди погуляй,покорми гулей…Гули?А ты погугли.

Через отрицание

Ни лук-шалот, ни синий «Голуаз»,

ни глаз, остекленевший от морфина,

ни длинные новеллы без финала,

ни анфас,

ни профиль бармена, ни молодые вина.

Тебе не нужен хохот ушлых дур,

ни вид с натуры и ни юноша Артюр,

ни плющ на хрупкой стенке коллектива.

– Давай еще разок, снимаем без штатива.

Ни чибисы, ни мотыльки в стекло,

ни зло и не добро, ни запах стружки,

ни то, что мимоходом занесло,

ни плед на женщине в убогой комнатушке,

ни тяжкий грех, ни сбитые костяшки,

ни вермахта божественные пряжки.

Тебе, которому все это претит,

Увидеть и, увы, не умереть.

апрель 20

Поездка

страх высоты заглавной буквы

секиры запятых и стыд за них

в сверкающих мензурках подсознанья

редактор роговины разминал

залез на рифму вышел на вокзал

стеклянный купол корешками сотен книг

плацкартный чад проник пока ты успокойся

плевался где тут синтаксис такси

везет тебя по Лиговке-иголке

в парадной (боже упаси) коты встречают

трением о ноги

ну проходи чего стоишь ждала устал с дороги

ну обними мосты разведены

апрель 20

Северный этюд

Череп – зубчатые башни,Вены рек и мышцы пашни,Занимается заря.– Эй, ворота отворяй!– Прешь с мякиной в ряд калашный?Вопрошал язык домашний —Гдовский говор скобаря.И в открытое оконцеСонным шагом входит солнце,Расползается молва– Ты слыхал, наш головаза добротное суконцебор сосновый дал ливонцам,вот те крест, его слова!апрель 20

«в свои восемнадцать…»

в свои восемнадцатьфланируешь полный жеманства самолюбованиязвездной пыли в карманахстреляешь мелочь пишешь звенишь не спишьвлюбчивый пьешьстрелки на брюках как бритвыштиблеты сбивают в лужах отраженье нахалакуришь сапожником мацаешьдевичью грудь спрятав зевоту поесть не забудьиграешь в киномчишься на велике друга лежишь на косев лапах солнцаот предвкушений всесиленбледен нелеп безразличенкак посторонний Камюсмотришь на дождь в таксофонемарт 20

«В кочевьях луны скуластой…»

В кочевьях луны скуластойОтдыхают погонщики звезд,Плавные и распластанные —Вытянулись во весь рост.Они озирают планеты,Стенанья существ живых,И руки, что к небу воздеты,И речи глухонемых.И смотрят на гнев и на скотство,На бойни, на бег синих туч,На мудрое руководствоПомойных зловонных куч.Пытаются в недоуменьеПостичь эту склизкую муть,Где день от рожденья до тленьяСбывается как-нибудь.Но вскоре они засыпаютОбуглившись лунным вином,И звезды тихонечко таютНа бархатном небе ночном.февраль 20

Сансарический этюд №4

Воскурим благовонияиз человеческого жирав агонии бардо,на радость музыкальным инструментам,пока еще мы слышим голосаи те нас призывают бросить страх.Чем дальше падаешь,тем явственней моменты —как будто побывал во всех мирах.Богиня Грома с головой вороныв руках сжимает труп младенца,от вспышки шока запульсировал оргазм,на внутренней поверхности бедрацарапая,стекает семя в заусенцах,лицо перекорежил спазм.А дальше – больше,ты бежишь, бежишь, бежишь,ныряешь где поглубже,там, где жижа,и вроде дышишь,снова жизнь…свинарник чист,подруга причиндалы твои лижет,картофельных очистков целый тази глазки-пуговки уверены – экстаз!Лежишь в соломе, в небе облака,разлит повсюду запах формалинаи на стене бликует ножик мясника.февраль 20

Конечно же

Прямая спина медитаций,Выносливость, крепкое тело,Конечно же мне хотелосьИ небо коптить между делом,И хлеба горячего мякишНа фоне цветущих акаций.Взирать на беспечные пары,И рядом со мной мои парниВедут несусветные спорыО кинематографе Бога.И рифма проста, и дорога —Прибрежна, нежна, бесконечна,Конечно же мне хотелосьЗакончить вот именно так.Но сна не хватает, я жалуюсь,Из ног вытекает усталость,А многоэтажки алыеК закатному солнцу льнут,Летим же, каурка сивая!В такси льет шансон плаксивый,И вены жилых массивовСтянул горизонта жгут.февраль 20

Просто идешь

Без явств, без вещей,без веществ,в поисках счастьяглядя окрестидти то туда, то сюда.Сбиваясь и медляпетляя меж капель,быть зазванным гостемзаброшенных капищ,где тысячи телзалегли посолонь,где в лоне землиизливался огонь.Идти перекресткамиулиц безликих,унылых, угрюмых,крикливых и диких.Идти непреклоннои наперекор,идти по наитию,глядя в упор.И пусть за тобойжирный след борозды,ты просто идешьи тебе до звезды.февраль 20

«Любезный хозяин…»

Любезный хозяинс чаем у ночникане может спросить о личномлирического двойника.Никак не идет беседа,не вяжется разговор,некому даже посетовать,вымести сор во двор.Вместе сидят уныло,молчат, подперев бока,луна облака умыладо каждого лоскутка.Заспана старая улица,заморозком обнажена,по ней не спеша прогуливаетсягулкая тишина.Но ночь приоткроет ставни,тайны, что каждый знал,свет ее дальний, давнийвсегда с языка слетал.И вот уже снов сиянье,и слов ненасытных ройбез умолку мнут расстояньяпиит и его герой.Ведь им же, бродягам отважнымосматривать город с вершин,где утром топорщатся важноусы поливальных машин.февраль 20

Ее слова

Вспрыгнул на подножкупервой строкии мысли бегут вразброд.Бесстыдно нагой блокнотнагонит уже в дороге,ведь стынет глагол в прологе,опомниться не дает.А просто слова ее,той женщины, что уходит,по сердцу бредут и бродяти топят февральский лед.февраль 20

Ворон

Глаза стремительны, осматривает зябь,

Границы двух миров припрыжкою чертя

Проворный ворон царственно спокоен,

Кинжальным клювом в сумрачном настое

Сбивает спесь с дотошного червя.

Другие птицы топчутся поодаль,

В тумане у земли отходят воды

И новых всходов-выдохов не счесть,

Наш черный жрец разносит эту весть,

Окрашивает небо свежей сажей,

Презрев и Хель и сельские пейзажи

Летит в подбрюшье белых облаков…

декабрь 19

«Я дикарь и сухарь…»

Я дикарь и сухарь,отказавшись от светских утех,словно хмеля росток проползу по отвесной стене,а недавно как всепринимал суету за успех,и был преданным зрителем этого театра теней.Мне казалось, что пятница день возлияний и сна,Ведь гашиш безупречен, ведь водка предельно вкусна,А теперь пустословлю, наверно прогневал богов,Что и исповедь эту не спрятал в семнадцать слогов.декабрь 19

С 9 до 6

С девяти до шести, с девяти до шести,

Мой привычный маршрут, чтоб с ума не сойти,

Испытание духа на долгом пути,

Через небо и твердь, через смерть взаперти.

Как обычно я утром спускаюсь в метро,

Я ныряю в его кровяное нутро.

От подземных ветров загудят тормоза,

Пассажиры напротив закроют глаза.

И нам снится в тоннеле мерцающий свет,

То в конце бог-проктолог меняет пинцет,

То звенящие звезды скользят по стеклу,

Разгоняя московскую мглу.

декабрь 19

На Маяковке

Самогоном душистым, ушастымСловно птицы друзья зацвели,Переулками плыли и шасталиКак космические корабли.Как степенные, сонные бонзыНа ветру у подземки стоим,Отвернулся Володя бронзовый,Да и хер бы наверное с ним.ноябрь 19

Лирическое отступление

Завывает с утра,

то камлание ветра.

Ты же веришь ветрам?

Я да.

Вот тебе и с небес вода,

нет опоры в текучем мире,

сирый пес в коммунальной квартире,

с листопадом бегут года.

Помнишь март и кораблик-спичку?

Талый лед в уголках ума?

От разлук и до случек,

до вредных привычек

ты врывался в свой текст «избегая кавычек»,

погружая в туман дома.

Был в компаниях пьян и едок,

скоморошничал так или эдак,

и, пожалуй, едва замечал,

как сползает под тиканье стрелок

позолота со статуэток.

Непрочитанные тома

безнадежно дымятся дремой,

только ливень густой и ядреный,

только будущая зима.

сентябрь 19

«Я жду давно непрошеных гостей…»

Я жду давно непрошеных гостей,которые как в детстве бестолково,настойчиво звонили в двери, теребяна языке своем приветственное слово,да, впрочем, помнишь сам таких ребят,это сегодня смотришь ты суровов прищуры одноглазых новостей.Я жду давно непрошеных гостей,ведь в келье тела стало тесно от костей,а сердцу дорого, что выльется спонтанно,где мы лишь капли путаных фонтанов,подвижники бесчисленных путей.сентябрь 19

Сегодня

Когда у тебя вдруг провалится нос,Откажет за органом орган,Ты горько поймешь, что тропа на утесБыла лишь дорогой к моргу.Родная твоя – это ветер в ночи,Сбивающий пламя агоний,И простынь простит недержанье мочи —Теплее холодным ладоням.Последние образы: вот Новый год,И жизнь пузыречек в бокале,И кто-то его поднимает и пьет,Танцует в прокуренном зале.Пора расставаться Мальчиш-Кибальчиш,Сегодня пришли за тобою,И нет твердых слов, ты бессильно кричишь,Визжишь, как свинья на убое.сентябрь 19

Водяной дед

Там, где заросли крапивы,Там, где раньше пели пилы,Выбегают из оврагаДва серебряных ручья.То живой водой поправят,То подарят холод Нави,Два ключа в миру подлунномВырываются ворча.Ты за каменный мосточекПриходи, увидишь ночью —Сквозь мерцанье белых капельСмотрит старый сонный дух.Дед в воде сидит как жаба,Мысли праздных ловит жадно,Борода его как сети,А в усах лебяжий пух.Пустословить здесь негоже,Будь учтив и осторожен,И, конечно, двум истокамПоклониться не забудь.Стариковская улыбкаЛишь намек, что тело зыбко,Но несет успокоеньеТем, кто встал на Шуйный путь.сентябрь 19

Сила

Я помню, что леталикак всполохи огнянечеткие деталинескладного меня.Из детства проносилисьи высились грядойсказания о силе,отмеченной судьбой.То Бог о силе духав течение ста летнашептывал на ухона кухонном столе.Где я метал закускии ложки снизу грел,выплясывал по-русскида выпрыгнуть хотел.август 19

Смотрю

За выброшенные словатеперь только воздух в ответе,как лава течет голована площадь, где митинга петтинг.Петляя в глазах бунтарей,смотрел, как и должно эстету,на тех, кто плевал на царей,на тех, кто набрасывал смету.На каждого, кто бил ключом,на лужи босыми ногами,на мальчика с параличом,складывающего оригами.август 19

«Качающимися проводами…»

Качающимися проводами,падающей водой,детскими голосами,растревоженными игрой,я был средоточием звукови руки прикладывал к уху,все слушал, как сумерки комкалиот мебели душную комнату,как старый закат с юным месяцем,присев на пожарную лестницу,с успешной охотой поздравилидворовых поджарых котов.май 19

«Будь здесь…»

Будь здесь.Неторопливо пей стихи,притихни вместе с нимии иди,куда глаза глядят,куда летят пылинки.Сбей ветра яростную спесь,пусть от улыбок прорезаются морщинки.Будь здесь.май 19

Романтик

Мальчик румяный готов уколотьЖенскую тонкую топкую плоть,Бьет из ладоней фонтан хризантем,Гасит либидо сигналы антенн.Игры гормонов на детском лице,Гордый от лести, что пестик в пыльце,Мнется у сада зазнобы своей,Мир представляя как россыпь огней.Дум пережеванных черный изюм,В книгах слащавых, что выели ум,Губы спешат за бегущей строкой —«вдруг у нее появился другой!?»Здесь бесполезно вдогонку кричать,В чате сердечки – течки печать,Лярва устало подернет плечом,Мальчик румяный уже обречен.апрель 19

«Так и лежит у меня на раскрытых книгах…»

Так и лежит у меня на раскрытых книгахнагая Ядвиганогами двигая.Шелестит страницами-бритвамии слова ее словно рытвинына шоссе тишины.В турке пенится кофе турецкий,взгляд прохладный, жестокий, детский,как движенье реки под снегомнаполняется чем-то иным.апрель 19

Попрошайка

Попрошайка шибко смелый,Извиняясь на ходу,Пересчитывает мелочь,Что я ссыпал на беду.«Ты подкинь еще мне рупий,На достойный закусон…»Сизый нос укутан в струпьях,Голос весел, невесом.Перегар замешан с потом,Приоткрыт гниющий рот,То, что дружен был со спортомПлавность шага выдает.Да видать не получилосьУдержаться на коне,Слабость, сданная на милость,Сила, скисшая в вине.Настреляет на бухлишко,Накидается и спать,А во сне его мальчишкаСтанет горы покорять.В предвкушении моментаС пол пинка побьет рекорд,И посыпятся монетыИз дырявого трико.март 19

Поэт

…тряпье на бельевых веревкахопасные бритвы раскрытыевзвешенный, а навзрыд реветвыплеснул крови корытоскользит по кафелю с мебельюпо кайфу запить конинойвешки расставив медленновешается на пуповинеболтает ногами бодроно ясен пень точит лясымол мясо на женских бедрахи ангелы златовласыефевраль 19

«Прочитаю на бегу…»

Прочитаю на бегуСлед подошвы на снегу,В нем кусочки мертвой рвоты —Ужин, отданный врагу.С проспиртованной судьбойМальчиши летят гурьбой,С нескрываемой досадойКрутят шарик голубой.Набивать костяшки рукПоручил им друг-физрукИ погожими денькамиБрать прохожих на испуг.Испугался, значит врет,Что в гармонии живет,Перочинный пацаненокПод ребро ему войдет.Сокрушительный поддых,Кутерьма снежинок злых,Разрушение иллюзийНепоседливых, седых.февраль 19

«Пар прошлого в письме-смятении…»

Пар прошлого в письме-смятении,Пронзили стол рапиры солнечных лучей,Пылинки светятся и вертится плетениеЗамочной скважины под натиском ключей.Ты в дверь войдешь,вспугнув скулящих чаек,поставишь чайник…октябрь 18

Сруб

Пока волк вылпо реке плыл,а как влез в леспоубавил пыл.В том лесу срубзадушил дух,там стоит труп,отгоняет мух.Обходи, друг,обходи сруб,не сойдет с рук,не спасет круг,не вертай взадда еды не грей,завяжи глаза,уходи скорей.сентябрь 18

Начало двадцатого (декаданс-сюита)

Кокаин на распродаже —Три кило за два рубля,Какаду мой стал плюмажем,Талисманом корабля.Я иду к друзьям-поэтамС чистым томным порошком,Издеваться над сонетомРусским матерным стишком.Там, за Лиговкой наш замок,Там берем мы в оборотКуртуазных куртизанокИ слоняющийся сброд.Нам не нужно революций,Наше счастье часть причин,Захлебнуться от поллюцийИ преставиться в ночи.Косоглазых сгинул фетиш,При жандармах морды бьем —«За Цусиму мне ответишь!Кто ты в городе моем!?»Боль смотрелась благородно,Все, что вспомнил невзначай,Как на Балтике холоднойСогревал балтийский чай.Как весной Нева трещала,Как с веревкой лез на стул,Как ты встречу обещала,Уезжая жить в Стамбул.Все. Устал. Плясать не буду,И пока кипит отвар,Помогаю лилипутуПомочиться в писсуар.сентябрь 18

Момент

На ярмарке поэтовмясные ряды звуковуводили коптить небозаезжих жонглеров.Мой обет молчаниядверь с другой сторонывой ветрападающая вода,ушел от пустословия с духамиисключив спиртное…Дерганый паяц доедает микрофонмокрые бедра дамуже на его плечах,татуированных сгоряча.Ковыряя в тарелке скукусонный аптекарьскрыл в морщинемногозначительность момента.сентябрь 18

«О, муза, ты присела на колени…»

О, муза, ты присела на колени,Ты слушаешь движенье вешних вод,Растет живот и верные олениУже давно не водят хоровод.Зазноба юности в засаленном халате,В шестой палате, что налево до конца,Пускает шептунов на автоматеПока я мнусь у мокрого крыльца.сентябрь 18

123>