Тень у порога

Конечно, коробочку могли подбросить, пока я выносила мусор или в тот момент, когда мы с Верой Петровной и Мусей обходили кругом их двор. Но в таком случае действовать посыльному нужно было очень быстро.

Замерзшими пальцами я подняла находку с земли и вот тогда заметила, что к крышечке приклеена записка: «Елене». Возможно, так зовут кого-то из подруг Ольховых – не самое редкое имя. Но что-то мне подсказывало, что послание было оставлено для меня. Вспомнив, что в доме никого нет, я несколько секунд поколебалась, прикидывая, стоит ли дожидаться хозяев, и все-таки аккуратно приподняла крышку.

Внутри лежал медальон из серебристого металла. Довольно простой и по форме, и по содержанию: стрела, указывающая вверх. Больше в коробочке ничего не было. Я сунула ее в карман и вошла в дом. Открыла дверь в кухню-гостиную, хотела поставить чайник, но чуть не закричала от неожиданности. В кресле, вальяжно раскинувшись, сидел Клим.

– Что ты тут делаешь?

– Выслеживаю злодея. Кажется, это наша совместная задача.

– Тебя тут не было… – растерялась я.

– Внизу? Не было. Я сидел в кабинете Ольхова – наблюдал за парком. Кстати, небольшой совет: перед тем как выходить на улицу, неплохо бы выключать воду.

Тут-то я и вспомнила, что собиралась принять ванну и, кажется, совсем забыла об этом, когда выбегала во двор.

– Ой, – пискнула я.

– Я успел вовремя, еще пара минут, и нам, возможно, пришлось бы делать ремонт в особняке девятнадцатого века.

– Так себе перспектива…

– Поэтому можно меня отблагодарить. Дружеским поцелуем, например.

– Обойдешься, – фыркнула я. – Лучше скажи, что интересного видел?

– Необщительная парочка из «избы» возвращалась к себе домой. Проходя мимо особняка, женщина, кажется, выругалась и плюнула через плечо, явно метя в окна первого этажа. Подробнее у Джокера, он ждет нас, чтобы обсудить дела.

Хоть я и считала, что обсуждать что-либо пока рано, высказывать свою точку зрения по этому вопросу не стала. Мы с Климом шли напрямик через сквер, и я взяла его под руку. То ли потому, что боялась поскользнуться, то ли искала повод почувствовать его рядом с собой, пусть и через несколько слоев теплой одежды.

Я гадала, стоит ли рассказывать ему о странной находке под дверью. С одной стороны, это может напрямую касаться нашего расследования. Хотя послание адресовано мне, а значит, вполне может быть личным. Вот только от кого оно и зачем?

Учитывая, что Клим все это время находился в доме, ему ничего не стоило приоткрыть дверь и незаметно просунуть на порог коробочку. Подарок можно было бы и лично вручить, возможностей хоть отбавляй. Но что, если это своеобразная проверка: стану я делиться находкой или скрою факт получения.

Мы шли молча, и тишина не на шутку начинала меня тяготить. Коробочка так и лежала в кармане куртки. Я легко нащупала ее рукой в перчатке. Достать и показать Климу? Нет, что-то меня останавливало. Я была настолько напряжена, что, кажется, начала подрагивать. К счастью, Клим списал это на холод.

– Надо было все-таки взять машину, – сказал он, когда мы уже вышли на площадь Победы и впереди показался «дом с чертями».

Бергман ждал нас в кабинете на втором этаже. Димка был тут же, но, на удивление, не сидел за ноутбуком, а расхаживал туда-сюда по комнате.

– Есть новости? – насторожилась я.

– Мы надеялись услышать их от вас, – ответил Бергман.

– Что же ты мечешься туда-сюда? – обратилась я к Димке. – Будто что-то случилось.

– Ему завтра в Москву ехать, переживает.

– На разведку?

– Вроде того: кто поймет айтишника лучше…

– …чем еще один айтишник, – подхватил Клим и усмехнулся.

Димке его тон не понравился. Он поджал губы и уселся на диван, отгородившись от нас раскрытым ноутбуком.

Я в деталях рассказала о своих беседах с соседями, стараясь ничего не упустить. Странная пара из соседнего дома Джокера особенно заинтересовала. Он поручил Димке поискать информацию обо всех, но особое внимание уделить им. А у нас спросил:

– Послания были?

– Не так скоро, – хмыкнул Клим.

А я подумала о коробочке, которую оставила в куртке при входе. Оставалось надеяться, что у Лионеллы нет привычки лезть в чужие карманы.

Бергман рассуждал о расследовании, а я смотрела на его задумчивое лицо в очках без оправы. Мог ли он быть отправителем? Нет, верилось с трудом: слишком мелко для него. Вздумай он сделать подарок, ничто не помешало бы ему вручить его лично.

Что, если я напрасно молчу? Расследование стоит на месте, а я, возможно, скрываю важную для дела деталь. Тут явилась мысль, которая не пришла мне в голову раньше, и очень напрасно. Конечно! Стрела указывала направление, где следует искать злодея. Как мы и предполагали изначально, это кто-то из соседей. Оставалось только вспомнить, как лежала коробочка и в какую сторону был направлен кулон.

Я прикрыла глаза, пытаясь восстановить картинку: футляр лежит на снегу у порога, чуть не попадает под мой ботинок… Я наклоняюсь, беру его в руки. Записка расположена так, что послание не приходится крутить. Я сразу читаю свое имя. Открываю крышку. Подвеска лежит так, что ушко для цепочки находится на своем месте – сверху. Я сразу понимаю, что стрела указывает вверх или вперед. Выходит, пока коробочка лежала на пороге, стрела показывала на дом самих Ольховых. Ерунда какая-то.

Я открыла было рот, чтобы рассказать о странной находке, но осеклась. Клим в этот момент вещал о том, что видел из окна хозяйского кабинета. Оказывается, кроме пары из «избы», он успел заметить Виталия, который парковался у сквера. Из машины тот вышел вместе с дамой в полушубке с капюшоном. Судя по росту, это была не Дарья.

– И домой он так и не пришел? – уточнила я, хотя сама прекрасно знала, что перед выходом на эту встречу особняк мы запирали и он был пуст. По крайней мере, мне так казалось. А учитывая, что сегодня я уже ошибалась на этот счет, решила все-таки у Клима уточнить.

– Нет, они направились в другую сторону, противоположную от дома.

– Как они выглядели?

– Обыкновенно, – пожал плечами Клим. – Ничего, что выдавало бы в их встрече деловую или, напротив, очень личную, я из окна не заметил.

– И ты не проследил за ними? – удивилась я.

– Пытался. – На лице Клима появилась кривая ухмылка. – Ринулся вниз, но меня насторожил звук льющейся воды из ванной комнаты.

– Черт, – выругалась я, вспомнив, что последовало за этим. – Выходит, из-за меня ты их упустил.

– Ты тоже времени зря не теряла, – пожал он плечами в ответ.

Ровным счетом ничего интересного я от Веры Петровны не узнала, а потому было очень обидно упустить из-за нее Ольхова. Хотя, признаться, вовсе не старушка оставила включенной воду в ванной.

– Спросим, кто был с ним? – обратилась я к Климу.

Бергман покачал головой и ответил вместо него:

– Понаблюдаем.

– Думаешь, нам повезет и он снова появится в поле моего зрения в сопровождении этой девицы?

– Если это не случайная встреча, – спокойно ответил Джокер.

Кажется, Климу это не пришлось по душе, но он промолчал, а вскоре вызвался сходить за своей машиной, чтобы в дом Ольховых я возвращалась в тепле. Я не видела в этом необходимости – куда проще было бы воспользоваться такси, но Клим настоял. Димка предложил подбросить его до переулка:

– Надо собрать вещи в Москву, а Гоголевский сквер все равно по пути, – пояснил он.

– Магазин внизу еще открыт? – поинтересовалась я у Бергмана, когда за Климом и Поэтом закрылась дверь.

– Разумеется.

Я вдруг забеспокоилась, что вопрос прозвучал так, будто я остерегаюсь оставаться с Джокером наедине. Наверное, доля правды в этом была, и я поспешила добавить:

– У Кузьмича там занятные альбомы уездных барышень… – Я осеклась.

Ерунда какая-то. Звучит, будто я оправдываюсь…

– Редкие и по-настоящему удивительные вещицы, – ответил он так, будто не услышал моей последней фразы.

– Кузьмич рассказал, что девушки любили гадать с их помощью…

Максимильян вышел из-за стола и подошел ко мне.

– Все так, – кивнул он и добавил чуть тише: – Хочешь взять свою карту?

Внутри меня все затрепетало. Разумеется, я прекрасно поняла, что имеет в виду Бергман. Резную шкатулку с колодой карт, где на изображении дамы легко узнать мое лицо. Если верить легенде, создал их Черный Колдун для того, чтобы мы могли найтись в мирах.

Мы с Бергманом несколько раз уже проделывали странное таинство. Стоило взять карту в руки, как меня уносило из этой реальности совсем в другую. Менялось все – но только не герои. Это было похоже на сон, обрывки воспоминаний и галлюцинации одновременно.

Предложение Джокера и манило меня, и отталкивало.

– Поднимемся в мой кабинет?

Не дожидаясь ответа, Максимильян взял меня за руку, я поднялась и словно под гипнозом последовала за ним. Вскоре мы оказались в одной из башен, где находился его личный кабинет. Доступ сюда был только у приближенных, к коим, само собой, он меня причислял. Тут было совсем не так просторно, как внизу. К тому же все свободное пространство занимали разного рода диковинки и предметы старины, к которым Бергман питал особую слабость.

– Мне перестали сниться сны, – сказала я. – Может, это к лучшему? И карту тоже трогать не стоит?

– Не узнаешь, пока не попробуешь, – пожал он плечами.

Бергман достал из ящика письменного стола резную шкатулку, открыл крышку и отошел в сторону, предлагая мне решить, что делать дальше.

– Ты проверял карты? – вдруг спросила я. – Карты Вадима в колоде по-прежнему нет?

– Веришь в его воскрешение? Король крестей в колоде отсутствует.

– Как и туз пик, – вздохнула я. – Но Клим жив.

– Карта всегда была у него.

– Возможно, карта Воина теперь тоже с ним…

– Ты что-то чувствуешь? – спросил Бергман, приближаясь ко мне и глядя в глаза.

Я только молча покачала головой.

– Мне тоже его не хватает.

– Мы же считаем его врагом, разве нет? Помнится, ты говорил, что наша миссия – бороться со злом. Одно мы уже победили, точнее, одного.

– Тебе решать.

«Я ничего не хочу решать. Почему никто не может сделать это за меня? За что мне такое наказание?!» – хотелось прокричать мне. Но вместо этого я протянула руку и взяла из колоды карту. По обыкновению, дама червей лежала сверху.

Как только кончики пальцев коснулись старой, потертой карты, меня словно подхватило вихрем и стало затягивать в невидимую воронку. Какое-то время меня несло в потоке этой стихии.

Наконец все успокоилось. Было жарко, дул сильный ветер. Волосы были собраны, но несколько непослушных прядей выбилось и теперь падало на глаза. Я старалась понемногу двигаться вперед, но ноги не слушались меня, утопая в песке. Глаза можно было лишь слегка приоткрыть, не поднимая ресниц, иначе песок и ветер могли вмиг полностью лишить зрения. Сделав еще пару шагов, я упала без сил. Нащупала на кожаном ремне справа фляжку, но руки не слушались.

Рядом был он, у него еще были силы, я точно знала. Я услышала звук откупоренной пробки и почувствовала несколько капель воды на своих губах. Он приподнял мою голову, и я смогла сделать два небольших глотка.

– Терпи.

Я кивнула, а рана в боку предательски заныла. Изо всех сил я старалась оставаться в сознании. Он то и дело повторял:

– Не уходи.

Потом я ощутила, как сильные горячие руки подхватили меня. Почувствовав себя в них в безопасности, я, кажется, все-таки отключилась.

Когда вновь попыталась открыть глаза, яркий солнечный свет исчез, было темно. Хотя казалось, прошла всего секунда. Я попыталась оглядеться.

– Мы в пещере, тут безопасно. Спи.

Я попыталась ответить, но во рту пересохло, да и губы отказывались шевелиться.

– Не говори, не надо, – остановил он меня.

Затем осторожно смочил мои губы водой из фляжки. Я облизнулась и все-таки промолчала. Силы следовало беречь.

Он тем временем вложил что-то в мою ладонь и собрал ее в кулак. Я попыталась сжать маленький камешек.

– Руна воина, – пояснил он, будто услышал мой немой вопрос.

Я улыбнулась и осторожно сунула камень в кожаный мешочек, который был привязан к моему поясу рядом с фляжкой. В боку закололо: рана все еще давала о себе знать.

– Спи, ты настоящий воин. – Возлюбленный наклонился и поцеловал меня в лоб.

Я чувствовала его горячее дыхание рядом со своим лицом, а вокруг – свежесть ночи. Медленно, стараясь не потревожить ноющий бок, я сделала глубокий вдох. Боль была нестерпимой. Я закричала так, что своды пещеры задрожали.

Мой голос раздавался эхом и звучал так, словно принадлежал не человеку, а дикому зверю. Я зажала рот рукой и только тогда поняла, что нахожусь в кабинете Бергмана.

Максимильян крепко прижимал меня к себе. Я стояла, прислонившись к нему спиной. Сам он сидел прямо на письменном столе. Опустив вниз глаза, я увидела на полу свою карту. Должно быть, если бы не Джокер, который сейчас держал меня в объятиях, я попросту рухнула бы на пол.

– Все хорошо, – выдавила я.

Он не разжал и не ослабил рук, будто не слышал меня. Тогда я развернулась к нему лицом. Сделать это в его крепких объятиях было непросто. Максимильян смотрел на меня своими синими бездонными глазами так, что по телу побежали мурашки.

– Ты можешь меня отпустить, – неуверенно сказала я.

Мы были так близко друг к другу, так неоднозначно близко. Его крепкие руки показались мне вдруг теми самыми, что я только что видела в своем странном сне. Не сводя с Максимильяна взгляда, я накрыла его руки, которые сейчас покоились на моей талии, своими ладонями. Они оказались прохладными. Вместо разочарования я вдруг почувствовала, как непреодолимая сила тянет меня к нему.

«Это он. Он не сделает первый шаг», – пронеслось в голове.

Бергман продолжал смотреть на меня, будто любуясь. Я осторожно взяла его лицо в свои ладони. Слегка провела по щекам, ощутив легкую щетину. Это успокоило, будто бы я пыталась убедиться, что он живой, земной. Хотя я знать не знала, бывает ли щетина у ангелов. Тем более падших.

Он убрал правую руку с моей талии и аккуратно поправил прядь волос у моего виска. Я прикрыла глаза, не в силах бороться, прекрасно понимая, что сейчас произойдет. Вздох… и громкий звук дверного звонка будто вывел меня из оцепенения. Я отпрянула и произнесла:

– Наверное, Клим.

– Лионелла откроет, – ответил Бергман как ни в чем не бывало.

Его будничный тон меня разозлил, хоть я и постаралась этого не показать. Неужели он просто сделает вид, что не было только что этой неведомой силы, которая держала нас? Возможно, он и есть эта сила. Вот и весь секрет. Падший ангел, демон невероятной красоты и ума. Выходит, я просто дура.

Бергман тем временем наклонился, поднял карту и аккуратно поместил ее обратно в шкатулку. В последний момент, прежде чем дама червей накрыла верхнюю карту, я выхватила взглядом женский образ. И масть – крести. Дама крестей. Что-то показалось мне смутно знакомым, необычным.

«Наверное, воспоминание, обрывок какого-то из странных снов», – заключила я.

– Успеешь заглянуть к Кузьмичу? Порадуешь старика.

– В следующий раз, – улыбнулась я как можно шире.

Я попыталась придать себе праздный вид. Но кого хотела обмануть? Максимильяна или себя?

– Заходи завтра, предупрежу Кузьмича, что у него будет гостья. Он тебе всегда рад, – сказал Бергман мне вслед.

Я уже выходила из его кабинета, когда он добавил:

– Как и я.

Клим ждал меня возле выхода, прислонившись к стене и уставившись в телефон. Я оделась, и мы вместе покинули дом Бергмана. По пути к машине он рассказал, что в особняке Ольховых в наше отсутствие обошлось без происшествий.

Я садилась в джип Клима, когда вдруг увидела женскую фигуру между зданием суда и «домом с чертями». Уже в салоне, когда автомобиль тронулся с места, я поняла, что заставило меня обратить внимание на женщину. Я ее узнала.

Стараясь не привлекать внимание Клима, я повернулась к окну. Мы поравнялись, и я убедилась – это Майя. Она смотрела прямо на меня, провожая машину взглядом.

– Тормози! – крикнула я Климу.

Автомобиль резко остановился, и я услышала нецензурную брань. Не обращая на это никакого внимания, я распахнула дверь и со всех ног припустилась туда, где только что видела Майю. Снежинки мерно опускались на то место, где еще несколько секунд назад стояла девушка. Улица была пуста. Я огляделась. У кинотеатра метрах в ста от нас толпились люди, кто-то переходил площадь, но возле здания суда в это внеурочное время было абсолютно пусто.

Я услышала шаги и обернулась – Клим подошел и осторожно положил руки мне на плечи:

– Что случилось?

– Показалось, – я махнула рукой и виновато улыбнулась.

Всю дорогу я думала о Майе. Впервые мы встретились осенью в магазине Максимильяна[8]. Она пыталась предостеречь меня от опасности, которая, по ее мнению, исходила от Бергмана. Любому другому она могла бы показаться сумасшедшей, но только не мне. Она видела сны, в которых он представал самым настоящим дьяволом, воплощением зла. В снах Майю пытали каленым железом в подвалах инквизиции, а сердобольная девица в соседней камере ее утешала, хоть и знала, что все это из-за нее. По заверению Майи, у соседки было мое лицо.

Девушка дождалась меня у «дома с чертями» в один из дней, чтобы предостеречь. Тогда она так и не успела договорить – ее спугнул Бергман, невозмутимо наблюдавший за нашей беседой из окна. Она пустилась бежать, словно школьница. Но не это удивило меня тогда больше всего. Следом за ней рванул мужчина в темной куртке. Лицо его я разглядеть не успела, но очень испугалась, что девушке может грозить опасность.

Однако номерами телефонов мы обменяться не успели, а в доме Бергмана я с тех пор бывала не так часто. Да и, учитывая ее реакцию на Джокера, ждать скорого появления Майи возле «дома с чертями» не приходилось.

И вот она возникает вновь. Очень хотелось знать, что привело ее сюда. Неужели она вот так караулит меня у магазина в любую погоду в надежде, что рано или поздно я появлюсь?

В этот раз ее спугнул Клим. Общаться при свидетелях она точно не хотела. Или причина в другом? Если она ждала моего появления, что ей было нужно? Закончить начатый тогда разговор или поделиться со мной новыми снами? Девушка не выходила у меня из головы. Промелькнула мысль попросить Димку помочь в ее поисках. Имя довольно редкое, диапазон возраста тоже можно было бы сузить. Но что-то подсказывало мне, что этим я могу все испортить.

В доме Ольховых было тихо. Подозрительно тихо. Хотя в окнах, которые выходили на парк, свет горел – я обратила на них внимание, когда мы сворачивали в переулок. Мне захотелось окликнуть хозяев, но я побоялась нарушить правила хорошего тона. Я вопросительно взглянула на Клима, желая понять, испытывает ли он похожее беспокойство. Он невозмутимо разулся, прошел в нашу временную обитель и устроился на диване, из чего я сделала вывод, что рабочий день он считает оконченным.

– Почему так тихо?

И словно в ответ на мои слова сверху раздалось прерывистое «ку-ку». Я взглянула на дисплей телефона – семь двадцать, не самое подходящее время для того, чтобы кукушка давала о себе знать. Мы с Климом переглянулись и молча отправились в гостиную.

Комната была пуста. Кукушка, закончив свое выступление, скрылась в крохотном резном домике на верхушке старинных часов. Стрелки показывали ровно то же время, что и мой телефон. Выходит, списать происшествие на то, что старый механизм спешит или, напротив, отстает, не получится.

Я подошла ближе осторожно, словно боясь кого-то спугнуть. На самом деле у меня возникло стойкое чувство опасности. Будто в следующую минуту створки скворечника откроются и вместо крохотной птички появится прицел. Стрелки продолжали отмерять время, ничего другого не происходило, однако неприятные ощущения меня не покидали. Я закрыла глаза и попыталась понять, что чувствую. Но страх был сильнее всех остальных переживаний.

Сначала я ощутила холодный поток воздуха, а потом услышала громкий хлопок снизу – закрылась входная дверь.

– Я дома, – услышали мы голос Дарьи и шуршание пакетов.

Клим поспешил вниз, навстречу хозяйке, а я все еще стояла в полуметре от часов, не решаясь нарушить тонкое равновесие. Наконец догадка стрелой промелькнула в моей голове. Что, если сбои в работе часов – предупреждение об опасности? Для человека здравомыслящего может прозвучать как бред, но таких в моем окружении практически нет. Осталось понять, кого и о чем хотела предупредить кукушка?

Вскоре Дарья в сопровождении Клима, который помогал нести тяжелые пакеты, поднялись в гостиную. Хозяйка, судя по всему, вернулась из супермаркета. По обрывкам разговора я поняла, что Виталия дома нет, но он вот-вот будет.

Я спустилась вниз и, как только там появился Клим, уточнила:

– Мы ведь выключали в доме свет, собираясь к Бергману?

Он коротко кивнул, а я продолжила:

– Когда ты возвращался за машиной, свет горел?

– Не обратил внимания, – равнодушно ответил Клим, но, заметив мою реакцию, насторожился: – Тебя беспокоит включенный свет?

– Не только, – ответила я, но вдаваться в подробности не стала.

Клим ничего не уточнил, вместо этого твердо произнес:

– Не бойся, я рядом. Всегда.

«Осталась самая малость: понять, хорошо это или плохо», – мысленно ответила ему я.

Ольховы пригласили нас наверх поужинать, но мы вежливо отказались. Не хотелось нарушать их семейную идиллию. «Они кажутся такими счастливыми сегодня», – подумала я, глядя на них.

Вместо этого решили поесть в кафе на другой стороне сквера. Выглядело заведение довольно мило, в окнах ярко-голубого особнячка горели теплым светом гирлянды, а вход украшала композиция из еловых веток.

Клим заметно проголодался, а потому заказал, кажется, примерно половину позиций из меню. Я таким аппетитом похвастаться не могла – слишком много мыслей беспорядочно роилось в моей голове, мешая сосредоточиться не только на меню, но и на собственном чувстве голода. В итоге я просто ткнула пальцем наугад в какое-то название и попросила горячего чаю с медом.

– Ты напряжена, – тихо произнес Клим и зачем-то пересел со стула напротив ко мне на диванчик.

Он взял мою руку и крепко сжал.

– Горячий… – произнесла я вслух.

Невольно подумалось не только о декабрьской стуже, но и том видении, что совсем недавно пришло ко мне вместе с картой. Руки возлюбленного в том сне были такими же горячими. Имеет ли это какое-то значение? Или я ищу параллели вовсе не там?

– Покажи мне свою карту, – попросила я.

– Сомневаешься? – усмехнулся он.

– Хочу взглянуть.

– Обязательно, но не здесь, – твердо произнес Клим, не выпуская моей руки.

Вскоре принесли заказ, Клим вернулся на свое место и принялся с аппетитом есть. Я не спеша ковыряла вилкой в тарелке, а сама пробовала осмыслить произошедшее за день. К счастью, все, что касалось расследования, мы успели обсудить в доме Бергмана. Оставалось самое сложное – в очередной раз попытаться разобраться в себе.

Мысленно я то и дело возвращалась к тому, что случилось в кабинете Максимильяна. Причем занимал меня не странный обрывок воспоминания из прошлой жизни, а то, что было после, в настоящем. Разумеется, мы и раньше оставались с Бергманом наедине, но он никогда не был так близко. Если не считать моей дурацкой выходки, когда я попыталась его поцеловать, чтобы проверить, что будет. Правда, тогда нам помешал внезапно появившийся на пороге Поэт, так что эксперимент не удался. В любом случае Джокер не был инициатором. А сегодня? Формально не придраться: я провалилась в воспоминания, потеряв почву под ногами, что неудивительно – карта дамы червей из шкатулки неизменно пагубно влияла на мой рассудок и способность к самообладанию. Но, после того как я очнулась, Джокер даже не попытался отдалиться. Впрочем, приближаться тоже не стал.

– Кто ты? – в сердцах спросила я.

Совсем скоро до меня дошло, что вопрос, который был адресован Бергману, прозвучал вслух. Впрочем, к Климу, который сейчас пил кофе напротив меня, он относился примерно в той же степени.

– А кем ты хочешь, чтобы я был для тебя? – невозмутимо проговорил он, глядя мне прямо в глаза.

Я лишь тяжело вздохнула, не удостоив его ответом. Вспомнились слова соседки, которая видела нас сегодня в церкви. Интересно, как там у Черных Колдунов? В храм входить допускается или не рекомендуется? И есть ли на этот счет четкие инструкции…

– О чем думаешь? – спросил Клим.

– Размышляю, куда бы отправился Черный Колдун, вздумай он помолиться о ком-то…

– О ком же ему молиться?

– Вариантов немного: о себе да обо мне.

– Вряд ли ему нужны посредники, – улыбнулся Клим.

Улыбка эта показалась мне зловещей.

Дома мы оказались довольно поздно, свет горел только в спальне Ольховых. Судя по тому, что они не спустились, происшествий без нас не было. Признаться, я немного переживала, что мы упустим что-то, пока Клим с аппетитом уминал ужин.