Время складывать камни

Скрежет металла. Скрип. Напарник смотрит на тебя. Вы понимаете без слов. Это второй полёт для каждого из вас. Но первый на новом носителе. Вас готовили. И всё же. Из сотни подготовленных нештатных ситуаций случится сто первая. Неизбежно придётся выпутываться.

Зажигание. Отрыв. Вжимает в спинку кресла. Планета не хочет отпускать своё дитя, крепко держит. Но что-то внутри, в грудной клетке, надрывно требует идти вверх.

Чувствуешь, как устремляешься ввысь. Вибрации нарастают. Твой взгляд нацелен на рабочие приборы. Это не стандартный полёт на орбитальную станцию. Никто не даёт гарантий. Новые условия, новый опыт. С чем придётся столкнуться?

Страха нет. Волнуешься, переживаешь. Не за себя. Задание, вот, что прежде всего. Носитель тащит тебя в космос, мир рвётся на клочки от разрывов и тряски, от гула и лязга.

Голоса в шлеме рапортуют о штатном подъёме. Выше, с каждой секундой. Небо чернеет. Отстрел двигателей системы спасения. Первая ступень чихает и глохнет. Ракета недовольно отплёвывает её и заводит в работу вторую ступень. Мгновение покоя сменяется новыми перегрузками.

Страшно? Девочка перед полётом спрашивала тебя. Её взгляд, полный мечтаний и чаяний, скользил по скафандру. Когда-нибудь и она окажется там. Благодаря тебе, благодаря тысячам других людей, кто пытается вырваться из крепких материнских объятий Земли. Страшно. Ударить лицом в грязь страшно.

Тебя ждёт дом. Когда ты вернёшься? Никто не сказал. Никто не скажет. Ты Беллинсгаузен или Лазарев? Уиллоби или Беринг?

Щелчок. Время расстояния. Вторая ступень затухает. Щелчок. Зажигание третьей ступени. Что-то не так. Ты чувствуешь резко усиливающиеся вибрации. Лязг проходит по всей конструкции носителя и заполняет тебя. Взрыв. Мир выталкивает и закручивает вокруг.

Вы падаете, с огромной высоты, среди сотен мелких обломков. Связь с Центром обрывается. «Быстро мы прилетели», – бросает напарник знаменитую фразу. Ухмыляешься. А сердце сжимает от провала. Словно ты сам в чём-то виноват. Словно специально всё подстроил, чтобы не вышло. Злишься. На себя, на носитель, на весь мир.

Вас как родных встречают на твёрдой поверхности. Обнимают. Радуются. Живые. Вернулись. Домой, на Землю. Мирное голубое небо снова скрывает бесконечный неизведанный космос. Возвращает в реальный мир. В бетонные джунгли, рекламные постеры и весь спектр низменных сладких эмоций.

Только два человека в Центре хмуро изучают записи. Это их вопрос на миллион. Что пошло не так?

В ангаре спрятан второй такой же носитель. Стоит, ждёт своего часа. Хочет в космос. Никто ему теперь не позволит. Носитель-дублёр. Отправят в цеха и разберут по винтику. Всё. Конец. Ты понимаешь, что его ждёт. Незавидная участь. Когда тебе всего один рывок до бесконечности. Три минуты. И усилия миллионов. Чтобы именно ты смог выбраться из порочного круга.

Ведущие трансляции пытаются невразумительно оправдаться за всех перед зрителями трансляции. Миллионы человек по всему миру следят. Канада, Италия, Штаты. Затаив дыхания, они ждали. Удивления, злости, радости. Теперь кто-то насмехается в комментариях, кто-то радуется за выживших космонавтов. Но все ждали этого полёта. Все ждали, что правила игры в Солнечной системе поменяются. Не сегодня. И не в ближайший год.

Теперь у тебя есть более важные дела. Личные. Не только весь мир ждал полёта, но и твоя родная. Она же смотрела, видела. Испугалась. Находишь телефон и звонишь жене. Ждёшь ответа, но не берёт трубку. А домой не отпускают. И мурыжат до самого вечера с выяснением обстоятельств. Протокол. А тебе что. У тебя жена не отвечает, не звонит, не волнуется. Сердце ёкает. Что-то не так. И вот звонит дочь.

Замираешь. Страшно? Теперь страшно. Подсознательно не хочешь отвечать. Не хочешь слышать, что твои переживания могут быть реальными. Но через силу всё-таки берёшься.

Подросток ревёт тебе в трубку, сбивчиво объясняет, прыгая с места на место. По слогам разбираешь, но ничего не понимаешь. Отказываешься. И мир уходит из-под ног, вибрирует, крутит.

***

Шум. Павла сбило с ног и унесло с твёрдой почвы. Сделал круг и приземлился в своей кровати. Кое-как определил источник. Телефон. Вибрация собралась в одной точке. С трудом открыл глаза. Темень прятала детали комнаты. Только электронные часы на тумбе ярко и молчаливо высвечивали 3:41. Кому не спится?

Хотел сделать вид, что не слышит. Попытался расслабиться. Не получается. Телефон всё трещит и трещит без остановки. Кто-то очень настойчивый. Рита? После Иры она стала слишком навязчивой. Пришлось взять трубку. На ярком слепящем экране высветилась фамилия «Шумилов». Работа. Он-то чего среди ночи?

–Да, Сергей Константиныч, – жуткий бас спросонья даже Павла смутил.

–Паш? Отдыхаешь? Слушай, дело важное, дуй в центр. Жду тебя.

–Москвы? – непонимающий ничего Павел попытался включить голову, но логические цепочки строились с трудом. В Кремль что ли? Или куда? Зачем? Почему так поздно?

–Москвы? Какой Москвы? Сдурел что ли? Королёв. Управления полётами.

–А, ага. Суббота же. Чего-то случилось? – мозги начали просыпаться. Павел вылез из-под одеяла и сел на кровати. Холод от пола неприятно схватил за ноги.

–Случилось, случилось. С буксиром нашим случилось. Суббота – новый понедельник. Ты мне срочно нужен. Машина через полчаса подъедет, будь готов. Конец связи, – голос очень взволнованный, яркий. Скорее встревожен, чем зол. Павел не хотел пререкаться. Среди ночи в выходной не каждую неделю вызывают. Значит, надо. Значит, случилось чего.

Телефон пикнул и отключил вызов. Даже ответить не успел. Конец связи.

Что ж, значит, работа. Планов на день всё равно с гулькин нос. Хотя нет, Рита же куда-то звала. Совсем забыл. Но то вечером. Кажется. Может, успеет. Второй раз не явиться на встречу совсем уж невежливо станет.

Поднялся, вытянулся и зевнул. Прошёл пустую двуместную кровать, привычно натянул домашние штаны и вышел в коридор. На кухне горел тусклый свет. Дверь в тёмную комнату Лизы открыта. Павел прошёл на кухню, поймать ночного жителя. Лиза с ноутбуком сидела за барной. Она замерла, не ожидав увидеть отца. Как кролик посреди леса, уловивший едва заметный на краю уха хруст ветки.

–Лиза? – хотелось прояснить ситуацию. Полчаса. Стоило поторопиться.

–Ты хочешь узнать, что я здесь делаю в три часа ночи? – скромно переспросила она. Её наивное подростковое лицо с короткой золотистой причёской засвечивал ноутбук. Кружка с горячим чаем стояла рядом.

–Ага.

–Может, мне тоже хочется знать, почему ты не спишь, – попыталась парировать девочка, выгадывая себе секунды для оправдания.

Когда он начал обходить барную, поспешно опустила крышку ноутбука и села, положив руки на ноги, как примерная школьница. И снова замерла. Наказывать или отчитать? Она уже не маленькая. Ещё и в штыки воспримет. Ругаться с ней сейчас? Зачем. За последние несколько месяцев девочка слишком выросла, чтобы воспринимать её, как наивного ребёнка. Он отец? Или друг?

–Парень? – Павел машинально достал кастрюлю зелёного супа из холодильника. Налил полную тарелку и закинул в микроволновку.

–Думаю, ты не спишь не из-за парней, – девочка отшутилась волнующимся дрожащим голосом.

–Бросай, Лиз. Не рановато тебе ночами не спать из-за мальчиков? – он встал напротив и положил руки на стойку.

Будто сам не приставал к девчонкам в её возрасте. Гормоны играют, что поделаешь. Запретами такое не остановишь. Остаётся только наставлять. А сам-то много он знает о том, как быть девочкой-подростком? Ира бы помогла, они с Лизой хоть и ругались много в последнее время, но понимали друг друга куда лучше.

–Ему просто нужна помощь с проектом, сдавать в понедельник.

–Так чего он сам не сидит ночами по выходным?

–Может, и сидит. Я могла приготовить завтрак.

Микроволновка противно запищала. Павел хотел сказать своё слово, выгнать дочку спать. Но не стал. Не нашёл слова. Отношения за последнее время между ними сильно изменились. Стало холодней, поёжился.

Молча достал суп и сел завтракать.

–И куда ты собрался? – девочка села напротив за стол. Пристальный взгляд изучал его.

–Работа. Вызвали в центр. Серьёзное что-то.

–Работа? Или Рита? – Язвительно заметила дочка. – Ты помнишь, что я на экскурсию уезжаю до завтра с классом?

–Ты знаешь, где деньги. Возьми, сколько надо, – слишком холодно. Замёрз. Горячий суп не спасал.

–Не хочу видеть её у нас дома, – Лиза откинулась на спинку и недовольно скрестила руки. – Мне плевать, кто она. Это не её место.

–Да работа. Константиныч звонил, проблемы какие-то с буксиром, – раздражённо ответил Павел. Взял пустую тарелку и бросил в раковину.

–А ты тут причём? Ты же космонавт. Этот ваш буксир на орбите висит, пусть спецы и разбираются.

–Не знаю, не сказал он. Нужен значит нужен, Лиза.

Он уже собирался идти умываться.

–Снова туда хочешь? – дрожащий голос дочери. Глаза на мокром месте. – Полетишьи бросишь меня? Мне и прошлого раза хватило. Я не хочу одна остаться.

По сердцу резануло. Девочка тихо прижалась и крепко обняла. Хотелось успокоить её. Утешить. Но надо ехать. Приобнял и разворошил ей причёску, поцеловал в лоб. Успеют поговорить.

–Пока неясно ничего. Завтра поговорим, как вернёшься, договорились? Ужин готовить не надо, найду, чего поесть.

–Угу.

***

В главном зале Центра скучковались операторы. Они что-то внимательно изучали на мониторах, общались. Поймал их взгляды. Взволнованы. Нехорошо. Что там могло случиться с треклятым буксиром?

Больше никого, почти пустой зал, только компьютеры работают и на огромном экране данные по станции, камеры. Тишина, пустые отсеки. Спят. Нечего их тревожить.

Небольшой стеклянный кабинет. Шумилов разбирал бумаги за своим столом. Ждал своих космонавтов. Павел сразу пошёл к нему.

На плечо упала тяжёлая рука, заставила удивлённо обернуться.

–Пал Андреич, не признали? Кричу чуть ли не с дороги уже, – Артём, молодой боец. Задорный, бойкий, готовый ринуться грудью на амбразуру. Только вот в дублёрах он сидел, пока ракета падала вместе с Павлом и Владимиром.

–Здаров, Артём. Буксир?

–Ага, да я и не спал.

–Пионер, – ухмыльнулся Павел.

–Думаете, полетим? – вдохновлённый голос. Хочет. И Павел хочет. Но как бы не сглазить. Да и на чём лететь? Дубль на пересборке.

Они вошли в кабинет. Озадаченная мина на лице Шумилова. Ничего путного это не предвещало. Хотелось вернуться домой и сказать Лизе, что отец обязательно останется. Но по взгляду читалось, что это не так. Значит, на чём-то да полетят. Космонавтов просто так не поднимают в субботу в 4 утра. Они не пожарные и не доктора. У кого сегодня инфаркт? У нашего злополучного буксира? Бригада прибыла. Прощупаем сначала пульс.

–Садитесь, – буркнул директор. – Проблема намечается, ребят.

–Только намечается? – весело подхватил Артём.

–Так, не перебивать. Намечается. Партнёры наши внесли некоторые правки в расписание. О чем не потрудились уведомить заранее. Неприятно, конечно, но терпимо. А вот цель пуска руководство наше настораживает.

–И что запускают? – Павел пытался перебрать возможные варианты. Не улавливал, что могло послужить причиной для беспокойства. Военный спутник? Новые частные шаттлы? Какие-то секретные разработки? В новостях ещё ничего не дали. Утром дадут, если будет инфа. Если найдутся ответственные редакторы, сранья субботы.

–Спутник военный. Секретного назначения. Тут уж у кого руки длинней. Знать не знаем.

–Да-к они постоянно мотают, нет? – возбуждённо ответил Артём. Чуял аттракцион.

–А буксир тут причём? – Павел тоже почуял этот запах.

–Запуск спутника через 2 месяца. Готовят давно, видимо, да только информации у нас никакой не было. А сейчас вот появилась. Хорошие люди помогли. Проблема, она в чём. Буксир кукует на орбите почти без связи. Мы его отслеживаем. Да только и партнёры наши отслеживают. И знают, что полетим мы через год, чтобы вернуть связь и управление. Но вот случиться может, что угодно, верно? Целый год. А вдруг какая неполадка? Только конец это будет значить всему проекту.

–Мы же не в 75-ом, Сергей Константинович, – Артём усмехнулся.

–А ни при чём тут холодная война, сынок. Теперь это конкуренцией на рынке называется. Знаете, какое внимание сейчас к буксиру этому? Он чихнёт, а половина ООН взвоет о недопустимости подобных небезопасных испытаний ядерных установок на орбите, – развёл руками Шумилов, передразнивая некоторых спикеров на заседаниях в Нью-Йорке. – И всё. Поминай, как звали. Можете крест ставить на родной космонавтике. Им только повод дай, чтоб запретили. Так и норовят кусок оторвать.

–И летим мы не через год, – чутьё Павла не подвело. Редко подводило.

–Это к вам вопрос, орлы, – Шумилов откинулся на спинку, перебирая пальцами по столу. В глаза не смотрел.

–Носитель же на пересборке, – подметил самую очевидную проблему Артём.

С какой вероятностью носитель-дублер не имеет той же проблемы, что и основной? Какой бы надёжностью ни обладала САС, никто рисковать жизнями космических путешественников не хочет. Одного взрыва пилотируемого носителя хватит на несколько десятилетий вперёд. Владимиру точно хватило.

–Только отправился. Вернуть можно. Вернём, поставим. Сказали попытаться хотя бы. В секретности. Ежель провалим, то не узнает никто.

Репутация на кону. Один провал можно быстро стереть из памяти. Никто не забудет полоумного решения отправить носитель-дублёр сразу после неудачного основного пуска. Только полоумным оно станет, если не получится ничего. А если получится..

–Техника? Или код?

–Программа чиста, всё по алгоритму идёт. Что-то в механике не срабатывает. Вторая ступень не отходит, а третья в запуск идёт, – впервые Павел услышал, из-за чего в прошлый раз пришлось вернуться домой. – Никто вам, ребята, не скажет, будет так снова или нет.

–И что вы хотите? – Артём уже догадывался об ответе. Хотел только услышать это из уст командира. Увидеть, как им подадут хорошо прожаренное блюдо.

Шумилов замялся, тяжело вздохнул. Можно не отвечать. Павел и так понял. Сегодня он вернётся домой, к дочери. И что скажет? Ещё одна попытка попасть наверх? Только в космос ли. Жажда терзала. После смерти Иры хотелось спрятаться, но на планете все укромные тихие места уже заняты.

–Возьмём времени, сколько сможем. Два месяца на интенсивную подготовку. Вернём носитель на стартовый стол и попробуем.

–Взорвётся же, – недовольно покачал головой Павел. – Никто не одобрит.

–Уже одобрили, Паш. – Тяжело выдохнул Шумилов. Замолк ненадолго, давая прокрутить мысль в голове. – Принудительно вас в ракету никто не посадит, коль не хотите. Долг долгом, а жизнь отбирать..

Он не закончил. Слишком опасно. Слишком. Кто добровольно согласится сыграть в двойную русскую рулетку? Только первый выстрел точно будет, а вот второй – дадут шанс.

Одобрили. Кто одобрил?

–Как я Кате объяснять-то буду? – Артём поднялся, сунул руки в карманы и отошёл к окну. Уставился в огромный цуповский экран. – Она ж видела прекрасно, что случилось в тот раз.

–А я как людям объяснять буду, если потеряю вас? Как в глаза смотреть буду? Как себе объясню? Мне легче? – повысил голос Шумилов. Злился он не на своих космонавтов, Павел понимал. – Только вот на кону будущее ядерного космоса. Конечно, можно и на хим движках к Марсу летать. На коня, да в Китай. Только свободы нет, понимаете? Мы революцию делаем, меняем всё. Палки в колёса, они всегда будут, только их никто не вспомнит потом. А вспомнят наш провал. Или победу. Никто вас не заставит, конечно. И я не стану требовать. Отступить сейчас не трусость. Да только можно ваши имена в историю вписать.

Гравировкой на граните? Короткая речь Павла не вдохновила. Он хоть сейчас готов сигануть в корабль и попытаться. Но слишком острой болью в груди отзывалась прошлая попытка. И не только у него. У дочери. Поймёт она? Отпустит? Может, отпустит. Только кем он будет, если рискнёт не вернуться домой. Оставит одну в чужом мире, ещё не оперившуюся.

За несколько месяцев после смерти Иры девочка сильно выросла. Самостоятельная стала. Но какой родитель пожелает такого тяжёлого пути для своего ребёнка?

–Подумать надо, Сергей Константиныч. С дочкой поговорить, – выдохнул Павел и встал.

–Понимаю, – грузно опустился на стуле Шумилов. Он знал про Иру. Знал, что случилось тогда. – Некого, Паш. Вас готовили. Будь у меня хоть кто-то ещё..

Попрощались. Павел вышел из кабинета, из главного зала. На улицу. Вдохнул свежий весенний воздух полной грудью. Напился им. Прочистить бы голову. Уставился в голубое небо. Всё-таки ночью лучше видно. Целый мир за пеленой. А больше некому. Да. Больше некому. Артём – инженер, он связь налаживать летит. А капитан только один. Человек, уже прошедший через кошмар. Нельзя туда кому-то ещё. Не справятся. Решение не примут.

***

–Я ведь ничего не решаю.

–Решаешь.

–Как будто тебя может что-то удержать. Все парни – манипуляторы?

–Это будущее, Лиз. Это важно.

Нехорошо сидеть напротив друг друга во время таких разговоров. Сразу воспринимаешь своего собеседника, как оппонента. Приходится выкручиваться. Павел отвёл взгляд к окну. Тяжелые разговоры никогда ему не давались.

Беспилотник катился мимо небольшого павильона. «СервисТехноград». Семьи и пары шли по тротуарам, кто-то мчал на роликах. Жизнь кипела, наслаждалась тёплой весной. Тучи хмуро накрывали только автомобиль.

–Оправдания, – буркнула Лиза, скрестила руки на груди. – Ещё в субботу было всё понятно. И с тобой, и с твоим космосом.

Нельзя винить её в простом человеческом желании. Павел не хотел. Он бы не поступил так никогда, не рисковал собой. Но..

Или нет. Себе не соврёшь. Единственная звёздочка, что держала его на твёрдой земле, угасла. А там, наверху, целые мириады миров. Он с детства мечтал. Шёл к этому. Чтобы одним из первых вонзить флаг человеческого мира в твёрдую почву других планет.

–Хочу, чтоб ты поняла, – поняла его мечту, его жажду.

Хотелось пить. Кондиционер в беспилотнике работал исправно, но жар исходил изнутри. Слова роились в голове, путались. Павел пытался схватить их, выстроить в правильном порядке, но не выходило.

–Себе-то признайся. Ты всегда этого хотел. И что, вы разобрались с проблемой?

–Разобрались.

–Думаешь, я идиотка? Мне уже не двенадцать. За этим вашим буксиром глаз да глаз, все следят. И почему никаких новостей? Если бы всё хорошо было, вы бы не стали проводить пуск в такой секретности. Хочешь второй раз взорваться? Одного не хватило? – девочка повысила дрожащий голос.

Что провести Иру он никогда не мог, что дочь. Или Павел врать не умел, или девчонки ему достались слишком умные.

–Не случилось же ничего в прошлый раз. Жив. А попытаться надо. Понимаешь? Если сейчас не сделаем, то всё к чертям зря. Ракета накроется, так я в корабле. Он-то все испытания уже прошёл много раз, не подвёл. И не подведёт.

–Почему?

–Потому что стоит задача. Это наш рубеж. Мы застряли и нужно выбираться. Я бы отказался, если б варианты были, Лиз.

–Для тебя всегда есть варианты.

–А для страны нет. Сколько людей шли к этому. Подумай только, представь, что этот буксир сможет за недели доставлять людей и грузы на Марс. Или даже к спутникам Юпитера! Туда, где мы никогда не были. Места, о которых все только мечтали. Подвести их всех?

–Есть же дублёры. В очереди теперь они. У вас так устроено. Или возьмут кого-то из других космонавтов, мало их что ли. Ты поможешь их научить, подготовишь.

–Они отказались. Поэтому и нет вариантов. Нельзя посылать неподготовленный экипаж, не справятся. У меня какой-никакой опыт есть с этой ракетой, а у других?

Беспилотник мягко остановился напротив большого фонтана в виде колоса пшеницы.

–Вы прибыли к остановке «Золотой колос» – прозвучал из динамиков машины нежный женский голос, двери распахнулись.

Павел с Лизой вылезли и перешли дорогу. Сквозь яркие зелёные ветви проглядывал огромный стеклянный купол храма науки, музея памяти прошлого и связи с будущим.

–Значит, это цена за будущее? Остаться одной? А если мне плевать на всех? Если я хочу, чтобы ты остался?

–Я виноват. Знаю. Но твоя мама хотела бы, чтобы мы попытались снова. Она всегда верила.

–А я не хочу верить. Мне хватило прошлого раза. Я хочу отца, живого, здесь. Хотя бы отца..

Разговор зашёл в тупик. Она права, у Павла есть обязательства. Ничего не поделать. Можно взять ношу, а потом сбросить её на полпути. С людьми так не работает. Случайности выбивают из колеи, всегда.

Сейчас он улетит, а если вернётся, то кто будет его ждать? Опустевшая ледяная квартира? Ради чего тогда вообще пытаться?

Они молча прошли контроль и оказались внутри. Огромная голограмма планеты и экран с данными полёта орбитальной станции, как в Центре управления, встречали гостей храма. В памяти сразу же возникали яркие образы настоящей Земли, которую он наблюдал с орбиты, через небольшой открытый купол станции. Громадная планета. Здесь Москва, полная жизни. Вот тут Германия, а там Марокко. И везде миллионы людей, сотни миллионов, сливаются в потоки, движутся, перетекают. Человечество. Один большой вид.

Павел хотел, чтобы Лиза тоже посмотрела на огромный глобус его взглядом. Увидела жизнь, почувствовала. Ира смогла увидеть, загореться. И сгорела в этом пламени. Как и многие другие.

–Лети, – только одно слово. Лиза бегала глазами по голограмме. Взяла неглядя за руку.

–Вот так просто? – Павел крепко по-отечески сжал её ладонь.

–Все парни одинаковые. Как будто вас может что-то удержать. Лети. Иначе я виноватой останусь на всю жизнь. Не хочу, чтобы твоя мечта из-за меня умерла. Справлюсь как-нибудь.

–Я вернусь, обещаю, Лиз.

–Только попробуй там остаться.

***

Жажда. Хочется пить. Это от волнения. Сердце гулко бьётся в груди. Пытается вырваться. Кажется, Артём сейчас услышит, но скафандр поглощает звук.

–Земля-борт, – дежурно прозвучал динамик.

Скрежет.

–Страшно? – спросил Павел шёпотом сам себе и выдохнул.

Тело утихло и сконцентрировалось. Страшно. Но этот страх разливался по артериям и венам, заполнял сердце и голову. Страшно подвести. Себя. Лизу. Людей. Два месяца подготовки, инструктажи, всё вело к этому моменту. Долгими вечерами они с командой разбирали до долей секунды прошлую попытку. Что пошло не так? В какое мгновение. На этот раз Павел собирался идти до конца. Он знал, что делать.

Последние мгновения. Переглянулись с напарником. Они оба готовы. Но Артём летит в первый раз. Он не знает, что произошло. Он не взрывался.

–Пуск. Есть пуск. Зажигание, – носитель просвистел, зашумел и задрожал. Поехали.

Голоса в голове заговорили командами. Носитель оторвался от земли. Боролся с притяжением, рвался вверх, с трудом набирая метр за метром. Ускорение. Привычная тряска успокаивала. Всё по плану.

Время замедлилось, мысли на коньках скользили по узким извилистым дорожкам из нейронов. Вверх. Только вверх. В небо. В чёрную безразмерную даль. К свободе.

–Двадцать секунд, двигатели первой и второй ступени работают устойчиво. Тридцать секунд, сорок.. – спокойный голос в динамике приближал к опасной отметке.

Щелчок. Первая ступень отошла. Очередь второй. В голове Павла отсчитывается каждый миг. Сейчас. Та самая секунда. Двигатели гаснут, но ступень не отделяется. Снова. Он не слышит скрежета, лязга. Как и в прошлый раз. Тишина заполняет пространство, окутывает носитель. Ещё пару секунд, и начнётся запуск третьей ступени. Снова. Или всё же отошла? В динамике молчание. Он больше не может ждать.

–Произвожу отключение автоматического выведения на орбиту, – несколько нажатий и ракета замолкает, металл гудит.

Высота? Пока набирается, но скорости не хватит, будут падать. Гравитация, бессердечная ты с…

–Принято, отключение автомата. Вторая ступень не отошла.

–Павел! – ворвался в эфир Шумилов. Прошлый запуск транслировался по всему интернету. В этот раз глухо. Никто не хочет терять лицо. – Не судьба, вручную не отстыкуешь ступень, механика. Возвращайтесь.

Пойти на такой шаг для любого руководства – опасно. Люди начнут задаваться вопросами. Какова ценность их жизни в глазах тех, кто выше по ступеням пищевой цепи. Никто не спросит космонавтов. В череде обвинений их станут защищать от самих себя. Таково общество.

Возвращаться? Каждый вечер он прокручивал в голове эти секунды. Как окажется перед выбором. Но выбор давно сделан. Он решился на запуск, чтобы вернуться со щитом.

Цифры на главном экране корабля безмятежно сменялись. Скорость падала. Павел задумался. Снова переглянулись с Артёмом. Смятение в глазах напарника. Тот не знал, как поступить. Ждал решения командира экипажа.