Лунные ангелы и старый дом

– Как сегодня звонила? – одновременно спросили друг у друга супруги, ещё раз проводив глазами уезжающих доставщиков.

– Она же умерла! – опять хором сказали новые хозяева старого дома.

Татьяна и Сергей сели на диван спинами к окну, взялись за руки и так просидели в оцепенении некоторые время.

– Я пойду включу холодильник, продукты-то надо убирать на место, а то пропадут, – первым опомнился Сергей.

– Я тебе помогу, – сказала Татьяна, хотя не двинулась с места и по-прежнему смотрела перед собой, как завороженная.

– Таня, ты несёшь корзины? Если тяжело, то я сам.

– Несу, – опомнилась Танечка, – бегу.

Татьяна, действительно, наконец-то опомнилась. Она не знала, какую корзину ухватить. В первую очередь счастливая обладательница несметных продуктовых богатств глазами и рукой опытной хозяйки быстро проревизировала привоз:

– Ничего себе! Сколько же это всё стоит? И это всё для нас с Сергеем! Вот это, Васса, ты даёшь!

– В корзинах, и правда, – чего только не было: домашние колбасы, копчёности, сыры, холодцы, молочное, овощи, фрукты, выпечка.

– Да, неплохо живёт хутор! – только и проговорила Татьяна.

Когда она очередной раз пришла за корзиной, то на глаза ей попался и их скудный пакетик с припасами, которые они привезли из города:

– Ну, ничего, это тоже пригодится.

Продуктов было столько, что и за месяц не осилить.

– Вот это Васса твоя даёт! – сказала Татьяна, вытирая пот со лба, – принимай, последняя корзина.

– Да, уж, – только и сказал Сергей, расставляя всё по полкам в холодильнике, – Васса Серафимовна, она у нас такая. Она по-другому не может, плохо не привыкла. В этом ей не откажешь. Бывало, кормит меня всякими вкусняшками и говорит:

– Серж, а что ты думаешь по поводу Луны как планеты?

– Ничего не думаю, – говорю я.

– Оно и видно, – добавит, бывало, Васса.

– А что мне о ней думать? Луна, как Луна, – бывало скажу, глубоко не задумываясь.

– Ну, и хорошо, что не думаешь. Значит, время не пришло. Не думай об этом пока.

Сергей помолчал, а потом продолжил:

– Сейчас вот стал думать об этом разговоре: зачем она говорила мне о Луне? Как ты думаешь?

– А что же ты сам не спросил тогда у Вассы?

– Вот, не спросил, а теперь уже не спросишь.

Сергей гремел посудой на кухне, готовил ужин, а Татьяна бродила по дому на правах гостьи.

– С каким же безупречным вкусом всё сделано, – восхищённо думала Танечка.

Удивительным в доме было всё: ткани старинной, добротной работы не ветшали, а, напротив выглядели свежо и дорого. Кругом не было ни одной пылинки, как будто бы только вчера всё было убрано. Мебели было не меньше ста с лишним лет, но она была исправна, блистала роскошью и новизной. Татьяна открыла книжный шкаф: прижизненные издания произведений Пушкина, Лермонтова, поэтов Пушкинской поры, Гоголя, Герцена, Тургенева, Достоевского, Толстого.

– Ничего себе, – подумала Татьяна. – Да этому всему собранию цены нет! Это даже больше, чем огромное состояние.

Когда Татьяна входила в очередную комнату, то в глаза ей сразу же бросался портрет Вассы. Но когда она подходила поближе, то это оказывалось не портрет, а зеркало. Татьяна вскоре поняла, что Васса появляется в зеркалах, но общаться с Татьяной не хочет, а только наблюдает за ней.

– Как же это ей удаётся, как это такое возможно? Как же это всё можно объяснить с точки зрения физики и естественных наук? Скорее всего, – никак. Этот процесс, это явление с научной точки зрения, скорее всего, необъяснимы. И что же тут такого! Я по телевизору видела целый цикл передач «Очевидное, невероятное». Теперь вот и у нас своё «очевидное и невероятное», – размышляла Татьяна.

Удивительно, но Танечке почему-то не было страшно. Напротив, ей в доме очень нравилось, казалось всё интересным и приятным, даже Васса в зеркалах не пугала.

– Ну и что тут такого? – думала Танечка, – появляется в зеркалах, ну и пусть появляется. Васса всё-таки хозяйка здесь. У других было «очевидное и невероятное», теперь и у нас есть. Ну и что тут такого? – по десятому разу уговаривала себя Татьяна.

– Танечка, всё готово, жду, – позвал Сергей.

Татьяна поспешила на кухню.

– Да это пир на весь мир! – изумилась Татьяна.

– С графским, сельским размахом! Всё для Вас, моя дорогая Барыня! – засмеялся Сергей, разливая вино в фужеры старинной работы.

Хрусталь переливался, празднично светился и блестел на свету.

– Вот это мастера были, – подумала Татьяна.

– А где ты взял вино?

– Как где, здесь целая винотека, – с гордостью открыл дверцу секретера Сергей.

– Серёжа, а это всё можно брать?

– Ну, ты всё-таки даёшь! Ты забыла, что я – законный наследник Вассы Серафимовны. Мне здесь всё можно. Если бы она не хотела нас тут видеть, то, наверняка, нас здесь никогда бы и не было. Вассу жаль – бездетная, а так всю жизнь хотела своих деток. Мечтала о детях, но не довелось.

– Давай за Вассу, – предложила Татьяна. – Вассе Серафимовне будет приятно. Васса Серафимовна, если Вы слышите нас, то спасибо Вам и низкий поклон за такую заботу о нас.

– Ну, ты, Тань, даёшь, правильно сказала, молодец, Вассочка, за тебя!

– Расскажи мне о Вассе, – попросила Татьяна, пробуя всё понемногу из того, что Сергей накрыл на ужин.

– Васса была очень закрытым человеком. С деревенскими она никогда не общалась – от слова «совсем». Все её, собственно говоря, боялись, как огня. Надо бы думать, что когда я приеду в гости порисовать пейзажи с натуры, написать её портреты, то она бы должна говорить и говорить со мной – ничего подобного: повернёт, бывало, ко мне своё красивое лицо и думает о чём-то своём, и смотрит, и молчит. Сначала мне было странно, а потом привык. Я как художник обратил внимание на то, что, когда Васса, бывало, задумается, то глаза у неё меняли цвет – ярче что ли становились или даже темнее. Я больше ни у кого не встречал такого.

– Сергей задумался, как будто вспоминал что-то, как будто какие то картины из прошлого проплывали перед ним.

– А ещё мне тогда казалось, что она как-то странно перемещалась. Если я находился на втором этаже, то парк просматривался весь. Я рисовал и смотрел то на холст, то на парк, на натуру. Иногда мне казалось, что Васса неестественно быстро перемещалась из одного места в другое: посмотрел – она здесь, через минуту глянул – уже в противоположной части парка.

– А ты саму-то Вассу не спрашивал об этом? – уточнила Татьяна.

– Нет. Да я и не предавал значение тогда всему этому необычному. А вот теперь думаю, а и, правда, как же ей это удавалось? Честно говоря, мне и тогда было понятно, что Вассу окружает какая-то тайна. Но я не хотел об этом думать и, приезжая сюда, просто наслаждался жизнью, с упоением работал, рисовал, рисовал, рисовал. Мне очень удавались её портреты. Всё-таки красивая она была. Красивая какой-то своей необычайной красотой. Помнишь, как раскупали её портреты. В них было что-то магическое. Согласись, они обладали каким-то особенным магнетизмом, какой-то особенной притягательностью.

– Серёжа! А мне всё кажется, что Васса смотрит на меня из каждого зеркала в каждой комнате.

– Ничего страшного! Ну и что? Это ты просто переволновалась. Такого (ты же понимаешь сама) не может быть. Хотя, однозначно утверждать, возможно, и не стоит. Посмотрим, там видно будет. Главное – не бойся ничего.

– Как всё вкусно, – похвалила Татьяна.

– Главное – не только вкусно, но и полезно, – поддержал Сергей, – деревенские натуральные продукты, мастерски обработанные. Абы что Васа никогда бы не взяла и не прислала.

– Серёжа! Я ещё раз прошла по дому: какая всё же кругом красота! Как же это всё сцелилось? Понятно, что боялись, но могли бы и поджечь из зависти, из страха.

– Поджигали. Из озера поднялся высоченный столб воды и упал на дом, погасил пожар в самом начале, ничего не пострадало. А вот дома поджигателей сгорели тут же до тла: вспыхнули одновременно и через минуту обрушились. Конечно, кто с Вассой свяжется после этого?

– Какие, в самом деле, – чудеса! – почти засыпая проговорила Татьяна.

– Пойдём-ка, дружочек, спать, путешественница ты моя, намаялась, устала, – засмеялся Сергей.

– И, правда! А то я засну прямо здесь.

Сергей положил сонную Танечку в кровать Вассы, укрыл одеялом. Спокойной ночи уже говорить не потребовалось. Татьяна спала, как голубка. Сергей сидел рядом с Танечкой и думал:

– Хорошо, что при Татьяне не вспомнил: три мужичонка, что дом Вассы подожгли, сгорели и сами заживо. Внутри их организма каким-то невообразимым образом поднялся огромный жар и произошло самовозгорание: на глазах у всей деревни сгорели сами по себе до костей, ничем потушить не могли. После этого сутки стеной шёл дождь, гремел гром, метались молнии. В этот-то момент дома поджигателей и загорелись. А и тоже – огонь на домах был воде не подвластен.

Сергей смотрел на Татьяну, ему всегда казалось, что она смешно спит, как маленький ребёнок:

– Хорошо, что не рассказал ей всего. С неё хватит и этого. Итак впечатлений через край.

Поправив ещё раз одеяло и подушку Татьяне, Сергей пошёл по дому.

– Если Вассу увижу в зеркале, поговорю, – решил он. Однако Васса Серафимовна в зеркалах Сергею не показалась.

– Наверное, тоже притомилась, – подумал Сергей, – переволновалась с гостями-то.

Казалось, что Татьяна уснула сразу, как только коснулась головой подушки, а, может быть, значительно раньше. В любом случае, сразу же к ней подошли восемь прозрачных женщин. Они рассматривали новую обитательницу кровати Вассы и переглядывались. Лунный свет из окна просвечивал их тела насквозь. Бестелесные и воздушные, они были всё-таки очень красивыми: стройные, длинноволосые, грациозные, изящные.

– Где же я их раньше видела? А, ведь, где-то же видела, запомнила, – вспоминала Татьяна, – а, дошло, вспомнила, я их видела на картине Сергея. Картина называлась «Танец русалок», и её купили сразу же. Эту странную картину купила молчаливая супружеская пара. Значит, Сергей их тоже видел, если изобразил, – подумала Татьяна.

Танечка от испуга и неожиданности просто не могла шевельнуть даже пальцем -полное оцепенение.

– Вы кто? С трудом выдавила она из себя, – привидения? Что вам здесь нужно? Вы зачем сюда пришли?

Прозрачно-голубые женщины ничего не отвечали, а только, тихо удаляясь, звали её с собой, тихонько маня ладонями.

В полной тишине дома слышался не то шелест, не то тихий звон колокольчиков.

– Это, наверное, они так разговаривают между собой или смеются, – подумала Татьяна.

– Я не пойду с вами, – сказала уверено и членораздельно Татьяна. Сама же, удивляясь самой себе, поднялась с кровати, и, вовсе того не желая, отправилась на зов привидений.

– Куда вы меня ведёте?

Вслед за привидениями Татьяна пришла в кабинет.

В кабинете всё было, казалось, по-прежнему, как и днём, только из окна мощным, серо-голубым светом светила луна. Она, как будто бы перекрасила кабинет в серо-голубое.

Танечка почти без чувств упала посреди кабинета на ковёр и только видела голые прозрачно-голубые, красивые ноги привидений. Незваные гостьи взялись за пальчики рук и какой-то чудовищной каруселью вращались над Татьяной.

Танечке теперь казалось, что и она сама вращается вместе с ними и никогда-никогда теперь не остановится. Татьяне хотелось думать:

– Вот сейчас встану и уйду в свою постель.

Но она не вставала и не уходила, потому что на это решительно не было никаких сил. В голове всё кружилось, плыло и тонко звенело. Татьяна иногда от ног странных танцовщиц поднимала голову вверх, но долго на удивительную карусель смотреть, конечно, не могла.

– Как всё странно, – думала Танечка.

– Вставай! Что ты тут разлеглась? – услышала Татьяна волевой женский голос. – Иди лучше почитай за столом мой дневник. Я тебе его приготовила, просыпайся, уже утро.

Татьяна успела рассмотреть женскую фигуру. Да, это была Васса Серафимовна, без всякого сомнения. Конечно, Танечка её вживую уже давно не видела, но портреты её Сергей привозил из каждой поездки. Да, это была, без сомнения, Васса Серафимовна.

– Какая же она всё-таки красивая, – подумала Татьяна, рассматривая Вассу.

Сестра мужа была высокая, статная, темноволосая. Густой, роскошный волос она укладывала вокруг головы, украшая дорогими гребнями, заколками. Казалось, что она всегда в короне, как королева. Бледная кожа лица – без единого изъяна и морщинки. Глаза голубые, как озёра. Губы Вассе, как будто тонко, изящно и изысканно – красиво нарисовали самой тонкой в мире кисточкой.

– А Васса и Сергей чем-то похожи, – успела подумать Таня, – оба какие-то породистые, красивые, это уж у них не отнять.

Татьяна наконец-то открыла глаза, перед ней на коленях стоял Сергей и мерил ей пульс:

– Ужас какой-то, ты же почти не дышала!

– А кто мне сейчас сказал: просыпайся, уже утро.

– Это я сказал.

– Нет, это была Васса Серафимовна.

– Да нет, что ты, ты же сама видишь, что рядом никого нет, мы в доме одни.

– Вот и не одни. Всю ночь надо мной танцевали или играли в какую-то диковинную карусель восемь женщин – привидений, а под утро пришла сама Васса. Велела вставать и читать её дневник, который она мне приготовила на столе.

– Тебе это всё приснилось. На столе ничего нет, я вечером всё осматривал. А почему ты здесь, в кабинете, а не в спальне? Почему лежишь на ковре?

Татьяна была очень рада, что она видит Сергея, что наступило утро, что закончился этот ужасный сон.

– Почему же я во сне не позвала Сергея? – подумала Таня. – Хотя в этом нет ничего удивительного, это же сон, во сне всегда так бывает.

Сергей на минуту оставил Татьяну и направился к столу. Татьяна сидела на полу не в силах встать. Голова шла кругом, как голубая, прозрачная карусель во сне.

Сергей притих и замер около стола.

– Что там? – спросила Татьяна.

– Танечка, здесь дневник сестры. Его вечером здесь на столе точно не было.

– А она мне во сне велела его читать.

– Зачем?

– Не знаю, не сказала.

– Велела, значит, почитаешь.

Сама Татьяна до постели дойти не смогла: всё кружилось и плыло в глазах. Сергей отнёс её в спальню сестры, заодно прихватил и дневник.

– А ты будешь читать дневник? – слабым голосом спросила Татьяна.

– Нет, Васса не любила, когда нарушали её распоряжения. Сказала тебе читать – лучше читать тебе. Я пойду, приготовлю завтрак. А ты поспи, может быть, головокружение отступит.

–Да, да, конечно, спасибо тебе.

Когда Сергей вернулся с завтраком, Татьяна уже спала в обнимку с дневником Вассы Серафимовны.

– Может быть, так даже и лучше, – подумал Сергей. Пусть спит.

Татьяна во сне плавала в озере, гуляла по оврагу, только чувствовала себя немного странно: она не ощущала своего веса, но всё равно ей было необыкновенно хорошо и приятно. Во сне Татьяна решила, что озеро совершенно безопасно. Конечно, правду говорили, что на самой середине нет дна. Его, действительно, там не было.

– Но без дна даже лучше, – решила Татьяна.

Она занырнула на самую середину и удивилась увиденному: там была огромная комната, наполненная самоцветами. Они лежали в золотых, серебряных вазах, излучали разноцветное сияние.

– Какая редкостная красота! – восхищалась Татьяна. – Какой порядок вокруг!

К ней подошли восемь прозрачно-голубых красавиц из прежнего сна Татьяны и признались:

– За порядком здесь мы следим. Васса Серафимовна требует, чтобы всё было идеально.

– И проверяет?

– Конечно, проверяет!

– Давно!

– Всегда!

– Так она же недавно умерла. Как же она до своей смерти сюда приходила?

– Этого мы не знаем, этого нам не положено знать, а тебе пора идти наверх, ты не можешь здесь долго оставаться.

– Почему не положено?

– Так надо. На, возьми с собой, это наш любимый камень.

Голубые нимфы вложили в руку Татьяне сапфир и плотно прижали его пальцами в кулачок. Тут они в одно мгновение поставили Татьяну на берег в целости и сохранности, более того, как ни странно, но в сухой одежде. Татьяна побрела по саду.

Когда Татьяна во сне гуляла по саду и села отдохнуть в беседке, к ней подошла и села рядом Васса.

– Ты ещё не читала мой дневник?

– Нет.

– Я знаю. Это даже хорошо. Сначала я хочу поговорить с тобой. Из моего дневника ты узнаешь обо всём, чем я занималась в своём имении.

– Зачем?

– Так надо. Более того, ты теперь будешь всё это делать вместо меня. Когда тебе будет сто четыре года, как мне сейчас, ты отдашь мой дневник своей дочке Ирине.

– Я боюсь Вас и Вашего дневника, Ваших дел и занятий. А нельзя, чтобы вместо меня дневник читал Сергей?

– Нет, нельзя. Это должна обязательно быть женщина, имеющая дочь. И у той, и у другой должны быть светлые души и чистые сердца. Кроме тебя и твоей дочери других кандидатур нет. Просыпайся! Пора ужинать.

Татьяна открыла глаза, перед ней сидел Сергей.

– Я говорю тебе: «Просыпайся! Пора ужинать», -ты и проснулась.

– Нет, это Васса Серафимовна сказала, чтобы я просыпалась и ужинала.

– Какая Васса? Опять ты за своё! Давай, покушай, ты голодом проспала весь день. Как ты себя чувствуешь? Как голова?

– У меня ничего не болит, и я умираю с голоду.

Татьяна рассказала Сергею о своём странном сне.

– Мало ли что приснится, – успокоил Сергей, – сон есть сон.

– Конечно, – согласилась Татьяна. Только теперь она заметила, что её рука сжата в кулак и не разжимается. Танечка показала кулачок Сергею – не разжимается.

– Это ты во сне нечаянно так сжала его, давай я помогу.

Сергей осторожно, по одному пальцу разжал кулак Татьяны. На ладони лежал голубой кристалл.

– Что это? – спросил Сергей.

– Сказали сапфир.

– Кто сказал?

– Нимфы.

– Где ты их видела?

– Я же тебе рассказывала – во сне.

– Да я и не обратил особого внимания на твой рассказ. А теперь расскажи мне снова всё по порядку и как можно подробнее.

Сергей выслушал Татьяну и предложил:

– Давай дневник Вассы и кристалл уберём пока в её кабинет, почитаешь дневник, когда окончательно выздоровеешь.

– Мне и сейчас уже хорошо, – доложила Татьяна.

– Ничего, – заверил Сергей, – кушай, отдыхай, здоровье лишним не бывает.

Сергей всегда вкусно готовил. А теперь Татьяне казалось, что вкуснее не бывает. Потом весь вечер Таня водила Сергея по парку, шутила, смеялась, радовалась жизни.

В парке новые хозяева открывали всякий раз что-нибудь новое и необычное.

– Посмотри, – изумилась Татьяна, – плавучие клумбы. Какая редкость! Какая красота, какая прелесть!

– Да мы же сидели уже здесь в беседке, ты уже видела всё это.

– Может, и видела, а хорошо рассмотрела только сейчас.

А красота, действительно, была необычайной: на середине искусственного, небольшого водоёма на плотах, плетёных из лозняка, на насыпных клумбах были высажены анютины глазки. Клумба отражалась в воде и казалась двойной. Казалось, что отражённые анютины глазки плавали по голубому небу рядом с белыми облаками.

– Как же ты мне нравишься вот такой задорной, весёлой, заводной. Завтра же напишу твой портрет, – заявил Сергей.

– А что, я согласна, только чтобы обязательно красивая была.

Сергей повернулся к Татьяне, рассматривая натуру для портрета, и замер:

– Тань! А ты давно смотрелась в зеркало?

– А что такое?

– Да, ты изменилась, помолодела.

– Конечно, кормишь вкусняшкой, всем полезным. Отдых, сон, воздух свежий, – проговорила довольно Татьяна.

– Нет, Танечка, здесь что-то другое. Сергей достал блокнот с зеркалом из кармана и подал Татьяне:

– На, смотри.

Татьяна, довольная тем, что нравится Сергею, для приличия взяла зеркало и посмотрела на себя. Удивительно, но на Татьяну смотрела она двадцатью годами ранее.

Лицо помолодело, посвежело, подтянулось. Ушли куда-то морщины. Брови – ровным соболем вразлёт, ресницы – китайским веером, глаза чистые и ясные, какие-то молодые и задорные, волос – богатой, волнистой копной, без седины.

– Чего это я это, правда, уж слишком?

– Вот и я о том же, действительно, – слишком.

– Наверное, это от того, что я во сне купалась в озере.

– Я теперь ничего бы отрицать не стал.

Оба бы не удивились, если бы кто-нибудь сказал, что Танечка помолодела и хорошо выглядит. Это, конечно, во все времена было бы хорошей новостью. Помолодела – одно, а полностью вернулась в молодость – это немного другое. И Тане, и Сергею такая неожиданность была, конечно, приятной, но это с одной стороны, ну а с другой – настораживала.

Сергей как-то притих, присмирел. До дома шли молча. Поднимаясь по ступенькам крылечка, Сергей сказал:

– Танечка, я не предавал раньше этому значения и не задумывался над этим. А, ведь, вообще-то Вассе в сто четыре года более сорока лет никто бы не дал. Я сейчас только об этом подумал, мне теперь только становится интересно, как такое могло быть. Вот и тебе на вид тоже не шестьдесят, а сорок.

– Серёжа, мы с тобой в аномальной зоне. Домой вернёмся, и всё будет по-прежнему, – успокоила Татьяна.

– Если мы в аномальной зоне, то почему я не помолодел? Нет, пусть лучше ты останешься молодой, а я уже ладно и так. Смотри, как хорошо, я буду писать твои портреты и любоваться тобой.

– А как я пойду на работу в Совет ветеранов? – забеспокоилась Татьяна.

– Скажешь, что обращалась в салон красоты. Поверят, теперь все так делают.

– Ну, ладно, если так. Ты это хорошо придумал.

Допоздна ужинали, бродили по дому, болтали, читали.

Библиотека у Вассы Серафимовны была, мало сказать, – прекрасная, скорее, – превосходная. Все издания прижизненные. Танечка взяла томик Пушкина. Поэмы. Открыла – «Бахчисарайский фонтан».

Татьяна пробежала глазами первые строки, пролистала богатейшие, изысканные иллюстрации. Тут она вспомнила, как во время одной из поездок в Крым они вместе с Сергеем поехали на экскурсию в Бахчисарай, Ханский дворец, который описывал Пушкин. Фонтан «Слёз», Соколиную башню Танечка видела своими глазами.

Первую сон свалил Татьяну. Она уснула с книгой в руке, – привалившись к Сергею.

– Ладно уж, отнесу, читательница, – проворчал тихонько Сергей и унёс Татьяну в спальню, – спи, фантазёрка, любительница приключений.

Сергей на всякий случай посидел рядом со спящей Татьяной, полюбовался её юношеским лицом.