Мразь

– Иди отсюда мальчонка, найди мамку и не лезь к дяде с тетей.

Но и я был не один в тот момент, во мне сидел хоть и порядком выветренный, но все же качественный, самый настоящий (да, тот самый мягкий, изысканный вкус) гарант прекрасного настроения в виде водочки «Столичная». Вот эта паскуда и давай мне нашёптывать:

– Давай, ты же не трус, занимаешься спортом зря что ли. Видел же как Брюс Ли ебашит вражин на право и на лево, а он, между прочим, такой же дрышь как и ты. А как Ван-Дамм ухандокал этого зверюгу Тонга По, помнишь? Ты по любому можешь так же, давай же Леша, иди уладь все неприятности Катюши…

Блять и я поверил же этой сволочи, пошел.

Если я скажу, что Сергей был удивлен моему появлению – ничего не сказать. Он был явно возмущен до глубины души (откуда у огров душа-то), что его любовный порыв был омрачен появлением какого-то гнома.

– Серый, здорова, можно мне Катьку на танец, она обещала, – сказал я с улыбкой на лице, надеясь, что в черепушке Сереги не произойдет никаких фатальных для меня выводов по этому поводу.

Но нет, видимо при любых раскладах финал был предопределен. Естественно, Сергей предложил мне проследовать с ним на улицу для общения на свежем воздухе, так сказать в приватной беседе.

И я пошел, не убегать же мне прямо оттуда с низкого старта. Хотя если бы я убежал, этот здоровяк не догнал бы меня ни при каких обстоятельствах, хрена он догонит третье место района в беге на восемьсот метров.

Короче иду я рядом с ним на улицу со второго этажа клуба и думаю «ну все бродяга, отбегался, сейчас эта горилла тебя просто порвет на тряпочки». Мы вышли из клуба и пошли за него, как водится там обычно и происходят самые интересные и веселые события сельской жизни.

Серый повернулся ко мне и сказал:

– Ты что ли бессмертный, не видишь, что я с девчонкой общаюсь, охуел что ли?

Я-то думал он меня начнет бить сразу, возможно даже ногами, возможно даже по голове, а он решил, видите ли, прояснить на всякий случай свою позицию. И он прояснил и начал на меня наступать. Я отошел от него метра на полтора.

И тут из меня окончательно свалил мой мотиватор в виде алкоголя, я стал предельно трезв. Я почувствовал реальную угрозу и ощутил, как будто из далека на меня накатывают какие-то непонятные ощущения. Их никак не получалось определить.

Дальше все было как в замедленном фильме. Серега в полной решительности шагнул в мою сторону, согнув при этом руку для нанесения мне в башку своей рукой-кувалдой сокрушительного апперкота.

Я сделал еще шаг назад, в глазах у меня немного потемнело, башка словно очистилась ото всех мыслей, и я крикнул на него со всей дури:

– Стоять!

А вот дальше я не совсем понял, что произошло. Серега действительно остановился и замер, причем мне показалось совсем не в ахуе от моей наглости (хотелось бы сказать храбрости), а просто потому, что я сказал ему это сделать.

Я понял, что надо срочно развивать успех «схватки», ведь если мозг этого огра оттает, то он меня совсем уработает, поэтому я не нашел ничего лучшего заорать:

– Пошел на хуй отсюда, тварь!

Фонарь со столба возле клуба хоть и светил не особо, и все же я видел, что лицо Сереги исказила гримаса ужаса и страха, он медленно сделал шаг назад от меня, постоял пару секунд глядя мне прямо в глаза, развернулся и побежал в сторону, противоположную от клуба.

На меня накатила слабость, голова немного закружилась, и я упал на колени. В ушах появился звон, сквозь который я услышал приближающиеся голоса. Оказалось, что доблестные мушкетеры в лице Сени, Лиса и Жоры, а также еще нескольких одноклассников, соизволили проверить, а жив ли еще их старый добрый Д’Артаньян.

– Живой? Сильно этот уебок тебя приложил? – закружился вокруг меня Сеня.

Жора и Лис взяли меня под руки и подняли с колен.

– Нормально все, он еще не успел втащить, вы вовремя прискакали, – сказал я, стряхивая с колен снег.

– А чего тогда кровь идет и на колени нахера встал? Пощады вымаливал, что ли? – не упустил момента Жора.

– Пошел нахер, придурок, – мне если честно было не до смеха, хотя и не смог скрыть улыбку.

Только сейчас я почувствовал, что под носом что-то липкое. Катюха тут же подскочила ко мне и варежкой стала вытирать кровь с моего лица.

– Ладно тебе, Кать, все нормально, говорю же, живой я, живой!

Хоть Серега физически и не причинил мне вреда, башка начала болеть так, что меня как будто реально лягнул в голову конь.

– Ладно Давид, пошли в клуб, чтобы не заморозить жопу, а то че то мороз начал давить, – сказал Лис.

Это он намекнул на историю с Давидом и Голиафом видимо, все заржали как кони и всей гурьбой двинулись обратно, в теплоту помещения.

После перепалки мне не очень-то хотелось танцевать, хотя боль по не многу начала отпускать. Но Сеня, мать его, достал откуда-то почти полную бутылку «Пшенички», и мы принялись восстанавливать настроение. В итоге к шести утра уже никто и не вспомнил, что праздник чуть было не был испорчен.

Зимние каникулы пролетели не заметно. Мы практически каждый день ходили на пруд, гонять в хоккей, а вечерами, как запрограммированные шли в клуб, отрываться на танцполе.

В первый же школьный день третей четверти, сразу после второго урока, моей любимой математики, ко мне подошел «огр» Серега:

– Здорова, Леха. Говорят, я на тебя быковал на дискаче в новый год, ты если чего извиняй, я нихера не помню, по ходу паленки наелся перед походом, вот и буксовал малость…

– Здорова. Да не вопрос, – мне очень не хотелось, чтобы мы начали выяснять, что же произошло на самом деле, поэтому я решил не развивать разговор.

– А ты не помнишь, почему…, – начал было он то, чего мне так не хотелось.

А я про себя подумал: «иди на хер уже, заебал козлина».

– Хотя, пофиг, главное миром разошлись, – тут же осекся Серега и зашагал в сторону класса русского языка.

Я же пошагал в сторону спортивного зала и подумал, что наконец-то меня даже местные «быки» воспринимают за мужика, при этом совсем не обязательно махать кулаками, все можно решать словами. Я был чертовски в этом уверен! Еще бы башка перестала гудеть…

До конца учебного года больше никаких особых событий не происходило, мы были поглощены рутиной учебы и спортивных мероприятий.

Как и ожидалось, наша компания вполне прилично закончила четвертую четверть и по итогам учебного года трое из нас прямиком были отправлены в следующий, 10-й класс. Трое – потому что Сеня, решил, что учеба – это не его. Он таки решил-таки стать моряком, а для этого для начала подал документы в Новосибирское речное училище. Сразу после того, как мы узнали эту новость он тут же получил кликуху – Матроскин, а он был и не против, так как предыдущая – «Прорва» (потому что жрал все подряд и много), ему надоела. Короче настроение в преддверии каникул было у всех отличное.

Еще в начале четвертой четверти мы всем классом договорились, что будем отмечать выпускной класс походом с ночевкой. И хоть про нашу местность нельзя сказать, что она аномально красива (в основном это равнина с редкими островками небольших рощиц, сети прудов да речушки), тем не менее есть где отдохнуть и почувствовать себя туристом.

Решили, что самым оптимальным днем похода должно стать последнее воскресение июня, потому что это был самый классный день календаря – «День молодежи». Так сказать, совместить празднование двух, очень значимых событий.

Дни же, которые нужно было скоротать до 30 июня, пролетели незаметно: купалки, рыбалки, ночные музыкальные посиделки с последующим сном до самого вечера благоприятствовали этому.

И вот наступает утро воскресения, 30 июня. Я поднялся рано, часов, наверное, в шесть. Рюкзак собрал еще с вечера, поэтому спокойно сел, позавтракал бутером со сливочным маслом и медом поверх него и чаем, а затем пошел проверять удочки, которые вряд ли мне пригодились, но решил, что возьму.

Походом, если честно, наше мероприятие сложно было назвать. Так как большинство вещей: палатки, котелки, рюкзаки, аккумуляторы и прочую шнягу, нам увезли взрослые на грузовом автомобиле. Нам же оставалось просто прогуляться налегке до места дислокации. Но и тут мы схалтурили, так как большинство приехали либо на мотоциклах, либо были доставлены теми же взрослыми на личных авто (у кого они были). Я тоже решил, что можно дать своему телу отдохнуть, ведь весь учебный год я гонял его по разным «мероприятиям», которые нагружали его по полной. Поэтому, мой, почти новый «Юпитер-5» с мотоколяской («люлька» в народе), доставил меня куда нужно очень быстро, а вместе со мной и Сеню, которого я подобрал по дороге.

Настроение было атас! Погода – блеск, температура воздуха – плюс 28—30 градусов, а значит купание обеспечено. Место выбрано – шикарное, прямо на берегу одного из прудов, которое не было видно с полевой дороги из-за небольшой рощицы, примерно в 10—12 километрах от поселка. Рядом на лугах не паслись коровы (а обычно рядом с водоемом всегда есть животина), поэтому опасности нечаянно вляпаться в лепешку говна мы избежали. Единственно, некоторых напрягало наличие всего в двух километрах сельского кладбища…

Народ, не весь конечно, смог собраться в составе, который планировался, голов двадцать, кажись было. После того, как взрослые покинули расположение нашего пристанища, мы тут же накрыли поляну и принялись активно нагружаться алкоголем. Как говорил великий «Мальчишник»: врубили музыку на всю и начали творить такое, что я лучше промолчу. Короче мы были молоды и красивы, нам можно было все!

Мы ели, пили и купались, потом снова пили, ели и снова купались. И все это сопровождалось плясками под лучшую в мире музыку в стиле Евроденс. То лето должно было стать самым лучшим в моей жизни!

В очередной пьяный заплыв, так получилось (или кто-то сделал, так, чтобы это получилось), что мы с Катей остались одни в воде. Я уже нанырялся и собирался выходить вслед за остальными, когда она подплыла ко мне и сказала:

– Леш, давай вечером погуляем? Я так люблю клубнику, а девчонки не хотят со мной идти.

– Конечно, можно и прогуляться. А че вечером-то, нифига же не будет видно? – ответил бодро я.

– Не, лучше вечером, солнышко не так печь будет, и эти алкаши уже напрыгаются и будут валятся-отдыхать….

– Все, договорились, пойдем конечно. Ладно давай вылазить, а то ты, по-моему, уже вся синяя от холода, – сказал я.

Мы вылезли из воды и пошли к «столу», за которым уже во всю шла пьянка в хорошем смысле этого слова.

Когда мы присели, выпили по рюмашке и принялись за шашлычок, ко мне подсел Сеня и тихо спрашивает:

– Чо это вы там с Катькой тихушничали?

– Да ничего, звала ягодку пожрать вечером, – ответил я, жуя полным ртом.

– А ты чего?

– Мне сложно что ли поохранять девку, че гонишь то?

– Ты долбоеб что ли? – чуть ли не языком залез мне в ухо Матроскин, – поохранять он собрался девку…

– А чо? – не сразу дошло до меня, а через секунду-две я въехал. – Ты опять меня «женил» что ли?

Ну конечно, у меня же не было девушки, я еще был девственником и не понимал никаких намеков, пусть даже и толстенных как удав. А парни, особенно Сеня, уже во всю «рыбачили», поэтому сразу просекли «что к чему» со стороны Екатерины.

Уффф… Бляяя… Меня как молния по башке пизданула. Сердце думал выпрыгнет прямо на поднос с шашлыком. Я, конечно, очень хотел, чтобы такое событие наступило в моей жизни, но все равно, был застигнут врасплох.

Еще же надо про Катеньку (сразу Катенька), рассказать. Хоть ее и за глаза называли шлюшкой, я ее такой не считал. И не потому, что она, теоретически, могла сегодня вечером открыть мне врата настоящей, половой жизни. А потому что, во-первых, я был воспитанным молодым человеком, а во-вторых, она вела себя не как шлюха, вернее не типично им. Она могла игнорить первых на деревне «самцов» и в то же время, по пьянке или даже без нее, переспать с каким-нибудь задохликом или батаном вроде меня. Хер знает, что там за порода тараканов паслась у нее в башке. В принципе и я не особо вписывался в портрет среднестатистического пацана, которому дадут по любому. Трахаться она, по слухам, начала год назад. И у меня создалось впечатление, что назло своим родителям, которые пытались оградить ее (от чего? от жизни?) от неприятностей и таскались за ней по всюду «по поводу и без» (как она сегодня от них избавилась, не понятно… задушила поди). К слову, семья их была из порядочных, так сказать сельской интеллигенции потомки, мама вроде бухгалтером, а отец – водитель грузовика. Ее нельзя было назвать красавицей, но она была очень умной и чертовски притягательной с прекрасной фигурой. Ростом выше меня на 3—5 сантиметра, плотного, спортивного телосложения, с русой, толстой косищей до самого пояса. В общем девка «кровь с молоком».

– Презик есть? – не унимался уже порядком охмелевший Сеня.

– Нет, – промямли я тихо, ощущая себя при этом малолеткой лет восьми, не больше.

– Блять, вечно мне за тобой надо приглядывать, возьмешь в правом кармане моего рюкзака, – сказал «папочка» и с чувством выполненного долга полез за очередной порцией шашлыка.

Пиздец, до самого вечера я не мог думать ни о чем, кроме как о предстоящем мне с Катюхой увлекательном мероприятии. А еще мне не давал покоя вопрос: почему я? Если она захотела отблагодарить меня за тот случай с Серым, то как бы случаев для этого было очень много, буквально каждую субботу в клубе. Влюбиться в меня она не могла, я не питал иллюзий на сей счет. В итоге, опрокинув очередную рюмочку «Столичной» я бросил гадать на сей счет и решил, что если случиться «чего-то», то пусть так и будет, не важно «с чего это она именно со мной».

До захода солнца оставалось еще полно времени, мы периодически купались, загорали и танцевали. Я больше не пил спиртного, так как совсем не хотелось искать места, чтобы уединенно переблеваться, да и стоять на ногах тоже хотелось уверенно. Есть я тоже перестал, так как чувствовал, что брюхо набито до отказа, а значит, может начать колоть в боку, если придется продолжительное время быть «под нагрузкой». Короче решил ответственно подойти к этому мероприятию.

Примерно в половине девятого вечера мы разожгли костер и уселись возле него. Девчонки начали болтать о том о сем, а я решил приготовить чай, но не нашел воды возле кострища, поэтому пошел к палатке для пищевых запасов. И тут подошла Катя. Уффф….мамочка роди меня обратно… я в очередной раз получил «ментальный» удар копытом в лицо – башка потяжелела как песочный мяч для тренировок.

– Привет, – тихо сказала Катя, – готов прогуляться со мной?

Она была чертовки обворожительной и это мне не снилось. В легоньком желтеньком, хлопковым халатике на молнии с кофточкой такого же цвета на плечах. Боже мой, под халатиком ничего не было! Мляяя… почему я не обращал внимания на нее до этого момента? Мы ведь общались с ней достаточно плотно, впрочем, как и со всеми одноклассницами. Иногда флиртовали в шутку, не серьезно. А скорее всего, потому что обычно я не пью спиртного без повода, особенно в школьные дни. Видно было, что она слегка пьяненькая.

– Конечно, Катюха с тобой хоть на край света, – ответил я, решив, что уже пора распускать павлиний хвост и начинать брачные пляски.

– Пять сек, я возьму ветровку, а то комары здесь конечно конченые вурдалаки…

«Чего ты несешь, Петросян бля» – пронеслось у меня в голове. И как же хорошо, что мой давний воображаемый приятель, который появляется, если в организме появляется алкоголь, был со мной и в этот раз.

– Успокойся, самец, чо ссышь то, – вот что этот мудак мне нашёптывал, – Девка сама идет к тебе. Пиздуй в палатку, бери презики и вали ее нахер где придется…

Короче, кажется, я слетал, а не сходил в палатку. Разворотил весь Сенин рюкзак (ибо нехуй: надо уточнять с какой стороны правый карман), но нашел-таки презики, сорвал с веревки, на которой сохли купальные трусы, ветровку и вернулся к Катюхе.

– Прошу, – сказал я, выставляя локоть, как джентльмен, и учтиво склонив голову, гримасничать я умел, все это знали, – не соблаговолите ли выйти со мной на вечерний променад?

Ну бля точно, Петросян таки вылез. Я думал Катюха покрутит у виска или закатит глазки, типа «Бля, что за имбицила я позвала…». Но она посмотрела на меня и заливисто засмеялась, взяла меня под руку, и мы пошли по направлению от лагеря, в сторону могилок. Это потом я сообразил в какую сторону мы двинули, а тогда думал несколько не предназначенным для размышления органом своего тела.

Мы шли под руку, как «взрослые» и разговаривали обо всем и ни о чем конкретно. Это было так здорово, я не ожидал, что могу так свободно общаться с девочкой. (Ладно, пусть и с не большой помощью алкашки). Как говориться Остапа понесло. Мы вспоминали смешные моменты со школьных вечеринок, я снова воспроизводил те моменты, при этом старался кривляться как можно смешнее, придумывал сопутствующие шутки на ходу и с удовольствием наблюдал, как девочка, которая мне нравиться все больше и больше наслаждается прогулкой. Когда она улыбалась, ее глаза превращались в щелочки, а после того, как начинала смеяться, я тоже не мог не смеяться.

Пока мы медленно шли и болтали, то даже не вспомнили про ягоду. Немного позаглядывали в будущее, рассказывая друг другу чем хотели бы заниматься, когда закончим школу (блин еще два года учиться, а туда же) и даже не заметили, как ушли от лагеря примерно на километр-полтора. Мы пришли к небольшому холму, забрались на самую макушку и уселись на мою ветровку, когда солнце практически уже село.

Было очень красиво и романтично: солнце казалось невероятно огромным. Красно-бордовый, будто окроплённый кровью кусочек звезды словно прощался с нами, уступая место своему оппоненту – луне, когда Катя положила свою голову на мое плечо, а я ее приобнял. Наверное, только в такие моменты и рядом с таким человеком мы чувствуем себя неуязвимыми.

Мы сидели молча и смотрели на эту красотищу еще какое-то время, пока светило не скрылось совсем за горизонт. А после того, как тень земли постепенно заполнило небо, на нем появился силуэт тонюсенького месяца и россыпь бледных звёзд, ознаменовав пришествие ночи.

– Леш, поцелуй меня, – тихо сказала Катя.

Я робко и не уверенно прильнул к ее теплым, пухлым губкам. Божечки мои, что творилось в моей пустой в тот момент башке… Такой всплеск адреналина, я, кажется, не испытывал больше никогда. Сердце мое, словно поршень газанувшего мотоцикла, начало биться быстрее! Я не ожидал такого «эффекта», возникла мысль «я же просто поцеловал ее», а было ощущение, что я растворился в невесомости и бесконечной благодати.

Катя медленно начала ложиться на ветровку и потянула меня за собой. Я решил, что нужно «слушать» ее, ведь она так и так опытнее в этих вопросах и улегся сверху нее, упершись левым локтем и левой ногой в землю, а свободную, правую руку положив ей на пояс. Она сама стащила с меня футболку, отстранив меня от себя и сняла с себя кофточку. Затем полностью расстегнула молнию и оголила тело. Оно было великолепно…

Не знаю сколько прошло времени, только когда сознание начало к нам возвращаться, на небе во всю сверкали звезды (я и не заметил, что оказывается вокруг нас кромешная тьма).

– Ну что, пойдем в лагерь? – спросила, улыбнувшись Катя.

В тусклом свете звезд она казалась феей… Только сейчас до меня дошло, что вся моя жопа и спина безжалостно искусаны комарами, все чесалось, как у прокаженного. Мы стряхнули с себя траву и комочки земли, я накинул на ее плечи свою ветровку, и мы двинули в сторону небольшого огонька – это горел костер в лагере, давая нам ориентир.

Обратно мы шли не спеша. Первые несколько минут – молча, взявшись за руки, думая каждый о своем. Да, все-таки я очень сентиментальный, все пытался понять почему это произошло с нами и что будет потом. Нет, не думаю, что я тут же влюбился в эту девочку, но четко понимал, что, если бы она так решила – мы были бы вместе, это факт! Не знаю, о чем уж там думала Катюха, но очень надеялся, о том, что «оказывается Лешенька-то ого-го».

– А знаешь, в этом пруду ведь много лет назад погибла влюбленная пара, – вдруг сказала Катя.

Я с большим трудом, и, если честно неохотно, вернулся в реальность.

– Нет, не знаю. Забыла, я же не местный, не все байки аула знаю. А чего говорят?

– Ты же знаешь, что наш совхоз образован на месте сиблага? – спросила Катя.

– Да вроде нет, а что за сиблаг? – ответил я, немного заинтересовавшись байкой, потому что реально любил историю, как предмет.

– Сибирский исправительно-трудовой лагерь, – пояснила Катя, – мне бабушка Агафья рассказывала, она была свидетелем той истории.

И она продолжила рассказ.

– Короче, когда образовался СССР, советская власть была резко против любого небольшевистского мышления, а тех, кого ловили на инакомыслии отправляли в специальные трудовые лагеря. Мы об этом будем в следующем году по истории проходить. Дак вот, все местные – это потомки тех самых заключенных и их охранников, в том числе и моя семья. Мою бабушку отправили в такой лагерь, который был образован в 1932 году в этот самом месте, в возрасте 22 лет из Ленинграда, за то, что была в компании молодых людей, имевших неосторожность чего-то там ляпнуть про советскую власть. Это было кажись в 1948 году. Вот она и гнула спину на исправительных работах до 1953 года, пока лагерь не расформировали.

В их бараке жила девушка, звали ее Аня. Осенью 1950 года, в помощь на уборку овощей, из соседнего лагеря, что располагался километрах в двадцати, пригнали молодых парней. Среди них был Костя, бабушка говорила, что высокий, статный красавец. Вроде даже родом из буржуев, как тогда говорили. Вот они и влюбились с первого взгляда, да так, что тоска съедала, когда не были на виду у друг друга. Короче, когда овощи убрали с полей, в конце сентября, они уже не моги друг без друга жить. Костю, естественно, угнали в соседний лагерь, а к Аньке, оставшейся в лагере, начал приставать местный начальник вертухаев, охранников по-другому.

А в то время, кажется по какому-то постановлению правительства, решено было строить в стране пруды и водоёмы, типа для обеспечения высоких урожаев в степных районах. Дак этот Костя какими-то правдами и неправдами напросился на работы по обустройству местного пруда, как раз того, где мы и тусим сегодня. Его уже почти доделали, толи плотину обустраивали, толи укрепляли берега…

Когда они снова увиделись, то оказалось, что Аня уже была беременна, хотя живота еще не было видно, уж не знаю, как они успели в таких условиях… Она, конечно, рассказала Косте и вместе стали ломать голову чего делать то. В общем вариантов особо не было. Так они промыкались, наверное, недели три, когда случилась трагедия. А было это как раз 7 или 8 ноября, праздник годовщины революции.

Вечером, когда охрана возвращала парней в соседние бараки с работ на пруду, во время закрытия ворот их отряд остановили возле барака девушек и Костя увидел, как пьяный начальник волоком тащит Аньку в свой дом, сам понимаешь для чего. Он вообще очень любил развлекаться тем, что сначала насиловал заключенных девушек, а потом мучал их, выворачивая и ломая конечности.

Может он прознал и специально на глазах ее парня так сделал, или ли ему пофиг было на ее беременность, а может и так совпало, сейчас, наверное, никто не скажет, как на самом деле было. Ну видимо у Кости тогда взыграла молодая и горячая кровь. Сорвался с места, в три прыжка оказался рядом с ними, врезал начальнику по харе, схватил Аньку за руку и вскочил в заведенный автомобиль, стоявший у крыльца его дома, водитель которого видимо угощался горячими харчами. Благо конвоиры замешкались, а на вышках видимо уже успели глотнуть спирта, так что он ударил по газам и поехал прямо на ворота, которые и закрыто то не успели.

Короче, как только они совершили побег из лагеря, сразу же договорились, что не дадут взять себя живыми. Им так и так бы не жить, так что терять им было нечего. А вслед автомобилю тут же застрекотали автоматные очереди, одна из пуль пробила одно колесо. Стало понятно, что далеко они не уедут. Вот и направил Костя автомобиль прямо на пруд…

Катя замолчала….

Мы почти дошли до нашего лагеря, когда она продолжила с дрожью в голосе:

– Короче, убили они и себя и не родившегося ребеночка. Хотя, когда охрана подъехала к пруду, то еще можно было их спасти, но начальник не позволил этого сделать, и все просто смотрели как автомобиль уходит под воду. А когда на воде остался небольшой фрагмент автомобиля, говорят, Аня прокляла всех охранников лагеря и всех их потомков тоже. Вот так вот…

Я, конечно, был немного ошарашен… чисто по-человечески… Мы какое-то время шли молча, и слушали голос Лиса, который драл горло под гитару «Группу крови». Еще через минуту показался костер, уже горевший не в полную силу, отблески которого, освещали лица наших друзей. Мы стояли во тьме, не решаясь выходить на поляну, когда Катя тихо сказала: