Фламандские примитивы

© Елена Попова, 2017

ISBN 978-5-4485-5262-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Определимся сразу – моя книга не является научным трудом, я сама не отношусь к профессиональным искусствоведам, и рассказ мой рассчитан на таких же, как я, любителей, чей разум не замутнен поглощением пухлых (и, признаться, иногда крайне занудных) искусствоведческих фолиантов. В своих познаниях в рассматриваемой области я прошла путь от полного дилетантизма и неведения (даже невежества, причем самого дремучего образца) до некоторой осведомленности, которая помогает мне кое-как ориентироваться в ранее неизведанной мною области – раннем периоде Северного ренессанса. Двигало мной на этом пути природное любопытство и желание понимать то, что я перед собой вижу.

Мое изначально невежество отчасти оправдывает то, что тема «добарочной» Северной живописи на постсоветском пространстве до недавнего времени была не особенно популярна даже в узком кругу знатоков. В советское время все мы были «перекормлены» эстетикой соцреализма, которая при всей ее «жизненности» и «идейности» нередко подпитывалась все теми же идеалами античности, что и эстетика Итальянского возрождения. И если об Итальянском возрождении у цивилизованных сограждан есть хоть какое-то представление, ибо худо-бедно это преподавалось в школе и описывалось в хрестоматийных изданиях, то о том, что существовало еще и какое-то другое Возрождение, «Северное», знают немногие. Ранние фламандские, немецкие и французские мастера долгое время незаслуженно были обойдены вниманием как профессиональных искусствоведов, так и интересующихся живописью обывателей.

Да и сейчас большинство книг, посвященных этой тематике, по большей мере содержат множество иллюстраций и описательную часть на предметном уровне (поясняется то, что и так очевидно), а также рекомендательную часть – что должен чувствовать созерцающий их зритель, но при этом очень мало внимания уделяется тому, ЧТО именно изображено на той или иной картине и какой это имеет смысл. Повторюсь, даже таких книг довольно мало.

И очень зря! Ведь речь идет о почти столетнем периоде, породившем самобытное и узнаваемое направление живописи; это целая плеяда мастеров, чьи сохранившиеся до наших дней работы украшают лучшие музеи мира, причем работы эти весьма разнообразны и довольно многочисленны, не смотря на почти 600 лет, которые разделяют нас и их авторов. Ни иконоборческие бунты в Нидерландах, ни войны, ни революции не смогли уничтожить полностью эту сверкающую россыпь ярких и необычных шедевров.

Неискушенному читателю может показаться, что название «фламандские примитивы» – немного пренебрежительное и даже обидное. Сразу представляется живопись простодушная и наивная – «детская»; что-то вроде работ Нико Пиросмани или Таможенника Руссо, по-своему очаровательных, но не демонстрирующих вершин технического мастерства. Такое уж свойство русского языка: слово «примитив» имеет некий негативный оттенок и неизбежно ассоциируется с чем-либо простеньким, неискусным, не развывшимся, особенно в сравнении с чем-то последующим, более совершенным. Однако в случае с ранними фламандскими мастерами это всего лишь изначальная трактовка латинского слова «primitivus» – первый, самый ранний.

До определенного времени для меня лично словосочетание «фламандские примитивы» не означало ровным счетом ничего, потому как веяло от него, как мне тогда казалось, смертельной скукой и бархатной архивной пылью. Даже увлекшись искусствоведением, я долгое время игнорировала эту довольно обширную область, считая себя страстным любителем голландской живописи XVII века. Все более ранние периоды живописи казалось мне архаичными, овеянными академической и богословской тоской, а потому не заслуживающими внимания – надо же было изысканной барочной живописи из чего-то вырасти, надо же было мастерам с чего-то начать, чтобы со временем виртуозно овладеть своими приемами, но не тратить же время на изучение их ранних неумелых штудий.

Долгое врем меня не привлекали все эти однотипные тощие тела с большими головами, однотипные религиозные сюжеты, уплощенные формы и идеализированные лица. На меня, любительницу всего древнего, поначалу не производили впечатление даже датировки, от которых кружилась голова: 1400-такой-то год – что-то до царя Гороха, когда не только Иван Грозный еще не родился, но даже и его папа, Василий Третий. А ведь парсуна с его изображением считается первым светским портретом на Руси. И хоть Феофан Грек и Андрей Рублев творили одновременно с Кампеном и ван Эйком, но из-под их кистей выходила исключительно каноничная религиозная живопись – фрески и иконы. Первый светский портрет «зарубежного производства» (предположительно итальянской работы) попал на Русь только в 70-х годах XV века, когда сватавшемуся к Софье Палеолог Ивану Третьему привезли «лик на иконе написанный» его невесты, и это событие вызвало такое потрясение у его современников, что попало в летопись. К этому времени на другом конце Европы уже давно был написан «Портрет четы Арнольфини» Яна ван Эйка, портрет Карла Смелого Рогира ван дер Вейдена и множество других портретов и алтарей фламандских мастеров.

Все это я узнала позднее, когда у меня неожиданно пробудился интерес к ранним фламандцам. Не замечали такой странной штуки? – скучным кажется то, в чем не разбираешься. Как только начинаешь изучать предмет более углубленно, оторваться уже не возможно.

Интерес появился внезапно, когда мне вздумалось в своем блоге написать статью про историю Нидерландов с использованием живописных работ XVI – XVII века. Подбирая иллюстрации, я вводила в поисковик словосочетание «нидерландская живопись», и среди традиционных натюрмортов и пейзажей Золотого века мне то и дело попадались удивительной детализации и натуралистичности портреты, датируемые XV веком. Мелькали непривычные имена: Робер Кампен, Рогир ван дер Вейден, Хуго ван дер Гус; и только имя «Ян ван Эйк» казалось смутно знакомым. Я сделала зарубочку в памяти и пообещала себе обязательно возвратиться к этому при удобном случае.

По прошествии времени я вернулась к впечатлившим меня портретам и попыталась разобраться в этой старинной живописи, собирая по крупицам информацию в доступных источниках, тема эта затянула и поглотила меня полностью на долгое время; более того, фламандские примитивы стали моей большой прекрасной любовью, которой я теперь хочу поделиться со своими читателями. То, что изначально планировалось, как небольшой пост в блоге, как краткая обзорная статья, бегло освещающая предысторию Золотого века голландской живописи, переросло в серию объемных записей, посвященных отдельным значимым художникам того периода, и теперь возникла идея объединить эти записи в книгу. И, кстати, теперь я знаю, что к Золотому веку фламандские примитивы имеют весьма косвенное отношение, так как большинство из них жили и творили на территории современной Бельгии, а не Голландии – обещаю, мы с вами тоже в этом разберемся.

Естественно, у меня не было возможности профессионально работать с оригиналами архивных документов, но мы живем в счастливое время, когда в книгах и в Интернете доступна самая разнообразная информация на любую тему. Я слушала и переводила искусствоведческие лекции из Сети, читала иностранные и русскоязычные статьи, скупала книги, изучала труды Эрвина Панофского и Аби Варбурга, параллельно пришлось более углубленно познакомиться с историей Фландрии и Бургундии, и, конечно, были обстоятельно изучены сотни репродукций картин. Добавлю, что один из самых крупных авторитетов современного искусствоведения, Эрвин Панофский, будучи уроженцем Германии, первый свой фундаментальный труд «Ранняя нидерландская живопись» написал в США, куда он был вынужден иммигрировать в годы Второй мировой войны. Он не имел доступа к картинам, большинство из которых находятся в европейских собраниях, и тем не менее он описал и «расшифровал» их очень детально и обстоятельно, опираясь исключительно на свою память и черно-белые репродукции. Мы с вами не претендуем на лавры Панофского, так что нас тем более устроит то, что в наше время можно найти в доступных источниках.

Обещаю сделать все, чтобы рассказ мой не был скучным и сухим, попытаюсь избежать пустословия и излишнего академизма. Попробую сделать свой скромный вклад в популяризацию старинной живописи, рассказав о ней то, что мне самой удалось узнать, сделав акцент на самом интересном. Хотелось бы, чтобы читая эту книгу, вы приятно провели время, а заодно получили несколько полезных бонусов:

– посещение музеев и галерей, особенно отделов нидерландской и фламандской живописи, отныне для вас сделается более интересным и познавательным, так как теперь вы будете понимать то, что изображено на картинах;

– научитесь отличать Северный и Итальянский ренессанс, а также готику от Возрождения;

– вы научитесь читать скрытую символику картин этого периода, а это сродни разгадыванию настоящего ребуса;

– узнаете и даже проследите, как зарождались некоторые жанры живописи, например, натюрморт и пейзаж;

– познакомитесь с атрибутами многих христианских святых и сможете безошибочно узнавать их на картинах;

– ближе познакомитесь с самими художниками, их жизнеописаниями, стилями, фирменными приемами и основными работами;

– узнаете много интересных фактов из истории Фландрии и всей Европы XV века, познакомитесь с некоторыми наиболее яркими персонажами того времени.

Думаю, этих аргументов предостаточно, чтобы безотлагательно приступить к чтению книги.

Исторический бэкграунд и терминология

Наверняка вы слышали такие термины: «нидерландская живопись», «голландская живопись», «фламандская живопись». Для того, чтобы понять, о чем идет речь и как одно отличать от другого, нужно более-менее иметь представление об истории земель, на которых эти направления зародились. На сегодняшний день на карте Европы есть несколько государств, которые имеют к этому отношение, это так называемые страны Бенилюкс: Королевство Бельгия, Королевство Нидерланды и крошечное государство с пафосным названием Великое Герцогство Люксембург.

Рогир ван дер Вейден «Портрет герцога Бургундии Филиппа Доброго»

Сейчас Нидерланды (их традиционно не совсем правильно называют Голландией) и Бельгия – довольно различающиеся, хоть и соседствующие страны. По культуре голландцы ближе к немцам, бельгийцы – к французам. Официальный язык Голландии – нидерландский, в Бельгии их три – французский, нидерландский, немецкий. Бельгийцы – преимущественно католики, голландцы – протестанты.

В интересующий нас период, а именно весь XV век, все три современные страны (а еще кусок севера Франции) входили в одно государственное образование – Бургундское герцогство, Нижние Земли (тот самый современный Бенилюкс) назывались Бургундскими Нидерландами. Надо сказать, что это объединение было тоже относительно недавним на тот момент и искусственно созданным. Еще в XII – XIV веках Нижнее Земли представляли собой пестрое одеяло из более-менее разрозненных графств, каждое из которых то входило, то выходило из состава более крупных государств. Нынешняя Голландия и Бельгия и в те времена довольно сильно различались, уже тогда жители этих стран говорили на разных языках и имели родственно близкое, но все-таки разное этническое происхождение. В тех провинциях, которые позднее вошли в Бельгию, в то время жили фламандцы, валлоны и франки, в северных провинциях, сейчас входящих в Королевство Нидерланды, большинство населения составляли фризы.

Еще Бургундские Нидерланды иногда называют Фландрией, что не совсем правильно: Фландрия – всего лишь одна из провинций на территории нынешней Бельгии, правда большая – примерно ее половина (как провинцией является и Голландия на территории современных Нидерландов), вторую половину составляеи Валлония. Так получилось, что живописцев того времени называют «фламандскими примитивами», возможно потому, что все крупные мастерские художников, прославивших эту живопись, находились на территории современной Бельгии (и именно во Фландрии) и входили в Южную часть Бургундских Нидерландов – это города Брюгге, Брюссель, Турне.

А еще их называли «нидерландскими примитивами» – этим термином пользовался, например, Эрвин Панофский; это тоже может ввести в заблуждение тех, кто посчитает, что территориально это больше связано с современной Голландией-Нидерландами или Северной частью Бургундских Нидерландов. Это совсем не так. Хоть некоторые из описанных нами художников и не были уроженцами Юга, они все равно относились к той же школе.

Еще вы встретите термин «ранняя нидерландская живопись» и «ранняя фламандская живопись» – это одно и то же. Все эти термины имеют хождение и означают один стиль и период: это живопись тех художников, которые проживали на территории Бургундских Нидерландов в XV веке.

Еще есть термин «Северный ренессанс».

Здесь все немного сложнее, тоже надо разобраться. Все знаком Ренессанс итальянский, и более-менее представляют, что этот термин означает: переход на протяжении XIV – XVI века от готической изобразительной традиции, во многом условной и декоративной, к новому стилю, вдохновленному классическими античными образцами: до этого, в XIII-нач. XIV века итальянские живописные и скульптурные изображения сложно отличить от немецких, французских, нидерландских и даже богемских и польских; весь этот период принято называть «интернациональной готикой», все произведения того времени в чем-то сходны.

Рогир ван дер Вейден «Портрет Карла Смелого»

Но примерно с середины XIVвека в Италии начинают появляться совсем другие изображения – сначала живописные (фресковые, в основном) а потом и скульптурные. Если ранее священными и главными были изображения божественные, то теперь фокус сместился на человека. Теперь не считалось постыдным любование красотой идеального человеческого тела, выверенными пропорциями, появился интерес к его внутреннему миру – эмоциям, размышлениям, переживаниям. Вселенная стала интересовать художника не просто как некий абстрактный фон, который просто надо чем-то заполнить, а как объект исследования. Появился интерес к древней геометрии; в архитектуру, а затем и живопись вернулась стройная перспектива.

Итальянцам в чем-то было легче – они географически находились в самом эпицентре античной культуры. Большинство образцов древнеримского искусства безвозвратно погибли, но все же кое-что осталось и в самом Риме, и в других городах. Своеобразному обновлению искусств способствовали и исторические события – накануне описываемого периода закончилась чехарда с «двойным папством» и Великим западным расколом, Авиньонский папский престол единогласно был признан ложным, быстро возродилось и стало расти значение Рима.

По другую сторону Альп с античными образцами дело обстояло намного печальнее. Их попросту не было. До Северных Нидерландов римляне вообще не дошли, Бельгика когда-то была провинцией Римской империи, но по сути это была цепь военных лагерей в холодном захолустье.

И все же Ренессанс зародился и здесь. Свой, без античных образцов.

Здесь, по всей видимости, источником изменений стали внутренние влияния, хоть контакты с Италией тоже имели место. В Северной Европе было множество университетов – эпицентров философской, научной и богословской мысли, отсюда распространилось книгопечатание, здесь были сосредоточены мощнейшие монархии средневековья. Здесь, в конце концов, зародились ростки новой религиозной мысли, что в конечном итоге позднее привело к Реформации.

Это не могло не отразиться на живописи. Изменения были постепенные и поначалу менее выраженными, чем в Италии. Художники и скульпторы еще долгое время игнорировали правильную анатомию тела человека и линейную перспективу (а возможно, попросту не владели необходимыми приемам). Однако и их не обошло стремление познания мира и человека, как центра мироздания. Удивительного мастерства северяне достигли в портретной живописи, им не было равных в тонкой детализации изображения и колористике. Здесь довели до совершенства технику масляной живописи. При этом на протяжении всего XV века северные художники еще были под сильным влиянием готических традиций.

Именно поэтому представители некоторых искусствоведческих школ предпочитают называть этот период Северной живописи «поздней готикой», считая первыми представителями ренессансных традиций Дюрера, Кранаха, Брейгеля и Босха. Другие (многие искусствоведы в США, например) чаще используют термин «Северный ренессанс». Он относится к Франции, Германии и Нидерландам, и к фламандским примитивам в том числе.

Возможно, у вас возникнет вопрос: а почему в данном случае Францию мы тоже относим к Северу? Да потому что к «поставщикам» Северного ренессанса относят все страны по эту сторону Альп, включая Францию, в противопоставление ренессансу Итальянскому. Тем более, исследуя отношения Франции и Бургундии, мы видим, что связи между этими странами были очень тесными, хоть и не всегда приятными.

Здесь можно пока отложить обзор терминологии и вернуться к истории.

Формально герцоги Бургундии подчинялись французским королям, более того, были их родственниками и принадлежали к единой династии Валуа. В реальности случилось так, что подвассальная Бургундия в определенный момент стала сильнее и богаче самой Франции, ослабленной изматывающей Столетней войной с Англией. Это не могло не вылиться в ряд конфликтов между Францией и Бургундией, продолжавшихся, то разгораясь, то затухая, почти 70 лет. Закончилось все неожиданно – можно сказать, бургундские Валуа со временем попросту выродились, и конфликт был исчерпан; правда, начались новые.

Расцвет культуры герцогства пришелся на долгое правление Филиппа Доброго – он правил более 47 лет, с 1419 по 1467. Потом было довольно беспокойное 10-летнее правление единственного его законного сына, Карла Смелого, убитого в бою со швейцарцами при Нанси в 1477 году. После Карла Бургундия перешла к его единственной дочери, Марии Бургундской, но и она погибла через пять лет на охоте. У нее был сын, Филипп Красивый, но на момент смерти матери он был совсем крошка, и поэтому от его имени пытался править его отец, Максимилиан Габсбург Австрийский, что вызвало сопротивление фламандского бюргерства. Конфликт немного затих, когда Филипп достиг совершеннолетия и стал править самостоятельно с 16 лет, но он умер совсем молодым в 1506 году, в возрасте 28 лет, правил всего 12 лет. В это время эпоха Примитивов по сути уже закончилась, но нам надо немножечко дальше проследить историю Нидерландов, чтобы окончательно разобраться в терминологии и не путать в дальнейшем этапы живописи.

У Филиппа была жена, Хуана Безумная, дочь властителей Кастилии и Арагона, короля Фердинанда и Изабеллы Католички. Хуана неспроста получила свое прозвище – она всегда была странной женщиной, а после внезапной смерти обожаемого мужа и вовсе сошла с ума и несколько месяцев таскала за собой гроб Филиппа, приказывая его иногда открывать, чтобы «поболтать» с супругом. Их с Филиппом сын Карл V родился в Генте и был, по сути, до мозга костей нидерландцем, но в 1519 году он принял еще и испанскую корону, так как помимо фламандского наследства отца к нему перешло и испанское наследство матери и бабки с дедом. Так началась история гигантской империи Габсбургов и испанский период истории Нидерландов.

Надо сказать, что Нидерланды – одно из первых буржуазных (бюргерских) образований Европы. Бюргеры (другими словами «горожане») в отличие от аристократов-дворян не имели земель, но зато они имели ремесленные цеха либо процветали за счет торговли – Нидерланды владели целым рядом невероятно удачных бухт, использовавшихся как международные порты.

Некоторые бюргеры были невероятно богаты, намного богаче, чем многие мелкие аристократы. Более того, по сравнению с другими странами они имели довольно широкие права – так уж повелось. Взаимоотношения с правящим двором здесь принято было регламентировать жесткими и весьма детальными законодательными актами и договорами, за исполнением которых фламандцы следили очень ревниво. Видимо, это некая национальная особенность, подкрепленная жесткими историческими реалиями – жители Нижних Земель всегда были помешаны на документах. Еще одна их вечная любовь – страсть к общественным объединениям: выборные магистраты, ремесленные гильдии и цеха, добровольные дозорные отряды, религиозные братства – и т.д; нидерландцы, столетьями осушая земли и отвоевывая их у моря, всегда жили очень тесно, но зато дружно, стараясь все свои проблемы решать сообща.

Как только очередной правящий дом пытался с разной степенью цинизма попирать права горожан, они тут же начинали бунтовать и волноваться – неспокойный это был народец. В архивах сохранилось много документов, засвидетельствовавших бюргерские выступления – и против Филиппа Доброго, и против Максимилиана, а уж об испанцах и говорить нечего. С испанцами Нидерланды вообще «не сработались», особенно Северные провинции.

С Карлом V все было более-менее нормально, он всегда помнил, где родился и вырос, и нидерландцев не особо обижал. А вот у сына его Филипп II, взошедшего на престол в 1556 году, почти сразу возникли проблемы. Был он человек фанатично набожный и энергичный, но при этом, судя по всему, не особенно умный. Он вел сразу несколько войн и ему нужны были деньги, поэтому он не нашел ничего более умного, как взвинтить налоги. А тут еще пара неурожаев – и бомба взорвалась. В Нидерландах, особенно на Севере, к тому времени стали распространяться протестантские настроения. Притеснения со стороны испанцев (рьяных католиков) внезапно вылились в серию варварских иконоборческих бунтов. Это была настоящая катастрофа, особенно для нас, современных любителей искусства. Сколько было уничтожено скульптур, картин и алтарей, остается только догадываться; судя по задокументированному размаху драматических событий, странно, что вообще что-то сохранилось!

Для подавления нидерландских волнений Филипп привлек еще одного очень исполнительного и последовательного, но тоже не самого умного герцога Альбу – и полились реки крови. Я не буду в подробностях рассказывать вам всю хронологию Нидерландской революции, об этом много информации в доступных источниках (события войны гезов с испанцами описаны, например, в романе Шарля де Костера «Легенда об Уленшпигеле…»), резюмирую только, что закончилось это образованием нового государства – Северных Провинций (их семь) или Северных штатов, отвоевавших у Испании независимость и основавших собственную династию – Оранские. Теперь это Королевство Нидерланды или Голландия, Южные же штаты еще надолго остались под властью Испании (современные Бельгия и Люксембург). Север стал почти полностью протестантским, Юг остался католическим. К слову, многим жителям Южных Нидерландов под Габсбургами оставаться не хотелось, и они бежали на Север. Так, например, поступили родители Вермеера, переехавшие из Антверпена в Амстердам.

Потрясения и вооруженные конфликты продолжались еще 80 лет, но к середине XVII века все более-менее успокоилось. Голландия быстро достигла расцвета – никто не давил ее непосильными налогами, развивалась торговля и производство, страна небывало обогащалась за счет Ост-Индской компании и освоения новых колоний. Но это уже другая история.

Для нас важно то, что с этого периода живопись делится на голландскую и фламандскую (северно- и южно-нидерландскую соответственно). Я не буду сейчас о них говорить и сравнивать – это тема для отдельного обстоятельного рассказа. Скажу только, что XVII век называют «Золотым веком» голландской живописи, давшим нам многочисленные шедевры натюрморта, пейзажа и жанровых картин. К слову, к религиозной живописи голландцы больше так и не возвращались. В этот период мировая сокровищница искусств обогатились такими именами, как Рембранд и Вермеер; знамениты и мастера помельче: Питер де Хох, Клаас Хеда, Якоб ван Рёйсдал, Мейндерт Хоббема – всего на протяжении ста лет на территории небольшой Голландии трудилось не менее 2000 живописцев, которых сейчас немного непочтительно называют «малыми голландцами». Правда, и Фландрия не дремала – она дала миру Антониса ван Дейка и Рубенса (последний творил чуть раньше, в XVI веке).

Из всего многословия, прочитанного вами выше, для продолжения нашей беседы вы должны вынести одну мысль, которую я повторю для закрепления материала: «фламандские» или «нидерландские примитивы» – это группа художников, работавших на территории тогда еще объединенных Северных и Южных Нидерландов; их также называют «ранними фламандцами» и «ранними нидерландцами» – это все одно и тоже; и не надо их живопись путать с «голландской» и «фламандской живописью», разделившихся в XVI—XVII веках.