След на болоте

© Посняков А. А., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Пролог

Окрестности Озерска.

8 мая 1969 года, четверг

По грунтовой дороге, тянувшейся меж дремучими зарослями девственного, почти первобытного леса, пылил грузовик – не совсем обычная для этих мест чехословацкая «Татра», точнее – «Татра-138». Выкрашенная синей краской кабина с новомодным округлым капотом, панорамные стекла, решетка радиатора в виде расходящихся лучей, оранжевые указатели поворотов, «габаритки-усы» на крыльях.

– А какой плавный ход! Не смотри, что грузовик – двенадцатитонник. Не машина – сказка! – переключая перед подъемом пониженную передачу, не удержавшись, похвастался шофер – усатый крепыш лет сорока в промасленной тужурке и серой, в мелкий рубчик, кепке.

– Что-что? – повернув голову, переспросила сидевшая рядом с водителем пассажирка. – Ты что сказал-то, Иван? А то я вся сижу, задуманная да-ак…

Этим вот местным говорком отличались почти все жители окрестных деревень. Они все время вставляли в конце предложения «да-ак», тянули слова и завышали в конце фразы тон так, что было не совсем понятно: то ли утверждают, то ли спрашивают. Некоторые еще произносили твердое «Ч»: зачэм, почэму…

– Дак, Вера, говорю – машина хорошая!

– Так я и вижу, Вань! Эвон, сиденье-то – целый диван! Спать можно…

Хмыкнув, пассажирка поправила на голове узорчатую косынку и погладила большую почтальонскую сумку из черного кожзаменителя. Сумку эту Вера – кассир Межозерского леспромхоза Вера Федоровна Бортовая – постоянно придерживала рукой. Еще бы! Деньги ведь везла!

Нынче вот и с машиной повезло, и с шофером: Иван Пахомович – шофер первого класса, водитель опытный, так что до деревни Рябой Порог уж доберутся, всяко, несмотря на распутицу и весеннюю грязь. Нет, кое-где-то уже и подсохло, но в иных местах – ого-го!

– Ну, Федоровна, держись! – снова переключив передачу, водитель форсировал огромную лужу.

«Татра» шла мягко, легко, словно катила не по колдобинам, а по асфальту.

– Вот это машина! – снова восхитился шофер. – На «газоне» давно бы завязли… Хоть и надежная машина, а руки после рейса болят так, что не уснешь без стакана. Все потому, что гидравлики нет! А здесь все удобно, все под человека сделано! И подвеска… и обзор какой… Как на «Волге» едешь! Вот плохо, что радио здесь не ловит… Глушь!

– Ой, да это еще не глушь, Ваня! – расхохоталась кассирша. – Вот Рябой Порог – вот там глушь. Или какое-нибудь Ляхтино… Ой! А машину-то твою паром выдержит?

– Вы-ыдержит! Не переживай, Вера! А, чай, много денег-то везем?

– Да уж немало! – женщина поправила серенький пиджачок, накинутый поверх темного платья из плотной ткани. – Зарплата на пять бригад, да еще к Девятому мая – премия! Всего около тридцати тысяч!

– Ох, е-мое! – Иван Пахомович в изумлении всплеснул руками. – Это ж выходит… Пять «Волг»! Или семь новых «Москвичей» «четыреста двенадцатых»!

– Ну, так… – скромно потупив глаза, женщина взглянула на водителя с какой-то затаенной гордостью: мол, кому попало такую сумму не доверят!

– Уважают тебя, Вера Федоровна!

Кассирша довольно приосанилась и, повысив голос, похвалила машину – специально, чтобы было приятно водителю.

– Вот как-то на «козлике» ехали с Никешиным. Так натряслись, думала, вся душа вон.

– На «козлике» мы вряд ли бы проехали, – покивал шофер. – По Ляхтинской-то дороге – ну не-ет… Коли бы мост был – другое дело…

– Да уж, худо, когда в объезд… Там ведь одни болота кругом, гнилая топь. Забредешь – не выберешься. Зато клюк-квы! Ой, красота-то какая! – повернув голову, вдруг восхитилась Вера. – Вот всегда – сколько смотрю…

Иван Пахомович улыбнулся и погладил руль – дорога как раз проходила мореной грядою, с которой открывался великолепнейший вид на всю округу – на деревни, на колхозные поля с молочными фермами, на перелески и петляющую речушку Вяльицу, на синеющий вдали лес…

– Деревень-то тут мно-ого… – протянула кассирша. – Сама Вялья, Онфимово, Пальчино, Косой Бугор…

– Низовье еще…

– Да, Низовье… ой, как палит-то!

Слово «палит» на местном диалекте означало – «очень быстро мчится» – и относилось оно к мотоциклисту, внезапно обогнавшему грузовик как раз у окончания гряды и едва разминувшемуся с вынырнувшим из-за поворота «пятьдесят первым» колхозным «газоном». Кузов «газона» был доверху загружен свежим навозом с ближайшей фермы. Уж такое кругом стояло амбре!

– От ведь, – наморщив нос, посетовала кассирша. – Носятся как угорелые! Пока шею не сломают.

– Чудик какой-то, – хмыкнул водитель.

– Почему чудик? – повернула к нему голову Вера Федоровна.

– В шлеме!

– А-а-а! Ну да… А я и не заметила – быстро пролетел, да и пылища… Да, наши-то в шлемах не ездят, чай, не танкисты! Городской, верно… На праздник в гости к кому-то…

– Вообще-то, Федоровна, все в шлемах ездить должны, – разъяснил шофер. – И мотоциклисты, и те, что на мотороллерах. Закон такой еще в позапрошлом году приняли…

– А что же никто не…

– Да потому что у нас пока не штрафуют! – рассмеялся Иван Пахомович. – ГАИ – в Тянске, участковый один на всех не разорвется. Кто следить будет?

– Участковый? – вдруг встрепенулась женщина. – Игорь-то Дорожкин? Парень хороший, уважительный… Недавно постельное белье мне нашел! Представляешь, Иван, средь бела дня пододеяльник украли и две простыни! У дома сушились, на веревке…

– Да ну!

– Вот те и ну… И знаешь, кто украл? Шалава-то с Нагорной – Танька Щекалиха!

– Щекалиха? Ну-у, эта может… А ведь молодая девка совсем!

– Молодая, да ранняя! Смотри, Иван, поворот не проспи.

– Да вижу…

Сбавив скорость, тяжелая машина свернула на узкую лесную дорожку, с незапамятных времен зовущуюся Ляхтинской – была там такая деревня, Ляхтино, давно уж заброшенная…

Из коричневых глубоких луж полетели брызги, зачавкала под колесами грязь…

– Ой, не застрять бы! – заволновалась пассажирка.

– На «Татре»-то? – рассмеялся водитель. – Да у нее все мосты ведущие! Не машина – зверь… Александр Федорыч знает, какой транспорт послать!

– Это Колесников-то?

– Он… Недавно к нам перевелся, завгаром. Душа-человек! И руки – золотые.

– Да уж знаю… Ой, Иван… А что его Керенским-то прозвали? Он же враг народа… ну этот… Керенский…

Правду сказать, Вера Федоровна в истории разбиралась так себе… Впрочем, и водитель не лучше… Хотя кое-что все же знал!

– Не, Федоровна, не враг народа. Керенский – он при царе был… А отчество его – Александр Федорович! Ну как у нашего завгара. А прозвали его так на фронте еще! Он рассказывал…

– А-а, вон оно как, – кассирша на минуту задумалась, а потом спросила про Колесниковых дочек – семью-то она знала… Да в Тянске все друг друга знали, городок-то – всего четыре разросшиеся деревни.

– Дочки? – переспросил шофер. – Старшая, знаю, в Риге, замужем за моряком. А младшая, Женя, – в Ленинграде, студентка.

– Смотри-ка, молодец какая! В самом Ленинграде, ух!

С обеих сторон теснил дорогу густой смешанный лес – настоящая чаща. Высились осины и сосны, помахивали колючими лапами угрюмые ели, в сырых местах разрослись бредина с ивою… Царапнули кабину ветки…

– Клюквы тут пропасть да груздей… – сказала кассирша и неожиданно поежилась: – Но, говорят, тут и медведи…

– Медведи-то нам не страшны! – расхохотался Иван Пахомович. – А вот буреломы – да. Ветер-то третьего дня был…

– Ох да. Ураган целый! У нас белье унесло… А у Потаповых, говорят, с сарая крышу сорвало!

– Вот я и говорю – бурелом…

Сказал – и как накаркал! Сразу за поворотом перегораживала дорогу недавно упавшая осина. Не особо большая, но…

– Ничего, распилю! – успокоил женщину водитель. – У меня тут ножовка…

Выскочив из кабины, Иван Пахомович подошел к древесному стволу… Сбоку, слева, что-то хрустнуло… Неужели и вправду – медведь?

Он осторожно выпрямился… и вздрогнул! В грудь ему смотрело черное дуло пистолета! Кто-то в зеленом брезентовом плаще целился прямо в него! И целился недолго…

Миг – и лесную тишину разорвал гулкий звук выстрела. И тут же – еще один… Схватившись за грудь, Иван Пахомыч тяжело повалился в грязь…

Убийца же тотчас подскочил к машине…

Женский крик…

Выстрел…

И – сразу – еще один…

Оглянувшись по сторонам, лиходей затащил труп шофера в кабину и сам уселся за руль – широкое сиденье «Татры» было рассчитано на троих.

Заурчал двигатель…

Немного сдав задним ходом, он направил грузовик в заросли, на широкую тропку, и тяжело покатил к трясине… На полпути остановился, вытащил сумку и снова уселся за руль.

Разогнав машину, насколько было возможно, мужчина выпрыгнул из кабины у самого края трясины…

Грузовик с трупами засосало быстро – урочище Гнилая Топь оправдало свое название.

Когда над ряской остался лишь край кузова, убийца повесил на плечо тяжелую почтальонскую сумку и, оглядевшись по сторонам, зашагал куда-то по еле заметной тропке.

Шел недолго. Впереди, за деревьями, показались старые, с провалившимися крышами, избы. Ляхтино – заброшенная деревня.

За деревней журчал мелкий каменистый ручей (или по-местному – ру́чей), через пару-тройку километров впадавший в небольшую речушку Мокшу. Вдоль ручья, ныряя в заросли бредины и рябины, вилась меж кустами узенькая рыбацкая тропка.

Поправив сумку, грабитель глянул на затянувшие все небо тучи и ускорил шаг. Вскоре он был уже у самой Мокши… После разлива река была широкой и бурной, а в обычное время – просто ручей, мелкий и непригодный для рыбацких лодок. Разве что байдарки…

– Черт! – чертыхнулся убийца, услышав донесшиеся от реки голоса, резко остановился и сбросил сумку в траву. Чуть выждал и осторожно выглянул, отведя в сторону ветки ивы.

Ну кому здесь еще быть? Нет, не рыбаки – для них сыровато, да и дороги, считай, нету… Тогда кто же?

Потянуло дымком – неизвестные жгли костер…

Двое парней и три девушки. По виду – студенты… Слышались веселые голоса и смех… Потом донесся перебор гитары:

– Ты у меня одна, словно в ночи луна…

Туристы, чтоб вас черти взяли!

Мужчина выругался про себя и сплюнул. Вот ведь, принесла же нелегкая! Ну точно – туристы! Вон и палатка… а вон, на бережку, байдарки. По высокой-то воде – самое милое дело, однако опасное… Однако же безголовых нынче много. Одно слово – романтика!

Словно в году весна, словно в степи сосна…

Уху варят… Ух, запах-то какой, запах!

Убийца задумался… И что теперь? Плохо, если заметят… Потом ведь могут и рассказать. Что же остается? Идти в обход, краем болота, а потом по старой Ляхтинской дороге? Муторно и долго… Опять же, и там можно невзначай кого-нибудь встретить…

Черт! Ну надо же как не повезло!

А что, если… Нет! Стрелять больше не надо, это уж слишком. Да и многовато их… Тогда надо бы… Ну а что? Почему бы и нет? Как говорится – подальше положишь, поближе возьмешь. Большие деньги все равно «светить» пока рано… выждать, может быть, год или хотя бы до осени. Да и пистолет с собой таскать – дело дурацкое, а выбросить жалко. Вдруг сгодится еще?

Ну, значит, что тут и думать-то?

Приняв решение, убийца заметно повеселел и, подхватив брошенную сумку, направился обратно, в заброшенную деревню. Шел быстро, и через полчаса уже показались избы.

Остановившись около самой разваленной – в такой точно никто ночевать не станет, открыл сумку… ненадолго задумался… и вытащил из нее запечатанную денежную пачку – сотня красненьких купюр по десять рублей – тысяча! Сумма немалая… Однако уж это-то можно незаметно потратить. Так, по всякой мелочи!

Довольно цокнув языком, убийца подбросил пачку на ладони и сунул в карман. Осмотрелся и проворно полез под провалившуюся крышу, припрятав в разваленной избе сумку с деньгами, пистолет… и новенькую ножовку! Припрятал хорошо, так, чтобы случайно никто не нашел, если вдруг… Ну кому такая развалюха нужна? Конечно, определенный риск есть… но куда как меньший, чем ежели держать такую сумму дома! Да ее еще довезти надо…

Упали первые тяжелые капли. Начинался дождь – весьма кстати…

Подняв капюшон, мужчина как ни в чем не бывало зашагал по тропе с самым деловым видом… кажется, его не заметили…

– Здравствуйте!

Нет, все же заметили!

Не оборачиваясь, он лишь махнул рукой и, ускорив шаг, быстро скрылся в ельнике…

Никто за ним не пошел… даже не окликнули. Ну и хорошо, ну и славненько!

Вовсю хлестал дождь, чавкала под ногами грязь, и брезентовый плащик быстро промок насквозь. Было три часа пополудни.

Глава 1

Урочище Гнилая Топь.

9 мая 1969 года, пятница

– Ну и где твой трелевочник? – замначальника Озерского отделения милиции Игнат Ревякин с неудовольствием посмотрел на только что подошедшего сержанта.

– Так, товарищ капитан, он же своим ходом едет! – резонно возразил милиционер – парень лет двадцати, из недавно набранных. – Потому и не быстро.

– Понимаю, что своим ходом… Ладно, свободен пока. – Махнув рукой, Игнат подошел к самому краю трясины…

– Степаныч, ты поосторожней тут! – пристроив служебный чемоданчик на старый пень, на всякий случай предупредил техник-криминалист Теркин.

Заядлый охотник, грибник, рыбак… и немного пьяница, криминалист прекрасно знал все окрестности, и к его словам следовало прислушиваться.

Пожав плечами, замначальника поправил пиджак и отошел в сторону, внимательно осматривая следы колес…

Игнат Ревякин был человеком добросовестным и честным, хоть и немножко грубоватым… для некоторых. За словом в карман не лез и к начальству особого пиетета не испытывал. Наедут – так мог и ответить. За что и был когда-то «сослан» из райцентра на периферию, в Озерск… Там и прижился, и вот дорос почти до начальника. Сам начальник, старый фронтовик, подполковник милиции Иван Дормидонтович Верховцев, Ревякина хвалил, защищал и, в очередной раз собираясь на пенсию, прочил на свое место.

Крепко сбитый, с широким волевым лицом и короткой – ежиком – стрижкой, Игнат чем-то напоминал боксера-тяжеловеса и характер имел точно такой – бойцовский. Однако, получив должность, уже неплохо освоил и бюрократическую науку – все ж опер, не кто-нибудь! Вот и дополнительную ставку участкового уполномоченного недавно выбил… Все-таки два участковых на такой «куст», а не один!

– Матвей Африканыч, что-то у нас участковый где-то запропал! Тебе не кажется?

– Может, нашел чего? – вытащив из чемоданчика фотоаппарат «ФЭД» третьей модели, обернулся Теркин.

– Да и Мезенцева где-то черти носят! – Ревякин нервно посмотрел на часы…

Вот не любил он так – стоять без дела, распоряжаться… Впрочем, что сейчас было делать? Местность всю уже осмотрели, грузовик руками из болота не вытащить – оставалось лишь ждать.

О пропаже леспромхозовской «Татры» с шофером, кассиршей и зарплатой заявили вчера вечером. Директор лично заехал на своем «Москвиче». Еще бы, такое дело! Выехали еще в полдень, и с тех пор ни слуху ни духу. Хорошо хоть маршрут был известен…

Вот в урочище и нашли, в Гнилой Топи! Все, как и предсказывал Теркин, Матвей Африканыч… В здешних местах издавна проживало много староверов, потому такие отчества, как Африканыч, Дормидонтович, никого из местных не удивляли.

– Много у них денег-то было? – сделав пару снимков, поинтересовался криминалист.

– Около тридцати тысяч…

– Ого!

– Вот и я говорю… Ну что? Еще разок дорогу осмотрим?

– Так ведь смотрели уже!

– И что? Мало ли, вдруг что-то важное упустили?

Вообще-то, ради такого дела можно было бы прихватить и служебную собаку с кинологом… Однако всю ночь напролет хлестал дождь – настоящий ливень, так что какая уж тут собака! Какие уж тут следы. Если что и было – смыло все ко всем чертям. И все же хоть что-то надо было найти, хоть какую-то зацепку…

* * *

Пока замначальника отделения и техник-криминалист мерили шагами раскисшую от дождей грунтовку, помощник оперативного уполномоченного Мезенцев с новым участковым, младшим лейтенантом Сорокиным, бросив мотоцикл, ходили вдоль речушки. Заброшенную деревню они уже успели осмотреть, ничего подозрительного не обнаружив. Да и кому нужно было туда заходить? Хотя, может, местные рыбаки…

– Ну неужели никого с ночевкой не принесло, а, Василий? – Обернувшись, Мезенцев посмотрел на участкового – тщедушного чернявого парня с небольшими усиками. Сорокин, вообще-то, был из Тянска и свое назначение в Озерск воспринял как-то не очень. Но где было место, туда и пошел… вернее сказать – направили. С начальством не поспоришь!

Пока что младший лейтенант приглядывался к участку, ездил на казенном «Урале» по деревням, так сказать, знакомился. Жил он пока у себя дома, в Тянске, приезжая на работу каждый день на первом же рейсовом автобусе. Правда, по правилам, участковый должен жить на участке, и начальник отделения подполковник Верховцев обещал решить этот вопрос в самое ближайшее время.

Максим Мезенцев – младший опер или, как официально именовалась должность, «помощник оперативного уполномоченного», пока что жил с мамой и в ближайшее время переезжать никуда не собирался, поскольку был еще не женат… хотя имел кое-какие виды. А вот его младшая сестра Катерина не так давно вышла замуж за участкового уполномоченного Дорожкина, и их дочке, племяннице Светочке, уже исполнилось больше года. Максим же… Крепкий и красивый парень с густыми светло-русыми волосами, с ясным и прямым взглядом всегда нравился девушкам… одна даже – подружка младшей сестры – все три года писала ему в армию письма… А потом выросла и уехала в Ленинград, учиться на юриста. Если бы не уехала, может, что и сложилось бы, однако пока вот так…

Да, еще имелась у Макса подруга в Тянске, из бывших школьных, и с той-то все было по-взрослому… Но тоже что-то не срослось – слишком уж меркантильной оказалась… и это еще мягко сказать! Так что в свои двадцать три года Максим Мезенцев считался в Озерске завидным женихом – тем более что он учился заочно и уже со следующего года мог претендовать на лейтенантское звание и на полную должность, без всяких там «младших помощников». А это и уважение, и оклад не как у сержанта.

– Так и кому тут ночевать-то? – потянувшись, зевнул Сорокин. – Всю ночь ведь ливень!

– А вчера? – тут же парировал Макс. – Дождь-то не с утра начался… Кто-то, может, и был… да задержался – тот же дождь и пережидал.

– Так в деревне никаких следов! Значит, никого и не было.

– Могли в палатке… или в шалаше… Ищем!

В заброшенной деревне Ляхтино из десятка изб укрыться или заночевать можно было лишь в двух, и то с большой осторожностью. Сгнило давно уже все! Так что проверку провели быстро – никаких свежих следов. Верно, с зимы еще никто в избы не заходил – печки не топил, оставленные охотниками крупы и соль не трогал.

– Все же я думаю, что у городских нынче три выходных выпало, – шагая по узенькой тропке, вслух рассуждал Мезенцев. – День Победы сегодня – пятница. Потом суббота, воскресенье… Неужто родственников деревенских навестить никто не собрался? Да на рыбалку… А?

Тут Максим был прав, с недавних пор девятое мая – День Победы сделался выходным днем, а потом ввели и пятидневную рабочую неделю… Правда, далеко не для всех, о чем не преминул заметить и участковый:

– Пятидневка-то только у некоторых. Ну на «Техприборе», на «Металлическом»… Ох, звали меня туда – чего, дурак, не пошел?

– И правда, чего не пошел? – съязвил Макс.

– Сам не знаю, – пожал плечами Сорокин. – Романтики, наверное, захотелось… Не знаешь, Дорожкин когда из отпуска выйдет?

– Х-хо! Да он только ушел. С Катькой собрались родственников в Саратове навестить.

– Ого! Когда ж он появится?

– Да к июню должен.

– К июню…

– Ну, пошли, к речке пройдемся…

Участковый с тоской посмотрел в затянутое серыми облаками небо. Вот ведь денек нынче… Выходной, чтоб его… Праздник! Сколько планов было… А тут – на тебе… Хотя дядька-кадровик не зря велел хотя бы год в этой глуши продержаться, а уж потом обещал подобрать хорошую должность! Не должен бы обмануть, все-таки родственник…

– Оп-па! – резко остановившись, опер склонился и потер руки. – Ну вот оно! Костерок кто-то жег. И совсем недавно… Глянь-ка, Вася! Что скажешь?

– Ничего не скажу, – недовольно буркнул участковый. – Кострище как кострище.

– Ты на консервные банки взгляни! Видишь – обожженные? Так только туристы делают. Наши бы просто так выбросили, а эти вот – в костер.

– Ну и где они, эти туристы? Куда делись-то?

– Туда же, откуда и взялись! – Максим азартно потер руки. – По реке приплыли. На байдарках… Да, думаю, так… Давай-ка тут походим, поищем…

– А чего искать-то?

– Так, что-нибудь…

Походив по бережку минут десять, милиционеры все же кое-что нашли. Вбитые в землю деревянные колышки – палатка! – примятая трава у самой воды – байдарки волочили… следы от кед, порванный белый шнурок… и промокшую пачку от болгарских сигарет «Тракия» ценою в тридцать копеек. Пустую.

– С фильтром, – прокомментировал Максим. – Мужики такие редко курят.

– Так что же, будем курящую бабу искать?

– Не бабу, Вася, а девушку!

Спустившись к самой воде, Мезенцев посмотрел вдаль:

– Сейчас прикинем, куда бы они могли податься. Вряд ли вверх по течению – оно нынче бурное… А куда Мокша впадает?

– Что впадает?

– Ну вот эта, Мокша-река… – Максим задумчиво покусал губу. – А впадает она в Койву! А та – в Онежское озеро. Койва – это не река, а речища! Там пароходы ходят, баржи всякие…

Скрывая ухмылку, Сорокин похлопал глазами:

– И что с того? Нам их теперь на Онеге искать?

– Я к тому, что Койва – река людная, – терпеливо пояснил опер. – Там и пристани, и поселки… Можно будет позвонить, предупредить – если байдарочников встретят, то… Правда, тут и по-иному может выйти. Туристы вполне себе могли какой-нибудь грузовик нанять или небольшой автобус, типа «кавзика», они так иногда практикуют. Незаконно, конечно, но… Дорога-то к самой реке подходит… Вот тогда сложненько будет искать. Хотя что пока говорить? Поехали к нашим!

– Поехали! – Участковый обрадованно заулыбался и первым зашагал к мотоциклу. Идти-то было километра два, к повертке…

Примерно через полчаса ярко-голубой «Урал» с узкой красной полоской на коляске уже катил по Ляхтинской дороге, старательно объезжая лужи. Впереди, за поворотом, вдруг показались двое…

– О! Кажется, наши! – воскликнул сидевший на заднем сиденье Максим.

Коллеги тоже заметили своих, замахали руками.

Приблизившись, Сорокин заглушил двигатель…

– Ну как у вас? – тут же поинтересовался начальник.

– Да кое-что есть, – ответил Мезенцев и тут же доложил во всех подробностях…

Игнат слушал внимательно, не перебивая, лишь протянул словно бы про себя:

– Байдарки, говоришь… А у нас тут – мотоцикл!

– Мотоцикл? – неподдельно изумился Максим. – Что за мотоцикл?

– Да пока следы только, вон за той лужей, в глине… Африканыч вон гипсует…

– Я и сфоткал уже, – поднял глаза криминалист. – Макс, помоги… Вот здесь подержи… ага… Вот, говорил же – тут, в глине, уж точно какой-никакой следочек да сыщется, несмотря на вчерашний ливень.

– Так что скажешь-то? – начальник присел рядом на корточки.

– Хороший следок, четкий, – радостно улыбнулся Матвей Африканыч. – Судя по всему – какой-то легкий мотоцикл. «Ковровец», «Восход», «Минск»… или «ДКВ» трофейный… Протектор штатный.

– Да уж, таких что грязи!

– Однако кое-что есть… Колесико-то проколото было… Вон, видно. То ли на сук напоролся, то ли на штык от винтовки…

– Либо на старую борону!

– Либо на борону… Но в любом случае колесо, скорее всего, изнутри подклеено. Да и камера… Не такая уж, конечно, примета, но…

– Хоть что-то, – усмехнулся Максим. – Только вот при делах ли этот мотоциклист будет?

– Найдем – спросим, – ответил Ревякин. – Даже если и не при делах, то наверняка что-то мог видеть, слышать… Кстати, там дерево подпилено было. И спил-то свежий!

Игнат вдруг прислушался… и неожиданно улыбнулся:

– О! Кажись, трелевочник! Ну наконец-то.

Трелевочный трактор «ТДТ-55», новенький, вполне себе элегантный, с одноместной металлической кабиной, выкрашенной в бордовый цвет, словно бы излучал силу и мощь. Затормозив у лужи, тракторист – вихрастый молодой парень в промасленной спецовке и кепке – заглушил двигатель и выглянул из кабины.

– Кого тащить-то?

– Тебя как звать-то?

– Роберт!

– Ого!

– Матушка кино про капитана Гранта любила…

– Ну тогда хорошо хоть – не Паганель!

– Чевой?

– За мотоциклом поезжай… – махнул рукой начальник. – Смотри не задави только.

– Не-а…

Снова загрохотал мотор. Лязгнули гусеницы…

Добравшись до болота, трактор остановился… Тракторист выпрыгнул из кабины, подошел… глянул…

– Э-э… – озадаченно сдвинул он на затылок кепку.

Милиционеры молча ждали – словно подсудимые приговора народного суда.

– Вытащить – не знаю… А вот к краю болотины подтянуть можно! – наконец, обнадежил тракторист. – Повезло – болото-то еще не до конца растаяло. В глубине-то лед, он-то грузовик и держит… Главное сейчас – трос завести… ну, лебедку…

С третьей попытки трос все-таки зацепили – правда, уделались все! Уперев нож и пену в грунт, трелевочник загрохотал, задрожал, напрягся… так, что, казалось, уже готовился стартануть в космос!

И грузовик поддался! Понемножку стал выползать… Сначала показался кузов, а потом и кабина – темно-синяя, округлая…

– Ну все! – выпрыгнул тракторист. – Больше уже не могу.

– Спасибо и на том, – потер руки Ревякин. – Похоже, там есть кто-то… Макс! Ты все равно уже весь в грязи…

– Понял – гляну!

Подобравшись к грузовику по пояс в болотной жиже, Максим забрался в кабину… и доложил:

– Двое. Похоже, шофер и кассирша. Мертвые уже. В тине все…

– А деньги? Там сумка должна быть… как у почтальонов…

– Никакой сумки нет! А трупы… я не знаю, как их и чем…

– Ну это эксперт поглядит… – Игнат покусал губы. – Давайте-ка их вытащим… И в прокуратуру надо будет сообщить. Обязательно.