Три Закона. Закон третий – Воспроизводство. Часть 2

Глава 1

…Вода, льющая с деревьев, казалась мне ледяной. Хотя температура воздуха должна быть достаточно высокой.

– Малышка, ну-ка стой, – проговорил Мичлав.

Мы остановились. Он припал на колено, я опустилась рядом. По лицу его было видно, что он терпит серьёзную боль, возможно, и в голове у него мутится из-за потерянной крови. Но его мрачная и даже злая решимость старалась подавить эти ощущения.

– Надо прислушиваться, – пояснил он, кивая на окружающий лес.

Мы оба замерли, стараясь расслышать в шелесте дождя посторонние звуки. Но в таком густом подлеске это было трудно. Свежие и благоухающие листья всех оттенков зелёного отзывались на капли как упругие барабаны. Плюс Мичлав тяжело и хрипло дышал. Я посмотрела на него и тут поняла, что это не его, а моё дыхание! Постаралась сдержать, но воздуха просто не хватало. Лёгкие, усиленно его качая, будто вздулись. Охотник заметил это и, внимательно оглядев моё лицо, кажется, хотел что-то сказать, но решил этого не делать.

– Мы уже недалеко, – шепнула я.

– Давай-ка поторопимся.

Чтобы подняться, ему всё же пришлось на меня опереться, хоть он и пытался без этого обойтись. Он был жутко тяжёлый, и по габаритам мы явно друг другу не подходили. Но держа его руку на плечах и приняв верную позу, как при силовых упражнениях, я коленями отпружинила тот момент, когда он рывком поднимался.

– Не жалей меня, Мичлав, – сказала, поудобнее подбираясь к нему подмышку, чтобы боком дать ему дополнительную опору. – Я для того здесь и нахожусь.

– Учить меня будешь… – пробормотал он, глядя вперёд глазами человека, пытающегося отвлечься от дурноты.

Ему было плохо, и так мы шкандыбали уже несколько часов под усилившимся дождём. Покончить с квазиантропами не составило труда, они сразу подставляли себя под выстрелы, появляясь на краю оврага, в который Мичлав скатился не случайно. И он приказал сразу выдвигаться, пока был ещё в состоянии идти. Первую помощь он уже оказал себе сам, насколько это было возможно с содержимым поясной аптечки…

До лагеря добрались уже к сумеркам. Мы вывалились из-за маскировочной сети на поляну, мокрые насквозь, перемазанные жидкой грязью и мичлавской кровью. Едва мы рухнули на вязкую, перемешанную с палой хвоей, землю, я быстро скинула с себя оружие и принялась стаскивать все тяжести с Мичлава. Но тут он начал заваливаться на бок, мне пришлось поймать его за жилет, чтобы он не упал. Повернув к себе его запрокинувшуюся голову, я увидела, что он почти без сознания.

– Господи! – донеслось из-за дождя. – Смотри, это они!

Оба наших гостя выскочили из жилого модуля и, оскальзываясь, побежали к нам. А подбежав, они остановились, как идиоты, не зная, что делать.

– Боже, я уже собирался посылать сигнал бедствия! – сообщил Тоно.

– Держите его с другой стороны, у него дыра в боку! – крикнула я, опять подныривая под огромную руку напарника, – надо отнести его вон туда, в рабочий модуль!

Ксандрий сориентировался быстрее – он толкнул журналиста в сторону свободной мичлавской руки, а сам попытался освободить меня. Но в этот момент охотник продрал глаза.

– Ну дава-ай… – прошипел он едва слышно, и стало ясно, что он всеми силами старается остаться в сознании.

Наконец, они его подняли и поволокли куда было сказано. Я схватила что-то из вещей и похромала за ними следом.

Из моего модуля надо было достать экстренную аптечку. Пока я лезла наверх, раненого уже затащили в рабочий модуль, и Рем выбежал мне помочь.

– Леокади, вы как себя чувствуете? – спросил он, когда мы бежали обратно с тяжёлым ящиком наперевес. – Вы просто пылаете!

– Я не знаю, как я себя чувствую! Мне не до того, знаете ли!

Мичлава уложили прямо на пол. Журналист, пристроив ему что-то под голову, осторожно помогал снять одежду.

– Как эта девушка вас одна дотащила? – изумлялся он. – Господин Мичлав, вы весите килограммов полтораста, если не больше!

– Понятно теперь, почему мой напарник – она, а не ты? – был ему ответ.

– Неправда, он сам шёл всё время, – упав рядом с ними на колени, я склонилась над раной, которая успела немного запечься, и Лео теперь аккуратно проверял можно ли отклеить от неё остатки мокрой и грязной майки.

Мичлав поймал ладонью моё лицо и повернул к себе. Огладив меня по щекам и лбу, он нахмурился.

– У вас руки просто ледяные!

– Нет, малышка, это у тебя температура под сорок.

– Кажется, кровь не идёт! – возвестил парень, показывая окровавленную тряпку, бывшую когда-то футболкой.

– Тогда спокойно промоем и наложим синтезированную кожу, – отнимая руку охотника от своего горящего лица, указала я. – Рем, вон там найдите пакеты с физраствором, там же всё для капельницы…

– Так, а ну замолчали все! – вдруг прохрипел Мичлав.

И все действительно замолчали, даже сжавшись от неожиданности. Охотник с некоторым трудом сел, я его придержала.

– Я полностью в своём уме и поэтому возвращаю себе право приказывать, – довольно жёстко припечатал он, обводя глазами наши лица. – Ты! (он кивнул фотографу) Ты вроде поадекватнее. Берёшь её (кивнул на меня) под свою ответственность. Ведёшь в жилой модуль, отмываешь, меряешь ей температуру и даёшь жаропонижающее. Инъекции делать можешь? Отлично. За температурой следишь каждые пятнадцать минут. Если не собьётся после первого раза, придёшь за антибиотиком и дальнейшими инструкциями. Ясно всё? Тогда пошли вон!

– Мичлав, я ничего не чувствую, сначала вас надо перевязать! – попыталась я возразить.

– Приказано! – отчеканил он, но добавил мягче: – Ничего не чувствуешь, потому что на адреналине. Перевяжет меня вот этот парень, я ему продиктую.

Фотограф осторожно потянул меня за локти.

– Леокади, вы действительно вся горите, идёмте.

– Не волнуйтесь, всё, что тут нужно сделать, я умею! – заверил меня Лео с обычной бодрой улыбкой.

Охотник, которому явно было трудно сидеть, показал мне вслед сжатый кулак, что означало и угрозу, и указание держаться.

– Надень маску! – сказал он уводящему меня фотографу напоследок. – Кто знает, что это…

Через пару часов я уже лежала в своей койке, заботливо укутанная двумя одеялами. Мне казалось, что я вся пылающий уголь. Жар исходил от меня едва ли не видимыми волнами. Когда исполнительный Рем принёс воду, и я стала смывать с себя грязь, тогда наконец и ощутила всё, до этого прикрытое возбуждением. Но, подспудно думая, что выполняю мичлавский приказ, нашла в себе силы высушиться и облачиться почти без посторонней помощи.

Его план уже был полностью выполнен. Температура после первой инъекции не сбилась. Она составляла тридцать девять с половиной градусов. Сейчас я лежала, уже накачанная дозой антибиотика и вновь жаропонижающим. Лихорадочный озноб, открывшийся только во время умывания, прекратился, тело стало отдавать жар.

Выполнив задачу, я расслабилась настолько, что даже почти потеряла голос. И чувствуя себя плохо, всё же искренне наслаждалась чистотой и сухостью вокруг себя и тем, что не свалилась раньше, в лесу.

Внимательный Рем был рядом со мной. Он мне очень нравится – негромкий и вообще без лишних слов. Когда он ходил за инъекциями, я спрашивала о своём напарнике. И получала ответ, что всё благополучно, рану обработали, она оказалась не такой пугающей, как казалась по количеству крови. Сознания охотник больше не терял.

В тишине, под шум непрекращающегося дождя, я дремала, а мой помощник сидел на соседней койке, время от времени проверяя моё состояние. Горела одна единственная лампа, а за окном царила лесная тьма.

Вдруг послышался шум. Кто-то вошёл. Фотограф встревоженно вскочил, уже не ожидая сегодня ничего хорошего. Это был Мичлав. Он передвигался сам, причём без особого труда. Под курткой он был по пояс обнажён и перевязан свежим бинтом.

– Вы… ты… почему не лежишь? – просипела я в неприятном изумлении.

– Не волнуйся, малыш, – проговорил он, заходя под свет лампы и подкатывая к моей койке табуретку. – Там у меня ничего страшного. Да и лягу я здесь, пожалуй.

Он сел, а из-за его спины выглянул журналист.

– Леокади, как вы?

– Да так…

– Мы о вас страшно беспокоились! С того момента, как вы ушли одна! – говоря как всегда восторженно, он начал пристраивать рядом подставку под капельницу. – Ваша фигура, нагруженная оружием, исчезает за пологом дикого леса… Не предполагал, что всё здесь может быть настолько сурово, если уж охотники занимаются этим поодиночке.

– Напомню тебе о причине, по которой у нас всё стало настолько сурово, – в голосе Мичлава блеснул металл, и парень благоразумно умолк.

Охотник отёр мой лоб от испарины, убрал с лица мокрые волосы. Пока ему вкалывали катетер, свободной рукой измерил мне пульс, проверил лимфоузлы на шее.

– Лягте… – шепнула я, глядя на него воспалёнными глазами.

– Надеюсь, малыш, это не какая-нибудь лихорадка.

– Я же говорила, что нам не везёт…

– Я же говорил, что надо для везения сделать, – негромко передразнил он меня.

По тонкому проводку капельницы побежала жидкость.

– Ну вот сейчас будет порядок, – мужчина подвинул стойку ногой и положил руку себе на колено. – Кровищи из меня натекло много, но ничего не задето.

Ксандрий потянул Лео за собой. Тот немного удивился, но позволил себя отодвинуть. Они не ушли, а просто встали подальше, у открытой двери, в которую затекал влажный прохладный воздух. Заметив это, я сперва разозлилась, но тут же остыла, поняв, что человека под капельницей лучше не оставлять со мной наедине.

С трудом повернувшись набок, в сторону своего собеседника, я улыбнулась.

– А может, нам наоборот везёт, как всегда?.. Ведь могло бы быть гораздо хуже… Но что же, у вас теперь всё-таки будет второй шрам? Два за шестнадцать лет охоты – это всё равно немного…

Мичлав облокотился о свободное колено и устало положил большую кудрявую голову на ладонь.

– Нет, на мне всё заживает начисто, – он ответил так же негромко, но тут улыбнулся: – Если хочешь, через пару дней сниму заплатку, тогда будет тебе шрам, ещё один.

– Ну нет, мне и одного хватает, – посмеялась я. И подумав, выудила руку из-под одеяла и постучала себя пальцем по виску, кое в чём признаваясь под властью момента.

Мужчина ничего не ответил, лишь усмехнулся. Кажется, его начало клонить в сон, как и меня.

Корреспонденты стояли поодаль в темноте, не решаясь нарушить эту картину. Журналист молча подтолкнул фотографа, и тот нехотя достал карманную камеру.

Этот снимок стал одним из самых знаменитых после выхода репортажа – «Гер Мичлав и Леокади Алисар после трагической вылазки в дикий лес». В крошечном помещении модуля, под косым светом лампы. Лицо её пылает, волосы мокрые, она спит на узкой койке, повернувшись к нему, а он, с перевязанным торсом, пытается не заснуть, хмурясь и сжимая пальцами виски. Из лежащей на колене руки тянется шнурок капельницы. Драма, которой в газете самое место.

За остаток ночи я просыпалась не раз. Свет по-прежнему горел, дверь против инструкции не была заперта – гости решили по очереди дежурить у нашего с Мичлавом одра. Наверное, мне не спалось не только из-за дурноты. Я тоже периодически проверяла состояние напарника, пусть и не вставая.

Он полулежал на койке, на которую перенесли его постель – подголовник был поднят, одеяло лишь краем прикрывало его (будто прятало под собой неугодную повязку), руки лежали по сторонам ровно. Так же мирно лежали и бесконечные ноги в длинных штанах, едва не упираясь в склад коробок у края койки. По одной только этой позе я могла бы понять, что Мичлав нездоров, ведь обычно он вольно раскидывается во все стороны… Сейчас он был немного бледный – никогда раньше я не видела, чтобы он терял в цвете лица. Голова его склонилась как раз в мою сторону, так что это самое лицо было хорошо видно. Он спал спокойным сном, и казалось, будто процесс восстановления уже начался в его организме, минуя какую-либо борьбу за выживание. Вероятно, любая инфекция, попадая в тело Мичлава, мгновенно подыхала в адских муках… Но, конечно, необходимые меры против заражения всё равно были предприняты. И наши няньки время от времени проверяли нас обоих на наличие жара. Судя по тишине и по тому, что меня не будили, всё было в порядке.

В полудрёме мне однажды пришла страшная мысль – вот сейчас нас здесь четверо, двое здоровы и оказывают помощь, но что же было с девятнадцатилетним Мичлавом, когда он в своём первом рейде получил то, что потом превратилось в жуткий шрам на спине?.. Он ведь был совсем один! И такой молодой! Как… как и я сейчас. Чёрт, ну у меня-то уже есть опыт, а у него его почти не было!

Этот вопрос мне не удавалось задать напарнику, покуда мы не пересеклись в наших периодических пробуждениях.

Тогда, открыв глаза, я увидела, что за маленьким окошком наступил день. Обернулась на Мичлава, а тот уже смотрел на меня.

– А вот и моя девочка, – тихо сказал он, улыбаясь.

Протянул руку – и я схватилась за неё в крепком рукопожатии.

Этот жест (в тишине леса, в запахе бинтов и лекарств, над разделяющим наши койки узким проходом) будто закрепил переход на некий новый, неосознаваемый пока, уровень.

– Как ты?

– Не знаю… А вы?

– Да устал.

– Ещё бы…

– Тебе вроде получше, а? Температура больше не поднималась, спала вроде спокойно.

– Похоже, я спала так же, как и вы, постоянно проверяя соседа…

Мичлав улыбнулся чуть шире. Под его взглядом, неподвижным, усталым и тёплым, мне сразу стало не по себе. Поза его по-прежнему сохранялась, значит, самочувствие оставалось слабым.

– Спасибо тебе, малыш, – произнёс он всё так же негромко.

Зарывшись носом в одеяло, я пожала плечами.

– Что такое?.. Ты мне жизнь спасла. Если какие-то случаи в первом рейде ты отказывалась за это принять, то теперь уж всё точно.

– Да вы бы выбрались, мне кажется… Из того оврага можно было всех перестрелять и потихоньку, на медикаментах, дойти до лагеря.

– Можно оно, может, и можно. Но с тобой шанс выжить явно повысился. Не надо ложной скромности, девочка, если я что-то говорю, значит, оно так и есть.

Мне он жизнь спасал более одного раза, а я спасибо ему не говорила, почитая это за норму…

– Как же вас угораздило?

– Они меня ждали.

Как я и думала!

– Причём ждали не в гнезде, а на некотором расстоянии от него, – охотник нахмурился. – Это очень странно и ненормально. Этот случай надо учесть и посмотреть, не произошли ли тут у них подвижки в тактике? Это, знаешь ли, напоминало слишком хорошо организованную засаду – как будто они не только ждали меня, но и смогли просчитать, где именно меня ждать и как именно на меня напасть, если в темноте они не видят, а только слышат. Короче, не нравится мне то, что произошло, на стечение обстоятельств не похоже.

Тут он вздохнул (то ли вымученно, то ли с наслаждением) и вновь улыбнулся.

– Но давай думать об этом потом? Сейчас что-то башка не соображает.

Я покивала. Но всё же мне хотелось бы знать…

– А как вы поняли, что я вас ищу?

– А как ты поняла, что меня надо искать?

– Мне так показалось…

– Вот и мне так показалось, – просто сказал он.

Мы молча смотрели друг на друга, и неизвестно, как бы продолжился разговор, если бы снаружи ни послышались шаги. В модуль вовремя поднимались оба наших гостя. Выглядели они сонными и вялыми, если Лео вообще умеет быть таковым.

– Ох, господа, вы уже бодрствуете! – с порога заговорил он, перебегая глазами с моего лица на лицо Мичлава и обратно. – Я, признаться, опять едва удержался, чтобы не вызвать спасателей!

– Забудь, – усмехнулся охотник, теперь вольготно запрокидывая руки за голову, – забудь о внешнем мире, приятель.

– То есть как это? – не понял журналист. – Мы не повезём вас в больницу?!

– Нет, не повезёте.

– Но как же?..

Пресса переглянулась с недоумением и тревогой. Рем хотел что-то сказать, но не решился пойти против привычки молчать в присутствии Мичлава.

– Ничего эдакого не произошло, – пренебрежительно протянул тот. – Справимся и сами. Станет хуже – вот тогда повезёте. Но не станет.

Оба парня воззрились на меня. Мне вовсе не улыбалось уезжать в город и привлекать лишнее внимание нашими проблемами. Но всё же вспомнился острый момент двухлетней давности – моя детерминация в лесу – и вся теплота предшествующих минут куда-то испарилась. Тем более что напарник принял вид начальника.

– А господин Мичлав всегда предпочитает справляться своими силами, – с иронией фыркнула я. – Так сказать, принимает ответственность и делает выше от себя зависящего.

Охотник медленно повернулся и наградил меня предупреждающим взглядом. Он прекрасно понял о чём идёт речь.

Продолжение уже скоро!

Подробности и арты по каждой главе – ВКонтакте и в Телеграме. Присоединяйся!