Леди не бывают стервами

© Дара Преображенская, 2022

ISBN 978-5-0056-6003-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Моисеева Ольга (Дара Преображенская)

«Леди не бывают стервами»

(Роман)

С Моисеева Ольга (Дара Преображенская), «Леди не бывают стервами», (роман), 2013 год.

Содержание

Стр

Глава 1

Светлана Кучерова считала себя обычной девчонкой, ничем не отличавшейся от остальных сверстниц её возраста. Худенькая, светловолосая, не слишком уверенная в себе. Вообще-то, на чём она серьёзно комплексовала это на своей внешности.

Каждый раз она с отвращением подходила к зеркалу, лишь из-за того, чтобы только нанести лёгкий макияж, причесаться или поправить блузку. Нос картошкой, море веснушек, большущий рот и редкие волоски ресниц.

«С такой внешностью меня вообще скоро нигде не будут принимать», – в отчаянии подумала девушка. Ей недавно исполнилось двадцать пять, а она до сих пор была не замужем.

Да и знакомые парни обходили её стороной, частенько заглядывавшись на более привлекательных подруг. Светлана уже как пол-года работала в интернате преподавателем. Видела, как детки корчат ей рожи, стреляют резинками, а недавно она вообще подслушала, что старшеклассницы называли её уродиной и «синим чулком». Сначала она обижалась, а затем закрылась в своей скорлупе, словно, в панцире, и не выглядывала оттуда. Внешне это выражалось в холодном взгляде её серых глаз и несколько высокомерном поведении.

Иногда она просто, как испуганный котёнок, залезала под одеяло в своей кровати и плакала.

«Ну, почему, почему меня так все не любят! Почему я такая некрасивая!», – плакала девушка.

Жила она одна в хрущовской пятиэтажке в квартирке, оставшейся от бабушки, которая умерла три года назад. О своей матери Светлана ничего не знала, говорили, что после родов она отказалась от дочери и уехала в неизвестном направлении. Затем дошли слухи, что мать Светланы трагически погибла, попала под поезд. При ней ничего не нашли только документы, сумку с несколькими бутылками водки. Возможно, в тот день – день своей смерти она собиралась на пирушку.

Говорили также, что в тот день она выглядела не лучшим образом, алкоголь изменил её внешность и облик. Кто отец Светланы, она так никогда не узнала. Да и к чему ворошить прошлое, когда уже ничего не изменишь?

Бабушку Света очень любила, любила слушать её сказки про принцесс, зверей. Любила сплетничать о жизни, потому что близких подруг у неё никогда не было. Она была серьёзной, не позволяя себе лишний раз улыбнуться, и это, возможно, отталкивало от неё людей.

Анна Николаевна – бабушка Светы в молодости очень любила театр, хотя в их маленьком городке никогда не было настоящего театра. Однако в любое свободное время она покупала билеты и возила Свету в Москву, на аттракционы, и они вместе ели ванильное мороженное.

Ох, какое оно было тогда вкусное!

После смерти Анны Николаевны двухкомнатная квартирка почти на самой окраине маленького провинциального городка под Названием Андреевск показалась Свете неуютным мрачным мирком, где любая вещь, где всё напоминало об её бабушке. Почему городок был назван Андреевском, никто доподлинно и точно не знал. Хотя, ходили легенды, что назван он был в честь Андрея Первознанного. Да Света, в общем-то, не очень интересовалась историей. Она любила читать книжки по магии, они завораживали её тем, что, читая их, Свете начинало казаться, что в жизни вообще не существует безвыходных ситуаций. Они оставляли в её душе надежду, пусть хоть какую-то даже небольшую крупицу этой надежды.

Проверяя стопки тетрадей своих учеников, Светлана часто отодвигала их в сторону и в качестве отдыха принималась читать. Ей так хотелось владеть этими неизвестными силами!

Правда, жизнь была слишком обыденна и скучна….впрочем, как всегда.

Света слышала о том, чтобы владеть магией, требуется специальное обучение у знающих адептов. Однако почему-то внутренне она чувствовала, что магом нужно родиться, и никакое обучение не заставит тебя им стать.

Она тщательно скрывала свой интерес к силам Природы, к магии, внешне же она производила впечатление обычной серой обывательницы, ничем не примечательной на первый взгляд. Своего рода, образ «серенькой мышки». И ей было противно вечно скрываться под этим образом, этой маской, потому что она чувствовала, если в один прекрасный день окружающие поймут, какая она, увидят её богатый внутренний мир, они просто сочтут её ненормальной.

Нор-маль-ность в глазах социума ассоциируется с незаметным существованием: нигде не высовываться, вести себя тихо, в рамках «приличия». А если тем более природа не наделила тебя яркой внешностью ты вообще обречена ходить «в подмётках» у тех, кто «зубами и клыками» завоёвывал себе место лидера, и может отныне командовать тобой.

Такие лидеры по сути и программируют социум.

Если тебе неуютно в таком социуме, не обессудь, изволь подстраиваться под него, иначе тебя быстро выпнут на задворки жизни, и будешь ты находиться там до скончания дней своих.

Не-нор-маль-ный – это значит мудрый, понимающий и видящий со стороны всю эту картину.

Проверяя тетрадки своих учеников, Светлана всматривалась в эти детские пока ещё каракули, ища в них хоть какие-то намётки этой «не-нро-маль-ности», но не находя их.

Ей становилось грустно, потому что в своём окружении она пока что была одна такая. Грустно, потому что каждый человек был бы рад найти своих единомышленников. А если их нет, совсем нет, за что тебе тогда зацепиться?

Она пробовала полазить по Интернету, поискать хоть какие-то зацепки, но безрезультатно. Пару раз ей попались сайты сект. Нет, увольте, к сектантству она совсем не стремилась. Слишком много была наслышана об этом. Слишком много судеб изломано, и ей становилось не по себе.

Она пыталась приглядываться к своим сверстникам: девушкам и парням, тоже как и она, недавно закончившим институты. Девушки мечтали о крутых бизнесменах с толстыми кошельками. А парни также гнались за деньгами. Они «гнули пальцы», издалека подсмеивались над ней, называли её «странной» и жили своей собственной жизнью.

Ей совсем не хотелось попасть на новогодний вечер в интернате, устраиваемый преподавателями совместно со старшеклассниками. Но в тот день директор Галина Петровна подошла к ней и властным голосом заявила:

– Ты должна пойти! И никаких отговорок, Кучерова, я от тебя не приму. Так и знай!

Ей пришлось угрюмо согласиться. Ну, почему, почему эта Галина Петровна всегда такая строгая? Почему она не позволит ей жить своей собственной жизнью!

Как и положено, Света сдала деньги на общий стол и пообещала приготовить сельдь под шубой. У неё всегда отменно получался этот салат, именно потому что она готовила его так, как учила бабушка.

…..Как всегда, сначала прозвучала торжественная речь от директрисы. Дескать, она поздравляет весь коллектив интерната с наступающим Новым Годом (а за одним и Рождеством), дескать, осталось много промахов, но она надеется, что коллектив школы-интерната их непременно устранит.

Все захлопали, как ошалелые, Свете претило это, и, тем не менее, чтобы не выделяться, она тоже захлопала.

Аплодисменты получились какими-то скучными, впрочем, это от того, что они были неискренними, не от души, так сказать.

Света огляделась по сторонам, отметив про себя, что у всех были скучные лица. На стене висел плакат «С Новым Годом!», как всегда банально, серо, обыденно.

Стены выкрашены скучной жёлтой краской, и от неё ужасно пахло. В зале стояли длинные столы, накрытые белыми скатертями. На столах – море угощений, салаты, закуски, вилки, ложки, до блеска натёртые фарфоровые и фаянсовые тарелки.

Среди салатов Света глазами поискала и нашла свой. Вон он там, за вторым столом.

Нет, она не будет его есть, хотя Мария Викторовна, буфетчица, непременно обойдёт все столы и спросит: «Кому что положить? Кому ещё салатика?» И все будут подставлять свои тарелки.

Ох уж эти праздники!

Тут же сидели старшеклассники. Кстати, сегодня им впервые позволили участвовать в торжестве, потому что после него намечалась дискотека, и в соседнем зале уже настраивали музыку, слышались голоса: «раз-раз-раз» – это парни проверяли микрофон.

Эти молоденькие нагловатые девицы мечтают окончить школу, чтобы скорее влиться во взрослую жизнь.

Света знала, что многие девчонки уже курили, имели богатую сексуальную жизнь. Марина Щёголева – одна из них.

Света вдруг вспомнила, как однажды, когда она объясняла поэзию Пушкина в классе, Марина очень громко прошептала, так громко, что это было слышно:

– Смотрите, у неё такие кривые ноги.

Света не помнила, как она выбежала из кабинета, прижалась к стене и заплакала. Как она могла побежать к директору с этим и нажаловаться на Марину! Как она могла сказать, что старшеклассница открыто и цинично издевалась над ней, её внешностью, а особенно над её ногами?

В другой раз она застала Марину в туалете целующейся с каким-то малолеткой. Конечно же, она никому ничего не сказала, тем более уважения у детей путём жалоб она не добьётся, и Светлана отлично понимала это. На следующий день она подошла к директору и попросила, чтобы её перевели в младшие классы. Галина Петровна и слушать не хотела. Она прошлась по своему кабинету, заложив руки за спину, затем развела их.

– Ну, откуда, откуда, Кучерова я возьму для Вас место в младших классах! Вы знаете, все нынче стремятся в младшие классы. А знаете почему?

– Почему? – спросила Светлана.

– Потому что с подростками намного сложнее, чем с детьми. А это уж, простите, педагогический талант.

– Вы хотите…..хотите сказать, что у меня его нет? – спросила Светлана упавшим голосом.

– Ну вот, и докажите мне это, Кучерова. До-ка-жи-те!

Из кабинета директора в тот день она вышла, как побитая. А на что, собственно она могла рассчитывать? Ведь её никто, абсолютно никто не любит из-за её внешности.

Вон Катя. Это – тоже десятиклассница, как и Марина. Но она довольно старательная….и красивая. Мальчики так и увиваются за ней. А Катька словно бы их совсем не замечает. Светлана грустно вздохнула: «Ну, конечно, если у тебя такая внешность ты можешь вполне позволить себе эдакое высокомерие. А вот я….»

Сегодня Катя была в нарядном розовом бальном платье и изображала Золушку. Света помнила, что это платье они шили чуть ли не всем интернатом, особенно трудовичка Дина. Они делали примерки, выкройки из модных журналов.

Естественно, Золушка должна быть такой, как Катька, ведь она так красива.

Света знала, что Катя была из более-менее благополучной семьи, только лишь из-за бедности её мать сдала её в интернат, но каждые выходные девочка уходила домой.

Она также слышала, что материальное положение Катиной семьи более-менее улучшилось, просто девушка привыкла здесь, привыкла к преподавателям, но на следующий год она должна была насовсем уйти домой.

В зале была устроена импровизированная сцена.

– Сейчас выступят наши ученики в новогоднем представлении, – а остальных я прошу к столу, – сказала Галина Петровна.

Снова раздались аплодисменты.

Свете казалось, что ещё немного, и её уши разорвёт от этого трескучего шума. Началась постановка. На сцену вышли ребята в костюмах из какой-то новогодней сказки, но она не слушала.

Света не помнила, как оказалась за столом рядом с Денисом – преподавателем информатики. Денис – высокий росный молодой человек с шевелюрой чёрных волос и смуглым лицом. Ей вообще иногда казалось, что он – болгарин, хотя фамилия была русская – Семёнов.

Ей нравился Денис, хотя он вообще не обращал на неё никакого внимания, каждый раз отделываясь привычными шутками, жестами, принятыми по этикету.

На нём сегодня был строгий костюм с галстуком и красивыми запонками.

Ей бы очень хотелось подарить Денису подобные запонки, но как она могла?

Ведь, во-первых, он не понял бы её; во-вторых, а что если у Дениса давно есть девушка, и получается, что она, Светлана Кучерова, как бы навязывается ему. Она не хотела стать посмешищем ни в собственных глазах, ни в глазах Дениса, а особенно в его.

Денис ковырял вилкой в салате. Света с изумлением увидела, что это была именно её «сельдь под шубой», КОТОРУЮ ОНА ЕЩЁ НЕДАВНО УТРОМ ЗАПРАВЛЯЛА.

Ей стало неловко.

– Тебе нравится? – спросила она его.

– Вкусно, – односложно ответил Денис.

Света кивнула:

– Я готовила этот рецепт так, как учила меня моя покойная бабушка, – сказала она, чувствуя себя такой неловкой.

Боже мой, ну, что же ещё можно ему сказать? Она чувствовала себя полнейшей дурой. Ну, почему, почему она так и не научилась вести себя с понравившимися ей молодыми людьми? Почему бабушка не обучила её, как это делается, а она – она такая недотёпа.

У неё не было подруг, кто бы мог наставлять её в подобном вопросе.

Вон сидит Надя – преподаватель русского и литературы – тоже довольно молоденькая и хорошенькая женщина с яркими каштановыми волосами в очень красивом голубом платье. Наверняка, Надя нравится Денису, ведь она же так хороша собой.

Света пожелала себе провалиться сквозь землю.

Надя улыбалась, внимательно глядя на сцену. Там стоял угловатый Дед Мороз. Все знали, что его играл Пашка Синяков – первейший хулиган, а тут вдруг такая роль.

Ясно, это Галина Петровна вынудила его, дескать, пусть лучше играет, чем курит и бьёт бутылки возле интерната. Пашку часто гоняли уборщицы. В роли Деда Мороза Пашка смотрелся как-то нелепо, и это вызвало улыбку Светы. По сценарию Деда Мороза захватила в плен Метель – злая старуха в серых лохмотьях. А Добрая Фея должна была освободить его.

Конечно, сначала роль Метели Галина Петровна предлагала ей, Светлане. Но она отказалась, сказав, что у неё болит горло, и вообще, у неё нет артистического таланта. Галина Петровна лишь усмехнулась:

– А талант, Кучерова, нарабатывается! У меня такое впечатление, что ты вообще не хочешь участвовать в общественной жизни.

Не зная зачем, Света задала директрисе вопрос, за который ругала себя неоднократно:

– А Вы замужем?

Директриса от неожиданности даже сняла очки, протёрла запотевшие стёкла цветастым носовым платком, затем снова надела на глаза и внимательно посмотрела на Светлану.

– Ты что, Кучерова!

– Я….я ничего. Мне просто интересно, замужем Вы или нет.

– Я замужем, и у меня отличная семья.

– Вы любите мужа?

– Ну, это уж слишком, Кучерова! Слишком!

А роль Доброй Феи, как думала Светлана, предложили Катьке. Света огляделась по сторонам. Старшеклассницы нигде не было, вероятно, потому, что она ушла переодеваться. В роли Метели на этот раз выступила Дина-трудовичка. Впрочем, играла она её очень даже неплохо. Вот только костюм оказался не очень-то подходящим. Ей измазали тушью брови, и они выглядели сейчас настолько уродливыми, что, казалось, навсегда приросли к неплохому симпатичному облику Дины.

«Эти брови могли бы стать моими, если бы я согласилась на эту роль», – подумала Света.

Подцепила вилкой маринованный помидор. Однако кусок не лез в горло. Света бросила беглый взгляд на своего соседа по столу Дениса. Учитель информатики заигрывал с Надей. Они что-то обсуждали, улыбались друг другу. Надька, то и дело, стреляла своими зелёными глазками. Конечно, они в тот момент были очень счастливы друг с другом.

Не желала она больше находиться здесь, среди всех этих людей, так похожих друг на друга, словно, они были на одно лицо. Свете почему-то очень захотелось выбежать из этой праздничной залы, которая в один миг показалась ей пустой и душной.

Дед Мороз на сцене пытался высвободиться из темницы, а Метель всё ещё держала его там, стараясь всем испортить праздник. «Как будто без этого Деда Мороза не будет никакого торжества», – злорадно подумала Света.

Она встала из-за стола, бросив взгляд на Дениса.

Преподаватель информатики по-прежнему не замечал её. О, если б она была слишком хороша собой по общепринятым в социуме стандартам, он бы непременно начал ухаживать за ней. А, возможно, подарил бы ей роскошный букет роз. Она очень любила розы. Но наверняка эти розы достанутся Надежде.

Света вышла из зала, оказавшись в вестибюле. Она услышала какой-то шум, и это заинтересовало её.

Шум исходил из коридора интерната. Света вышла в коридор и увидела группу мальчишек одинадцатиклассников, сгрудившихся возле кого-то. Этим «кем-то» оказалась худенькая Саша Ковалёва – сорванец-подросток, каким-то чудом очутившаяся здесь.

Дело в том, что Саша училась в седьмом классе, а вечер был организован лишь для старшеклассников. Саша представляла собой девочку с короткой стрижкой белокурых волос. У неё были карие глаза – редкое сочетание, когда волосы светлые, а глаза карие.

По мнению Светы карие глаза и светлые волосы не вязались друг с другом. На лице Саши было много веснушек, и это придавало девочке какое-то особое очарование.

Мальчишки обзывали девочку, ударяли её по лицу, рукам, ногам, что-то выкрикивали. Света прислушалась:

– Дочь воровки! Дочь воровки!

Саша отчаянно отбивалась от них, как от стаи ворон, но у неё ничего не получалось.

Светлана почувствовала, что если она сейчас же не вмешается, то вообще перестанет себя уважать. Она разогнала наглых старшеклассников, напустившись на них, как овчарка.

– Как вам не стыдно! – строго сказала Светлана, – Чтоб я вас здесь больше не видела, а то расскажу всё Галине Петровне, а она найдёт управу на вас.

Говоря это, Света отлично знала, что никакой управы директриса искать, конечно же, не станет, как всегда, всё будет спущено на тормозах, и во всём, как всегда, будет виновата она, Светлана Кучерова. Дескать, она не может «найти общий язык с детьми». Саша исподлобья посмотрела на Светлану.

«Маленький брошенный зверёк», – пронеслось в голове у Светланы. Мальчишки убежали, точнее, разбежались в разные стороны, как испуганные волчата. Они остались вдвоём в длинном коридоре. Было какое-то время тихо. Так тихо, что она ясно слышала стук собственного сердца. Первой нарушила молчанье Светлана.

– Тебе холодно? – спросила Светлана.

Саша не отвечала, видно по всему, ей было не по себе. Только сейчас в темноте Света увидела, как девочка украдкой вытирает слёзы.

– Если тебе тяжело, лучше плачь, – сказала она, – я по себе знаю, тогда станет лучше.

Саша не отвечала.

Ей стало так жаль эту одинокую брошенную никому не нужную девочку, что Света подошла к ней и просто обняла.

Сначала Саша попыталась оттолкнуть её, как-то защититься, совсем как испуганный раненный зверёк.

Но по мере того, как Света гладила её по спине, девочка успокаивалась. Поток слёз, струившихся из её карих глаз, становился безудержным.

«Ничего, скоро ей станет легче», – подумала Светлана, и ей стало как-то немного спокойнее.

– Почему они обзывали тебя «дочь воровки»? – наконец, спросила Светлана.

– Моя мама сидела в тюрьме за кражу, а когда она освободилась, то исчезла навсегда.

Голосок Саши казался хриплым и каким-то тусклым, будто она говорила издалека.

– А ты любишь свою маму? – спросила Света.

– Да.

Девочка достала из кармана старую фотографию и протянула её Свете. На фото была запечатлена обычная женщина с короткой стрижкой светлых волос, тонкими выщипанными ниточками бровями, одетая в простую серую кофту.

Они совсем были не похожими друг на друга.

Если Саша носила с собой фотографию матери, значит, она действительно скучала по ней. Слёзы проступили на глазах Светы. Она вернула фотографию владелице.

– Держи.

Девочка тут же спрятала её в карман, чтобы никто не увидел.

– Но ведь она же бросила тебе, – произнесла Света, – как ты можешь любить её?

Вопрос, казалось, застыл в воздухе.

– Она из-за меня украла, – Саша ещё раз посмотрела на Светлану исподлобья.

На глазах снова выступили слёзы.

– Ну-ка, давай присядем.

Они сели на стулья. Света посмотрела в карие глаза девочки. Вот и она была когда-то таким же сорванцом. Только как это было давно!

Затем её поглотила эта жизнь с её бытом, социум с кучей ничего не значивших ритуалов и обязанностей. Эти карие тёплые глаза были так не похожи на глаза остальных подростков. Слишком не похожи, и Света поняла это.

Некоторое время они молчали. Казалось, девочка собиралась с мыслями. Обычно, такие девочки сразу начинают защищаться, залезать в свою ими же созданную броню под маской цинизма. Света боялась, что Саша поступит точно так же. Она ждала.

Вдруг девочка заговорила.

– Мы тогда с мамой вдвоём жили в загородном доме у её сестры тёти Марины. Тётя Марина заболела и попала в больницу, а мама работала на трёх работах. Но всё равно нам не хватало денег даже на продукты.

– Не хватало на продукты? – спросила Света.

– Ну, да. Мы ели картошку, крупы и больше ничего. Иногда очень редко по праздникам колбасу и сыр. А затем, – девочка вытерла слёзы, – затем тёте Марине понадобилась операция, и срочно нужны были деньги. Много денег. Мама, наконец-то, устроилась дом-работницей в один богатый дом….Она украла дорогой перстень с алмазом, и тёте сделали операцию.

– И твою маму поймали?

Девочка удручённо кивнула и залилась слезами. Света обняла её, погладила по светлым белокурым волосам.

– Прошло уже пять лет, а мамы всё нет и нет.

– Её уже освободили? – спросила Света.

Девочка кивнула.

– Я слышала, освободили.

– А тётя Марина?

– Она….она не ходит.

– Как «не ходит»? Она – инвалид?

Саша снова кивнула.

– Я по четвергам прихожу к ней, приношу продукты, делаю уборку.

– Только ты? – удивилась Светлана.

– Нет, ещё какая-то тётенька приходит.

– Она из социальной службы? – спросила Светлана.

– Да, кажется, из службы, – подтвердила девочка.

Они снова замолчали. Из зала раздался шум, аплодисменты. Люди громко хлопали, хохотали, как безудержные. Наверное, Дед Мороз справился, наконец, с Метелью, и его освободили.

Светлана совсем не пожалела, что ушла из зала. Саша снова съёжилась, ей было неудобно общаться с преподавателем, ведь в любое время она могла нахмурить бровь и сказать, какая она (Саша) невоспитанная. Но Светлана молчала, и Саше становилось как-то спокойнее.

– Скажи, а ты хочешь найти свою маму? – спросила она.

Девочка закивала:

– Очень хочу.

– Я обещаю, если вдруг я поеду куда-нибудь, я помогу тебе найти твою маму, – сказала Света.

– Но откуда Вы знаете, где её искать? – удивилась девочка.

– Не знаю, но я думаю, если ты очень этого хочешь, то обязательно найдёшь её. Как зовут твою маму?

– Нина…..Нина Игоревна Светлакова, – уже чуть увереннее сказала Саша.

Впервые за всё это время девочка позволила себе улыбнуться.

– Скажите, а Вы правда найдёте её?

– Обещаю.

Света достала свою записную книжку, которую носила с собой на всякий случай и что-то написала на её чистой странице.

Сама не зная почему, она дала себе обещание, ведь, по сути, она совсем никуда не собиралась ехать.

У неё была работа, стабильный, хотя и небольшой заработок, квартира. Ну, куда, куда она поедет сейчас?

– Покажи мне фотографию твоей мамы, – попросила Светлана, – я должна запомнить её. А если лучше, у меня должна быть вторая фотография.

– Зачем? – испугалась девочка.

– Только ничего такого не подумай. Ведь я могу обратиться в Бюро поиска, и тогда твою маму найдут. Или к частному детективу.