Радость блаженства

«Кто ты?» – спросил царь.

«Я – Свет, я – твоя душа, я – это ты», – произнёс свет.

«Почему же я не знал тебя раньше?»

«Потому что ты не хотел этого».

«Знаешь ли ты, что есть Истина?» – спросил царь.

«Знаю», – ответил Свет.

Так началось их общение, оно продолжалось много дней и ночей, и царь совсем забыл о времени. Он забыл о еде и об удобствах, в том числе и о своих подданных.

На четвёртый день Будда вошёл в покои царя и, осторожно коснувшись его плеча, вывел его из медитации.

–  Зачем ты помешал мне! – воскликнул царь, – Я только что познал Истину, и она так прочно вошла в моё сознание, что всё окружающее уже кажется мне серым и обыденным. Я ужасаюсь, как раньше мог я жить среди этих мёртвых роскошных безделушек, упиваясь своим величием.

Будда спокойно выслушал царя, а когда тот закончил, сказал:

–  И в чём же заключается Истина?

–  В молчании, – ответил правитель, – Безмолвие и есть настоящая истина. Истина – это Свет, в нём заключено всё сущее: и бытие, и забвение, и мудрость. Все эти годы я искал Истину далеко за пределами моего дворца, а она на самом деле внутри меня. Я – это Истина.

Сказав это, правитель склонился перед Буддой:

–  О, мудрейший, проси всё, что пожелаешь, так как ты помог мне обрести смысл в жизни, и теперь я умру со спокойным сердцем, продолжив свои поиски за пределами Вечности.

Будда лишь улыбнулся:

–  Мне ничего не нужно, ибо золото твоё и земли всё равно когда-нибудь обратятся в прах.

– Бабушка, – сказала я, когда бабушка закончила свой рассказ, – А рани Шанти тоже знает много историй?

– Да, милая, рани знает очень многое. Помни, Шачи, учитель является посредником между учеником и Высшим, и от того, как воспринимает Истину учитель, зависит её восприятие учеником. Повезло тому, кто нашёл своего учителя, ибо он защищён.

Фонтанчики в мраморных резервуарах журчали, и я, наконец, спокойно уснула в тот день.

… – Хочешь, я покажу тебе жилище обезьяньего бога?

Сначала я подумала, что Анджана шутит, но, посмотрев на неё, я поняла, что она говорит серьёзно.

– Ты имеешь в виду бога обезьян Ханумана? – спросила я.

Анджана кивнула.

– Да.

– Но Хануман жил очень давно. Наверное, он уже умер.

– На то он и бог, чтобы дожить до наших дней, – возразила моя новая подруга, – Я знаю, где он живёт.

– И где же?

Анджана показала в сторону леса.

– Там, в джунглях. Я видела его на руинах разрушенного храма Ханумана.

– А почему ты думаешь, что он – бог?

– Потому что он не принимает ничего кроме украшений, и даже финики и бананы его не интересуют.

Доводы Анджаны показались мне вполне обоснованными, ведь эти хитрые обезьяны обычно никогда не против поживиться сладостями, они даже могут вытащить у тебя из кармана конфеты, мармелад или большие персики, и ты чаще не замечаешь это дерзкое «воровство».

Но чтобы эти дерзкие существа являлись приверженцами украшений из золота и драгоценных камней, об этом я слышала впервые.

Действиетльно, значит, та самая обезьяна, которая жила на развалинах храма, являлась самим Хануманом.

– Пойдём в джунгли, я очень хочу посмотреть на бога обезьян, – сказала я, явно заинтересованная предложением Анджаны. К тому же я и не знала, что в джунглях есть развалины храма.

– Пойдём, но только ты должна взять с собой какие-нибудь украшения, – сказала Анджана.

– Украшения….У меня с собой нет ничего кроме этих браслетов.

Я показала Анджане свои браслеты из жемчуга. Когда-то они были привезены моим дядей Веджмикантом из Найроби специально ко дню моего рождения, когда мне исполнилось пять лет.

– Пойдёт, – сказала Анджана, – Бог Хануман любит жемчуг, поэтому он наверняка останется довольным твоим подношением. Тогда ты можешь загадать желание, и оно обязательно исполнится.

Поэтому я положила свои браслеты в коробку, и, не дождавшись ужина, мы отправились в джунгли к разрушенному храму. Когда мы, наконец, оказались на месте нашего назначения, меня поразило прежде всего то, что «храм» представлял собой несколько обломков колонн, четыре из них держали на себе плоский фронтон, которые служили для него надёжной опорой.

На оставшихся колоннах были изображены сцены из «Рамайаны». Сами колонны располагались на мраморном основании со ступенями. Дикие лианы и орхидеи уже успели обвить остатки колонн. Неужели никто в округе не знал о существовании старого храма? И как Анджане удалось его здесь обнаружить?

Я задала этот вопрос своей новой подруге.

– Как ты нашла его?

– Случайно. В прошлом году здесь была сильная буря, я была возле реки. Потом я побежала в лес, потому что по поверьям из реки выползает демон Нага, похищающий детей. Поэтому я убежала в джунгли. Дождь был таким сильным, что я бежала и бежала, сама не зная куда. Вдруг среди густой заросли я увидела обезьяну, которая словно делала мне какие-то знаки. Как будто она призывала меня следовать за собой. Я пошла за обезьяной и вскоре набрела на этой храм. Это было похоже на чудо, я не верила своим глазам. Под крышей этого храма мне удалось переждать бурю, а затем благополучно возвратиться в ашрам. Затем, когда через год после своей болезни я снова приехала в ашрам рани Шанти, я часто приходила на эти развалины, чтобы хоть раз увидеть ту самую обезьяну.

– И ты увидела? – спросила я.

– Да. Как-то раз я принесла сюда бананы. Но мой «гость» даже не взглянул на них. Он сидел вон на той колонне и долго-долго смотрел на меня.

Анджана указала на одну из сломанных временем колонн.

– В тот миг, – продолжала Анджана, – я вдруг поняла, что ему нужно нечто особенное. К тому же, на его шее был одет золотой медальон с обликом Ханумана.

– Золотой медальон? – удивилась я.

– Ну, да. Ведь бог Хануман носил золотой медальон и вообще любил всякие украшения.

Я представила себе эту загадочную обезьяну, которая вела себя таким странным образом. Уверенность в том, что это был настоящий Хануман – преданный господа Рамачандры, росла во мне всё сильнее и сильнее.

– И что же дальше?

– А дальше я сняла свои серьги и отдала их Хануману.

– И он принял их?

– Да. Мне показалось, что он был очень доволен.

– А что же было дальше?

– Затем он исчез. С тех пор я его больше ни разу не видела.

– Как не видела? – разочарованно спросила я.

– А вот так. Наверное, сегодня он захочет принять от тебя какой-нибудь дар, – сказала Анджана.

Она огляделась по сторонам, меня же начало мучить нетерпение, потому что вокруг никого не было. Только изредка от лёгкого ветерка колыхалась выженная на полуденном солнце пожухлая трава.

– А если он не придёт? – спросила я Анджану.

Она махнула рукой.

– Придёт. Хануман любит жемчуг, а твои браслеты из чистого жемчуга.

– А может, нужно попросить Ханумана, чтобы он пришёл?

Не знаю, сколько точно времени мы просидели среди руин найденного в джунглях храма, Солнце ярко-розовым кругом начало прятаться за горизонт, осветив последними лучами готовящуюся ко сну Землю, а Хануман всё ещё не приходил.

Я махнула рукой:

– Пойдём обратно. Иначе мы не успеем к ужину, и нас могут потерять.

Анджана спрыгнула с колонны, на которой всё это время сидела, удобно устроившись. Нам ничего не оставалось, как просто покинуть место «нашего паломничества». Видимо, боги не склонны появляться перед смертными по их желаниям, они терпеливо ждут, когда мы заслужим их благосклонности. И, увы, к сожалению, нам не выпала эта удача.

Когда в тот вечер мы покидали развалины храма, я обратила внимание на нишу, которая, возможно, вела в подземелье. Оттуда выставлялись два светящихся глаза. От страха я прижалась к Анджане и показала на нишу.

– Смотри!

– Кажется, там есть ход.

Она потянула меня за руку в сторону ниши.

– Пойдём туда.

– Я боюсь. Там кто-то есть.

Анджана только улыбнулась и скользнула в нишу, а я позавидовала её смелости.

– Не бойся, Шачи, Хануман – добрый бог, он не причинит тебе зла. Идём же!

Всё ещё дрожа от страха, я последовала за Анджаной.

Боже мой! Как же темно! Я протёрла глаза, попыталась осмотреться вокруг, но ничего не было видно.

Меня охватил настоящий первобытный ужас, когда моя левая нога соскочила с крутой ступеньки, и из-за этого я покатилась кубарем вниз. Волна пыли поднялась в воздух, я даже слышала, как Анджана чихнула несколько раз подряд. Я крепко ухватилась за её руку. А вдруг Анджана растворится и исчезнет, и я останусь одна в этом жутком месте?

– Анджана, ты здесь?

– Да.

– Что это такое?

– Наверное, подземная часть храма. Я здесь никогда раньше не была.

– А может, нам всё-таки, лучше вернуться? Вдруг здесь живут какие-нибудь демоны?

Из узкой прорези наверху последней надеждой блеснули лучи заката, осветив тусклым светом внутренний интерьер.

Посреди этой огромной залы стоял трон, и я могла поклясться, что он был сделан из чистого золота, а на нём сидело золотое изваяние огромного бога Ханумана. Два светящихся кругляшка притаились где-то в самой глубине трона. Это были те два горящих огня, которые я заметила в нише. Только сейчас мне удалось разглядеть, что два горящих огня принадлежали существу с медальоном на шее. Несомненно, это был обезьяний бог, и он внимательно смотрел на меня.

– Анджана, смотри же, вот он – обезьяний бог Хануман! Он пригласил нас в своё обиталище, – сказала я, не отрывая глаз от завораживающего взгляда странного существа.

Моя спутница подтолкнула меня вперёд.

– Иди. Отдай ему свои браслеты и загадай желание. Бог Хануман обязательно исполнит его.

Трудно было не поверить, тем более окружающая обстановка способствовала этому. Не хватало лишь курящихся благовоний в лампадах, какие обычно в храмах Индии возжигают в честь богов. Но это и понятно, если предположить, что разрушенный храм Ханумана – очень древний, и в течение нескольких столетий сюда не ступала нога человека. Тогда со всей детской непосредственностью, какая бывает в восьмилетнем возрасте, мне хотелось верить, что это было действительно так.

Я сделала первый шаг к трону Ханумана, однако под своими сандалиями я ощутила нечто твёрдое. Я наклонилась, чтобы понять, что это было.

О, великая богиня Правати – защитница страждущих! На полу повсюду были разбросаны женские украшения: бусы, серьги, медальоны, ножные колокольчики, браслеты.

– Что это?

Анджана в недоумении пошарила в темноте и подняла с холодного пола связку бус.

– Скорее всего, бог Хануман приносит сюда свои дары, и каждый из этих даров говорит о том, что чьё-то желание исполнилось.

– И ты тоже загадала желание, которое исполнилось? – спросила я.

– Да. Я хотела вылечиться от малярии и снова приехать в ашрам рани Шанти.

В кромешном сумраке я попыталась рассмотреть взволнованное лицо Анджаны.

– Тогда подойди к Хануману, отдай ему свой дар и загадай желание. Я заткну уши.

– Заткнёшь уши? А зачем?

Я не видела, как улыбнулась моя подруга.

– Чтобы желание исполнилось. Никто кроме тебя и Ханумана не должен об этом знать.

– А разве нельзя мысленно загадать желание? – спросила я.

– Нет. Ты должна обязательно произнести его вслух.

Пройдя по груде драгоценностей, я остановилась возле трона Ханумана, подожила на первую ступеньку трона свою коробочку с жемчужными браслетами.

Мои губы невольно зашептали слова молитвы, которой меня обучила бабушка. Она знала множество молитв, каждая из них предназначалась определённому божеству. Бабушка любила говорить, что молитва – это знак почтения богам, что боги непременно слышат молитвы смертных людей, ведь каждый уголок пространства наполнен жизнью.

Я шёпотом произнесла слова молитвы, а два горящих глаза продолжали с интересом наблюдать за мной.

С этими словами я поклонилась перед изваянием Ханумана и пододвинула коробку с браслетами. Два горящих глаза продолжали так же испепелять меня. Я даже слышала слабое дыхание, исходившее из груди волосатого существа с медальоном.

– Неужто я, старая Дурга, для того дожила до своих преклонных лет, чтобы гоняться за двумя несмышлёными девчонками! О, горе мне!

Я чуть не упала в обморок, потому что мне показалось, что подобный возглас донёсся из преисподней.

Существо издало истошный вопль и скрылось во мраке подземелья.

Послышался шорох, чиркнула спичка, и я увидела масляную лампаду, осветившую ограниченный круг на полу. Лампаду держала в руках незнакомая мне пожилая женщина в малиновом сари, которое было небрежно наброшено поверх ситцевой кофточки джоли. А может, это была не живая женщина с именем Дурга, а сама богиня возмездия Дурга?

Дурга считалась самой злой богиней и являлась одним из ликов богини Кали – богини рока, судьбы. Как правило, ей поклонялись люди, склонные к жестокостям и страстям, дабы снискать её благословение.

Если другим богам люди приносили в дар рис, фрукты, драгоценности, то Дурге жертвовали забитых быков и овец.

Наша семья не считалась приверженцами этой богини. Но однажды мы были проездом в Бомбее и посетили храм Дурги-деви. Никогда раньше я не видела богиню Дургу, поэтому я была поражена её устрашающим обликом.

Её изваяние представляло собой женщину в красном одеянии с короной на голове и большим трезубцем в руках. По поверьям она истребляла этим самым трезубцем всех, не желающих признавать её силу и власть.

Возле изваяния Дурги стояли глиняные блюда, до верху наполненные свежей кровью принесённых в жертву трёх коз.

Я боялась богиню Дургу, как страшится любой ребёнок нечто злое, вселяющее настоящий ужас.

– Бабушка, почему люди поклоняются Дурге, ведь вокруг столько добрых богов, – спросила я как-то раз бабушку.

По обыкновению она отложила в сторону свои чётки и посмотрела на меня.

– Шачи, на земле много людей, как добрых, так и злых. Господь настолько милостив, что каждому человеку предоставил возможность молиться тем богам, которые им больше всего по душе.

– Значит, Дурга-деви не такая уж злая и ужасная?

Бабушка улыбнулась.

– Запомни, девочка, в этом мире всего понемногу и добра, и зла. Но лишь люди окрашивают эти оттенки мироздания в свои эмоции. Поэтому они воспринимают целостную картину мира в искажённом свете.

Тогда я не поняла, что означали слова бабушки, их смысл стал для меня очевидным много лет спустя.

– Вот тебе притча, которая рассказывает о зле и о том, как один человек приручил зло.

И бабушка Ведавари рассказал одну из своих притч.