- -
- 100%
- +
Усмиритель душ затушил сигарету о подоконник и велел:
– Чжу Хун, отойди!
Колокольчики мгновенно смолкли, огромная змея вновь обернулась человеком, и изувеченная фигура мужчины на глазах увеличилась в несколько раз. Стёкла в окнах шестого этажа разлетелись вдребезги. Чжао Юньлань быстро помог Чжу Хун подняться и, сощурившись, оглядел противника, парящего в воздухе в паре метров от него.
– Приказ Усмирителя душ, – призвал он и затем холодно спросил: – Почему после смерти вместо того, чтобы переродиться, ты решил травить людей под Новый год?
От упоминания праздника дух пришёл в ярость. Окутанная чёрным туманом рука метнулась к горлу Чжао Юньланя, но талисман в его ладони превратился в кнут и гибкой лозой обвил запястье противника. Оба застыли посреди битого стекла.
Чжу Хун с силой пихнула Линь Цзина в бок:
– Ты что, ослеп?! Помоги ему!
Псевдомонах ещё не успел отдышаться после того, как исполнил роль Человека-паука, он с трудом разжимал ноющие пальцы.
– Помочь? Как? Что я могу сделать против такой огромной твари?!
– Что положено! Назвался монахом – звони весь день в колокол!
От крика Чжу Хун у Линь Цзина заныли уши.
– Успокойся, я всего лишь ученик. Где ты видела, чтобы послушник целиком выполнял работу мастера? К тому же Будда помогает в борьбе с тёмными тварями, а у этого человеческая душа – на него в принципе колокол слабо действует. Даже ты не смогла поглотить его злобу, чего ждать от моей побрякушки?
– Плевать, придумай что-нибудь!
Линь Цзин взглянул на Чжао Юньланя и обречённо вздохнул: – Эх, Будда, и почему ты не сделал меня красавчиком, как его? Он порылся в кармане, нащупал небольшой сосуд размером с ладонь, открыл крышку и вдохнул аромат лампадного масла. С болью в сердце Линь Цзин заглянул внутрь, затем поднял руку, готовый выплеснуть содержимое, но Усмиритель душ его остановил:
– Прибереги свой керосин, я тут без тебя разберусь.
Едва его голос стих, дух высвободился из плена. Кончик кнута описал в воздухе дугу и юркнул в рукав хозяина, а разъярённая тварь, выломав оконную раму, ворвалась в больницу. Чжао Юньлань отступил на шаг, вытянул перед собой ладонь и не раздумывая полоснул по ней кинжалом. Горячая кровь мгновенно заполнила дол клинка и затвердела.
Шерсть на спине Дацина встала дыбом, он бросился в объятия Чжу Хун. Взгляд Усмирителя душ сделался холоднее, тени на лице залегли глубже, черты заострились, а уголки губ изогнулись в зловещей улыбке.
– Глубины преисподней, внемлите приказу, – заговорил он голосом, напоминающим звук пилы. – Железо – мой свидетель клятвы на крови. Прошу послать трёхтысячное войско Тьмы, не знавшее пощады ни к демонам, ни к людям, ни к богам.
Последние слова он произнёс особенно медленно. Кровь на лезвии потемнела, из белой больничной стены позади Чжао Юньланя с рёвом хлынули воины в доспехах с ржавыми мечами и копьями верхом на костяных конях и чёрной волной устремились к мстительному духу.
Усмиритель пошатнулся и сел, привалившись к стене. Не обращая внимания на испуганные взгляды подчинённых, он встряхнул окровавленной рукой и устало пробормотал:
– Вот ведь! Рукав испачкал. В химчистке это отстирают?
– Юньлань? – осторожно позвал Дацин.
Тот вскинул бровь.
– М-м?
Чёрный кот, поймав на себе знакомый нахальный взгляд хозяина, тотчас зарядил ему лапой по лицу.
– Что, чёрт побери, это было? Я не учил тебя тёмным чарам!
– Люди умеют читать, глупый ты кот.
Дацин упёрся задними лапами в колени Чжао Юньланя, передние опустил ему на плечи и прорычал в лицо:
– Что за книгу ты стащил в библиотеке?
Чжао Юньлань здоровой рукой почесал кота под подбородком, и тот, довольно сощурившись, заурчал.
– «Книгу душ». Не волнуйся, я не изучаю тёмную магию. Просто случайно наткнулся на заклинание, а сейчас вдруг вспомнил и решил применить. Я не планировал ничего дурного. Ты что, сомневаешься в моей порядочности?
Дацин ненавидел свои кошачьи инстинкты. Он резко дёрнул головой, отпихнув руку хозяина, и заорал:
– А ты у нас консультант по этике?! – Он сердито спрыгнул на пол. Дацин понимал, что Чжао Юньлань не преступит границу дозволенного, но всё равно проворчал: – Если хочешь, чтобы твоя страшная фотка из удостоверения красовалась на объявлениях «Разыскивается» по всей преисподней, то валяй, конечно.
Усмиритель душ схватил его за шкирку и прижал к полу.
– Морда размером с таз, а ещё что-то брякает! Совсем мозги жиром заплыли?
Раздался звонок, и из трубки затараторил Чу Шучжи, который наблюдал за увлекательным действом с крыши:
– Это что, войско Тьмы? Кто его вызвал? Вы там совсем рехнулись? Мамочки, как же круто!
Чжу Хун молча повесила трубку. Линь Цзин наконец перевёл дыхание и уточнил:
– Это заклинание активируется с помощью крови?
– Кровь и железо всего лишь проводники. – Чжао Юньлань поднялся с пола и отряхнулся. – Настоящим катализатором выступает злоба. Истинная и свирепая. Как говорится, клин клином.
Чжу Хун мгновение поколебалась, но всё же спросила:
– И в тебе она есть?
– А я что, не человек? – Чжао Юньлань улыбнулся. – Конечно есть. И немало. Я вообще считаю, что вызов войска Тьмы зря относят к тёмным чарам. Это же как йога для души: расслабляет и выводит весь негатив.
Дацин тотчас вскочил ему на плечо и врезал лапой по носу.
– Толстяк!
Тем временем мстительный дух смекнул, что войско ему не по зубам, и попытался сбежать, но сработал установленный на крыше барьер. С неба тотчас ударила молния, тварь забилась в сети электрических разрядов, и воины Тьмы растворились в воздухе.
– Не дайте ему уйти! – крикнул Чу Шучжи.
Возникший перед духом профессор сдавил ему горло силой мысли. Из стремительно рассеивающегося чёрного тумана показался безногий мужчина и с ненавистью устремил взгляд на противника. Шэнь Вэй оставался невозмутим, он лишь слегка сжал пальцы, и пленник, словно лист бумаги, смялся в комок и исчез в его ладони.
Глава VII
Когда дух был пойман, поле Чжу Хун рассеялось, и разбитые стёкла встали на место в оконную раму. Во время ожесточённого сражения жизнь вокруг шла своим чередом: дежурные медсёстры планово совершали обход тяжелобольных пациентов, торговцы у входа в больницу собирали свои прилавки и разбредались по домам, мимо изредка проезжали такси. В больнице царили тишина и спокойствие.
Профессор бросился вверх по лестнице и столкнулся в пролёте с Чу Шучжи, который как раз спускался с крыши. Заносчивый от природы, тот мало кого жаловал, а с незнакомцами и вовсе предпочитал не общаться, но на этот раз проявил редкое дружелюбие и похвалил Шэнь Вэя:
– Это было блестяще!
Профессор выглядел хуже, чем местные пациенты с аппендицитом. Он кивком поблагодарил за комплимент и достал из-за пазухи пузырёк.
– Он запечатан здесь. Присмотри пока, – коротко велел он и схватил Чжао Юньланя за руку: – Пойдём, надо поговорить.
Шэнь Вэй затащил его в уборную, запер дверь изнутри и, пристально глядя в глаза, тихо спросил:
– Это было войско Тьмы?
– Ага.
– Ты его вызвал?
– А кто же ещё?
Губы профессора сжались в тонкую линию.
– Кто тебя этому научил?
– Вычитал в одной книжке из библиотеки Приказа, – весело ответил Чжао Юньлань.
Улыбка на его лице вмиг сменилась выражением удивления, когда профессор замахнулся, желая влепить ему звонкую пощёчину. В последний момент дрожащая ладонь застыла в воздухе возле уха Усмирителя душ.
– Шэнь Вэй?
– Молчи! – гаркнул побелевший от злости профессор. – «Не знавшее пощады ни к демонам, ни к людям, ни к богам» – надо же, какой могущественный глава Приказа! Ты совсем не боишься гнева Небес?
Ни Шэнь Вэя, ни Палача Чжао Юньлань прежде не видел в такой ярости. Он тотчас схватил его ледяную ладонь и согласился:
– Да, я виноват. Прошу, только не сердись.
Профессор выдернул руку.
– Думаешь, это всё шутки? Тебе известно, что вызов войска Тьмы строжайше запрещён? Ты хоть понимаешь, что такое тёмные чары?! Такое чувство, будто ты специально нарываешься на неприятности! Если… – Он вдруг умолк, затем отступил на шаг и сдавленным голосом добавил: – Если с тобой случится непоправимое, что мне прикажешь делать?
Отчаянное бессилие в его голосе затмевало клокочущую ярость. В груди Чжао Юньланя всё сжалось, и с его уст сорвалось то, что он привык говорить в подобных случаях:
– Прости, я был неправ.
Слова сработали как спусковой крючок. Шэнь Вэй резко оттолкнул его, прижал одной рукой к двери, другой вцепился в воротник и пригрозил:
– Не смей морочить мне голову, как остальным.
Тот примирительно вскинул руки вверх.
– Всё, молчу.
Он сощурился от улыбки и изобразил, будто застёгивает рот на молнию, после чего раскрыл ладонь и показал длинный порез, покрытый корочкой запёкшейся крови. Шэнь Вэй, стиснув зубы, осторожно взял Усмирителя душ за запястье и начал скользить пальцами над порезом, заживляя его белым сиянием, а затем подвёл к раковине и смыл следы крови.
– Ещё болит? – поинтересовался он и, не получив ответа, со вздохом добавил: – Ты же не голоса лишился!
– Да, – сразу отозвался Чжао Юньлань. – В груди болит. Ты со всеми такой вежливый, а на меня вдруг накричал и рот мне затыкаешь! Конечно, меня это обижает!
Шэнь Вэй виновато пробормотал:
– Я не хотел…
Несколько долгих секунд Чжао Юньлань с непроницаемым видом сверлил его взглядом, затем наконец сжалился и, скрестив руки на груди, заявил:
– Но ты можешь попытаться меня задобрить.
Профессор не нашёлся с ответом.
В полном составе они вернулись на улицу Гуанмин, дом четыре. Чу Шучжи запечатал комнату для допросов сдерживающим полем, увесил стены жёлтыми талисманами и только после этого выпустил мстительного духа из пузырька.
Чжао Юньлань выдвинул для Шэнь Вэя стул и, закурив, лениво обратился к заключённому:
– У тебя есть право хранить молчание. Всё, что ты скажешь, может быть использовано против тебя в суде. Так что подумай хорошенько, прежде чем открыть рот.
Безногий дух, прикованный к полу тремя талисманами, поднял голову и мрачно спросил:
– В каком ещё суде?
– В суде владыки Яньло. Там тебе предъявят всё, что ты успел натворить за жизнь и после неё, – пояснил Чу Шучжи. – А пока отвечай на вопросы по существу!
Пропустив презрительный смешок заключённого мимо ушей, он посмотрел на Го Чанчэна. Тот сразу выпрямился и, поглядывая на исписанную ладонь, как школьник у доски, промямлил:
– Ф-фамилия, имя, возраст, дата и причина смерти.
Подняв голову от шпаргалки, бедолага наткнулся на прямой взгляд духа, и по его телу пробежала дрожь. Чу Шучжи заметил, что его товарища охватила паника, и ободряюще положил ладонь ему на плечо.
Линь Цзин ударил кулаком по столу и рявкнул:
– Что глаза вылупил? Быстро отвечай!
– Ван Сянъян, шестьдесят два года, погиб в аварии в прошлом году двадцать девятого числа последнего лунного месяца.
Го Чанчэн робко посмотрел на Чу-гэ, тот одобрительно кивнул и украдкой покосился на каракули на его ладони: «ХХХ (имя), если вы погибли в результате ХХХ (причина смерти), то зачем вредили невинным людям?»
– Ван Сянъян, если вы погибли в результате двадцать девятого числа… То есть в результате аварии, то зачем вредили невинным людям?
Чу Шучжи едва не прыснул со смеху, но вовремя успел отвернуться и, прикрыв рот ладонью, покашлял.
– Невинным? – переспросил дух. – Ты кого невинными назвал, щенок? Их? Или себя? Ну-ка, расскажи!
Разве заключённым положено задавать вопросы? Глаза Го Чанчэна растерянно забегали. На этот раз ему на помощь благородно пришёл профессор Шэнь:
– Опишите подробно аварию. – Он встретился с безучастным взглядом духа и добавил: – Какое отношение она имеет к людям, которых вы прокляли, и к апельсинам?
– Я был обычным торговцем, – после долгого молчания заговорил Ван Сянъян, – жил в пригороде Лунчэна, каждый день закупал свежие сезонные фрукты, а на деньги с продажи содержал семью. У жены почечная недостаточность, она не могла работать. Сын, даром что скоро стукнет тридцать, ходил в холостяках и жил с нами, денег на квартиру в городе для него у меня не было. Раз уж вы настаиваете… – Он усмехнулся и удручённо опустил голову совсем как живой человек. – Я всегда очень любил новогодние праздники: приезжие возвращаются к себе, город пустеет, конкурентов становится меньше, товары дорожают, и заработать удаётся больше обычного. В прошлом году канун Праздника весны пришёлся как раз на двадцать девятое число. Это должен был быть прекрасный день… Но в городе сняли запрет на пиротехнику, и два паршивца лет десяти, которых родители в бренды нарядили, а воспитать забыли, начали бросать людям под ноги петарды и чуть не взорвали мне колесо. На улице и так собачий холод, а тут они ещё… В общем, я не сдержался и сказал им пару ласковых. В отместку один из них кинул в меня петарду, а другой подкрался сзади и перевернул тележку. Яблоки, апельсины… всё рассыпалось по земле. А это ведь деньги нашей семьи на Новый год! Я сразу ринулся подбирать фрукты, просил прохожих помочь, но один мужик, подняв апельсин, вдруг начал прямо при мне его чистить и заявил: «Они грязные, их теперь всё равно никто не купит, так лучше угости людей», а затем внаглую съел! Многие последовали его примеру: брали и уходили, некоторые даже успевали набить пакеты. Я кричал, мол, так нельзя, надо заплатить, но стоило заикнуться про деньги, как все бросились бежать с награбленным… Я погнался за ними и угодил под колёса такси. В тот день шёл сильный снег, водитель ударил по тормозам, но на скользкой дороге машину занесло. Я даже понять ничего не успел: ноги оторвало, а верхнюю часть тела понесло дальше. Последнее, что я увидел перед смертью, – апельсин, который прокатился прямо перед моим лицом. Так что, по-вашему, заслужил я такую смерть? – В комнате для допросов повисла тишина. – Имел я право мстить? А вы меня арестовывать? Какой приговор вынесет владыка Яньло?
Теперь стало ясно, почему линия кармы у жертв была такая бледная.
Безногий дух откинулся на спинку стула – в этой позе он выглядел особенно жутко – и добавил:
– При жизни я и подумать не мог, что кто-то поведёт себя так по-свински. Раз вы за справедливость, то почему решили разобраться со мной, а не с ними?
Го Чанчэн зацепился взглядом за строчку «семья, друзья» на своей ладони и выпалил:
– А о близких вы подумали? Вы могли бы накопить немного добродетелей для сына, внуков, больной жены.
– У меня нет внуков, а сын и его мать уже мертвы. Род оборвался, ради кого мне стараться?
– Мертвы? Как?
– Я их убил, – буднично заявил Ван Сянъян. – Мы жили в деревне без центрального отопления, печь работала на газу. Ночью я вернулся домой и затушил огонь. Они не проснулись. – Он сделал короткую паузу. – Не мучились, не испытывали боли, просто отправились на новый круг перерождения. Так лучше.
– К-как вы могли?..
– Жить куда больнее, не находишь?
Ван Сянъян честно трудился, никогда никому не причинял зла и не заслужил столь нелепой и трагической смерти. Обида полыхнула в нём неугасимым пламенем и уничтожила все светлые чувства, заставив безжалостно оборвать связи с этим миром. Останься Ван Сянъян жив, возможно, со временем он нашёл бы утешение и провёл в спокойствии и гармонии остаток лет, но судьба распорядилась иначе. Его душа навеки застряла под колёсами злополучного такси, и уже никто не мог до неё докричаться, в том числе Линь Цзин со своей молитвой.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Национальная благотворительная программа «Надежда» за счёт добровольных пожертвований оказывает помощь в получении образования детям из бедных сельских районов.
2
По мосту Найхэ души попадают в загробный мир.
3
Согласно поверьям, Чёрный и Белый духи сопровождают души мёртвых в загробный мир.
4
Цзяо – мифический водяной змей, который после долгих лет самосовершенствования способен стать драконом.
5
Выражение «в обычные дни даже благовония не возжигал, а в последний момент ринулся обнимать ноги Будды» означает запоздалую попытку исправить положение.
6
Такояки – японское блюдо, шарики из теста с начинкой из осьминога.
7
Согласно древним представлениям китайцев, каждый человек имеет семь плотских, земных душ (по) и три небесные, бессмертные души (хунь).
8
Гуцинь – китайский семиструнный музыкальный инструмент.