Путь к Земле («Кон-Тики»)

– Слишком рано, может, не стоит? – полувопросительно предложил я. – Нужно хорошенько выспаться, отдохнуть… Может, часов в двенадцать?

– Договорились, – кивнул Коршунов. – Завтра, в полдень по Москве. – Он провожал взглядом опускающуюся к восточному горизонту черточку. – Мы заправимся там, штурман, наполним баки «Кон‑Тики», а потом… – Он посмотрел в зенит, где громадным дымным кольцом светилась Земля. – Даже не верится… Несколько дней, и мы будем там.

– С Юпитера, наверное, она выглядит поскромнее, – сказал я.

– С Юпитера?.. – повторил он, странно на меня посмотрев. И, помолчав, добавил: – Ты, Саша, видел когда‑нибудь Меркурий? – В голосе его появилась горечь, будто с этой планетой были у него связаны какие‑то сокровенные, причем не слишком приятные воспоминания.

– Меркурий? – сказал я, подумав. – Нет. По‑моему, никогда. Да его почти никогда и не видно. Он слишком близко к Солнцу, не разглядишь.

– Правильно, – кивнул он. – Меркурий не удаляется от Солнца – от диска Солнца – больше чем на двадцать градусов, поэтому его трудно увидеть. Но знаешь ли ты, Саша, – голос его зазвенел, – знаешь ли ты, что из системы Юпитера Земля кажется вдвое ближе к Солнцу, чем Меркурий отсюда?! Вдвое, Саша! А я провел там двадцать лет. Безвылазно двадцать лет! Знаешь, сколько раз за эти годы я видел Землю? Планету, на которой родился?! Но мы там будем – я даю слово!

Он почти кричал. В глазах его была ярость.

– Но, может быть, в телескоп… – неуверенно начал я.

– В телескоп?! – Он ударил кулаком по амортизатору. «Кон‑Тики» качнулся. Коршунов опустил руку и почти спокойно закончил: – Да, разве что в телескоп. В телескоп ее иногда видно.

Некоторое время мы молчали.

– Извини меня, Саша, – сказал он потом. – Со мной бывает… Особенно после трудного финиша. И еще, не обижайся на меня – ты знаешь, о чем я. Это была просто шутка.

Зря, конечно, он об этом напомнил. Обошлись бы без его извинений. А сейчас… Я вновь увидел перед собой злосчастный индикатор топлива, и у меня снова похолодела спина, как там, наверху, когда он самым серьезным тоном предложил мне идти за борт, чтобы подождать его на орбите…

– Пойми, это ракета. Эта машина, пусть она размером с автомобиль, по сути своей все же ракета, и неплохая. А любая ракета требует на финиш меньше топлива, чем было затрачено на старт. Ракете легче финишировать, чем стартовать, потому что на финише она сама легче.

Я молчал. Мне было неприятно его слушать. Напрасно он об этом заговорил.

– Опытный пилот, – продолжал он, – всегда знает, сколько топлива оставить на финиш. Меньше половины, но вполне определенную долю. Будто делишь отрезок в золотой пропорции… Не гневайся на меня, штурман, я просто пошутил, я не думал тебя обидеть.

Я упорно молчал. Станция «Юрий Гагарин» давно скрылась за горизонтом. Честно говоря, на стоянке нам совершенно нечего было делать.

– Молчишь? – сказал Михаил Коршунов. – Тогда пока. Не забудь – завтра в двенадцать ноль‑ноль.

– Пока, – буркнул я, и мы вместе двинулись по тропе, по направлению к «воздушным воротам» Центра имени Королева.

Назавтра я был на месте за час до намеченного срока. Отдохнуть так и не удалось. Вечером в информационной программе показывали репортаж о нашем окололунном полете. Так у нас всегда – думаешь, ты один, а за тобой следят десятки внимательных глаз. Особенно удалась оператору сцена после посадки, когда мы с Коршуновым стоим рядом с «Кон‑Тики» и смотрим прямо в камеру. Репортаж делали со станции «ЮГ» – с двухсот километров взяли так, будто снимали в упор. Им что – атмосферы нет, условия идеальные… Коршунов что‑то говорит, а я молчу, и физиономия у меня до удивления глупая. И текст соответствующий, юмористический. «Наш Перепелкин в когтях у Лунного Коршуна», «Перепелкин попадает в переплет»… Или «в переделку», точно не помню. Ужас! Не ровен час, увидит жена… А если еще и сын?..

Этим репортажем вчерашние неприятности не кончились. Совсем поздно приходил Эдик Рыжковский, опять клял себя, слезно отговаривал от участия в перелете. «Это безумие, чистой воды безумие! Слетать вокруг Луны может каждый, дело нехитрое. Подумаешь – взлететь, а потом сесть. А вот как вы будете выходить к станции, ты себе представляешь? В секунду она делает полтора километра, в час – шесть тысяч! Если уйдет вперед, за ней уже не угнаться! Но и это пустяк по сравнению с тем, что ждет вас потом. Даже свет летит до Земли больше секунды! Нет, ты себе представляешь, что это значит?»