Путешествие в Арзрум

Вот знаю я, что скорее всего эпизод встречи с телом Грибоедова Пушкин придумал. Но такой образ замечательный! так сильно у него это вышло… Хочется поверить.А вообще, путевые заметки Пушкину удались. Замечательно он описывает увиденное, особенно, конечно, людей, но и красоты природы, здания – у меня возник полный эффект присутствия. И все-таки впечатления поэта не слишком пасторальны. Целью поездки Александра Сергеевича было участие в военном походе, а потому помимо красоты окружающей природы и экзотичности встречавшихся местных жителей, а также их обычаев и общих сведений о взаимоотношениях с Россией, он описывает и вооруженные конфликты, и больных, и убитых, и раненых.Не смущаясь, рассказывает Пушкин, как попадал он в глупое положение, и о сомнениях своих, и о страхах. То есть нет в этом рисовки, почти никакой. Особенно забавно это смотрится, когда поэт рассказывает о том, как паша одухотворенно называет его «братом дервиша», и через пару строчек – встречается с тем самым благославенным дервишем… :)А еще было забавно осознавать вместо Пушкина, что за границу (в Турцию!) он все-таки выезжал, пусть и с военным походом. И хотя никакого Арзрума в природе не существует, для множества читателей древний армянский, а затем турецкий город Эрзурум стал навсегда Арзрумом. И ничего,что такого названия нет на географической карте. На карте литературной эта точка присутствует.А еще Пушкин, он и в военном походе Пушкин. Ну как же не попасть в гарем? Ну как удержаться от того, чтобы придумать себе романтическое приключение? Какой-то взгляд из-за деревянных решеток, нежный голосок… Воображенье вмиг нам дорисует остальное! :)Вот и хорошо. А то мы бы так и застряли на мнении об «азиатской бедности».Впрочем, прочитав эти заметки, я вместе с Пушкиным посетовала на императора, который не выпускал своего поэта за границу. Это скольких же замечательных наблюдений мы лишились только потому, что Александра Сергеевича не отпускали за рубеж! Но настоящий национальный поэт – он во всем настоящий. Сидим дома, любим Родину, осматриваем окрестности. Во времена Пушкина Россия, кстати, была гораздо больше, чем сейчас. Так что поездил «наше всё», поездил… Вот только слишком кратко вы обо всём нам поведали, Александр Сергеевич. Очень хочется подробностей. :)

Мемуары, путевые очерки с элементами исторического романа мне не приглянулись. Не всё то золото, что классика. Признаюсь (*смотрит в пол*), было скучно. Заинтересовали только встреча с калмычкой и портрет Грибоедова. Плюс живописная сила пушкинского слова, словно «сфотографировшего» кавказские пейзажи.Пушкин отправился в военный поход в поисках новых впечатлений, а вот я, при чтении, новых впечатлений, к сожалению, не получил. (*собирает котомку и уходит в поход за впечатлениями*)

«Турки исчезли. Татаре наши окружали их раненых и проворно раздевали, оставляя нагих посреди поля.»По следам книги о войнах на Кавказе, где довольно часто упоминался Пушкин, пришлось перечитать это произведение некогда уважаемого поэта. Не отягощённый большими познаниями в чем либо, не говоря уже о военном деле, или геополитике, поэт решил отправиться на Кавказ, в расположение войск российской империи, которые вели захватническую войну непонятно ради какой цели. Вырядившись во фрак, верхом на лошади, Пушкин свысока взирает на представителей народа, который его страна пытается покорить. С холодным цинизмом, или равнодушием, он констатирует очевидные вещи:«Черкесы нас ненавидят. Мы вытеснили их из привольных пастбищ; аулы их разорены, целые племена уничтожены. Они час от часу далее углубляются в горы и оттуда направляют свои набеги. Дружба мирных черкесов ненадежна: они всегда готовы помочь буйым своим единоплеменникам.»Тот факт, что Россия творит преступления его не особенно беспокоит. Наоборот: он время от времени срывается в дешевые описания дикости горцев и их пресловутого дикого быта. «Да какое тебе дело до их жизни?» – так и хочется спросить у Пушкина. Но разве ответит тебе что-нибудь памятник??? Умело Пушкин вставляет в произведение какие-то дикие примеры. Даже если допустить, что они правдивы, их никак нельзя использовать для клеймения печатью дикарства целый народ…«Недавно поймали мирного черкеса, выстрелившего в солдата. Он оправдывался тем, что ружье его слишком долго было заряжено. Что делать с таковым народом?»Вероятно, Пушкин считал, что с таким народом необходимо поступать со всей жестокостью.Он судит по людям по их наружности, правда изредка раскаивается в этом. Диким горцам, по его мнению, нужно нести Евангелие, тогда они примут Россию. Или смиряться. При этом он как бы случайно вспоминает о том, что когда-то грузины имели неосторожность поверить в протекторат России и горько обманулись. Но ведь это такие мелочи по сравнению с великой целью (о которой никто не знает и не понимает)«Грузия прибегнула под покровительство России в 1783 году, что не помешало славному Аге-Мохамеду взять и разорить Тифлис и 20000 жителей увести в плен (1795 г.).»Военные были абсолютно не мотивированы в этой войне, в отличие от горцев, которые защищали свои дома и земли. Но, опять же, кого это волновало?«Военные, повинуясь долгу, живут в Грузии, потому что так им велено. Молодые титулярные советники приезжают сюда за чином асессорским, толико вожделенным. Те и другие смотрят на Грузию как на изгнание.»Чтобы не скучали военные, Пушкин добавляет красочных подробностей. До рассказов о распятых младенцах на заборах он, конечно же, не додумался. Но турок показал во всей их «красе».«Подкрепление подоспело. Турки, заметив его, тотчас исчезли, оставя на горе голый труп казака, обезглавленный и обрубленный. Турки отсеченные головы отсылают в Константинополь, а кисти рук, обмакнув в крови, отпечатлевают на своих знаменах.»Но таких деталей в повествовании Пушкина не так уж и много. Наоборот, его поездка больше выглядит с его слов аки пикник у края горного ущелья.«За обедом запивали мы азиатский шашлык английским пивом и шампанским, застывшим в снегах таврийских.»А под шампанское тот факт, что российская армия гнала на убой мужиков, мобилизованных на оккупированных ею территориях, Пушкина не особо расстраивает. И не удивляет.«В войске нашем находились и народы закавказских наших областей, и жители земель, недавно завоеванных.»Смерть в повествовании Пушкина остается где-то в стороне. Он действительно талантливый поэт и литератор. Вот такие вставки, например, проходят почти незамеченными.«Лошадь моя, закусив повода, от них не отставала; я насилу мог ее сдержать. Она остановилась перед трупом молодого турка, лежавшим поперек дороги. Ему, казалось, было лет 18, бледное девическое лицо не было обезображено. Чалма его валялась в пыли»Зато акцент поэт делает на посещении гарема, на беседе с женами хана. На описание настоящего гермафродита. И даже, как мне кажется, придумывает встречу с труповозкой, которая везла на родину труп Грибоедова.Короче говоря, пожалев одного из погибших российских военачальников, Пушкин констатирует мимоходом, что довольно-таки опасно «пребывание нашего малочисленного войска, зашедшего глубоко в чужую землю и окруженного неприязненными народами, готовыми восстать при слухе о первой неудаче.» И быстренько сматывается оттуда. По возвращении домой, он весело читает вместе с Пущиным критические рецензии собственных произведений в журнальных статьях и весело смеется. В общем, «ай да Пушкин, ай да сукин сын!». Аминь!