- -
- 100%
- +
Они шли дальше. Солнце почти скрылось за горизонтом, и Макар зажег фонарь. Его свет выхватывал из сумерек причудливые фигуры – коряги, выброшенные морем, заросли камыша, птичьи гнезда.
– Стой, – вдруг сказал дед, замерев на месте. – Смотри туда, только тихо.
Василиса проследила за его взглядом и увидела странное свечение в воде недалеко от берега. Сначала она подумала, что это отражение фонаря, но свет двигался сам по себе, словно под водой плыло что-то светящееся.
– Что это? – шепотом спросила она.
– Морская дева, – так же тихо ответил Макар. – Она собирает песни утонувших кораблей.
Свечение приблизилось к берегу, и Василиса с удивлением различила очертания женской фигуры с длинными волосами, струящимися, как водоросли. Существо подняло голову, и девочка могла поклясться, что встретилась взглядом с печальными глазами цвета морской глубины.
В следующий миг видение исчезло, оставив после себя лишь легкую рябь на воде.
– Это был… трюк? Проекция? – Василиса потерла глаза.
– Это был дар, – Макар положил руку ей на плечо. – Не каждому она показывается.
Они продолжили путь. Ночь окончательно вступила в свои права, и звезды высыпали на небе, отражаясь в темной воде. Василиса никогда не видела такого количества звезд – в городе их скрывали огни и смог.
– Дед, а почему ты живешь здесь? – вдруг спросила она. – Мама говорила, что ты мог бы переехать к ним, в большой город.
Макар долго молчал, прежде чем ответить:
– Я пробовал. Три года жил у твоей мамы, когда бабушка умерла. Но там я не слышал моря. А без его голоса я словно глох и слеп.
Он остановился и показал на горизонт:
– Смотри, мы почти пришли. Видишь, где коса заканчивается?
Василиса прищурилась и различила темный силуэт мыса, выступающего в море. Вокруг него вода странно светилась, будто там, под поверхностью, горели тысячи маленьких лампочек.
– Что это светится? – спросила она, чувствуя, как по спине пробегает холодок.
– Медузы, – ответил Макар. – Они танцуют перед приходом Хранителя.
Он достал из рюкзака небольшой сверток и развернул его. Внутри оказались две свечи и маленький глиняный сосуд.
– Возьми, – он протянул Василисе одну свечу. – Когда придем на мыс, зажжешь ее и загадаешь желание. Только помни – Хранитель исполняет не любые желания, а только те, что идут от сердца.
Василиса взяла свечу, внезапно ощутив важность момента. Что-то менялось вокруг – воздух стал гуще, звезды ярче, а шум волн сложился в мелодию, похожую на древнюю песню без слов.
Мыс встретил их тишиной, нарушаемой лишь мягким плеском волн. Здесь коса сужалась до тонкой полоски земли, с трех сторон окруженной водой. Макар опустился на колени у самой кромки воды и жестом пригласил Василису сделать то же самое.
– Теперь зажги свечу, – сказал он, доставая из кармана коробок спичек.
Пламя вспыхнуло, защищенное от ветра ладонями Василисы. Свеча деда тоже загорелась, и два огонька затрепетали в ночи, отражаясь в темной воде.
– Что теперь? – шепотом спросила девочка.
– Теперь ждем, – Макар достал из глиняного сосуда щепотку какого-то порошка и бросил в воду. – И слушаем.
Василиса прислушалась. Сначала она слышала только обычные ночные звуки – шелест волн, крики чаек, шорох песка под ногами. Но постепенно в этой симфонии начали проступать новые ноты – словно кто-то напевал мелодию без слов глубоко под водой.
Свечение вокруг мыса усилилось. Медузы собирались все ближе к берегу, их полупрозрачные тела пульсировали в такт неслышимой музыке. Василиса заметила, что они образуют круг, в центре которого вода оставалась темной.
– Дед, смотри! – она указала на странное явление.
Макар кивнул:
– Они готовят путь.
Вода в центре круга начала пениться, словно закипая изнутри. Василиса инстинктивно отпрянула, но Макар положил руку ей на плечо, удерживая на месте.
– Не бойся, – сказал он. – Страх – плохой советчик для тех, кто хочет увидеть чудо.
Из центра бурлящей воды поднялся столб света, сначала тусклый, затем все ярче и ярче. В его сиянии Василиса различила силуэт – высокая фигура с широкими плечами и… был ли это рыбий хвост вместо ног?
Свет стал нестерпимо ярким, а затем внезапно погас. На поверхности воды, в нескольких метрах от берега, стояла фигура. Теперь Василиса могла разглядеть ее отчетливо – мужчина с длинными волосами цвета морской пены, кожа, покрытая мелкой чешуей, переливающейся в лунном свете. Нижняя часть тела скрывалась под водой, но по движению волн было понятно, что там не человеческие ноги.
– Здравствуй, Хранитель, – Макар поклонился фигуре.
– Здравствуй, старый друг, – голос существа звучал как шум прибоя, глубокий и древний. – Вижу, ты привел гостью.
Хранитель повернулся к Василисе, и она встретилась с его глазами – зелеными, как морская глубина, с вертикальными зрачками, как у кота.
– Здравствуй, дитя суши, – сказал он. – Зачем ты пришла к морю в эту ночь?
Василиса хотела ответить, но обнаружила, что голос не слушается ее. Страх сковал горло, хотя где-то глубоко внутри она чувствовала странное спокойствие, словно встреча с морским духом была самым естественным событием в мире.
– Она пришла узнать правду, – ответил за нее Макар. – О море, о косе, о себе.
Хранитель кивнул и сделал шаг к берегу. Теперь он стоял так близко, что Василиса могла разглядеть капли воды, стекающие по его чешуйчатой коже.
– Правда в том, – сказал он, глядя прямо на девочку, – что море умирает. Люди забыли о нем, перестали слушать его голос. Они берут, но не благодарят, разрушают, но не восстанавливают.
Он протянул руку, и на его ладони появился маленький светящийся шар.
– У меня есть дар для тебя, дитя. Я могу исполнить твое самое заветное желание, – шар пульсировал, меняя цвета. – Или я могу дать тебе силу слышать голоса моря и его обитателей, чтобы ты помогла защитить эти воды.
Василиса смотрела на светящийся шар, завороженная его красотой. В его глубине она видела образы – себя, популярную и успешную, с миллионами подписчиков, путешествующую по миру, никогда не скучающую.
– Выбирай, – сказал Хранитель. – Но помни, что каждый выбор имеет свою цену.
Девочка перевела взгляд на деда. Макар смотрел на нее с любовью и… надеждой? В его глазах отражались звезды, и вдруг Василиса поняла, что видела такой же взгляд у морской девы – древний, мудрый, полный невысказанной печали.
Она снова посмотрела на шар, но теперь видела в нем другое – умирающих рыб, пластик на берегу, мутную воду вместо прозрачной. И ей стало страшно – не за себя, а за это море, за косу, за все, что она начинала понимать только сейчас.
– Я выбираю… – ее голос дрожал, но с каждым словом становился увереннее, – я выбираю море.
Хранитель улыбнулся, и его улыбка была похожа на лунную дорожку на воде – мерцающую, загадочную.
– Ты выбрала мудро, дитя суши, – сказал он, и светящийся шар в его руке изменился, став похожим на каплю воды, внутри которой переливались все оттенки синего и зеленого. – Прими дар моря.
Он дунул на каплю, и она полетела к Василисе, коснувшись ее лба. Девочка почувствовала прохладное прикосновение, а затем – словно волна прошла сквозь нее, наполняя каждую клеточку тела соленой свежестью.
– Что… что это? – спросила она, ощущая, как меняется мир вокруг.
Звуки стали отчетливее, цвета – ярче. Она слышала шепот волн, но теперь это был не просто шум – это были слова, истории, песни. Медузы у берега светились пульсирующим ритмом, и Василиса понимала, что они танцуют древний танец приветствия. Из глубины доносились голоса рыб, переговаривающихся между собой, а песок под ногами тихо напевал песню о тысячах лет, проведенных на дне моря.
– Теперь ты слышишь, – кивнул Хранитель. – Используй этот дар мудро.
Он повернулся к Макару:
– Старый друг, твое время подходит к концу. Ты хорошо служил морю.
Дед кивнул, и Василиса с удивлением заметила, что амулет на его шее светится тем же светом, что и глаза Хранителя.
– Я знаю, – сказал Макар. – Поэтому и привел внучку. Кто-то должен продолжить.
Хранитель кивнул и начал отступать в воду. Свечение вокруг него усилилось, медузы закружились в быстром танце.
– Помни, дитя, – сказал он Василисе, уже наполовину скрывшись под водой, – море дает, но и забирает. Береги его тайны и учи других слушать его голос.
С этими словами он полностью погрузился в воду. Круг медуз сомкнулся, а затем рассыпался, и светящиеся создания уплыли в разные стороны. Остались только Василиса и Макар на пустынном мысе да две догорающие свечи у кромки воды.
– Что теперь? – спросила девочка, все еще оглушенная новыми ощущениями.
– Теперь мы возвращаемся, – Макар поднялся, собирая свои вещи. – А завтра я научу тебя читать письмена на песке.
Они шли обратно в тишине. Василиса слушала голоса моря, постепенно учась различать их в общем хоре. Она слышала печальные нотки – море рассказывало о мусоре, отравляющем его воды, о рыбах, запутавшихся в брошенных сетях, о пластике, который принимают за еду морские черепахи.
– Дед, – наконец сказала она, – море грустит.
– Да, – просто ответил Макар. – Уже давно.
– Но мы можем помочь, правда? – в голосе девочки звучала решимость.
– Можем, – кивнул дед. – Если будем действовать вместе.
Остаток лета пролетел незаметно. Василиса каждый день ходила с Макаром на рыбалку, училась читать знаки моря, слушать его истории. Она начала собирать местных детей и рассказывать им легенды о Хранителе, о морской деве, о старике-крабе, хранящем истории на дне. Вместе они очищали берег от мусора, помогали запутавшимся в водорослях птицам, высаживали травы, укрепляющие песчаные дюны.
Телефон остался забытым в ящике стола. Василиса обнаружила, что реальный мир гораздо интереснее виртуального, особенно когда умеешь слышать его тайные голоса.
В последний день лета, перед отъездом домой, она пришла на мыс одна. Солнце садилось, окрашивая море в золотистые тона. Василиса села на песок и закрыла глаза, слушая.
– Я вернусь, – прошептала она. – Обещаю.
Вдалеке, на границе между небом и водой, на мгновение показалась фигура с развевающимися волосами цвета морской пены. Хранитель поднял руку в приветственном жесте, и Василиса подняла свою в ответ.
Когда родители приехали забрать ее, они не узнали свою дочь. Вместо угрюмого подростка, постоянно уткнувшегося в телефон, их встретила загорелая, уверенная в себе девушка с глазами цвета морской волны и ракушкой-амулетом на шее – точно такой же, какую носил ее дед.
– Как прошло лето? – спросила мать, обнимая дочь.
Василиса улыбнулась, глядя на море:
– Я нашла свое место.
И море ответило ей тихим плеском волн – языком, который теперь она понимала лучше человеческого.
Справка об объектеБердянская коса,
Россия, Запорожская обл.
Бердянская коса расположена на севере Азовского моря, отделяя Бердянский залив от моря. В настоящее время находится в городской черте Бердянска.
Косу условно делят на Ближнюю, Среднюю и Дальнюю:
• Ближняя начинается с устья реки Берды и завершается в районе озер с лечебными грязями и соленой водой;
• Средняя берет начало у Красного лимана. Эта часть косы узкая, с благоустроенными пляжами, отелями и базами отдыха;
• Дальняя – более дикая. Ее условным началом принято считать полуостров Большой Дзендзик. Здесь находится один из старейших маяков Азовского моря – Нижний Бердянский маяк, который указывает путь к Бердянскому порту уже более 160 лет.
Бердянская коса фактически считается природным заповедником. Здесь живут редкие представители животного мира: туристы часто встречают диких лебедей, цапель, ежей, зайцев, лисиц.
Источник: https://dzen.ru/a/Z9j3qOy06CSmzjB7
Третьим будешь?
Алина Харитонова
Максим перевернул страницу учебника по истории России XX века и подавил зевок. За окном библиотеки Бердянского университета сияло июньское солнце, а он уже четвертый час корпел над конспектами. Летняя сессия подкрадывалась неумолимо, как налоговая проверка к Корейко.
– Если я прочитаю еще хоть одну страницу про индустриализацию, мой мозг объявит забастовку, – пробормотал он, потирая покрасневшие глаза.
– А ты представь, что читаешь про великие комбинации Остапа Бендера, – Кирилл плюхнулся на соседний стул, сдвинув очки на кончик носа. Его растрепанные рыжие волосы и мятая рубашка выдавали человека, который тоже не спал всю ночь, но явно не над учебниками.
– Опять всю ночь писал свои стихи? – Максим покосился на друга.
– Не стихи, а сценарий! – Кирилл театрально понизил голос. – Для нашего литературного кружка. Представляешь, если бы Остап Бендер оказался в современном мире? Какие схемы он бы проворачивал?
К их столу подошла Лена, сгружая стопку книг по журналистике.
– Если вы двое не перестанете болтать, нас выгонят, – прошипела она, но в ее карих глазах плясали озорные искры. – И кстати, Бендер бы точно стал инфлюэнсером. Продавал бы курсы «Как стать миллионером. 400 способов».
Максим закрыл учебник:
– Все, я сдаюсь. Еще один параграф, и я начну галлюцинировать, что Сталин и Троцкий – тоже дети лейтенанта Шмидта.
– А давайте прогуляемся? – предложил Кирилл, подпрыгивая на стуле. – Проветрим мозги. Заодно зайдем в парк Шмидта, я давно хотел показать вам новый памятник.
– Какой еще памятник? – Лена подняла бровь.
– «Дети лейтенанта Шмидта»! – Кирилл расплылся в улыбке. – Остап Бендер и Шура Балаганов сидят на стульях, а третий стул пустой – для Паниковского. Народ уже прозвал его «Третьим будешь?».
– Звучит как название дешевого бара, – фыркнула Лена, но книги уже собирала.
– Вообще-то, на спинке того стула написано «Пиво отпускается только членам профсоюза», – Кирилл подмигнул. – Так что ты недалека от истины.
Максим посмотрел в окно на яркое солнце, затем на гору непрочитанных конспектов. Выбор был очевиден.
– Ладно, уговорили. Индустриализация подождет. В конце концов, – он улыбнулся, – даже великий комбинатор иногда делал перерывы между аферами.
Они вышли из прохладной библиотеки в жаркий летний день. Бердянск утопал в зелени и цветах, с моря дул легкий бриз, а на набережной уже появились первые туристы. До сессии оставалась неделя, но в этот момент она казалась далекой и несущественной, как планы Паниковского разбогатеть на гусях.
Парк Шмидта встретил их прохладной тенью деревьев и щебетом птиц. Кирилл уверенно вел друзей по аллеям, словно бывал здесь каждый день.
– Вот он! – торжественно объявил он, указывая на бронзовую композицию в глубине парка.
Максим и Лена замерли перед памятником. Остап Бендер в своем знаменитом шарфе и Шура Балаганов с рыжей шевелюрой восседали на бронзовых стульях, а справа от Остапа стоял третий пустой стул – с надписью «Пиво отпускается только членам профсоюза» и лежащей на спинке рукой великого комбинатора.
– Ничего себе! – Максим обошел памятник кругом. – Прямо как живые.
– Третьим будешь? – Кирилл подмигнул Лене, указывая на пустой стул.
– Только после тебя, – парировала она, но уже доставала телефон. – Давай, садись. Я сделаю фото для истории.
Кирилл не заставил себя упрашивать. Он плюхнулся на бронзовый стул, принял позу задумчивого Паниковского и скорчил страдальческую гримасу.
– «Я же вас просил, Михаил Самуэлевич, не воровать гусей!» – процитировал он голосом Бендера.
Лена щелкала кадр за кадром, а Максим, глядя на это представление, вдруг замер с задумчивым видом.
– Знаете что, – медленно произнес он, – а ведь это могла бы быть отличная идея для проекта.
– Какого еще проекта? – Кирилл поднял бровь, не вставая со стула.
– Помнишь, ты говорил про сценарий? Про Бендера в современном мире? – Максим оживился. – А что, если мы сделаем фотопроект «Один день из жизни Паниковского в современном Бердянске»?
Лена перестала фотографировать и заинтересованно посмотрела на Максима:
– Продолжай.
– Мы могли бы воссоздать Паниковского – с тростью, в шляпе, с очками – и сфотографировать его в разных местах города. Как он пытается адаптироваться к современной жизни, – Максим говорил все быстрее, увлекаясь идеей. – Паниковский в супермаркете, Паниковский пытается пользоваться смартфоном, Паниковский на пляже…
– Паниковский пытается украсть гуся из городского парка! – подхватил Кирилл, вскакивая со стула. – Это гениально! Я буду Паниковским!
– А я отвечаю за фото и соцсети, – Лена уже что-то быстро печатала в телефоне. – Можем создать специальный аккаунт. Что-нибудь вроде «Паниковский в Бердянске».
– А я займусь исторической достоверностью, – кивнул Максим. – Костюм, реквизит, локации. Все должно быть максимально аутентично.
Они стояли вокруг памятника, возбужденно обсуждая детали, когда к ним подошел пожилой мужчина с седой бородкой и внимательными глазами.
– Простите, молодые люди, – обратился он к ним, – я случайно услышал ваш разговор. Вы собираетесь делать проект про Паниковского?
Троица переглянулась. Кирилл первым нашелся:
– Да, хотим создать серию фотографий. Что-то вроде современной интерпретации персонажа. А вы…?
– Меня зовут Борис Аркадьевич, – мужчина улыбнулся. – Я преподаю литературу в школе искусств и, знаете ли, большой поклонник Ильфа и Петрова. Если вам нужна помощь с реквизитом… у меня есть кое-что подходящее.
Максим недоверчиво посмотрел на незнакомца:
– Вы серьезно?
– Абсолютно, – кивнул Борис Аркадьевич. – Трость, шляпа, старомодные очки – все это у меня есть. Мы с учениками ставили сцены из «Золотого теленка» в прошлом году.
Лена, Максим и Кирилл переглянулись. Это было похоже на знак свыше. Или на начало собственной авантюры в духе Остапа Бендера.
– Знаете что, – Кирилл протянул руку Борису Аркадьевичу, – по-моему, это начало прекрасной дружбы!
Следующие три дня пролетели в вихре подготовки. Квартира Максима превратилась в штаб-квартиру операции «Третьим будешь?». Борис Аркадьевич не только предоставил обещанный реквизит, но и помог с историческими деталями образа Паниковского.
– Главное – это походка, – объяснял он Кириллу, демонстрируя характерную семенящую поступь. – Паниковский всегда немного суетливый, вечно оглядывается, будто за ним гонятся.
Кирилл оказался талантливым актером. Он часами репетировал перед зеркалом, оттачивая мимику и жесты. Старомодный костюм, найденный в комиссионке, сидел на нем как влитой после небольшой подгонки.
– Ну как? – спрашивал он, поправляя шляпу и щурясь сквозь круглые очки без диоптрий.
– Просто вылитый Михаил Самуэлевич! – восхищался Максим. – Только гуся не хватает.
– С гусем будем импровизировать, – хмыкнула Лена, проверяя настройки камеры. – Не тащить же живую птицу по городу.
Первую фотосессию решили провести на набережной. Раннее утро, минимум прохожих, мягкий свет – идеальные условия для съемки. «Паниковский» пытался продать несуществующие билеты на морскую прогулку, торговался с продавцом мороженого и с тоской смотрел на яхты в порту.
– Отлично! – Лена щелкала затвором, меняя ракурсы. – А теперь сделай вид, что пытаешься украсть чей-то телефон, но тебя застукали.
Кирилл вжился в роль настолько, что привлекал внимание прохожих. Некоторые останавливались, с интересом наблюдая за съемкой, другие даже просили сфотографироваться с «Паниковским».
– Это для какого-то фильма? – спрашивали они.
– Для социального проекта, – важно отвечал Максим. – Следите за хэштегом #Паниковский_в_Бердянске.
К обеду у них была первая серия фотографий. Лена тут же обработала лучшие кадры и выложила в созданный аккаунт с подписью: «Михаил Самуэлевич осваивается в современном Бердянске. День первый: набережная».
– Теперь супермаркет! – скомандовал Кирилл, входя во вкус. – Представляете, как Паниковский отреагирует на самообслуживание?
В супермаркете пришлось договариваться с администрацией, но Лена проявила недюжинные дипломатические способности.
– Это культурно-образовательный проект, – убеждала она менеджера. – Популяризация классической литературы среди молодежи.
Получив разрешение на пятнадцатиминутную съемку, они создали серию уморительных кадров: Паниковский в замешательстве перед сканером штрих-кодов, Паниковский, пытающийся украсть резинового гуся из детского отдела, Паниковский, с подозрением изучающий состав полуфабрикатов.
К вечеру аккаунт набрал первую сотню подписчиков. Комментарии были восторженными:
«Это гениально! Продолжайте!»
«Наконец-то что-то оригинальное в нашем городе!»
«А можно Паниковского к нам в офис? У нас как раз проверка из налоговой…»
На следующий день они отправились в городской парк, где Кирилл-Паниковский гонялся за настоящими гусями (к счастью, безуспешно), пытался продать «слепой» лотерейный билет и изображал крайнее недоумение перед автоматом с газировкой.
Борис Аркадьевич присоединился к ним, предлагая новые идеи для сцен и помогая с историческими деталями.
– А знаете, что было бы действительно в духе Ильфа и Петрова? – предложил он за обедом в кафе. – Если бы Паниковский попытался получить пиво по профсоюзному билету. Помните надпись на стуле?
– Гениально! – Кирилл хлопнул в ладоши. – Можем снять это в «Пивной гавани» на центральной площади!
Владелец «Пивной гавани», узнав о проекте, не только разрешил съемку, но и предложил создать специальный коктейль «Третьим будешь?» в честь их проекта.
– Только не говорите, что там будет гусиный жир, – пошутил Максим.
– Нет, но идея неплохая, – хмыкнул бармен.
К концу третьего дня их аккаунт взорвал местные социальные сети. Более тысячи подписчиков, десятки репостов, даже местное интернет-издание написало заметку о «культурном флешмобе с литературным персонажем».
– Мы создали монстра, – смеялась Лена, просматривая статистику. – Люди просят больше Паниковского!
– Народ требует хлеба и зрелищ, – Кирилл развалился на диване Максима, все еще в костюме Паниковского, но уже без грима. – Что дальше?
– Дальше будет самое интересное, – Максим загадочно улыбнулся. – Я договорился с администрацией кинотеатра. Завтра Паниковский попытается продать билеты на «Ревизора» у входа.
– Но в кинотеатре не показывают «Ревизора», – нахмурилась Лена.
– В этом и соль! – подмигнул Максим. – Чистая афера в духе детей лейтенанта Шмидта!
Они не заметили, как в дверь позвонили. Максим открыл и удивленно замер: на пороге стоял представительный мужчина в строгом костюме.
– Здравствуйте, – сказал он официальным тоном. – Я Сергей Валентинович, представитель городской администрации. Мне нужно поговорить с создателями проекта «Паниковский в Бердянске».
Троица переглянулась. Неужели их невинная затея вызвала недовольство властей?
– Это мы, – Лена шагнула вперед. – Что-то не так?
– Не так? – Сергей Валентинович поднял бровь. – Вы создали культурный феномен, а даже не поставили в известность отдел культуры! Нам пришлось самим вас разыскивать.
Сергей Валентинович прошел в квартиру, окинул взглядом разбросанный реквизит и сел в предложенное кресло. Кирилл, все еще в костюме Паниковского, но без шляпы и очков, нервно теребил трость.
– Итак, – начал чиновник, доставая планшет, – ваш проект вызвал… неоднозначную реакцию.
– В каком смысле? – осторожно спросил Максим.
– В таком, что половина городского совета в восторге, а вторая половина считает это неуважением к культурному наследию, – Сергей Валентинович открыл какой-то документ на планшете. – Особенно возмутила сцена с кражей резинового гуся. Некоторые усмотрели в этом пропаганду противоправных действий.
– Но это же литературный персонаж! – воскликнул Кирилл. – В книге Паниковский постоянно крадет гусей!
– Я в курсе, молодой человек, – сухо ответил чиновник. – Я читал Ильфа и Петрова, еще когда вы в детский сад ходили. Но не все наши уважаемые депутаты столь эрудированны.
Лена выпрямилась, принимая боевую стойку:
– И что теперь? Вы хотите, чтобы мы прекратили проект?
– Вообще-то, – Сергей Валентинович неожиданно улыбнулся, – я пришел предложить вам официальную поддержку. Но сначала мне нужно убедиться, что ваши намерения… скажем так, соответствуют культурной политике города.
Троица переглянулась в замешательстве.
– Завтра в десять утра вас ждут в кабинете заместителя мэра по культуре, – продолжил чиновник. – Будьте готовы представить концепцию проекта и ответить на вопросы. И да, – он окинул взглядом Кирилла, – приходите в образе. Это произведет нужное впечатление.
Когда за Сергеем Валентиновичем закрылась дверь, в комнате повисла тишина.