Бердянск. Это моя земля. Киберпутеводитель

Григорий вздохнул и потрепал сына по голове:

– Не переживай. До Пасхи еще два дня. Все наладится.

Но по его тону было понятно, что он сам в это не верит.

Суббота выдалась солнечной, но прохладной. Вера брела по набережной, засунув руки в карманы куртки и слушая музыку в наушниках. После утреннего скандала дома было невыносимо – мать демонстративно молчала, отец пытался шутить, а Илья смотрел на сестру с таким разочарованием, что становилось тошно.

Она свернула с набережной в сторону старого города и вскоре оказалась на улице, ведущей к Кафедральному собору. Вера не собиралась туда идти – просто ноги сами привели. Золотые купола сверкали на солнце, отбрасывая блики на окрестные дома.

Проходя мимо церковного двора, Вера заметила пожилого мужчину, который возился с велосипедом. Цепь слетела, и он безуспешно пытался ее вернуть на место грязными от масла руками.

– Помочь? – Вера сама удивилась своему предложению, вытащив наушник из уха.

Мужчина поднял голову, и его морщинистое лицо расплылось в улыбке.

– Верочка? Соколова? Ты ли это с синими волосами?

Вера нахмурилась, вглядываясь в незнакомца.

– Мы знакомы?

– Конечно! Я Николай Иванович, звонарь. Твоя бабушка Мария Степановна со мной в хоре пела. Ты маленькой часто сюда приходила, на колокольню все просилась.

Теперь Вера смутно вспомнила – высокий седой мужчина, который угощал ее леденцами и показывал, как звонят колокола.

– А, да… – она неловко переминалась с ноги на ногу. – Давайте помогу с велосипедом.

Через пять минут цепь была на месте. Николай Иванович вытер руки ветошью и внимательно посмотрел на девушку.

– Спасибо, выручила старика. Зайдешь? Я как раз собирался чай пить в сторожке.

Вера хотела отказаться, но что-то в добрых глазах старика остановило ее.

В маленькой сторожке пахло ладаном и свежей выпечкой. Николай Иванович поставил чайник и достал из шкафчика жестяную коробку с печеньем.

– Завтра большой день, – сказал он, разливая чай. – Готовимся. Колокола уже проверил, все в порядке.

– Я не пойду на службу, – зачем-то сказала Вера.

– Вот как? – звонарь не выглядел удивленным. – А я помню, как ты любила слушать колокола.

– Это было давно, – Вера отпила чай. – Я была маленькой.

– Знаешь, – Николай Иванович достал из ящика стола старую фотографию, – а ведь твой прадед Степан эти самые колокола спасал.

– В каком смысле?

– В прямом. Во время войны, когда немцы входили в город, прихожане сняли колокола и закопали их за городом. Твой прадед был среди них. Рисковал жизнью.

Вера взяла фотографию – на ней группа мужчин стояла возле собора. Один из них, высокий и худой, действительно был похож на дедушку ее матери, которого она помнила по другим семейным снимкам.

– А я и не знала, – тихо сказала она.

– Многое мы не знаем о своих корнях, – кивнул звонарь. – После войны колокола вернули на место. Вот этот, – он показал на фотографии большой колокол, – самый старый. Ему больше ста лет. Когда в него звонишь, кажется, будто разговариваешь со всеми, кто жил до тебя.

Вера хотела сказать, что это всего лишь кусок металла, но промолчала.

– Хочешь завтра подняться на колокольню? – вдруг предложил Николай Иванович. – Перед службой. Посмотришь, как я буду звонить.

– Я же сказала, что не пойду…

– Не на службу, а на колокольню, – подмигнул старик. – Это разные вещи. Приходи к десяти вечера, через боковую дверь. Я буду ждать.

Вера хотела отказаться, но вместо этого кивнула.

Вечером за ужином она молчала, слушая, как родители обсуждают завтрашний день. Илья с энтузиазмом рассказывал, какие узоры нарисует на яйцах.

– А ты что будешь делать завтра, пока мы в соборе? – спросил отец, обращаясь к Вере.

Она пожала плечами:

– Еще не решила.

Елена поджала губы, но ничего не сказала.

Вечер Пасхальной субботы выдался тихим и звездным. Вера выскользнула из дома, сказав родителям, что идет к подруге. Елена только вздохнула, а Григорий кивнул, не поднимая глаз от праздничного стола, который они накрывали для завтрашнего разговения.

Улицы Бердянска были непривычно оживленными. Люди с корзинками, накрытыми вышитыми рушниками, направлялись к собору. Вера шла, опустив голову и стараясь ни с кем не встречаться взглядом – вдруг кто-то из знакомых увидит и расскажет родителям.

Боковая дверь собора была приоткрыта. Вера проскользнула внутрь и оказалась в полутемном коридоре. Откуда-то сверху послышался голос:

– Верочка? Поднимайся, я здесь!

Узкая винтовая лестница вела на колокольню. Вера поднималась медленно, касаясь рукой холодной каменной стены. С каждым шагом становилось все тише, словно она поднималась не только в высоту, но и в глубину времени.

Николай Иванович ждал ее на площадке колокольни. В тусклом свете фонаря его лицо казалось высеченным из того же камня, что и стены собора.

– Успела, – улыбнулся он. – Скоро начнем.

Вера огляделась. Колокола разных размеров висели над ней, тускло поблескивая в полумраке. От них исходило странное ощущение – будто они были живыми и дышали в такт с ветром, проникающим сквозь узкие окна.

– Это Благовест, – Николай Иванович указал на самый большой колокол. – Тот самый, который твой прадед спасал. А вот эти поменьше – подзвонные. А совсем маленькие – зазвонные.

Он провел рукой по металлической поверхности с нежностью, с какой гладят любимую собаку.

– Можно потрогать? – неожиданно для себя спросила Вера.

– Конечно.

Она осторожно коснулась холодного металла. Под пальцами ощущались мелкие неровности, царапины времени. Вера закрыла глаза и вдруг почувствовала, как колокол словно вибрирует под ее рукой, хотя никто в него не ударял.

– Чувствуешь? – тихо спросил звонарь. – Они хранят память. О всех, кто когда-либо слышал их звон.

Снизу доносилось пение хора. Служба начиналась.

– Помоги мне подготовиться, – Николай Иванович протянул Вере веревки от малых колоколов. – Держи крепче, когда я скажу – потянешь.

Время на колокольне текло иначе. Вера не заметила, как прошел час, другой. Они со звонарем говорили о колоколах, о соборе, о Бердянске. Николай Иванович рассказывал истории, которые Вера никогда не слышала – о том, как ее прабабушка пекла хлеб для раненых в госпитале, устроенном в соборе во время войны, о том, как дед Елены, будучи мальчишкой, помогал восстанавливать храм в пятидесятые.

– Смотри, – вдруг сказал звонарь, указывая вниз через окно. – Твои пришли.

Вера выглянула и увидела свою семью, входящую в главные двери собора. Мать в светлом платке, отец в строгом костюме, Илья с корзинкой, накрытой вышитым рушником. Они оглядывались по сторонам – искали ее.

Что-то сжалось в груди девушки.

– Скоро, – шепнул Николай Иванович, глядя на часы. – Приготовься.

Снизу донеслось многоголосое «Христос Воскресе!». Звонарь кивнул, и Вера потянула за веревки малых колоколов. Их звонкие голоса разлетелись в ночном воздухе, словно серебряные птицы.

– Теперь он, – Николай Иванович подвел ее к Благовесту. – Ударь в него, Вера. Как твой прадед когда-то.

Она взялась за массивный язык колокола и с силой качнула его. Удар отозвался не только в воздухе, но и в ее теле – глубокий, мощный звук прошел сквозь нее, соединяя с чем-то большим, чем она сама.

Вера ударила еще раз, и еще. Колокольный звон наполнил собор, площадь перед ним, улицы города. В этот момент она почувствовала странное единение – с собором, с городом, с людьми внизу, с теми, кто был до нее и будет после.

Глядя вниз через окно колокольни, она увидела лица – сотни лиц, обращенных к небу. И среди них – лицо матери, которая наконец подняла глаза вверх и увидела дочь.

После службы Вера спустилась с колокольни и вышла на соборную площадь. Прихожане расходились, неся освященные куличи и пасхи. Воздух был наполнен ароматами ванили, кардамона и воска от свечей.

Она увидела свою семью у ворот. Илья крепко держал корзинку, словно боялся уронить драгоценную ношу. Елена нервно оглядывалась по сторонам, а Григорий что-то говорил ей, положив руку на плечо.

– Мама! – Вера окликнула их, и все трое обернулись одновременно.

– Вера? – Елена смотрела на дочь с удивлением. – Ты была в соборе?

– На колокольне, – Вера подошла ближе. – С Николаем Ивановичем.

– Это ты звонила в колокола? – глаза Ильи расширились от восторга. – Я слышал! Это было так громко!

Григорий улыбнулся, но ничего не сказал. Елена продолжала смотреть на дочь с непониманием.

– Почему ты не сказала, что пойдешь? Мы бы вместе…

– Я сама не знала, – Вера пожала плечами. – Так получилось.

Они пошли домой по ночным улицам Бердянска. Илья шагал впереди, гордо неся корзинку и рассказывая всем встречным, что его сестра звонила в главный колокол. Григорий и Елена шли следом, держась за руки. Вера замыкала процессию, глядя на звездное небо.

– Знаешь, – сказала она, поравнявшись с матерью, – Николай Иванович рассказал мне про прадеда. Про то, как он спасал колокола.

Елена остановилась.

– Он тебе рассказал? Я пыталась столько раз…

– Я не слушала, – Вера опустила глаза. – Прости.

Елена коснулась синих волос дочери, заправляя непослушную прядь за ухо – как в детстве.

– Когда я была в твоем возрасте, я тоже не хотела слушать бабушкины истории, – тихо сказала она. – Мне казалось, это все старье, никому не нужное. А потом, когда ее не стало, я поняла, сколько всего не узнала, не спросила.

Они снова пошли вперед. Вера молчала, переваривая услышанное.

– Тот колокол, – наконец сказала она, – он как будто… живой. Когда я в него ударила, мне показалось, что я слышу голоса. Всех, кто когда-то его слышал.

Елена улыбнулась:

– Бабушка говорила то же самое. Что в звоне колоколов живет память города.

Дома они сели за праздничный стол. Илья с нетерпением ждал, когда можно будет разбить крашеные яйца и попробовать кулич. Григорий разлил по бокалам вино для взрослых и сок для сына.

– За Пасху, – сказал он, поднимая бокал. – И за нашу семью.

Все чокнулись. Вера поймала взгляд матери – в нем больше не было обиды, только тихая радость.

После застолья, когда Илья уже спал, а родители убирали со стола, Вера достала из рюкзака небольшой сверток.

– Что это? – спросила Елена.

– Николай Иванович дал, – Вера развернула ткань. Внутри лежал маленький колокольчик из потемневшей бронзы. – Сказал, это копия того самого Благовеста, только маленькая. Их отливали в память о спасении колоколов. У прадеда такой был.

Она протянула колокольчик матери. Елена осторожно взяла его, и ее глаза наполнились слезами.

– Бабушка рассказывала про такой, но я никогда его не видела.

Вера смотрела, как мать бережно держит колокольчик, и вдруг поняла что-то важное – традиции были не оковами, привязывающими к прошлому, а мостами, соединяющими времена и людей.

– Можно я завтра снова пойду на колокольню? – спросила она. – Николай Иванович сказал, что научит меня звонить правильно.

– Конечно, – кивнула Елена. – Только возьми с собой Илью. Он всю дорогу домой говорил, что тоже хочет научиться.

Вера улыбнулась и кивнула. За окном начинался рассвет первого дня Пасхи, и где-то вдалеке все еще слышался отголосок колокольного звона – или, может быть, это просто эхо звучало в ее памяти.

Бердянский кафедральный собор

в честь Рождества Христова,

Россия, г. Бердянск, ул. Шевченко, 30

• Первый малый храм на месте нынешнего собора был построен старообрядцами в 1895 году.

• Строительство собора началось в 1905 году по инициативе местных жителей. Проект разработал архитектор Александр Иванович Штакеншнейдер.