- -
- 100%
- +
Отец погиб на охоте. Он подранил козлу и долго шел по ее следу. Догнал уже в конце дня, пока разделал, пока сложил мясо в шкуру, настал вечер. Организовывать ночлег в зимнем лесу он не захотел, да и опасно одному. Взвалил ношу на плечи и пошел по своим следам дамой. В одном месте не удачно перелазил через поваленное дерево и разодрал штанину и ногу. Кровь отец остановил, он немного пользовался силой, но его возможности не позволили полностью затянуть рану. Вроде бы рана была не большая, но пока пришел дамой нога распухла. На следующий день мама побежала к местному Мазгу, но тот был занят и не пошел с ней. Заявился через несколько дней, осмотрел папу, махнул рукой, и заявив,
– Не жилец, – ушел. Бабушка мамы хотела сама полечить, но мама испугалась и не разрешила. Отец умер. Поэтому мама девушки, ничего не смогла возразить бабушке, когда та взялась обучать внучку. Учеба у девушки закончилась, когда ей исполнилось двенадцать лет. Мамина бабушка умерла, предупредив ее о молчании и сохранении всего в тайне, так и сказала, приложив палец у нее губам.
– Молчи и помни.
Ее мама еще раз вышла замуж и ко времени, когда девушка вступила в пору невест, у нее были братья и сестренка. Она с волнением ждала женихов, но никто не спешил пригласить ее в свой дом. Время шло, она взрослела, новый отец ее постоянно успокаивал и обещал, что в следующем году жених обязательно появиться, но жениха все не было и не было. В двадцать три года на нее обратил внимание малость придурковатый сынок одного из богатеев села. У меня промелькнула мысль, что не сам сынок обратил внимание, а родители с обеих сторон, договорились между собой. Но высказывать свои догадки, я не стал. Родители долго ее уговаривали согласиться. За ней, конечно, давали хорошее приданное, семья не бедствовала, но самое интересное состояло в другом. Родители жениха предлагали отстроить для них дом в любом выбранном ими месте и снабжать продуктами первые пять лет. Много это или мало, для меня было не понятно, но судя по тому, что ее родители настаивали на свадьбе, «приданное» жениха было совсем не маленьким. Вообще-то, жених не был дураком от рождения, и недостатков на его теле, тоже не имелось, но не проходило и дня в последнее время, чтобы у него не случалось припадков или он не падал без чувств. От чего это происходило, никто не знал, даже местный Мазг разводил руками.
Плавал жених почти как рыба и что самое интересное, ни разу не потерял сознание в воде. Еще в юности, он считался лучшим рыболовом, но свой улов редко приносил дамой. Мальчишки специально подкарауливали его, когда он возвращался домой. И если он падал, закатив глаза, беззастенчиво воровали рыбу и убегали, оставив его лежать. Хорошо, если кто-нибудь из мальчишек, крикнет родителям, где его искать. Иногда он и ночевал на улице, хорошо, если это случалось летом, а после последней зимы, когда он чуть не замерз, родители решили его женить. Будет жена, пусть за ним и смотрит – справедливо рассудили они. Да вот закавыка, никто не соглашался выйти за него замуж. Пока не подвернулась уродина-переросток. На нее, наверное, не обратили б внимание, но на свое «счастье» она помогла один раз будущему жениху добраться дамой после приступа, при этом отогнав мальчишек и сохранив улов, вот «он», ее и приметил. Он ли? Это остается тайной. Женихались они всю зиму и половину лета, пока родители невесты уговаривали невесту, а родители жениха, строили дом, в котором я сейчас и находился. Ни она, ни жених в селе жить не хотели. Не удивлюсь, если впоследствии выяснится, что это решение родителей. Как было всем любопытным сказано, жених хотел жить поближе к озеру, а невеста подальше от косых взглядов. Вот и стоит теперь новый просторный дом, в две комнаты с двумя чуланчиками, отдельным погребом и светлым преддомником, на берегу озера, подальше от деревни. Рядом сложен сарай для будущей живности, небольшой птичник с двумя выходами, во двор и за забор. Имеется отхожее место на краю участка. Где этот край я не видел, но со слов девушки знал, что пока зимой добежишь, до нужника, можно замерзнуть на ходу или обделаться при большой нужде.
Около дома оставлена нераспаханная площадка, а за домом, раскорчевали и перепахали приличный кусок земли под огород. Все это обнесли сплошным забором от диких зверей, вполне возможно и от любопытных односельчан, и передали новой семье в день их свадьбы. Свадебный обряд, смутившись, объяснила девушка, проходит по обычаю в доме жениха, чтобы родители могли убедиться в невинности невесты, но в их случаи, посчитали это лишним. Невеста уже старая, жених, малость не в себе…. Вот пусть и проводят свой обряда в своем доме. Да не получилось у них обряда в первую ночь после свадьбы. Невеста слишком боялась, от страха, в темноте осветилась сиянием…, а жених до икоты испугался и убежал из спальни, забившись в чулан. Невеста проплакала целую ночь, а утром пошла, искать своего мужа. Ночь прошла и не важно, что обряд не получился, теперь он муж, а она жена. Нашла своего «ненаглядного» в чулане, а он, на проверку оказавшегося совсем другим человеком, не разобравшись, сразу провела с ним обряд. НЕТ, против самого обряда, я не возражаю, но вместе с обрядом я получил и жену, даже по меркам моей прежней жизни, довольно привлекательную во всех отношениях. Дом, – который еще не видел, участок земли – огороженный забором, который надо обрабатывать, а я не ухом, не рылом, как это делается здесь. Пустой сарай, в котором кто-то должен хрюкать и мычать, если таковые здесь водятся, и туалет, до которого надо еще успеть добежать. ЗАБЫЛ…. Еще тело жениха, которое не видел полностью, но вполне работоспособное и достаточно молодое, по крайней мере, так утверждает девушка. Есть плюс… Тело по ощущениям здоровое «?» и безволосое, в отличие от моего прежнего тела, конечно не везде, но в основном безволосое. Хуже было б, увидеть себя в теле обезьяноподобного самца или … самки.
В общем, жаловаться, причины я не вижу. Остался большой ВОПРОС, на который ответа у меня нет. ГДЕ Я? Меня не интересует местность, деревня, страна, меня интересует в общем…. ГДЕ Я? КАК СЮДА ПОПАЛ? Ведь тело, в котором мое сознание обретает, НЕ мое и что случилось с моим, родным телом…? Может я все же попал в дурку и меня вылечат? А если не вылечат? Или то, что случилось со мной, НЕ ЛЕЧИТСЯ?
Я никогда не увлекался научной фантастикой и не особо верю в бога, а наша наука пока не научилась переносить сознание человека из одного физического тела в другое. Но, как я здесь очутился? И ПОЧЕМУ ЗДЕСЬ? Здесь, где надо заниматься огородом, растить хрюшек или кого там еще, заниматься охотой, рыбалкой… Последние тридцать лет, я привык видеть мясо в целлофановой упаковке, а картошку в сетках и желательно в мытом виде. А здесь, мясо где-то бегает, на которое надо уметь охотиться и появись я в лесу, не известно, кто на кого будет охотиться. Я, привыкший к теплому туалету, к горячей ванне, к воде из-под крана, хорошо и основательно забывший, откуда берутся дрова и с какой стороны искать топку у печи…
– Жена моя. Печь в этом доме есть? – неожиданно для себя выпалил я.
Девушка улыбнулась и утвердительно кивнула головой. Для нее, для местной жительницы, это обыденность и повседневная жизнь, а для меня…? В четырнадцать лет, я уехал из дома после восьмого класса и поступил в профучилище. С тех пор деревенская жизнь осталась в прошлом, а после смерти родителей и продажи дома в деревне, превратилась в дурной сон. И вот я проснулся здесь и вместо своей квартиры, имею дом в деревне и кучу проблем. А меня об этом уведомили? Мне это надо? И возникает извечно русский вопрос – Что делать?
– Муж мой… – отвлекла меня девушка, от начинающейся паники. И я недовольно перебил.
– Почему ты зовешь меня «муж мой»? У меня, наверное, имеется имя.
– Было, – поправила она меня, и пояснило, – было до обряда. – Она, как мне показалось, стыдливо опустила глаза. – Теперь мы должны друг другу дать новые имена, – она в ожидании замолчала, я же посмотрел на нее удивленно. Как можно менять имена от рождения? Она сложила недовольно губки и как бы подталкивала меня своим видом. То есть я, должен проявить в этом инициативу первым, и она ждала.
– Извини. Может это не по обычаю, но для меня странно менять имена после… – как бы это сказать, чтобы ее не обидеть? – после обряда. И я не знаю ваших…
Я прервался и задал себе, вполне правомерный вопрос. Почему ваших? Исходя из услышанного от девушки, я вполне сообразил, что нелепый случай или высшее проведение забросило мое «Я», или мое сознание в другой мир…, в другое тело…, или в другую реальность. Как такое могло произойти и почему это случилось именно со мною, выяснять вообще не имело смысла, а тем более требовать у кого-то ответа или разъяснений. Да и кого спрашивать? Вот и выходило, что теперь, эти самые обычаи и имена, становились моими, или в лучшем случаи нашими. Теперь, мне надо привыкать жить в этом мире и в этом теле. Хотя о теле, надо повременить, и разобраться еще, вполне возможно, что тело это мое, прежнее, из прежнего мира и только малость помолодевшее…. Даже если тело не мое, что вероятней всего, если судить по тому, что я видел. И чем быстрее я забуду телевизор и теплый туалет, а как жалко, тем лучше будет для меня. Кричать везде и убеждать каждого, что я попаданец оттуда сюда, я не собираюсь, да по всему, это и опасно. Прежняя моя жизнь немногому научила меня, но одно правило, пригодившееся с училища, потом в армии и институте подтвердило свою верность. «Не высовывайся и битым не будешь». Правда впоследствии на работе, оно звучало по-другому «Инициатива наказуема» или «Предложил, сам и делай», но суть от перемены слов не изменилась. Приблизительно так, я намеревался вести себя и здесь, по крайней мере, в первое время.
–…имен, – подсказала девушка. Я, соглашаясь, кивнул головой. А сам в это время подумал, имен, правил, обычаев, законов и вообще всего, всего, всего. Девушка смотрела на меня с надеждой и тихо произнесла. – Мне всегда нравилось имя Ашарт, – она опустила голову и еле слышно добавила, – Так называют весенний беленький цветочек.
– Ашарт… – я «покатал» имя на языке, – Ашарт… Ашарт… – звучало как-то воинственно, – Ашарт… – слышится перекат грома после вспышки молнии. – Ашарт… – не обижать же девушку. Мне хотелось сделать ей приятное, тем более она мне понравилась. – Ашарт… – Девушка напряженно ждала моего одобрения или возражения, и я согласился. – Ашарт красиво звучит, немного воинственно. Можно я тебя буду звать Аша, когда мы вдвоем?
Девушка просияла от радости, и я увидел легкую дымку, или сияние, или слабый свет за ее спиной. Свет отдавал немного розовым цветом, с постепенным переходом в голубое сияние и постепенно исчезал в прозрачном воздухе. Что творится с моими глазами? Я привлек ее к себе и тихо прошептал на ухо, ощутив щекотание ее волос.
– Ты слишком радуешься. – Вроде бы ничего злого или глупого не сказал, но Аша резко отпрянула от меня и застыла как статуя. Только глаза бегают из стороны в сторону, и сама приготовилась вскочить и убежать. Я поспешил спросить. – Я обидел тебя? – она отрицательно крутанула головой и со страхом спросила:
– Что ты увидел? – она забыла, от волнения, назвать меня, своим мужем, но это для меня было не важно. Глаза испуганные, круглые, в них застыло ожидание и тревога, сама напряжена и ждет чего-то ужасного, страшного. Что было такого в обычной фразе «ты слишком радуешься»? Что ее одновременно испугало, насторожило и напрягло до такой степени, что боится пошевелиться?
– Свет у тебя за спиной, – ответил я нейтральным тоном, как будто ничего необычного не произошло.
– Свет? – переспросила она. Я не знал, что глаза могут быть круглыми до такой степени.
– Аша, – я протянул к ней руки, – успокойся, пожалуйста. Ничего страшного не произошло, подумаешь свет, будешь радоваться не так бурно, и сияния не будет.
Девушка дрожала и мои руки вместе с ней, ее бил озноб, губы начали синеть и дрожать. Мне только не хватало сердечного приступа и смерти девушки после…, после нашего обряда. Хороший я буду жених или уже муж, доведший жену до смерти. Я начал вспоминать способы как можно привести человека в себя, воды под рукой нет, таблеток нет, капель тем боле… Конечно жестоко, но на тот момент ничего в голову не пришло. Пощечина левой рукой бросила девушку на сундук. Оно замерла на несколько секунд…, и вдруг я услышал рыдание, сграбастал ее в охапку и притянул к себе. Озноба или дрожания не чувствовалось, но истерика была на лицо. Ну что я опять сделал не то? Как мне всю жизнь не нравятся девичьи или женские слезы, а тем более истерики, когда не чувствуешь себя виноватыми или не понимаешь причины.
Аша долго плакала, всхлипывала, и, в конце концов, замерла на моей груди. Я осторожно положил ее рядом с собой у стеночки и аккуратно перекинул через себя ее ноги. При этом платье задралось и моему взору открылось…. Ох лучше отвернуться. Почему здесь нет холодного душа? Я понимаю свою свинскую натуру, но как всякий самец, при виде обнаженной женщины, испытываю тягу к определенным действиям. Я не хамло, но и не исключение, а если учесть мое продолжительное воздержание там и молодое тело здесь, реакцию моего естества предугадать не трудно, да и самой девушке, теперь уже Аше, будет полезным снять стресс…
Нет! Нет и еще раз. Нет! Я мужчина, а не слюнявый похотливый самец. Она затихла, перестала плакать и заснула успокоившись. На душе стало сразу легче и мои ноги, подчиняясь моей воле, сползли с сундука, рука не глядя закинула подол платья и весь я, поднялся на ноги. Шастать по своему дому, хоть и по-своему, это тоже еще под вопросом, было как-то неудобно голышом, но поискав свои штаны, а они были, я это помню точно, не нашел. Глубоко вздохнув, сделал шаг к выходу. Меня ощутимо повело в сторону, еще шаг вперед на автомате…, успел упереться в косяк двери и сразу почувствовал себя уверенней, потряс головой, прогоняя головокружение. Держась за дверной косяк, сделал еще шаг, ближе к стеночке, и поустойчивее утвердился на ногах. Стало легче. В глазах, замелькавшие звездочки, искорки, постепенно перестали мельтешить, и я героически пересек порог моей каморки, прикрыл осторожно дверь и прошел по стеночке до входа в комнату. Я почувствовал сильное желание освободить мочевой пузырь…. Тут же вспомнился туалет, до которого можно и не добежать…. Ох как правильно говорила Аша…. Зачем ждать зимы? В моем нынешнем состоянии, бег до ближайшего забора вообще не возможен и приравнивается к геройскому поступку, а к дальнему концу участка, м-м-м…
Я со страдальческими выражениями, близкими к нецензурной брани встал не четвереньки и с голым задом пополз к выходной двери. Шум в ушах мешал нормально соображать. В голове билась единственная мысль не обос… не обмочиться прямо сейчас и здесь. Ползти-то, всего несколько метров от входа в комнату до выхода из дома, а как это далеко, когда моча подступает к горлу, а в голове «шумит водопад». Наклонив голову, как одуревший от желания бычок, показывали таких по телевизору, я целенаправленно полз к выходу. Шум в голове не усиливался, но и не проходил, к нему примешивался монотонный стук и непонятные звуки. Я попробовал открыть головой дверь, толкая ее вперед, но дверь держалась стойко. Шум и стук усилился, не добавляя мне приятных ощущений, а мочевой пузырь требовал своего, настойчиво предлагая опорожниться прямо сейчас, но голова, не обращая внимания на шум, стук и начавшийся бубнеж за дверью, требовала немедленно открыть дверь. Я с ней был согласен, и тупо глянув вверх по двери, увидел чуть выше средины засов. Появилась новая цель, желание освободиться от лишней воды в организме отступило…, или притупилось, и я сосредоточился на засове на двери. Голос в голове требовал открыть дверь, и я с ним был полностью согласен. Вспоминая всех друзей, родственников, и вообще, все людское население, поднялся с трудом на наги, опираясь на дверь, и отодвинул засов. Дверь распахнулась без моих усилий. Чтобы не упасть, мне пришлось вначале рукой ухватиться за одну сторону косяка, но я понимал, что не удержусь, держась одной рукой, и дотянулся второй рукой до другой стороны косяка. Теперь я чувствовал себя более уверенно и пытаясь сосредоточиться, замерев посредине двери. В голове наступила мгновенная, блаженная тишина и я заулыбался от счастья, забыв на время о стойком желании помочиться. Солнечный свет ударил по глазам, заставив зажмуриться, и я от удовольствия промычал как телок на одной ноте «м-м-м-м-м». Щурясь на яркий свет, я постарался рассмотреть, что впереди.
На крыльце и во дворе, перед крыльцом, стояла толпа людей, молодых, в возрасте и дальше всех, стояли пожилые. Они все, во все глаза рассматривали меня. Первое промелькнувшее у меня желание, прикрыть свои…, свое…, в общем, прикрыться, но боязнь упасть, отпустив руки, остановила мое естественное желание, и я продолжал стоять, демонстрируя всего себя, держать обеими руками за косяк для устойчивости.
– Так-то ты встречаешь меня, зятек? – заревел один из незнакомцев. Который стоял ближе всего ко мне, плечистый, крепкий мужчина. Я помотал головой, неспешна, опустился на корточки и прошептал.
– Мне бы помочиться.
Моя голова взорвалось от криков, шума, стука и гомона. Теперь я понял, что меня беспокоило, пока я полз к выходу. Но желание отлить не прошло, а только усиливалось с криком вокруг. Я почувствовал, что меня подхватывают под руки и волокут вдоль стены дома за ближайший угол. Это я так думал, но я ошибся. Меня ткнули носом в дерево и хлопнув по спине, посоветовали не задерживаться. Шутники. Мне давно уже хотелось не задерживаться, и я поступил, как советовали.
На душе сразу стало легче, но это не избавило от слабости. Я продолжал одной рукой упираться в дерево и боялся пошевелиться, чтобы ни нарушить равновесие. Мне хотелось опуститься прямо здесь на землю и привалиться к дереву, чтобы перевести дух. Но что-то внутри, наверное, разум, не позволил устроиться в своих испражнениях, тем более лужа растеклась, подбираясь к ногам, а отпустить дерево, я был просто не в силах. Кое-как я обошел его, перебирая руками по коре, и опустился на землю. Сидя, голова тоже кружилась, и я постепенно заваливался на бок. Что-то уперлось в колени, потом в ладони и наконец, в бок, на который я завалился. Памятуя о непонятных людях, я подтянул колени к животу и отключился.
Пришел в себя от криков, споров, шума, и по-моему, от песен в соседнем помещении. Я осмотрелся. Сравнительно большая комната с одним окном, кровать и … опять сундук, но на этот раз меньших размеров и у противоположной стеночки. Я представил Ашу спящей в темной каморке и скривился от неудовольствия, они веселятся, а моя Ашу… Дверь распахнулась и появилась моя жена, а за ней толпа любопытных. Не все успели рассмотреть? – пронеслась в моей голове недовольная мысль. – Мне надо откинуть одеяло?». Я пощупал, действительно толстое, мягкое одеяло, совсем не та дерюжка, которой я укрывался в коморке.
– Жена моя, – прошептал я, глядя ей в глаза. Она бросилась ко мне, обняла и зашептала в самое ухо:
– Бесстыдник. Зачем голым вышел к гостям? Теперь надо мной все смеются, – в ее голосе не чувствовалось ни граммульки упрека, только радость и игривость.
Ее оттянули за плечо, мужчина навис надо мной и пробасил. Кстати тот, который орал на крыльце.
– Ну, зятек, рассказывай, – если зятек, значит отец Аши, но чего он хочет услышать?
– Вроде нечего, – буркнул я, недовольный набившейся толпой в комнате, за спиной тестя.
– Как это нечего? – возмутился он, и его поддержали остальные нестройными голосами. – Как это нечего? – повторил он еще более возмущенно и тут же добавил, – Рассказывай, как дурень такой, довел себя до такого состояния…, и мою дочку, – добавил он под общий смех. – Полдня не могли достучаться до вас и еще полдня будили твою жену. А он говорит не чего рассказывать! – Это уже было сказано не для меня, желающих поржать набилась полная комната, и они не заставляли себя упрашивать. Смех со всех сторон, советы и даже наставления так и сыпались со всех сторон, а я не знал и не понимал, как к этому относиться.
– Ашарт, – прошептал я, не зная, как правильно вести себя и одновременно не обидеть жену. Вокруг затихли, а через мгновение с задних рядов раздался женский голос с небольшим дребезжанием.
– Хорошее имя Ашарташ – победительница! – Последнее слово прозвучало с нажимом и одобрением. Вокруг опять заговорили. Мужчина протянул руку к одеялу, но я ухватился за край и прижал его к себе. Он удивленно отпрянул с восклицанием.
– Ты чего? – потом до него дошло, он заржал, широким жестом обвел присутствующих в комнате и уже по-доброму добавил. – Все, кто хотел, уже рассмотрели.
Я состроил умильную рожицу и жалобно спросил:
– Может штаны?
Смеялись все. Им веселье, а я сгорал от стыда, вспомнив, как встречал гостей.
– Не тушуйся, – последовал совет от мужчины, – твое имя, как?
Что нужно было ответить? Назвать свое? А есть ли здесь что-то похожее? Я пожал плечами и немного виновато произнес.
– Не успели.
Что в этом смешного? Ну не успели. Аша не успела рассказать и придумать, пришли бы завтра, может, и успели бы. Комната и воздух звенели от смеха. Аша принесла мне штаны, краснее и бледнее попеременно. Я, не понимая сути веселья, бестолково хлопая глазами. Мужчина-тесть, держась за живот, от собственного смеха, сквозь смех произнес.
– Не страшно, можете еще десяток дней подождать. – Новый приступ смеха. Интересно, чем их, смешливых, кормят? Аша закрыла лицо моими штанами и отвернулась, по ее вздрагивающим плечам невозможно было разобрать, плачет она или смеется. К ней подошла женщина, приобняла за плечи и улыбаясь, произнесла гладя по голове.
– Ашарташ – хорошее имя. – Потом бросила на меня мимолетный взгляд и добавила. – С таким мужем, надо быть победительницей. Одевай его, и выходите к гостям. – Аша соглашаясь кивнула головой, а женщина на правах хозяйки, расставила руки в стороны, как бы обхватив гостей и потребовала. – Идите, идите к столу, дайте мужу одеться.
После их ухода Аша опять прильнула ко мне и смеясь спросила.
– Не стыдно? Проказник, ты зачем меня выставляешь на смех?
Теперь я убедился, что она не плакала, а смеялась. Я прижал ее к себе, поцеловал и извинился, чем вызвал лукавую улыбку. Что делать, я чужак и не знаком с местными обычаями.
– Как тебя звали…там?
– Не надо. По вашим обычаям имя должно быть новое, кто должен его давать, ты? Или я могу выбирать сам?
– Я! – Она сверкнула глазами и мстительно поджала губки, я почувствовал, что сейчас могу получить вместо имени насмешку и прижал руку к ее губам.
– Подумай. Мне с ним жить, а тебе каждый день произносить.
В глазах девушки промелькнул испуг, и я понял, что угадал ее мысли. Не останови я ее сейчас, и ходить бы всю жизнь с насмешкой. Она сама потянулась ко мне губами, убрав мою руку…
– Извини. Мне действительно надо подумать. – Произнесла она после поцелуя.
Как не хотелось выпускать ее из объятий, да она и сама не старалась вырваться. За дверью раздался грубый бас и задорный смех гостей. Мои руки сами собой разжались, Аша на прощанье чмокнула меня в нос, бросила на одеяло штаны и вышмыгнула за дверь. Я бы не сказал, что при ее появлении смех затих, но грубый мужской голосок ехидно спросил.
– Успели? – смех возобновился с прежней силой. Я глубоко вздохнул с сожалением и подумал, там я не любил пьянок, неужели здесь придется привыкать? Штаны, не хотели налезать на меня, вначале путаясь в калошах, потом я разбирался в них, где перед, где зад, и в конце концов, плюнув на все, натянул штаны завязками на животе. Так удобней развязывать если…, затянул потуже, завязал на бантик тесемки, поискал глазами рубашку, не нашел, и решительно направился к двери с голым торсом. Чувствовалась слабость, легкая неуверенность, но уже не штормило и я нахмурившись, решительно открыл дверь. Банкет во всей красе!! На столе закуски, толстые и худые кувшины, как я понял вместо бутылок и перед каждым небольшая глиняная…, пусть будет рюмашка. А почему бы и нет?
Аши за столом не было и свободных мест тоже. Откуда взялись столы и лавки, я понять не мог. Ведь до этого, я заглядывал в комнату, и она была практически пустой. Просто не верилось, что их привезли с собой гости. Не дав додумать, новоявленный тесть гаркнул басом.
– Иди ко мне зятек! – и хлопнул по лавке рядом с собой. Рядом сидевшая женщина подвинулась, освобождая место почти на меня. Конечно, если поднатужиться и подвигать бедрами, усаживаясь, я бы влез, но оставалось «Но». Где Аша? Я упрямо помотал головой и еще не твердой походкой зашлепал босыми ногами на выход из комнаты, не обращая внимания на немного плоские шуточки.
Аша нашлась в чуланчике на нашем сундуке. Оно держала в руке кусок тряпки и всхлипывала, утирая ею слезы.
– В чем дело? – с порога поинтересовался я.
– Я не могу придумать тебе имя, – дверь с тихим скрипом закрылась за мной. Я присел рядом, обнял за плечи, взял из ее рук тряпку, вытер слезы и попытался высморкать нос, но она просияв, отстранилась.