Мир Савоир. Пробуждение Мазга

– Сдурел? Где это видано, чтобы мы, и в поселок? – Я настаивал, уговаривал, убеждал, и отец согласился на все и в поселок поехать, и цену поднять вдвое, и даже пригласить в поездку, так сказать, за компанию, отца Аши с его поделками.

Но это будет потом, а сейчас я и Аша, увидев «коряги» в сундуке, решили их не убирать, а оставить все как есть. Кстати, из-под кровати, Аша то же ничего не выгребала.

Не успели мы убраться и прийти в себя, к нам заглянул отец и напомнил о повторном представлении, но уже в семье новобрачной. Пришлось нам одеваться…, вернее мне переодеваться. На мой взгляд, наряд получился вполне приличным. Мне выдали, более-менее подходящие по моей нынешней комплекции вещи, не объясняя, чьи они и надо отметить, не совсем подходящие мне. Можно, конечно, подумать, что они мои, но некоторые сомнения шевелились в моей душе. При представлении нас родне во дворе дома, не было указано на моих братьев. Мать при перечислении имен родственников, оговаривала и их родственную принадлежность – тетя, дядя, деверь.… Было две сестры, о братьях ничего не говорилось. Значит эти вещи мои или, возможных старших братьев, не присутствовавших на представлении. Но тогда возникает вопрос – А где они? В моей голове остался пробел, но зациклиться на нем или просто задуматься об этом, мне не дали другие заботы. Натягивая штаны, я обратил внимание, что их двое, одни нормальные и даже с небольшой расшивкой на бедрах, а другие укороченные, чуть ниже колен и из более выбеленного материала. Я поднял их на уровень глаз и честно поинтересовался у Аши их назначением, чем ввел ее в краску.

– Это твои подштанники, – ответ несколько поверг меня в недоумение. Нижнее белье все-таки, имелось. Мой следующий вопрос заставил покраснеть девушку еще больше:

– А у тебя, такие, имеются?

Из ответа я узнал много познавательного о моей тупости и «скромности». Оказалось, подобные наряды здесь, мужчины и женщины носят приблизительно одинакового фасона, как раз того, которое я держал в руках. У женщин иногда на белье появляется вышивка, бантики, рюшечки и другие украшения. Мужчины в этом смысле скромнее. Хотя, Аша, объясняя различия в нижнем белье, захихикала. Некоторые кавалеры, при купании, специально украшают свои подштанники цветными ленточками, чтобы произвести впечатление на девушек, но это не приветствуется. При этом она выразительно осмотрела меня, и мне показалось, что она сейчас вспомнит Рогатую Лосиху, но Аша промолчала.

Другие подробности меня вообще шокировали. Оказывается, молодоженов специально стараются поселить в отдельном помещении, если имеется такая возможность. На пример, как в нашем случаи. В доме, и не дают много одежды, совсем подругой причине. Жениху полагаются, штаны с рубашкой, а невесте легкое платьице, для удобства и так сказать, и для облегчения близкого знакомства…, чтобы быстрее привыкали друг к другу. На все их «знакомство и привыкание», типа «свадебного путешествия», им отводиться двадцать дней, потом извольте влезть в подштанники и приниматься за работу.

А я дурак, размечтался о легкой жизни… Общество-то, вполне развитое, хотя развитие внутренних способностей человека и развитие техники не очень дружат между собой. А с другой стороны. Скажите, зачем нужен подъемный кран, если тяжесть можно поднять с помощью управляемой энергии или как здесь принято говорить, с помощью силы. В этом завалящемся селе, не краю империи, имеется собственный Мазг. Пусть слабенький, ленивый и ворчливый, но он имеется. Людей лечит, скотину, помогает в меру своих способностей, вон микстурки для молодоженов делает, а некоторые, чуть не окочурились от нее, но он есть. И если поработать подъемным краном, за соответствующую оплату, он всегда готов. А в городах подобных умельцев, скорее всего, значительно больше. Вот и выходит, зачем им железный подъемный кран? Что легче, люди сами перетащат, а что потяжелее, и не придумают, как перенести, умельца-Мазга пригласят.

Размечтался идиот, бабы без трусов бегают… Ага, сейчас. Есть у них, и панталоны, и бантики на них, и обычаи, и правила, все у них есть, а мне дурню, «привалило» счастье на целых двадцать дней. Потом Аша наденет свои подштанники, и попробуй с ходу, до нее доберись…

Мечты озабоченного идиота в возрасте…

Я посмотрел на подштанники, на Ашу, и в моей голове возникла забавная картинка, задрать ей платье и воспользоваться случаем, пока она не натянула эти противные подштанники. Глаза у Аши округлились, и она отрицательно затрясла головой и выставив руки вперед.

«Трыньк… внутри».

– Ты поняла, о чем я подумал? – малость ошалело спросил я. Она усиленно закивала головой и состроив виновато-просительное выражение, предупредила.

– Нельзя сейчас. Войдут. – А ведь она говорила, предупреждала, что слышит направленные к ней мои мысли, именно, непосредственно направленные к ней. И что я за идиот? Все никак не привыкну к чужим реалиям. Я не ТАМ, где каждый думает одно, а говорит совсем другое. Здесь совершенно другой мир, другая реальность, другая жизнь и другие возможности. Не зря наши мудрецы говорили – «каждая мысль материальна». А я идиот, все подсмеивался над этим выражением, а вона как получается. Только подумать успел, представил, а Аша сразу поняла. Может и с другими так же? Вон Землеройка, разрешила себя погладить, а хотел подтолкнуть ее, чтобы ушла, чуть за палец не цапнула.

– Аша, – начал я осторожно, – ты все мои желания чувствуешь? Ну, чего я хочу.

– Нет, – замотала она головой, – только когда…, как сейчас.

Я приблизительно мог понять механизм передачи мыслей, но стоило проверить, и представив, как ее целую, «толкнул» эту мысль к ней. Она опустила глазки и соглашаясь кивнула головой.… Вот проказница, на это сразу согласилась, а как платье задрать, возмутилась. А если очень хочется…?

Натянул я подштанники, сверху штаны, рубашку почти по размеру и почувствовал себя получеловеком. Посмотрел на свои босые ноги, Аша пожала плечами, показывая, что не знает ответа, а я развернулся и вышел из комнаты. Мать стояла в шаге от двери, явно подслушивала, хорошо, что не подсматривала. Но и в этом я не был полностью уверен. Я представил сапоги на моих ногах и «толкнул» образ в сторону матери. Облом. Реакции никакой. Она виновато посмотрела на меня.

– Мама, – не стал я усугублять положение, – напомни, пожалуйста, сапоги у меня где?

Она заулыбалась и потащила меня за собой, ухватив за руку. Совсем как маленького ребенка…, а кто я для нее? Деревенский дурачок, несмышленыш, который без поводыря не способен сходить в туалет. А ведь в этом есть свое плюсы. Пока есть.

Сапоги нашлись и не одни. Рядом висели вязаные носки, чулки или…, в общем, кишки без пятки и резинки по краям, зато имелись две тесемки, завязывающиеся на икрах. В принципе ничего сложного, разобраться не трудно, даже для такого умника, как я.

В комнату я вернулся обутым, кстати, надо заметить, сапоги оказались очень удобными и легкими. Они скорее походили на унты или мокасины. Кожа мягкая с подстриженным мехом, мех направлен специально вниз, чтобы ни сползали голенища и не собирались гармошкой. О такой хитрости ТАМ, я и не слышал. Зато знаю, настоящие сапоги шились в два слоя, из различной кожи и сзади вдоль икр вставлялся конский волос для придания сапогам формы. Здесь пока этого не наблюдалось, или лошадей, с подходящим волосом не нашлось.… Да и зверюг этих, трудно назвать лошадьми… Жуть одна, чистые звери, а не лошади.

Кроме сапог, на меня одели, матерчатую безрукавку, расшитую цветными нитками и по краям отороченную мехом. Чей мех, хоть убивайте, не скажу, но выглядела безрукавка шикарно. Аша увидев меня надулась поджав губки, отвернулась к окну и недовольно буркнула.

– Чего вырядился? – мне послышался упрек и упоминание о Рогатой Лосихе. Я обнял ее со стороны спины, поцеловал в шейку и прошептал на ушко.

– Для тебя стараюсь. Что бы тебе, не было стыдно, идти под ручку с деревенским дурачком. Сама, не хуже меня вырядишься?

– Безрукавку сними, – совсем другим тоном произнесла она, – до Храма не положено. – Вот и обычаи. Почти голышом оставить одних в доме нормально, а одеть нарядную одежду…, и сразу не положено. Я снял безрукавку и положил на сундук.

– Так лучше? – поинтересовался я. Она сморщила носик, и отрицатель крутанула головой, при этом передернув плечами и улыбнувшись, предложила.

– Пойдем. Нас, наверное, уже ждут.

. . . . . . . . .

Представление второму семейству прошло приблизительно так же, как в первый раз. Нас уже ждали, отец Аши постоянно подталкивая нас в спину, подводил к каждой паре и мы «познакомившись» кланялись, приглашая на церемонию. Только на этот раз, к последней, нас подвели к знакомой уже старухе. После официального представления и приглашения она сварливо прошипела:

– Не пойду. Не хочу позора на всю деревню.

С этими представлениями и так одни нервы, а тут еще эта старуха взбрыкивает. Я не выдержал, наклонился к ее уху и зло прошептал.

– Только попробуй, жабой сдохнешь, – что подействовало больше, мой зловещий шепот или угроза? Но старуха отшатнулась, замахала руками и наигранно весело заявила:

– Пошутила я милок. Пошутила.

Очередной толчок в спину нас направил в сторону дома. Ни слуг, ни рабочих в этом доме не было, и мы без задержки влетели, после очередной «помощи», в небольшую комнату. Дверь хлопнула за нашими спинами, и мы опять остались одни. Допрос с пристрастием в отношении бабушки, не привел ни к чему. Я отнекивался, отбалтывался, пытался задирать платье, но не сказал ничего об угрозе. Не успела Аша отбить об меня свои кулачки, как в комнату заглянула мать Аши и сообщила, что все нас ждут к вечернему столу и невесте, теперь уже молодой жене пора переодеться. Меня моментом вытолкнули за дверь в объятия отца Аши и мне поневоле, пришлось изображать забывчивого, глуповатого дурочка. Родственников было много, всех за раз не упомнишь, а общаться приходилось со всеми. Общались в основном они со мной, а я старался отмалчиваться, улыбаться и в случай непоняток, хмурил брови, делая обиженный вид. Частенько меня выручал Хрипун или моя мать, старавшаяся постоянно держаться рядом со мной. Давая всем и каждому понять, что взять с неразумного дитяти нечего.

Когда гости расселись за столом, к народу вывели Ашу. Выглядела она просто шикарно и нарядно. Выбеленный материал платья почти до белого цвета, расшивка, цветными нитками и тоненькими ленточками по подолу и на груди. На рукавах и у горлышка цветные рюшечки и кружавчики. Все гармонировало между собой, создавая настроение праздника. В волосы заплетена красненькая ленточка, и ее коса уложена в виде прически. На ногах коротенькие темно-коричневые сапожки, подчеркивали праздничность наряда и стройность ножек. Я, от неожиданности раскрыл рот, и не мог двинуться с места, пока не получил очередной, ощутимый толчок в спину и хриплый совет в довесок:

– Иди, встречай жену и веди к столу.

В моей голове возникла шаловливо-глупая мысль – «одела ли, Ашу панталоны?». Мне это очень захотелось узнать. Пока я вел ее к выделенным нам местам, несколько раз показывал ей глазами на подол платья. Она каждый раз пожимала плечиками давая понять, что не понимает, чего я хочу. Я подвел ее к нашим местам, изобразил дурацкую рожицу и свободной рукой задрал подол платья вверх, заглянув под него…. Подштанники были на месте, и все, как она рассказывала, со складочками, вышивкой и другими украшениями. Хорошо рассмотреть я не успел, подол опустился на свое место. А когда я довольный поднял голову…, то сразу понял о совершенной глупости. Понять то я понял, но дело было уже сделано. Гробовая тишина, возмущенные взгляды и грозовая напряженность. Аша пытается вырвать у меня свою руку, ее отец стоит рядом с выражением на лице «сейчас убью», а я как довольный дурачок ухмыляюсь. Пришлось высказаться не менее «умно» и поддержать мнение всей деревни обо мне.

– Штанишки надела…

Удивляюсь, как не сорвало крышу с дома. Рев десятков голосов известил об удачном начале торжества. Смех и сальные шуточки сыпались со всех сторон. Больше всего доставалось Аше, меня старались не задевать, по принципу, не тронь г…., оно вонять не будет.

– Дурак, – прошипела первое, возмущенно Аша, когда мы усаживались на выделенные места, а ее отец наградил меня приличным толчком в спину, который помог мне побыстрее занять свое место. Возмущаться за столом я не стал, но решил для себя, объясниться с папашкой, по поводу распускания рук.

Вечеринка или как здесь выразились, проводы невесты, прошли на ура. До конца вечера с разных сторон слышались шутки, смех, различные пожелания лично нам и родителям. После некоторого принятия спиртного и рекомендации, как сподручней проверять наличие подштанников у невесты и после очередной, подобной шутки, я опять получил толчок в бок и понял, что откладывать разговор с тестем не стоит. Я развернулся к папашке и мило улыбаясь, предупредил.

– Еще раз толканешь, получишь в морду.

Добренькое замечание подействовало странно, остаток вечера он поглядывал на меня с опаской и больше не пил горячительного. Как я узнал из разговоров, это была только часть обряда. После Храма, если все будет хорошо, продолжение банкета или встреча жены, пройдет уже в доме моих родителей. Ну, а если Храм не примет наших имен…, многие в открытую обсуждали такой вариант, сомневаясь в положительном исходе…, тогда вечеринка продолжиться, но будет напоминать больше похороны, чем свадьбу. Как говорится – «все хорошее заканчивается быстро, а гости и неприятности задерживаются надолго». Другими словами, проводы удались, нас отправили в ранее приготовленную комнату, а некоторые гости остались ночевать за столом, ну если более точно, рядом со столом.

. . . . . . . . .

В эту ночь, исследованиями новой одежды, в виде панталонов и их содержимого, заниматься не пришлось. Во-первых, меня лягнули пяткой, в отместку и «ласково» объяснили, что не положено. Во-вторых, к нам постоянно заглядывали «доброжелатели» и хихикая желали спокойной ночи. Если это была часть обряда…, то я очень был зол и выспаться не смог.

Растолкали нас в полной темноте. Вначале я подумал о доброжелательных гостях, слишком задержавшихся у столов и которым вновь понадобились развлечения. Но приятный шепоток матери Аши сообщил, что пора одеваться и готовиться идти в Храм. Ни есть, ни пить нам не дали, хорошо, что я успел настоять о необходимости сбегать на улицу, прихватив при этом Ашу, а то ее могли и не выпустить без меня. Знаю я эти сердобольные пожелания «потерпите», сами терпите. Одевались мы почти в темноте, при маленьком язычке пламени в принесенной глиняной плошке. Вчера вечером, место вечеринки освещалось очень даже неплохо, но я не совсем понял происхождение того света, да, честно говоря, и не до того было.

При одевании я попытался пошутить, об опасности перепутать подштанники, но на меня грозно цыкнули, «чуть не открутив язык вместе с головой» и я заткнулся до самого Храма. Уж очень они серьезно относились к получению новых имен.

Дорога к Храм – это что-то уникальное. В полной темноте шла толпа людей через лес на вершину холма. Постоянно натыкаясь на ветки деревьев, цепляясь за корни и сучки, вспоминая, в основном дальних родственников и при этом, пытаясь предостеречь других, но те в свою очередь… – «Все возвращается на круги своя». Это самое точное выражение для нашей дороги и поведения людей. А если учесть, не выветрившийся вечерний хмель…

Храм стоял на вершине и даже в темноте, было видно, как он возвышается над деревьями. Как я успел рассмотреть, это каменное сооружение с гротесками окнами, в основном на уровне второго-третьего этажей стандартной пятиэтажки и с высоченным шпилем, упирающимся в звездное небо. В Храм нас втолкнули в первую очередь и установили на определенное место. Как они ухитрились обнаружить это «определенное» место почти в полной темноте, для меня осталось не понятно, но в самом начале, у входа, нас взяли за руки и подведя к этому самому месту предупредили – «шаг в сторону – расстрел, прыжок на месте – провокация». Другими словами, не выходить за круг. Как ни странно, этот самый круг, я увидел под ногами в виде слабо светящегося кольца. Я шепотом поинтересовался у Аши, видит ли она его, но ответа не дождался. За спиной, по бокам и впереди, по ощущениям, набилось порядочно народа. Да и куда им было деваться? Все родственники, знакомые и половина села любопытных, должны были явиться в Храм. Служитель, перекрывая своим голосом гомон собравшихся людей в Храме, громогласно, возвестил о начале ритуала. А потом перешел на монотонный бубнеж, в котором редко можно было уловить знакомые слова. Ему не мешала темнота, тихий непрерывный гул и общее напряжение. Вначале, я пытался вслушиваться в монотонный речитив, пытаясь уловить связные выражения. Но вскоре отказался от понимания общего смысла и улавливал только отдельные словосочетания – «…прими нашу любовь…, Создатель милостивый…, наша сила с тобой…».

Мне быстро наскучило это занятие, особенно не понимая общего смысла, и я, под монотонный шумок постарался рассмотреть отдельные элементы убранства Храма. Как я ухитрялся различать что-то в темноте, объяснить не берусь, но чем больше всматривался, тем больше деталей замечал.

Оказалось, прямо перед нами стояла огромная арка и в ней, или перед ней, на коленях стоял служитель. Его спина время от времени сгибалась, он кланялся, не переставая монотонного чтения, и вокруг него расходилось фосфоресцирующее свечение. Приблизительно такое же свечение испускали некоторые предметы, но самих предметов я не различал. За аркой чувствовалось свободное пространство, но даже свечение не помогало увидеть его.

Я повернул голову к Аше и чуть не вскрикнул, она тоже светилась. Меня накрыла легкая паника, желание предупредить, одернуть, окрикнуть, уберечь, чуть не сорвало церемонию, но я вовремя осмотрелся вокруг. Все присутствующие испускали похожее сияние, различное по интенсивности, насыщенности и цвету. Происходило что-то необычное и не понятное для меня. Как позже, рассказала Аша, под большим секретом, так всегда бывает при большом скоплении народа в Храме. Люди боятся непонятного и это одна из причин, почему они стараются пореже посещать Храмы.

Служитель торжественно назвал наши полные имена, как он умудрился точно подобрать момент в хвале, но именно в этот момент в верхней части Храма появился первый луч света и отразившись… в зеркале, в начищенном листе метала или еще в чем-то…, осветил нас в круге. Все ждали этого момента, в Храме наступила звенящая тишина, каждый затаив дыхание ждал… «Вот гадство, один я не понимал ничего. Что? Что должно произойти?» Не успело во мне подняться волнение, мгновение, и с четырех сторон Храма в нас ударили четыре разноцветных луча света. Толпа ахнула, вокруг нас озарилось сияние как радуга, играющее яркими цветами света. Служитель истерически заорал – «БЛАГОДАРЮ»!! – и вскочил на ноги, раскинув руки в стороны и чуть вверх. Из его рук потянулись тоненькие, мерцающие лучики к арке и коснулись ее…, все светопреставление моментально закончилось.

Тишина в Храме стояла неимоверная. Солнышко постепенно освещало внутренности Храма, и как только свет коснулся верхушки арки, все на одном выдохе заорали «БЛАГОДАРЮ»!!! Я одними губами прошептал «благодарю» и в полном обалдении следил за движением света по арке. В голове вяло текли мысли – неплохо у них здесь, развита физика света. Солнышко только-только всходит, своим краешком заглянула в Храм, а арка освещается по мере его подъема. В Храме светло как днем, а эти разноцветные лучи…. О призме с преломлением и разделением света, я не плохо осведомлен, но подобного представления, я никак не ожидал.

Свет коснулся основания арки и по залу прокатился выдох облегчения. Мне по глазам резанул пучок света, а по спине пробежал строй мурашек. За какую-то долю секунды или за целую вечность в мое сознание что-то вошло, прокатилось по телу и осело где-то там, глубоко внутри. Я человек вполне образованный и прекрасно слышал ТАМ, о передачи информации пучкам света, но ожидать такого здесь, в отсталом, на мой взгляд, обществе.… А ко всему бы, хорошо было бы понять, если мне что-то передали, что именно и как этим пользоваться. Но капаться мне в самом себе долго не позволили. Служитель повернулся к людям с сияющим лицом, фанатично блестящими глазами и торжественно произнес;

– Имена приняты…! – небольшая задержка, добавление, как при падении лифтовой кабины и весомая добавка, – …и Освещены Создателем!

Я почувствовал, первый поздравительный хлопок по спине и повернулся к Аше…. Ее не было на месте!! Рядом оседала женщина, ее старались поддержать под руки, а моя Аша…, моя жена…, лежала на полу, закатив глаза. Я подхватил ее на руки, встряхнул…, она нехотя приоткрыла глаза и еле слышно спросила.

– Что сказал…? – я сразу понял, чего она ждет, дотянулся до ее щеки, поцеловал и прошептал:

– Приняты, – она с облегчением выдохнула и попробовала опять закрыть глаза, Э-э-э… нет. Так не пойдет. Я еще разок ее встряхнул и подул в лицо. Она вздрогнула, слабо улыбнулась, обвила руками за шею и таинственно сообщила:

– Я согласна… – с чем именно я уточнить не успел. Подошел ее отец, хлопнул Ашу снизу по ягодицам, замахнулся на меня, но встретив мой взгляд, передумал и захрипел:

– Хватит тискать ее. Вас ждут гости. Такое даже старики не помнят, – он ощутимо дернул меня за поддерживающую руку, Аша, не желая, соскочила с моих рук, отпустила шею и уцепилась за руку, состроила обиженную гримасу и зло глянула на отца. Неумолимое желание и радость ее отца направило нас к выходу из Храма. Люди уступали нам дорогу, как весенний снег звонким ручейкам, радостно улыбались, стараясь дотронуться, поздравляли и провожали с завистливыми взглядами. Мы в минуту пересекли весь зал, подгоняемые Хрипуном и выскочили на огромную поляну перед Храмом.

Странно, конечно, но этой поляны я не помнил, о чем и сказал Хрипуну, он весело засмеялся и сообщил потрясающую новость, мы подходили к Храму с другой стороны, короткой дорогой. То есть, дорога, начинавшаяся с края поляны и ведущая в село, их не устроила, надо было создать экстрим и продираться через лес вспоминая всех родственников. Люди окружили нас вокруг, поздравляли, радовались за нас и за наших родителей, Аша сияла как солнышко. Я ее одернул и «передал» вид ее сияния в Храме, на мгновение на ее лице появилась тень страха, но в следующую минуту веселое безрассудство возобновилось.

У окружающих в руках появились… кружки, стаканы, рюмки…, в общем емкости, в которые тут же разливалось спиртное и они, крича здравницы и поздравления, лихо опрокидывали в себя содержимое…, пусть будет, из стаканов. Не организованное празднество набирало обороты, из Храма вышел служитель и принял участие в веселье. День только начинался, а пьянка уже была в полном разгаре.