- -
- 100%
- +
Госпожа Хэмиш убавила звук.
– Вам здесь не нравится? – вдруг спросила она.
– Ну, что вы! Как вы могли подумать! – удивился Йозеф. – Мы бы здесь остались навсегда, но вот наш дом, сами понимаете, в другом месте. Мы не можем его бросить, тем более нас уже ждут. Завтра улетаем утренним рейсом в семь часов.
– Остались бы навсегда? Именно в этом доме? Спорить не буду, мой дом самый лучший. – Хозяйка ненадолго задумалась. – Вам что-нибудь дать в дорогу?
– Конечно! – радостно ответил Йозеф.
И это было не фальшивое восклицание. Он ничуть не слукавил. Домашняя выпечка у госпожи Хэмиш пальчики оближешь. Да и не только выпечка. К чему бы ни прикоснулись ее ловкие пальцы, из-под них выходила волшебная снедь. Именно – снедь – это самое подходящее слово. Снедь, как показалось Йозефу, слово, впитавшее волшебство и доброту. Есть лекарства, но есть и зелья. Есть просто еда для утоления голода, а есть снедь и яства. Супы, гарниры, десерты, салаты и так далее – все эти простые рецепты обретали умопомрачительный вкус, будто знала хозяйка летнего домика ту изюминку, тот философский камень кулинарии. Ни Йозеф, ни Мари так и не смогли разгадать секрета.
Госпожа Хэмиш выключила телевизор и, поднявшись с места, произнесла:
– Что ж придется скашеварить чего-нибудь для вас. – И фраза прозвучала как всегда с нотами укора.
Йозеф не раз ее слышал, ведь не впервые он с Мари отдыхал здесь. И было смешно и грустно на душе. Грустно, потому что скоро покидать гостеприимный дом. Смешно оттого, что реплика слово в слово повторялась в каждый отъезд, как заклинание. Оно действовало безотказно – они вновь и вновь возвращались именно сюда.
Йозеф прошел в комнату. Мари паковала вещи, чтобы утром не думать о сборах. Он залюбовался ее движениями.
– Йозеф?
– Да. Может, тебе помочь?
– Нет-нет. Я уж сама. Ты так смотришь, будто хочешь что-то сказать.
– Госпожа Хэмиш вновь произнесла ритуальную фразу о том, что нужно приготовить нам чего-нибудь в дорогу.
– Ага, значит, в багаже надо оставить свободное место, – деловито заметила Мари. – Что на этот раз будет? Пирожки с рыбой или котлеты из индейки?
Йозеф рассмеялся.
– Ты чего?
– Все в порядке. Мне нравится за тобой наблюдать. А вот что дадут в дорогу, не знаю. На ужин, кстати, будет жареная камбала и сухое белое вино.
– Угу, – ловко застегнув небольшой чемодан, сказала Мари. – Значит, камбала?
– Да. Госпожа Хэмиш так и сказала: «Ну, большая такая рыбешка, плоская и с удивленными глазами».
– Теперь твоя очередь, Йозеф. Поставь чемоданы у двери.
Пока он расставлял багаж, послышался голос хозяйки:
– Госпожа Мари, Йозеф у вас!?
– А где ж ему быть! – крикнула удивленно Мари, приотворив дверь.
– Так вот, через пятнадцать минут жду вас обоих к ужину. Таки прошу вас не опаздывать, ибо рыба ждать не будет.
– Надеюсь, она не уплывет?
– Уплыть-то не уплывет, а вот остыть сможет. Холодная камбала не так вкусна.
– Большое спасибо, госпожа Хэмиш!
Снизу прозвучал голос хозяйки, но что она произнесла напоследок – не разобрать. Послышались легкие шаги, и все стихло.
И когда пришло время ужина, они ели молча. Не хотелось разбивать тишину напрасными словами, хотелось пить молчание большими глотками, словно напиток, который никак не может утолить жажду.
Затем, вернувшись в комнату, Йозеф вымолвил:
– По-моему, это волшебный вечер.
– Не знаю, – рассеяно произнесла Мари, посмотрев на него. – Самый обычный вечер, таких вечеров случалось множество. И хорошо, что молчали. Помнишь, в позапрошлый раз госпожа Хэмиш завела беспредметную и расплывчатую беседу.
– Ну, это понятно. Место такое, убаюкивающее сознание.
– Тебя тогда сильно убаюкало: стихотворение сочинил.
– Помню. Баловство, конечно, но приятное.
И Йозеф прочитал его по памяти:
В огненном сиянии закатаБлещет море. Влага губСолона и горечью распята.Не прочесть словами вдруг.И не завязатьПамять о тебе.Я всего лишь странникВ звездном колесе.«Не забудь меня, —Я тебя прошу, —Пусть с морской волнойВ памяти воскреснетВзгляд туманный твой».– Может, ты в стол стихи пишешь? – спросила Мари.
– Нет, это единственное написанное. Я стихов не сочиняю. Больше люблю мифы.
Мари знала об этом. Однажды он рассказал одну из своих любимых легенд, предваряя словами о том, что человек в основном пользуются привычными чувствами: зрением, обонянием, слухом, вкусом, осязанием. С помощью них он и создает представления об окружающем мире, но это работают физические органы, а есть еще и метафизические. Как они выглядят – не известно. Иногда они проявляют себя, и сознание касается тех законов мироздания, которые и возможно ощутить только с помощью метафизики. Тогда рождаются сказки, мифы, саги и легенды. Одна из любимых Йозефом – «Притча об ангеле смерти».
…
Когда это случилось и где, не важно. Ангел смерти прилетел к пожилому мужчине и сказал ему:
– Здравствуй. Ты понимаешь, почему я здесь?
– Вполне, – ответил грустно мужчина.
– Вот именно. У тебя старое тело, и срок подошел. Пора сбросить его и лететь в иной мир. Я сопровожу тебя.
– А можно повременить?
– Что? Повременить? Даже и не мечтай! – Ангел растворился в воздухе и тут же появился вновь. Теперь на его лице было раздражение. – Послушай, человек, таких как ты множество. Знаешь, сколько я проводил душ в мир иной? Тысячи и тысячи. И вдруг нашелся один – ты, что готов поспорить с вселенским законом. Смешно даже слушать. Поэтому и не мечтай. Пришло время. Я прочитал твое имя в книге судеб.
– Да я знаю об этом.
– Так в чем же дело? – Раздражение улетучилось, и ангел удивленно посмотрел в глаза старика.
– Не мог бы ты исполнить одну мою просьбу?
– Просьбу? Это что-то новенькое! – Ангелу стало весело. – Чего же ты желаешь? По-моему, на твоем веку всего было в достатке: известность, богатство и прочее. Что же нужно тебе еще?
– Любви.
Ангел смерти рассмеялся сухим и визгливым смехом, будто железные крючья заскоблили о стекло.
– Любви, человек?! Позабавил ты меня, позабавил. В твоей жизни столько женщин любили тебя, со счету можно сбиться!
– Но я не одну из них не любил.
– А-а, так вот в чем дело. Ну, это было твое упущение. Твои проблемы. Ты сам виноват.
– Знаю.
– А теперь хочешь на закате жизни испытать настоящую любовь?
– Да.
– Я – ангел смерти. Мне подвластна смерть, но не любовь. Извини, но просьбу твою я не могу исполнить. Я не в силах зажечь в сердце любовь.
– А я и не прошу об этом. Найди мне женщину с такой же судьбой как у меня.
Ангел задумался и погрустнел, но все же согласился:
– Ну, хорошо. Хорошо. Будет сделано. Вот только сомнение гложет: если ты увидишь эту женщину, полюбишь ее?
– Полюблю. Ведь все зависит сейчас только от меня, правда? Подойди ко мне.
– Зачем? – Ангел смерти насторожился. Он знал, люди порой бывают непредсказуемыми в своих желаниях и действиях.
– Я шепну тебе на ухо слова, которые ты передашь женщине.
– Но я не посыльный, – удивился ангел. – Ладно, говори.
И мужчина нашептал заветные слова.
Ангел смерти кивнул и исчез. Он недолго искал нужную женщину, ведь книга судеб была с ним. Когда же нашел, предстал перед ней.
– Здравствуй. Я – ангел смерти.
– Значит, пора уходить. Что ж, я готова, – обреченно сказала женщина.
– Я прилетел не за твоей душой, а сказать, что один мужчина любит тебя. Он всегда любил тебя. Всю жизнь.
– Я его знаю?
– Нет.
– Но как это возможно: любить, не зная?
– Сегодня все возможно, – произнес ангел и невольно улыбнулся: все-таки люди странные существа. – Не теряя времени, садись на меня.
И они полетели. Ангел несся по воздуху быстро, и женщина сбилась со счету: неизвестно, сколько городов оставили позади, сколько рек, морей и озер, но, наконец-то, были на месте.
– Вот он, – сказал ангел. – Говори с ним, не мешкая, ибо нить его жизни сейчас в моих руках.
Мужчина и женщина стали говорить. Шло время: час, второй, а они не прекращали беседы. Ангел смерти начал нервничать.
– Да ваша любовь выше звезд! – возмутился он. – Что вам еще нужно?! Хватит, прекратите болтать! Я хочу тишины! – взмолился ангел.
Но они говорили. Пришла усталость, и сон смежил их веки, но бесконечный диалог, как бесконечная мелодия жизни, продолжила звучать меж ними.
Уже ангел смерти поднял мужчину и женщину на крыльях, уже земля стала призраком. Они летели выше деревьев, домов, выше гор, облаков и звезд, но продолжили беседу.
– Смотрите, я был прав! Ваша любовь выше звезд! – расхохотался ангел смерти, указывая на холодный блеск ночных светил и унося в неизведанные края две души.
Но они не обратили внимания на ангела ни разу. Они продолжили говорить.
А там внизу, у моря, которое похоже на ласкового щенка, отдыхали два человека. Он и она. Они сейчас сидели дома и смотрели в ночное небо. Вот по черному бархату пролетела яркая звезда – это ангел смерти нес на крыльях две души.
8. Бермуды
Штиль и чистое небо.
Корабль, управляемый ИИ, оставляет за собой зыбкий след, что, спустя время, исчезает. Два человека в рубке, увлеченно спорящие, замолчали и посмотрели недоверчиво друг на друга.
– Ты пойми, – заговорил первый, – мы столкнемся с тем же, что и на острове. Забыл как он языке аборигенов называется?
– Не важно. На их языке, вроде, Неприступный.
– Точно. Неприступный. Вначале была загадка. Дрон, патрулируя остров, фотографировал с завидным постоянством тигра-альбиноса примерно в одной зоне обитания, а на самом деле хищник оказался оптической иллюзией.
– Хорошо, согласен. Мистер Глэсс, смотритель заповедника на том острове, тоже видел животное. Многие видели и многие посчитали иллюзию реальностью, пока не собрали неопровержимые факты.
– Так и о чем мы спорим? О Бермудах? О загадке? Когда фактов нет! – Человек бросил взгляд на виртуальную карту, синхронизированную с движением исследовательского судна. – Кстати, мы уже на месте.
– Пойду еще раз проверю снаряжение. Мало ли.
…
Не было ничего прекраснее этого вида простирающегося под ногами, хотя глагол «простираться» не совсем точен, потому как внизу пустынно, и, кажется, и нечему простираться по дну. Да, ничего не было, кроме пирамиды, утонувшей в илистом грунте. Пирамида почти сливалась с сине-зеленой поверхностью дна, и только черный треугольник таинственного входа не давал потерять небольшое сооружение из вида.
Течение оказалось спокойным и теплым. Аквалангист почти не ощущал его, и умиротворение, разлитое вокруг убаюкивало. Подводных жителей – разнообразных морских гадов – не наблюдалось.
Толща океана хрустальна, а солнечные лучи, почти достигающие дна, высвечивали ее как-то по-особенному, даря ощущение волшебства. «Да нет, что за бредовые мысли, – окоротил себя аквалангист, – солнце и вода здесь не причем, они самые обыкновенные, все дело в этом месте, точнее дело в пирамиде». Она перевертывала реальность с ног на голову, отсюда и появилось ожидание чуда и ощущение сопричастности тайне.
– Ты там умер что ли? – прозвучал нетерпеливый голос. – Прием!
– Прием. Живой я, живой. Тут такое. Пирамиду видишь?
– Да, вижу, – тот же задумчивый голос, но более строгий и холодный.
Аквалангист услышал, как второй ныряльщик осторожно выдохнул в динамик и продолжил:
– Вижу, вижу. Мы спускаемся. Не пропадай, а то уплыл вперед группы, могли бы и потерять тебя.
Этого не стоило говорить, не настолько он глуп и уже не так кружилась голова от неожиданного открытия. Эйфория первых минут прошла. Она оказалась вспышкой, радостью человека, достигшего заветной вершины. Аквалангист спокойно созерцал и пытался анализировать: интересно, что за пирамида? Каково ее происхождение? А предназначение? Почему раньше никто не обнаружил?
Он медленно поплыл вниз.
– Макс, будь осторожен, – предупредил тот же голос.
– Все нормально. Тут дверь, похоже. – Максиму не ответили. – Даниель?
– Слышу.
Максим задержался перед входом в пирамиду. Треугольная ниша, видимо, была щедро украшена фигурами, вырезанными в камне, а теперь трудно определить, как они выглядели раньше. Все заросло мелкими водорослями. Есть крупные сколы.
Проход уходил внутрь пирамиды на полметра и заканчивался дверью. Ручка – в виде массивного железного кольца. Максим взялся за него и потянул на себя. Как ни странно дверь легко поддалась.
– Макс! Сколько раз я тебе говорил не уходить от группы?
Даниель и еще двое аквалангистов оказались рядом.
– Спокойно, ты же видишь.
– Я вижу, ты пренебрегаешь инструкциями, отбился от группы. Кто тебя будет страховать, а? Тем более сам знаешь, что.
– Тем более Бермудский треугольник. Я понял, старший по группе, – закончил Макс, приложив пальцы к виску.
– Не ерничай. И Бермуды здесь не причем. Я хотел сказать: подумай, прежде чем делать следующий шаг. Проявишь инициативу, то в следующее погружение останешься на судне. В сторону, – холодно произнес Даниель, отстраняя Максима и берясь за ручку-кольцо. – Там что-то светится.
Даниель приоткрыл дверь шире.
Дальше их ждал узкий туннель, уходящий вниз. Они это поняли, ибо стены прохода действительно светились тусклым зеленым цветом. Такое освещение выглядело необычно и навеяло тревогу.
– Что это, Мигель? – спросил старший группы.
Мигель провел скребком по стене – осталась темная полоса, а конец инструмента светился.
– Ничего таинственного. Биолюминесценция. Микроорганизмы, животные или растения, не знаю. Не такая уж экзотика. Думаю, не опасно, но лучше не касаться их.
Люди проплыли в светящийся туннель.
Даниель сказал, что если через пятнадцать минут он никуда не приведет, то следует повернуть назад – запас воздуха максимум на сорок минут. Вскоре проход резко оборвался. Наступила кромешная тьма, тревожимая лишь светом фонарей. Трудно было определить, что за место, но все-таки ныряльщики сошлись на мнение, что тоннель вывел их на дно небольшой котловины.
– Это невероятно, – сказал Даниель.
– А почему бы и нет? – спросил Мигель, но Даниель не отозвался.
– А что там наверху? – спросил Дик, который до сих пор молчал.
– Может, глубоководные рыбы? – предположил Максим. – Желтый свет. Очень похоже. Хотя нет, светящиеся рыбы перемещались бы, а огни стоят на месте.
– Они просто напоминают факелы, – произнес Дик.
– Фантазер, – упрекнул Даниель.
Но группа решила все-таки проплыть вверх. Люди выплыли на поверхность подземного озера. Дик был прав. Факелы, вмурованные в стену, освещали небольшую пещеру. Даниель, оказавшись на берегу, снял маску. Задержав дыхание, посмотрел на анализатор газов, что был прикреплен к предплечью. Анализатор не сигнализировал об угрозе – дышать можно. Даниель шумно выдохнул и произнес:
– Не может быть.
– Что не может быть? – спросил Дик. Он встал в полный рост и осмотрелся. – Не верите в существование естественной воздушной камеры под дном океана? Кстати, как давление?
– В верхней границе нормы, – отозвался Мигель, глянув на запястье.
– А вон и выход из пещеры, – произнес Макс, указывая на черное пятно в стене. – Интересно, как долго существует это место?
– Тихо! – приказал Даниель. – Слышите?
– Ничего мы не слышим.
– Движение воздуха разве не чувствуете?
Команда ныряльщиков вслушалась в тишину.
– Погодите. – Дик присел и стал настороженно озираться, будто ища чужака, спрятавшегося в пещере. – Это проход. Оттуда нагнетается воздух. Наверно, искусственно.
– Почему? – удивился Макс.
– Я сейчас свяжусь с кораблем, – произнес Даниель, но связь не работала. – Твою мать! Нам нужно возвращаться. Связи нет.
– Может, все-таки попробуем посмотреть, что там? – спросил Мигель, кивнув в сторону таинственного выхода.
– Ничего хорошего там нет, – устало выдохнул Макс. – Наверно, подземный лабиринт. Мы будем бродить по нему до посинения.
– А если, – начал Дик.
– Ладно, – отрезал Даниель. – Идем, проверим.
Аквалангисты сняли снаряжение и направились в сторону выхода.
Берег подземного озера был узким. Он походил на низкий парапет, будто искусственно созданный, и когда закралась такая мысль, померещилось, что чей-то холодный взгляд коснулся людей. Мрачная пещера. Они ощутили себя Тесеями в лабиринте, а где-то в одном из его тупиков ожидает голодный минотавр.
На парапете не могли разойтись два человека, поэтому группа прошла друг за другом к выходу.
Никакого лабиринта не оказалось. Только короткий метров десять туннель, заканчивающийся вертикальной шахтой. Металлические скобы, вбитые в камень, указывали путь наверх.
– Ну, что дальше? – спросил Даниель у команды.
– Бесполезно, – ответил Максим. – Там океан.
– Погоди. – Мигель посветил вверх. – Люк. Но не думаю, что эта вертикальная шахта куда-то ведет. Макс прав. Если поднимемся на эту высоту, как раз окажемся под океаном. Это тупик.
– Стоит проверить. Оставайтесь здесь. – Даниель ловко поднялся по скобам, исчезнув в темноте шахты. – Не хочу вас пугать, но дверь поддается, значит, давлением воды ее не держит.
Прозвучал грохот – Даниель откинул крышку люка. Сверху полился яркий свет и, как показалось, поток теплого воздуха заполнил проход. Люди насторожились: теплый воздух нагнетался из помещения сверху. Они решили двигаться дальше.
Поднявшись, ныряльщики очутились в странном помещении, хотя язык не поворачивался назвать окружающий интерьер таким безликим словом. Скорей уж, императорский зал. Роскошь его одновременно очаровывала и пугала. Блеск золота и серебра угнетал. Красные и черные цвета в убранстве преобладали. Люди так и не смогли понять, откуда вообще взялся зал. По их расчетам, да и приборы показывали, они должны оказаться в океане, но, может, ошибка?
Мозаичный пол изображал морских чудовищ и сражающихся с ними воинов, закованных в золотые доспехи и вооруженных мечами, копьями и луками. Окон в зале не было, но потолок, светящийся молочно-белым, вполне побеждал мрачность и торжественность.
– Этого быть не может! – произнес Даниель. – Точно. – Он глянул на запястье. – Глубиномер показывает, что мы должны оказаться в океане.
– В каком океане? – раскатисто прозвучал женский голос. Он был низким, грудным и в нем одновременно присутствовали ноты тепла и ледяного презрения.
Ныряльщики обернулись на звук.
– О чем вы говорите? И кто вы? – Тот же женский голос. – И откуда вы знаете наш язык?
Женщина в золотисто-алом наряде подошла к людям и окинула их холодным взглядом.
– Мы ныряльщики, – осторожно ответил Даниель.
Женщина перевела взгляд на говорившего. Водянистые, почти бесцветные глаза, словно две мертвые рыбы, застыли перед Даниелем. Головной убор незнакомки, отдаленно напоминающий гребень морского чудовища, чуть качнулся. Взгляд женщины ожил. Искра любопытства и недоумения мелькнула в зрачках.
– Ныряльщики? За жемчугом? – уточнила она.
– Нет. – Даниель замолчал, но собравшись с мыслями, рассказал, что с ними случилось.
– Ты что-то путаешь, чужеземец. На ныряльщиков вы не похожи. Мы не можем сейчас находиться под дном океана. Это чушь, ибо это Бермудская империя. Самая величайшая империя из ныне существующих империй. Она вечна, и не может уйти на дно океана, или погибнуть. – Женщина прищурилась. – Стража!
– Погодите! Стойте! – испугался Даниель.
– Я вижу, ты старший. Так вот, что я тебе скажу. Мы ведем войну с Атлантической империей, а вы их шпионы.
– Нет.
– Не смей перебивать царицу Бермудской империи! Вы – шпионы.
– Но мы не похожи на атлантов, – нашелся Даниель.
– Да? – Царица презрительно фыркнула. – У атлантов в наемниках много чужеземцев, так что цвет кожи и необычность одежды меня не собьет с толку.
Появились стражники – пять крепких высоких мужчин, вооруженных алебардами. К поясам воинов были пристегнуты короткие мечи. Один из солдат мрачно осмотрел шпионов и крикнул:
– Руки вперед выставить! – И связал туго запястья пленникам. – А теперь шевелитесь, ублюдки! Вперед, и не думайте сбежать!
– Что происходит? Даниель, это похоже на дурной сон, – прошептал Максим.
– Я вам пошепчусь, уроды! – гаркнул солдат и ткнул тупым концом древка пленника в спину.
«Действительно, кошмар продолжается, а ты не можешь его остановить, не можешь проснуться», – обреченно подумал Максим. Он почувствовал, как его голова готова была расколоться. То ли невидимый железный обруч сдавил ее, то ли сила изнутри старалась разорвать череп. «Давление, – решил Максим, – мы же на глубине находимся». И тут липким ужасом, будто пиявка, присосалась мысль: может, ничего этого нет, может, мы сейчас лежим на дне океана без сознания, прикованные давлением воды, и скоро закончился воздух, а царица Бермудской империи – агония умирающего мозга?
– Шевели ногами! – крикнул стражник, выведя из задумчивости Максима.
Людей провели сумрачными коридорами. Огней не было. Камень стен сам светился бирюзовым светом.
Пленников провели вниз. Стало темнее. Только пляшущий огонь факелов осветил щербатые ступени. Дальше еще один коридор, идущий вдоль стальных решеток. Максим разглядел внимательные и уставшие глаза узников. Они с обреченностью во взгляде провожали новых пленников. Никто не стонал. Нависла тишина – ожидание скорой смерти. И не скажешь, что в темницах томятся живые люди. Всего лишь бесчувственные физические оболочки прилипли к прутьям. Не люди, а тени людей. Максиму это напомнило коллекцию энтомолога. За тонким стеклом – распятые тельца насекомых, но вместо стекла здесь решетки, а вместо насекомых – люди.
– Ваши покои, ребята, – хмыкнул солдат, открыв камеру. – Не стесняемся, проходим, располагаемся.
Руки им не освободили.
– Что происходит? – спросил Дик, когда солдаты ушли.
В голосе не было удивления, а только отчаяние и растерянность.
– Надо проснуться, слышите, ребята, надо проснуться, этого не может быть, – безумно прошептал Мигель. – Всего лишь сон. Не может же быть, что мы на дне океана. Ведь это морок, да? Магия. Колдовство. Ведь ты же сам сказал, Даниель, воздуха в баллонах достаточно, правда? А все это иллюзия.
– Ах, если бы, – произнес незнакомец из камеры напротив. – Это реальность. Вы кто такие, ребята?
– Да никто! – взорвался Дик.
– Молчи! – приказал Даниель. – Он все равно ничего не поймет.
– Да, теперь вы точно никто, – философски заметил незнакомец напротив. Он прильнул лицом к решетке и, схватив пальцами прутья, лизнул металл и сплюнул на пол. – Все мы никто. Я был ремесленником. Меня сосед сдал, гнида конская. Позавидовал успеху, а сам бездельник каких свет не видывал. В шпионаже обвинили.
– Ну, не начинай, а, – кто-то застонал в темноте.
– Ладно, молчу. Так кто вы? За что вас?
– Нас посчитали лазутчиками, – спокойно ответил Даниель.
Максим поморщился. Он ощутил головную боль. Может, действительно это агония мозга? И ничего нет?
– Ну, а кто вы? То есть, кем были?
– Ныряльщики.
– За жемчугом?
– Нет, просто ныряльщики, – раздраженно произнес Даниель.
– А из какой вы страны?
– В смысле?
– Ты так хорошо болтаешь по-нашему.
– Я из Германии. А остальные: Испания, Россия, Америка.
– Первый раз слышу. Бро. Бро мое имя. Я бермудец. Ремесленник.
– Бред какой-то! – рассмеялся Максим. Он провел ладонью по лицу. – Нет такой национальности – бермудец. Нет. И вообще выпустите меня отсюда. Разве вы не видите, это же спектакль, представление. Выпустите меня! – Он закричал и, вцепившись в прутья решетки, решил выдрать их.
Мигель и Дик попыталась его оттащить. Связанными руками это сложно сделать, но в какое-то мгновение Максим ослабил схватку, и три человека упали. Максим ударился затылком о камень и увидел разноцветный сноп искр. Мир поплыл перед глазами, деформировался, разорвался на куски. И без того тусклый свет в темницы померк, звуки смазались.
– Что вы тут устроили, уроды! – гаркнул стражник.
Его голос прозвучал гулко.
– Макс, очнись, Макс, – произнес Даниель. – Не уходи, слышишь? – Жгучие удары по щекам. Не больно, лишь неприятно. – Макс!
– Что?! – Он очнулся. – Что происходит? – Огляделся. Он лежал на палубе. Члены группы склонились над ним. – Вы чего, а?
Максим попытался приподняться.
– Не двигайся. Лежи.
– Говорил же тебе не отрываться от коллектива? Говорил. Не послушал. Ты сознание потерял, когда у пирамиды оказался. Да еще начались проблемы со связью.
– Пирамида? – удивился Максим. – И что там в пирамиде? – Мигель, Дик и Даниель посмотрели на него как на умалишенного. – Там ничего нет? Там был императорский зал.
– Там ничего нет, Макс, если не считать гравитационной аномалии и еще кое-чего. Пока не удалось расшифровать. Странно другое, почему только ты вырубился, а с нами все в порядке.