Разговор с железным унитазом

«ЛИТРА» сказал он. После того, как папа оторвал от сердца целую литру, его все же турнули. А литра осталась у начальника, тот сказал, что это будет возмещением экономического ущерба, который папа нанес предприятию. С маминой помощью он устроился служить в ГАИ. Мама рассчитала, что так папин взнос в семейный бюджет значительно возрастет и хочешь не хочешь, а милиционер это все же власть. Он начал приносить полные карманы рублей и трешек. И сказал, что в милиции, особенно в ГАИ с выпиванием строго, поэтому его коллеги, и он в том числе, выпивают только, если на то есть повод. Вскоре выяснилось, что в службе ГАИ на самом деле не так уж много поводов, по которым можно выпить. А именно их всего два. Первый повод, это если идет дождь, и второй повод, соответственно, если дождь не идет. И был еще один третий, это день милиции, но он наступал так редко, что оставался за скобками. Именно в таком жестком графике наш папа и стал выпивать на своей работе.

11

На третьем курсе у меня появился постоянный ухажор. Я уже о нем рассказывала, его звали Миша. Не могу сказать, что он мне понравился с первого взгляда. От него не пахло самцом. Вот это, пожалуй, главный вывод, который я сделала, после первого свидания. Он был очень мил, с хорошим чувством юмора и изысканными манерами, играл на гитаре и в преферанс. На нашем втором свидании, на которое я пошла ради спортивного интереса он читал мне вечером в парке стихи Ахматовой, и рассказывал забавные истории, повел меня в дорогую закусочную и принес мне букет цветов. Мне было приятно его общество, но чем больше он вот таким изысканным манером ухаживал за мной, тем меньше я могла себе представить лечь с ним в постель. Мне почему-то казалось, что он обязательно будет как-то странно дышать мне в ухо и произносить слюнявые фразочки, а руки у него будут при этом потные и скользкие. Я буду наверняка вырываться, а он будет, стоя на коленях, и держась за мою юбку умолять меня быть благоразумной.

Как бы не так. Он очень красиво ухаживал за мной, дарил мне подарки и цветы, нежно целовал мои руки, обнимал меня за талию, так, как будто хотел растопить мое ледяное сердце и никакая стерва, даже такая как я, не могла остаться к этому равнодушной. Когда у нас случилось все в первый раз, я уже не исполняла роль снежной королевы, которая, так ради своего развлечения допустила к телу очередного падонка. Все было совершенно иначе, я крепко обняла его, поцеловала и сама стала расстегивать его рубашку…

Многие мои ухажеры оставались для моих родителей инкогнито. Те, которые пытались склонить меня к походу в Загс, отшивала сама. Происходило это быстро и безболезненно.

– Слышь, Вася, Коля, Петя… говорила я им, еще не хватало мне твои носки стирать и борщи тебе варить. Ты ж будешь жить всю жизнь на одну зарплату, а это значит, что стиральную машину мы купим только через лет 18, когда у меня на шее будет сидеть высоковозрастный балбес с двумя детьми, и кормить меня обещаниями о написании своей диссертации, а я буду в это время стоять раком и стирать в ванной комнате твое грязное белье, под пристальным взором твоей мамы, потому что жить мы будем у нее. А мне, поверь, раком, тобишь в колено-локтевой позе, хочется стоять совсем по другому поводу и в другом месте.

Или так: тебя же, не ровен час, посадят, ты что прикажешь мне тебе пирожки 5 лет в тюрьму носить, 2 раза в месяц тебя в комнате свиданий посещать…

А тем, которым я была готова выдать монолог типа: «ты знаешь, ты человек, которого я ждала всю свою жизнь. Я хотела бы стать твоей женой», те почему-то до сих пор сами удалялись.

Но Мишку утаить от родителей было невозможно. Во-первых, как можно утаить человека, который забирает тебя каждый день на собственном автомобиле. И это еще в почти советское время. При своих родителях он мог себе позволить иметь собственное авто. Папа у Миши был очень знаменитым Адвокатом. Как раз в начале хозрасчетных отношений между предприятиями и бандитами, его квалификация нашла огромный спрос. А мама была человеком, к которому выстраивалась очередь, из представителей городских властей, подпольных бизнесменов, работников торговли, и прочих денежных мешков. Была она очень крупным специалистом и заведующей венерологическим отделением городской больницы. И кроме всего этого, когда молодой человек звонит в Дверь с огромным букетом цветов, и встретив на пороге мою маму, говорит ей это вам уважаемая Зинаида Васильевна, и нежно целует ей ручку, торчащую из под слегка засаленного халата, а потом в беседе, за чашкой чая, рассказывает о себе, что он потомственный адвокат, и что учится он на юрфаке и скоро заканчивает и скорее всего с отличием, и что на машину он сам заработал, тем что отцу в его юридической практике помогал. Правда отец доплатил приличную сумму, но пользуется он этой машиной для дела, поэтому решили не поскупиться на растраты… Ну и еще много таких вещей, которые у каждой будущей тещи вызывают неимоверный полет фантазий. Здесь хочешь не хочешь, а начнешь строить планы на внуков.

Любила ли я Мишку? Я до сих пор не могу ответить себе на этот вопрос, скорее он мне практически не оставил пространства для маневра. Он окружил меня таким вниманием, что у меня просто не было другого выхода. Я была у него как Штирлиц под колпаком у Мюллера.

На этом месте, дорогой мой железный друг, я должна рассказать тебе про Димку. Димка был известным во всем районе хулиганом. О его подвигах местные мальчишки слагали легенды. Говорили, что он даже Севу седого не боялся. Если бы меня интересовали подобные подробности, я бы немедленно поинтересовалась, кто такой этот Сева, почему он седой, и какие есть причины, чтобы его бояться или не бояться. Но, так как Димка жил со мной в одном районе параллельной жизнью, никак со мной не пересекаясь, меня ни седина Севы, ни их личные отношения с Димкой никак не волновали, я все эти подробности знаю только понаслышке. Кроме этих достоинств, Димка обладал белозубой улыбкой, и ямочками на щеках. Его вьющиеся черные волосы, и темные как ночь глаза, заставляли вызывали активное выделение гормонов у всего женского состава нашего района в возрасте от 16 до22 лет. Однажды, дело было вечером, я возвращалась с очередной вечеринки. Мишка тогда был в отъезде со своим отцом, и я прекрасно проводила время, пользуясь свободой и хорошей погодой. Возле моего подъезда мне пришлось оглянуться, потому что со стоящей напротив лавочки меня догнало «эй шалава, а ну тормозни-ка». Я слегка опешила от недоумения. Я предполагала, что рядом с моим домом такое произойти просто не могло по определению. Все прекрасно, знали, что у меня папан служит в милиции. Он хоть и сделанный милиционер, и не всегда ровно ходит, но, тем не менее, никто не осмеливался на меня даже криво посмотреть. Обернувшись, чтобы увидеть в лицо этих смертников, я увидела группу из трех молодых людей. Новая молодежь – турецкие майки и джинсы указывали на их явную принадлежность к новой социальной прослойке. Это были еще не бандиты, но уже и не хулиганы. Тогда часто можно было встретить подобного типа молодцев, иначе их просто никак не назовешь. Если раньше находились экземпляры, мечтающие попасть в Афганистан, чтобы, выполнив свой интернациональный долг перед родиной прийти, если повезет, живым и со знанием выполненного долга…. Нынешние молодцы почуяли, что и на родине есть поле битвы, на котором можно себя проявить. Желающие, старательно начали вступать в бандформирования, с целью обеспечить себе беспечную жизнь и, как выяснилось позже, легкую смерть. При этом все вокруг поголовно стали искать варианты, как бы не пойти в армию, потому что особой популярностью эта организация среди молодежи пользоваться перестала. Ежегодное «повернитесь спиной, наклонитесь, и раздвиньте руками ягодицы, встаньте повернитесь обратно и оголите головку члена», произносимое какой-то старой каргой-врачихой из военкомата перестало доставлять прежнее удовольствие молодым парням. Если раньше девушке работавшей на конвейере консервного завода даже в голову не могло прийти связаться с пареньком, отлынивающим от армии, то сейчас этот паренек забирал ее на Жигули с работы, выглядел вполне аккуратно и подтянуто, носил брюки аля бермуды, занимался спортом, водил ее по всяким пирожковым и был человеком при деле. И что немаловажно, зарабатывал в месяц в три раза больше, чем родители этой девушки за год. Ему частенько приходилось отъезжать с товарищами для выяснения важных дипломатических отношений с другими товарищами такого же ранга или в основное рабочее время он стоял в общественном месте и торговал валютой, золотом, наркотиками или надувал своих сограждан с помощью хитро продуманных и хорошо отработанных комбинаций. Бывало, что просто при помощи грубой силы помогал людям расставаться с денежными знаками.

Вот тройка из таких рыцарей нового времени сидела сейчас на лавочке перед моим подъездом и пыталась завести со мной светскую беседу, начав диалог с «эй шалава».

Если быть честной до конца, я слегка растерялась и в начале нашей беседы не знала, что ответить на столь вызывающее обращение. Где-то, совсем глубоко, я уже просчитала для себя все варианты развития событий и подумала, что мое лицо сейчас может сильно пострадать, если я начну вести себя с ними резко. Мой папа, хоть и был милиционером, но он был сейчас на даче с мамой, а во-вторых, папа был бы потом, а мое нежное личико могло запросто пострадать прямо сейчас. Поэтому я решила пустить в ход вежливость и такт.

– Ты на кого свое ебло раззявил, хуйло тупорылое, – сказала я и поняла, что мое дворовое воспитание взяло верх над моим университетским образованием и здравым смыслом.

– Че ты там прокудахтала, курица, да ты охуела в натуре- прогундосил один из них, когда все трое уже направлялись в мою сторону.

В этот момент я подумала, что хоть и проявила сейчас верх мужества и отваги, но о дальнейшем стратегическом развитии данной конфликтной ситуации как-то не задумалась. Они быстренько подошли ко мне, один схватил мою сумочку, второй начал меня трясти и что-то мне кричать в ухо. За пеленой тумана, который замутнил в тот момент мое сознание, я поняла, что он обещает заняться со мной любовью в извращенной форме. Второй в это время добыл мой кошелек, и проверял его внутренности на мою кредитоспособность. А дальше было, как в кино. Из соседнего подъезда вышел Димка. Значительно позже он мне рассказал, что там жил один торгаш, которому он сносил для продажи кожу, которую выносил с обувной фабрики. Димка, в свое время, закончил ПТУ по пошиву обуви, поэтому ходил всегда в самой крутой кожаной куртке и самых модных штиблетах. Все это он шил сам из материалов, одолженных у государства. Мало того, он умудрялся одалживать еще и на дальнейшую продажу, обеспечивая себе и своей семье небольшую финансовую помощь.

Увидев такой разворот событий, Димка подошел к месту конфликта и с такой силой зарядил, тому который тряс меня прямо в подбородок, что боец от неожиданности упал на колени и уткнулся лицом в асфальт. Я оказалась на свободе, а моя сумочка от такого разворота событий выпала у второго из рук.

– Парни, мне кажется, вы заблудились – сказал мой спаситель. Причем с такой стальной ноткой в голосе, что мне самой стало страшно, хоть я и понимала, что в данный момент он вроде выступал на моей стороне.

– А ты кто такой – Спросил у Димки, тот который досматривал мое имущество.

– Я думаю, что, если я тебе стану это объяснять, это может принять для тебя летальный исход. И если ты по призванию физик теоретик, мы сейчас можем провести подобный научный эксперимент. Димка стоял прямо напротив своего противника, смотрел ему глубоко в глаза и излучал, какую-то неимоверную силу и спокойствие. От этого мне стало уютно и тепло на душе, что рядом оказался такой человек, такой экспериментатор.

Больше я за их словесными перепалками не следила. Через некоторое время, ребята, судя по всему, решили оставить меня с моим защитником наедине и удалились, унося под мышки своего товарища с поврежденным лицом.

Что мне во всем этом понравилось еще больше, так это то, что мой спаситель, поинтересовавшись моим именем, взял меня под руку и повел. Я не спросила, куда мы идем, и зачем, в этот момент мне было все это все равно. Я уже знала, что Мише не долго оставалось ходить с безрогой головой. Димочка завел меня в пустынное место между гаражами и мы долго целовались там на лавочке. После этого, зная, что мои родители на даче, я пригласила его к себе домой – попить чаю. Мне не хотелось разыгрывать из себя светскую недотрогу, умничать по поводу моего неоконченного высшего образования или пытаться влюбить его в себя. Я хотела просто насладиться моментом. Когда я начала открывать дверь ключом, с другой стороны послышались шаги и дверная ручка сама двинулась под моей рукой вниз. На пороге стоял мой нетрезвый папа в семейных трусах и в майке, а-ля бодибилдер сдулся.

– Папа, а разве вы не на даче – пролепетала я от неожиданности.

– А это кто там за тобой прячется, прохрипел папа сквозь завесу перегара.

– Никто выпалила я, и захлопнула дверь.

В тот момент я испытывала такой драйв и возбуждение, что отступать было уже некогда. Мы забрались на чердачный этаж, и старые коробки, стоявшие там уже целую вечность, сделали свое последнее полезное дело, послужив нам на некоторое время постелью. Я старалась лезла из кожи вон, чтобы ублажить этого самца, а он кинул мне после всего этого: «Увидимся, крошка», поцеловал меня в щеку и ушел. Спокойной такой, вальяжной походкой.

В эту ночь я не могла уснуть. Во мне все кипело и бурлило, я его и ненавидела и любила одновременно, ну не то чтобы любила, но тягу к нему я все же испытывала. Только не могла сама себе объяснить почему. Вроде поступил со мной по-хамски, ушел даже ничего не сказав, а с другой стороны, он мене ничем не обязан, скорее наоборот… Как же мне теперь быть с Мишкой? А если он все узнает? Хотя этот вопрос был не самым важным в ту ночь. Что я скажу ему, если встречу его еще раз? Буду строить из себя обиженную, буду ломать комедию с любовью, или просто пошлю его подальше. Все эти мысли своим броуновским движением всю ночь не давали мне уснуть. Под утро, я решила, что какая никакая, а честь и личное достоинство у меня тоже имеются, и поэтому при личной встрече, я буду неприступна, как снежная королева.

Со среды до субботы протекли самые обидные и самые ужасные дни моей жизни. Этот гад не появился. По ночам и днем на лекциях я думала только об одном – вот он появится возле моего дома, будет сидеть на лавочке и ждать меня, а я приду, и оболью его жидким азотом, из своих измученных бессонницей глаз. А потом, когда он замерзнет, разобью его щелчком

пальца на мелкие осколки. После чего развернусь и спокойной размеренной походкой пойду домой. Но его не было. В субботу я с подругами решила пойти на нашу районную дискотеку. Там я снова пересеклась с ним, с Димой.

– О привет малышка, как дела, как ни в чем не бывало спросил он.

Если быть откровенной до конца, я уже и не знаю, куда делась вся холодильная жидкость из моих глаз, которой я намеревалась его окатить. Но через полчаса и пару сильно алкогольных напитков, я уже занималась с ним в туалете дискотеки сексом.

После этого он пригласил меня потанцевать. Этот танец был огнетушительной пеной, которой он прошелся по огню моего возмущения и ненависти. В этот момент я успокоилась, и поняла, что этого жеребца я в конюшню я не загоню. Мы стали время от времени встречаться, проводить приятно и менее приятно время. Раз он меня водил в кино и на местные тусовки, а иной раз заводил меня в свободную комнату ментовского общежития, и мы там долго занимались тем, что так хотелось бы назвать любовью…

11

Прошло время, деревья успели сменить наряды белоснежных невест на платья салатовых молодых девиц, а после по старушечьи обрядились в яркие сверкающие разными цветами платья. Я закончила свой институт. Училась, я надо признаться, хорошо и в дипломе у меня стояли хорошие оценки. Поэтому мне легко, но, разумеется, не без блата, удалось разыскать себе неплохую работу. Блатом оказалась Мишина мама. Она позвонила одному высокопоставленному торговому работнику, который пару раз спасал свое физическое здоровье и семейное благополучие в ее медицинском учреждении. И я стала заместителем заведующего большого универмага. В нашем универмаге части торговых площадей начали сдавать в аренду. Одним из моих основных заданий было следить за распределением площадей и за получением арендных денег. Это и еще несколько невинных промыслов «слева» начали приносить мне немалую прибавку к зарплате. С Димкой я по-прежнему встречалась, мне было хорошо с ним, но былая страсть растаяла. Он стал доступным, предсказуемым, начал вести себя со мной как среднестатистический мужчина ведет себя со своей девушкой. Мне кажется он ко мне привык, и ему хотелось после его сумасшедшей хулиганской жизни какой-то тихой гавани. Что бы ему там стирали носки и варили борщи, хотя напрямую он мне этого и не говорил. А я тоже старалась избежать подобного исхода, во-первых, потому что у меня был Мишка, а во-вторых, я понимала, что если Димка пристанет к своей гавани, то мне от всей моей морской романтики только и останется, что торчать на камбузе и драить гальюны. Я помогла Димке снять в нашем универмаге небольшую будку, в которой он расположил свои инструменты и стал чинить обувь. Дела у него шли относительно неплохо, на его заработки нельзя было жировать, но можно было прожить и несколько раз в неделю пригласить меня на обед в нашем универмаговском кафе. Когда я приходила к нему, он закрывал свою будку, шел мыть черные от клея и резины руки, и мы отправлялись пообедать вместе в какое-нибудь недорогое заведение.