Имперский вор. Том 4

Но Мезенцев меня удивляет.

– Что вы, князь! – машет он руками. – Вы же герой! Спасение его императорского величества – это же какой подвиг! Конечно, ваша неявка не была засчитана как поражение. Мы просто оставили за вами возможность перенести бои на удобное для вас время.

– Постфактум, – будто себе под нос бормочет Львов. – Сначала радовались проигрышу. А как узнали об очередном подвиге – перекрасились.

Сажусь обратно и делаю большой глоток всё ещё горячего кофе. Шум в столовой исчезает – слышно только взволнованное дыхание курсантов.

Интересно, кто из них поставил на меня? Думаю, в свете моего героического поступка на балу, а уж тем более прогулки с императором, соотношение ставок должно было измениться в мою пользу. К тому же ещё перед присягой я передал Мезенцеву предложение заменить три боя одним. Я – сразу против всех троих парней, что бросили мне вызов. Значит, тот, кто поставил на меня, вряд ли выиграет много.

– На любое удобное для меня время? – переспрашиваю.

– Совершенно! – воодушевляется Мезенцев.

Тянуть незачем. Накопившиеся проблемы требуют решения, и начать вполне можно с этого боя.

– Тогда пусть это будет сегодняшний вечер. И ещё… – Останавливаю поднимающегося и потирающего ладони букмекера. – Я хочу изменить правила.

– Слушаю? – Мезенцев застывает в полуприседе.

– Никаких рейтингов в тренировочной башне. Я передумал убивать на спор виртуальных монстров. Хочу решить всё на ринге. Никаких подделок. Только дар и чистая сила.

– Это замечательно! – хлопает в ладоши букмекер. – Плетения до третьего уровня включительно достаточно безопасны, но крайне зрелищны!

Третьего? Это чуть круче, чем светляк Токсина. Конечно, в этом мире мало эфира и не так чтобы много магических техник. Но третий уровень – это почти детсад.

«С какого хрена всего лишь третьего?» – хочу спросить, но не успеваю. Лекс словно читает мои мысли и отвечает:

– Для тренировок курсантов-первокурсников разрешены только аудитории, в которых установлены маг-экраны от плетений третьего уровня и ниже. Если хочется выпендриться с плетениями четвёртого уровня и выше – это уже под бдительным оком преподавателей. Ну или…

– Или?

– Или не здесь, – хмыкает он.

– Приглашаешь в гости?

Лекс кивает.

– У Львовых есть тренировочный зал с допуском до шестого уровня включительно. Но тогда бой придётся передвинуть на ближайший выходной день. А сегодня только вторник.

– Согласен. Устраивает? – поворачиваюсь к Мезенцеву.

– Как скажете, ваше сиятельство. Но хотелось бы организовать пропуски в поместье князя Львова…

– Что ты забыл в моём поместье? – фыркает Лекс. – Губу закатай. Нет, тренировочный зал находится недалеко от нашего училища. Фиксируй…

Он диктует Мезенцеву адрес, я же окончательно уверяюсь в том, что мне необходима собственная территория. А поскольку его величество Александр Третий решил осчастливить своего спасителя землёй для строительства нового поместья – пусть так и будет.

После занятий я еду на встречу с князем Львовым, о которой договорился ещё ночью, перед тем как сдать безопасникам японского «братана», обнаруженного в квартире Таш. И еду не в поместье, а в уже знакомый кабинет главы Тайной канцелярии.

– Рад тебя видеть, Никита!

– Я тоже, Николай Михайлович.

– И начинаю подумывать, что твой маг-защитник вовсе не страдает паранойей. Присаживайтесь.

– О какой паранойе речь? – невинно спрашиваю я, устраиваясь в кресле для посетителей.

Князь не отвечает довольно долго. Рассматривает меня, склонив голову.

– Никита, должен ли я объяснять тебе, насколько заинтересован в твоём благополучии?

– Я в курсе, ваше сиятельство. Не стану расспрашивать о подробностях, хотя они мне интересны. Но знаю, что вы с моим отцом вместе служили. В молодости. С ним, графом Хатуровым и Матвеем Соболевым.

– И мы обязаны твоему отцу жизнью.

Киваю.

– Ты понимаешь, что это весьма веская причина для того, чтобы мы все трое тебя опекали?

– Да, но я не нуждаюсь в опеке.

– Хорошо, я скажу иначе. Это причина того, что и я, и Соболев, и Хатуров волнуемся за тебя. Никита… Я тоже полагал, что беспокойство Матвея Соболева выглядит чрезмерным. Тебе давно не десять лет, ты кажешься мне очень разумным молодым человеком…