- -
- 100%
- +
«Человек уезжает в другую страну не для того,
чтобы стать кем-то другим, а для того, чтобы стать собой».
(Тони Парсонс. «В краю солнца»)
Глава 1. Мой друг – чемодан
«Редко, где найдётся столько мрачных, резких
и странных влияний на душу человека,
как в Петербурге».
(Фёдор Михайлович Достоевский)
Я вышла с чемоданом вместе с толпой из здания запотевшего аэропорта на взлётное поле, покрытое густым туманом. Люди из толпы один за другим пропадали в этой серой мгле, отчего на мгновение стало не по себе. Но, как только глаза привыкли к туману, я заметила, что все они садятся в автобус. Эта машина должна за считанные минуты домчать пассажиров до самолёта, взявшего курс на Лос-Анджелес.
В автобус попыталась зайти и я. Но водитель закрыл двери перед моим носом и сквозь мокрое стекло бросил фразу: «А вам не сюда!»
Автобус тут же тронулся с места и пропал в тумане. А я осталась одна. Растерянная и терзаемая смутными сомнениями: «Где второй автобус? И вообще, какие полёты в такой туман?»
Я огляделась: ни автобусов, ни работников аэропорта. И только вдали в тумане виднелись крылья, выстроенные одни за другими.
«Наверное, взлётная полоса. А самолёты не взлетают из-за тумана. Вот и выстроились в ряд», – подумала я и решила вернуться в зал ожидания, выяснить, почему никто не сообщил о таком тумане и задержке рейсов.
Но дверь в здание аэропорта была заперта! Я удивилась и пошла дальше. Другие входы-выходы тоже оказались закрытыми! Это уже пугало.
Как так? Я одна на туманном взлётном поле жду вылета самолёта на Лос-Анджелес! Сюр какой-то! Явно происходило что-то неладное! Мне во что бы то ни стало хотелось понять, что именно, и выбраться отсюда.
Я вернулась обратно к тому выходу, из которого не так давно выходила вместе с толпой. На всякий случай проверила дверь, но тщетно! Она заперта! Тогда я прислонилась лицом к стеклу в попытке посмотреть, что происходит в здании аэропорта. За стеклом стояли люди. Среди них я увидела своих отца и матушку. Они махали мне. И в одно мгновение я даже слышала голос матушки: «Мила, не улетай!» Такого не могло быть! Я отскочила от окна, а потом побежала по туманному взлётному полю.
Остановилась только тогда, когда закончились силы. Я ощущала на себе мелкий дождь и восстанавливала дыхание. А потом посмотрела наверх, словно ожидала от моросящего неба какого-то объяснения или хотя бы знака. Что же мне делать?
И вдруг откуда-то сверху раздался блюз. Мелодия одновременно такая любимая и такая ненавистная! А потом туманная картинка аэропорта и взлётного поля стала таять и окончательно пропала…
Я проснулась в Санкт-Петербурге под звуки родного будильника. Но волнение, вызванное странным сном, не отпускало! И это не случайно!
Завтра утром я – молодая поэтесса по имени Мила – уеду из России к ярким американским огням. Уже завтра моя жизнь изменится навсегда! Но я лечу не за приключениями. Я лечу на встречу с самой собой!
К тому же, большой цветной чемодан уже стоит в комнате. Признаюсь честно, он всё ещё не собран! Я только вчера прилетела из Швейцарии, где оформляла визу, и теперь у меня остался лишь день в Петербурге перед переездом в США. Но я совсем не хотела потратить его на утомительные сборы. Мне хотелось провести оставшееся время до вылета в новую жизнь с любимым Петербургом.
У ног чемодана лежал мой кот. Кажется, он предчувствовал наше расставание.
Я растрогалась. Взяла кота на руки, погладила и прошептала:
– Прости, друг! Я не могу взять тебя с собой! Но за тобой приедут отец и матушка. Мурчи им по утрам!
Слёзы накатывались, поэтому я скорее вернула кота на место и поспешила умываться.
На выходе из ванной меня встретил звонок в дверь. Это приехали отец и матушка. Они прилетели ко мне в Петербург утренним рейсом.
Я открыла дверь. Матушка с отцом вошли в квартиру. И тут меня затрясло, словно от удара молнией! Мне было страшно предположить, какой бурей отреагирует мама на правду и предстоящую долгую разлуку! Но я всячески старалась разогнать тучи в своей голове.
– Доброе утро, дочь! Чемодан собрала? – бодро произнесла мама.
– Ещё не вечер. Успею, – ответила я.
– А мы дома уже подготовили местечко для твоего кота, – сказал отец.
– В чемодане? – спросила я и улыбнулась.
– Можно и в чемодане. Ему не привыкать, – посмеялся отец.
Я улыбнулась. А потом мы все пошли завтракать. За столом матушка с отцом обсуждали, как проведут со мной этот день перед отъездом.
– Решено! Погуляем по Петербургу. Зайдём в нашу кофейню. А вечером вместе поужинаем, – сказала мама.
– Конечно! Мы с матушкой просто так тебя не отпустим, – поддержал отец.
Матушка улыбнулась мне. Но это была не радужная мамина улыбка, а улыбка, скрывающая грусть и волнение.
Внутри меня упрямо сгущались тучи. У меня никак не получалось их разогнать. Но я всё же улыбнулась матушке как можно солнечнее. Хотя и предполагала, что она тут же считает мою наигранную улыбку.
Я побежала в свою комнату одеваться. По привычке открыла шкаф и осознала: он почти пустой. В нём уже долгое время бесхозным грузом лежали только те вещи, которые я давно не носила, не брала на балетные гастроли и сейчас решила не брать в новую жизнь. Скажу больше: я про них вообще почти забыла.
Привычные мне предметы гардероба хранились в пакетах практически по всем углам квартиры. Так они бытовали ещё с театральных гастролей. Я всё хотела, но не успела разобраться с ними и вернуть в шкаф. А сейчас уже и желания не было. Мои стремления находились где-то высоко и далеко, за океаном…
Я попыталась собрать хоть какой-то образ из вещей в шкафу. К тому же, за окном стоял август. В это время в Петербурге ещё тепло.
Примерила пару футболок. Обе сели как-то не так. Уже неудобно! Непривычно! Найденная в шкафу юбка оказалась помятой донельзя. Старенькие любимые джинсы? У меня с ними столько общих воспоминаний, что если я их надену, то боюсь передумать. Прошлое накроет бурным потоком и никуда не отпустит… Но нет! Уже решено! В шкафу оставалась только бывалая тренировочная форма. А вместе с ней – и вся моя работа в театре…
«Ничего из шкафа не подходит», – подумала я, огляделась. Увидела на стуле спортивный костюм, приготовленный в дорогу. Ключевое слово «в дорогу».
Пришлось всё-таки лезть в неразобранные пакеты. Несколько минут – и словно клад! Нашлись джинсы и футболка со статуей Свободы. Чересчур символично, конечно! Прямо в лоб! Но я беру!
«Пусть статуя из Америки полюбуется красотами Петербурга, а потом полетит со мной домой», – произнесла я. Кот мяукнул в ответ.
Я вышла из комнаты. А в ней так и остался открытым мой большой чемодан. Наверное, он всё ещё не понимал, что его ждёт и куда он летит вместе со мной. Этот чемодан – не просто яркая прямоугольная коробка на колёсиках. Он – мой друг. Пять лет мы вместе покоряли Петербург, странствовали по балетным гастролям. Города России, страны СНГ, Европа. А теперь чемодан полетит со мной намного дальше…
Весь день мы с отцом и матушкой гуляли по центру Петербурга. По проспектам, вдоль набережных, каналов и театров. Среди них был и тот самый театр, в котором до недавних пор работала я.
У нас не было определённого маршрута. Гуляли по вдохновению. Я вообще люблю Петербург! Он полон контрастов. Такой мрачный, но красивый и огненный. Поэтому, куда занесёт нас свежий ветер с Невы, было не столь важно. Важно – где и с кем!
В конце маршрута мы зашли в нашу любимую кофейню. Взяли кофе, петербургские пышки и чак-чак – это такая национальная сладость на моей малой родине. А родом я из Республики Башкортостан, из города Уфа.
Я была уверена, что поход в кофейню меня взбодрит. Но почему-то тучи в душе не спешили уходить, а желали пролиться обложным дождём.
– В штатах ты найдёшь какой угодно кофе, а вот такие сладости только здесь, в России, – сказал отец.
– Это верно, – ответила я.
Отец был абсолютно прав. В Уфе я училась в хореографическом колледже, а потом уехала в Петербург работать в балетной труппе. Оба города мне невероятно дороги. Оба наполнены прекрасными воспоминаниями. Оба – воплощение моей светлой прежней жизни.
Каждый раз во время приезда в Уфу меня накрывали воспоминания об учёбе в колледже. С одной стороны – дисциплина, изнурительные тренировки, сбитые в кровь пальцы. А с другой – первые выступления на профессиональной сцене, от которых дух захватывало и даже стопы переставали гореть. Сцена стоит любых усилий, жертв, мозолей и ноющих мышц. В России в такие моменты говорят: «Как бальзам на душу». Выступления как раз и были тем самым бальзамом.
Когда мы с родителями вышли из кофейни, то увидели, что центр Петербурга уже замер в ежедневных пробках. Можно было не смотреть на часы, чтобы понять: наступил час пик.
Люди разъезжались по домам после рабочего дня. Так что пришлось и нам постоять в пробке. Пожалуй, это тоже знак. Петербург словно просил, чтобы я запомнила его не только общей красивой картиной, но и отдельными стоп-кадрами, которые открывались передо мной с минимальной скоростью из окна такси.
Мы вернулись домой позже, чем планировали. Для семейного ужина оставалось не так много времени. Но опоздание на самолёт стало бы настоящей катастрофой! Пока матушка накрывала на стол, я всё-таки решила вернуться к своему чемодану!
А он встретил меня улыбкой. Кот на него запрыгнул и, видимо, перевернул. От этого чемодан распластался на животе и смотрел открытой молнией не в потолок, а прямо на дверь, точно улыбался. Сверху на нём мирно спал кот.
Я переоделась в дорожный спортивный костюм. Забросила джинсы и футболку со статуей Свободы в полупустой улыбающийся чемодан и пошла на кухню помогать матушке.
Она уже накрыла семейный ужин. Так что оставалось горячо поблагодарить её за это, поесть и выезжать в аэропорт. Я всячески старалась поддерживать ясную погоду в этой домашней атмосфере, что было крайне трудно. Дело в том, что матушка ещё не знала всех подробностей моего отлёта.
– Как только прилечу, сразу поеду покорять Голливуд, – смеялась я в попытке разрядить обстановку.
– А как же стихи? – спросил папа.
– Тогда в Американское поэтическое общество, – заявила я.
– Придётся определяться, – усмехнулся папа.
А дальше отец и матушка решили дать мне дельные, но очевидные советы, вроде перепроверить документы, взять тёплые вещи. Я внимательно слушала и кивала головой. А внутри сама себе удивлялась. Раньше такие разговоры ужасно раздражали. Я уже не маленькая! А сейчас эти слова, как тёплое одеяло, грели душу. Они были проявлением родительской любви и заботы.
Я за всё благодарила родителей и дала им своё ответное напутствие: попросила меня не провожать. В России говорят: «Долгие прощания – лишние слёзы». А мне очень хотелось улететь в радостном настроении и в солнечную погоду. Но Петербург предпочитает дожди и туманы…
Я вернулась в комнату. Быстро перепроверила документы. Покидала в чемодан ещё что-то из вещей. Крепко обняла кота, потрепала за уши, вернула его на кровать и пошла к выходу, не оглядываясь.
Но в дверях встала как вкопанная. Смотрела на свою комнату. Кровать, письменный стол и максимально свободное пространство для домашних репетиций… Комната тоже разглядывала меня и как будто пыталась запомнить.
С фотографий на полке смотрела маленькая я на себя взрослую. Это же делали мои родители. А ещё мои многочисленные друзья и одногруппники из хореографического училища… На мгновение я провалилась в плотный клубок собственных воспоминаний. Из него меня вытащила матушка:
– Не грусти, пару месяцев – и вернёшься, – произнесла она. А меня вновь словно ударила молния.
Я взяла чемодан и вышла с ним в коридор. А потом я взяла ещё пару тайм-аутов на то, чтобы вызвать такси и обуться. Но на самом деле искала подходящие слова. Как сказать матушке, что прямо сейчас я переезжаю в Лос-Анджелес, а не просто еду туда на два месяца, как говорила ранее?
– Матушка, я не вернусь через два месяца… – наконец-то смогла выдавить я.
Матушка с недоумением посмотрела на меня, а потом на отца. Он спокойно обнял её.
– Как это? Ты же собиралась на пару месяцев?
Отец покачал головой и сказал:
– Она едет туда насовсем.
– Как? Почему? Мила, ты же просто мечтала…
– Не просто! Я решилась!
Матушка заплакала. Отец обнял её. А я стояла и молча смотрела на них, таких любимых и таких дорогих моему сердцу людей.
Глава 2. Магия аэропорта
«Аэропорт – это мир, где границы стираются
и все мы становимся частью одной большой семьи».
(Артур Хейли)
Стоя у входной двери с полупустым чемоданом в руках, я так и не нашла подходящих слов, чтобы объяснить матушке, почему мы с отцом утаили от неё мой переезд. И вообще, зачем мне так нужна Америка.
Я молча смотрела в матушкины глаза, наполненные слезами, и растерянно пожимала плечами. А внутри меня зрела буря. С каждой секундой тучи страха и сожалений, гонимые ветром сомнения, грозились высвободить накопившуюся солёную влагу.
Изо всех сил сдерживая её, я смотрела то на матушку, то на отца и не знала, что делать. И вдруг в открытые окна ворвался свежий петербургский ветер. Он сквозняком прошёлся по квартире, добрался до прихожей и настежь распахнул входную дверь!
Я взяла чемодан и, не говоря ни слова, спешно покинула квартиру. Конечно, это выглядело как бегство. Но порыв ветра подал мне настолько очевидный знак, что проигнорировать его было просто невозможно.
Знаете, я всё же люблю называть вещи своими именами. Да, это побег! Побег от неловкой ситуации. Побег от любимых родителей. Побег из любимого города. Побег от своего прошлого к себе настоящей!
Я бежала по ступенькам, а потом по двору в поисках такси. Судя по приложению, машина уже подъехала, но из-за хаоса в голове и бешеных эмоций мне никак не удавалось её отыскать. Водитель сам нашёл меня. Я же с чемоданом, а значит, вероятно, еду в аэропорт.
С благодарностью в адрес водителя и с полной уверенностью, что всё так, как и должно быть, я села в такси и выдохнула.
– В аэропорт! – напомнила я.
Водитель кивнул и выехал со двора на проезжую часть. Но почти сразу затормозил. Светофор зажёгся красным.
Из-за крупного перекрёстка и продолжающихся вечерних пробок мы стояли довольно долго, и через окно я наблюдала, как шаловливая петербургская туча, одетая по местной моде в тёмно-серое летнее пальто, играла с солнцем. Она то закрывала его собой, то отдалялась, позволяя жителям города насладиться августовским теплом и светом.
Наконец-то такси тронулось! До аэропорта в лучшем случае ещё час. Всё это время мне хотелось не отрываться от окна, потому что за ним был Петербург. И сегодня я с ним прощалась надолго. Но это была светлая грусть.
Впереди открывался простор! Водитель моего такси сначала выехал на магистраль, а затем – на вантовый мост через залив. В машине играла Stand by Me, и мне казалось, что я уже перелетела океан и уже нахожусь в Лос-Анджелесе.
И тут ко мне обратился водитель:
– Девушка, у вас всё в порядке?
– Да, я в порядке.
– В аэропорт прибудем через полчаса.
Диалог был на русском. А, значит, я ещё не в Лос-Анджелесе, хоть и близка к мечте.
На подъезде к аэропорту была ещё одна пробка. Пожалуй, очередь из нервно сигналящих машин – постоянный атрибут любых перелётов. Но на этот раз пробка на въезде в аэропорт меня не раздражала. Даже наоборот. Ожидание оставляло в приятном предвкушении и сохраняло интригу.
И вот пробка позади. Водитель остановился недалеко от входа в здание аэропорта с табличкой «Отправление».
– Прибыли, – отрапортовал таксист.
– Благодарю! – ответила я и вышла из машины. Водитель вышел вместе со мной, достал чемодан из багажника и вручил его мне.
– Хорошего полёта, – сказал он. В ответ я кивнула и улыбнулась. Мне верилось, что мой судьбоносный полёт через океан будет именно таким. Хорошим! Хотя нет! Отличным и прекрасным!
За широко открытыми дверями начинался светлый коридор, похожий на телетрап. Он приглашал меня скорее зайти в здание аэропорта. Но я не спешила. Времени ещё было предостаточно.
Меня влекло в противоположную сторону. Отсюда открывался вид на окрестности Петербурга в лучах закатного солнца. Несколько минут я стояла и всматривалась в этот пейзаж. Он напоминал мне живую картину. Тени и блики таинственно скользили по крышам многоэтажек, которые остались там, вдалеке. И с каждым скольжением крыши выглядели по-разному. Казалось, что это какое-то световое шоу. А на самом деле это незаменимый осветитель всего мира так завершает свой рабочий день в одном полушарии и, прячась за горизонт, начинает его в другом.
Эта живая картина дарила мне спокойствие и умиротворение. А за моей спиной шумела беспрерывно динамичная, суетливая, волнительная жизнь аэропорта. За моей спиной сигналили машины и гудел очередной взлетевший самолёт. Я поняла, что готова окунуться в эту атмосферу.
Оставив Петербургу тысячи благодарностей и частичку своей души, я уверенно пошла ко входу в аэропорт. На прощание город одарил меня попутным ветром.
Я отстояла очередь на досмотр, отправила свой чемодан кататься на ленте. А сама чистосердечно «сдалась» сотруднице охраны. «Да проверяйте на здоровье! Я лечу в новую жизнь», – звучало в голове, пока выкладывала перед рамкой ключи, смартфон и какие-то заколки-приколки, притаившиеся в моих карманах.
Итак, я вышла за рамку и оказалась в зоне регистрации. Мне предстояло отыскать стойку регистрации рейса на Дубай. Там меня ждала пересадка. А дальше – долгожданный 20-часовой перелёт в Лос-Анджелес.
Вскоре я уже торжественно махала своему чемодану, который по ленте отправился к своим товарищам в багажное отделение. А про себя подумала, что буду скучать, и выразила надежду на скорую встречу сначала в Дубае, а затем в Лос-Анджелесе.
«Поздравляю, Мила! Билет в будущее уже в твоих руках!» – сказала я самой себе, получив заветный посадочный талон. Он оказался желанным, как вода в пустыне, как волшебная палочка или даже как дар ясновидения.
Магию предполётного ожидания не портили даже досмотры и формальности с документами. Я прошла этот квест и, счастливая, оказалась на финише, а точнее, на новом старте.
Когда началась посадка в самолёт, на улице уже стемнело. И пусть ничто не предвещало, но перед телетрапом я вглядывалась в панорамные окна аэропорта. Нет ли тумана? К счастью, наяву его не было! На какое-то время он накрыл только моё сознание.
Я села в самолёт. А моя неучтённая ручная кладь – невидимый груз на плечах и тревога, – к счастью, передумали и покинули борт. Так что перелёт прошёл спокойно. Под монотонный звук двигателей я почти сразу задремала.
Сквозь зыбкую паутинку сна я видела себя, стоящую на высоченных опорах вантового моста. Отсюда открывался головокружительный вид с одной стороны – на Петербург, с другой – на бескрайнюю водную гладь, у горизонта которой сквозь дымку виднелся Лос-Анджелес.
Но вдруг более-менее ясная погода сменилась грозовыми тучами и усилившимся ветром. Я всеми силами держалась за опору, чтобы не слететь вниз. Свидетелями этой борьбы были птицы, которые нагло летали надо мной. Интересно, чем я их так заинтересовала? То ли они предупреждали о надвигающейся грозе, то ли хвалились крыльями и свободой над обстоятельствами. Я так и не успела выяснить.
Мой самолёт распушил закрылки и вскоре сел в ночную дубайскую пустыню. Хотя, конечно, пустыней это можно назвать только географически. Нас приняла огромная воздушная гавань, сверкающая тысячами огней. Современный и красивый аэропорт, как в другом измерении или как гигантская декорация к голливудскому фильму.
Этот аэропорт легко вдохновил на главный перелёт в моей жизни. Только представьте: тысячи людей из разных стран хаотично движутся по его залам. А я не реагирую. Я просто жду, слушаю музыку в наушниках и настраиваюсь, словно спортсмен перед стартом на Олимпийских играх.
Но совсем спрятаться от хаоса огромного международного аэропорта было невозможно. Да я и не пыталась. За несколько часов пересадки мне удалось помочь нескольким людям отыскать нужный им выход на посадку и подсказать, где и как подключить вай-фай, предоставляемый аэропортом.
За десять минут до начала посадки на рейс Дубай – Лос-Анджелес в моей голове начался обратный отсчёт. Подумать только: каких-то шестьсот секунд, и я на борту, который следует к мечте! Но время тянулось мучительно долго, а очередь на посадку – ещё дольше!
Я справилась с долгим и волнительным ожиданием. В награду – место у окна. В этом кресле я старалась устроиться как можно удобнее, ведь впереди двадцать часов полёта! Но мне и без того было настолько спокойно, настолько комфортно, что темнота, окутывающая самолёт, заботливо погрузила меня в сон. И это замечательно! При посадке в Лос-Анджелесе я должна быть сама энергия!
Какая-то неведомая сила забросила меня в тот же сон. В нём я всё ещё крепко держалась за высокую опору моста, пытаясь противостоять равнодушному ветру. И вдруг там, у желанного горизонта, сверкнула молния. От неожиданности я закачалась, руки предательски опустились, и всё тело стало падать вниз.
По всем правилам сновидений, падение было медленным и в темноту, словно шанс разглядеть выход и исправить своё безвыходное положение. Жизнь таких шансов не даёт, но хоть во сне позволяет тренироваться.
Медленное падение продолжалось. Но сквозь туман над водой чёрно-белым калейдоскопом проплывали передо мной фотографии детства и юности. Я видела себя младенцем на руках матушки. Шустрой девчонкой на коленках у папы. Ученицей средней школы, сидевшей за партой. Студенткой в балетном классе, стоявшей на пуантах. Юной поэтессой с рукописями стихотворений…
Я, как заворожённая, смотрела со стороны на своё прошлое. Радовалась, умилялась, вспоминала, принимала. И не заметила, как оказалась в нескольких метрах от статуи Свободы, а потом ударилась об неё ногами и каким-то чудом снова поднялась ввысь. В эту дымку. По моим ощущениям, за спиной выросли крылья. Совсем ещё крошечные, слабые, но мои. Во сне я даже нашла этому вполне логичное объяснение: статуя Свободы находится в Нью-Йорке, а мне нужно в Лос-Анджелес.
Я очнулась в самолёте как раз в тот момент, когда он заходил на посадку в аэропорту Лос-Анджелеса. Серая змейка взлётной полосы становилась всё больше и больше. Но вдруг самолёт резко поднялся вверх и пошёл на второй круг захода на посадку. Все вокруг вопросительно смотрели друг на друга. Многие явно нервничали. Но я почему-то сохраняла спокойствие.
«Америка никому легко не даётся», – подумала я и с невозмутимым видом принялась растирать затёкшие ноги. Это было какой-то автоматической процедурой, потому что «так надо», «так полезно», «так правильно». На самом деле я не ощущала никакой усталости. Наоборот, была настолько воодушевлена, как космонавт, который вот-вот выйдет в лунное пространство…
Переполняемая любопытством, я всматривалась в иллюминатор. За ним внизу открывался поистине космический пейзаж. Эта была какая-то фантазийная инопланетная пустыня. А в ней – Лос-Анджелес.
Со второй попытки наш самолёт удачно приземлился. Ещё никогда я так не торопилась покинуть борт, как сейчас. Всего несколько минут, но какими же они казались долгими.
Наконец, свершилось! Я покинула самолёт и впервые вдохнула здешний воздух, каждая частичка которого наполнена силой, смелостью, свободой и верой в успех. Только представьте, в какую эйфорию может впасть человек, осознав, что прямо сейчас начинает дышать одним воздухом с легендами мирового кино!
Конечно, до Голливуда было ещё далеко. Предстояло преодолеть последнее препятствие. Меня пугали, что в аэропорту Лос-Анджелеса тщательно проверяют всех прибывших иностранцев, часто находят какие-либо нарушения, проблемы с документами и просто отправляют людей обратно.
К тому же, я и сама имела неосторожность начитаться подобных историй, пока ждала пересадку в аэропорту Дубая. Судя по отзывам, в неприятности в аэропорту Лос-Анджелеса попадали даже те, кто въезжал по брачной визе. Так, отправили домой одну россиянку, посчитав её отношения с женихом-американцем недостаточно убедительными.
А потом, к своему спокойствию, я прочла и другие истории про аэропорт Лос-Анджелеса. Некоторые истории заставили одновременно и смеяться, и плакать от жалости… к живым существам.
Например, однажды в банке чипсов пытались провезти живую кобру. А какой-то мужчина хотел пройти через охрану аэропорта с 84 певчими птицами. Он надел им на клювы резинки, засунул во втулки из-под туалетной бумаги и привязал к ногам. А сверху надел широкие спортивные штаны. Когда «агента» рассекретили, он заявил, что везёт птиц на певческий конкурс.