Клеопатра Lutsk. История юзерши

© Людмила Рафаиловна Харсун, 2016

ISBN 978-5-4483-5706-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

После написанного

Igersch Burbach в 01:25

…ну не знаю я, что написать про Клеопатру…

Амандельгида Weltraum в 10:04

Ну все! Расстроилась!.. (((

…что Клео – полная дрянь???

Igersch Burbach в 23:20

…не дрянь, а то, что было у Моэма в «Театре», когда было видно, что актриса играет себя, свою ситуацию… помните?..

Амандельгида Weltraum в 10:03

Спасибо! Этого-то я опасалась, что Вы будете искать аналогий с той ситуацией, о которой я Вам рассказывала…

Меня там нет… Я – явление закадровое. И себя не играю, хотя в первоначальном варианте было желание…

Единственное – я использовала виртуальные диалоги…

НЕУЖЕЛИ ВЫ, С ВАШЕЙ ПРОНИЦАТЕЛЬНОСТЬЮ, АССОЦИИРОВАЛИ МЕНЯ С ПЕРСОНАЖЕМ?…))))))

Igersch Burbach в 02:41

…не с персонажем, а с настроением…

Igersch Burbach в 02:45

…это потому, что я употребил выражение «играет свою СИТУАЦИЮ».. ну неправильно употребил, простите… конечно не об ассоциации с персонажем… не ситуацию, а ощущения, настроения… а они, как мне показалось, есть…

Амандельгида Weltraum в 08:43

В отношении настроения Вы, конечно, правы… Куда ж его денешь, настроение?..

Во всех персонажах ВСЕЙ мировой литературы ВСЕГДА присутствует автор, со своим настроением, мироoщущением, мыслями, зачастую, куцыми…))) Недаром сказано автором «Мадам Бовари – это я».. Очевидцы засвидетельствовали даже симптомы отравления у Гюстава Флобера в момент написания сцены смерти его героини… Хотя, думаю, это был просто хороший пиар-ход…))

Но Вы мне очень помогли. Я прочитала опус «Вашими» глазами…)))

Но Вас, кажется, разочаровала… Вы чего-то эпохального ожидали, а здесь игрища блондинок… (((

Продвижение юзерши

Трогательная сия история была наблюдаема с превеликим сочувствием к героине и подробно изложена госпожой Амандельгидой Хоффманн, в реальности носящей имя Людмила Харсун.

Все случайности повествования вымышлены, а вымысел – случаен. Образ героини собирателен, а эпизодические персонажи – фантазийны.

Орфографические и пунктационные ошибки г-жой Хоффманн исправлены, ошибки этические неисправимы и не исправлены.

Жизнь без катастроф

Возможно, вселенской катастрофы в этом не было. Было просто неприятно, что он выскользнул из рук и теперь по всему рынку распространялся тяжелый запах контрафактного парфюма. Уж кто-кто, а она хорошо знала своеобразный оттенок, по которому могла узнать запах левых духов. Как она могла не удержать его – флакон с блестящей головкой? Скользкий, он словно увернулся от ее замерзших рук и, звякнув, разбился, тут же нагнав тоску. Впрочем, она знала, тоска – это неотъемлемая составляющая этой осени, осени такой же тоскливой, как и многие предыдущие.

Ах, если бы знать в какую историю она ввяжется, чтобы уйти от этой тоски и этого одиночества. Если бы сейчас ей рассказали, если бы предупредили, если бы предостерегли… Впрочем, нет! Она вряд ли стала бы слушать… Она поступила бы так, как поступила, и ни секунды бы не сомневалась, ни на минуту бы не остановилась…

К клетчатым сумкам, стоявшим под прилавком в ожидании конца дня, прилипли мокрые листья – яркое пятно на фоне тускло-серого. Откуда их принесло? Где росли те деревья, что по законам времени и погоды сбросили ярко-рыжую одежку? Или это были кусты? Да, лучше кусты…

Кусты ей нравились больше, чем деревья. Наверное, это – впечатления далекого детства, память о веселых днях и неделях, проведенных на хуторе у бабушки. Кусты ей нравились больше – они красивые… Ей были симпатичны резные листья боярышника, растущего под окном веселой мазанки – они с бабушкой белили ее каждую весну. А к концу лета на боярышнике вспыхивали крупные ягоды. Они загорались внезапно, словно сигнал из-за поворота. Все! Лето закончилась! И с этой внезапной вспышкой кровавых капель возникало тревожное чувство завершенности и легкое нетерпение перед тем, как…

Предвкушение радости

Чувство предвкушения, кануна чего-то необычного, неожиданного волновало ее лет до пятнадцати. До тех пор, пока она не сумела научиться ничего не ожидать от школы. Только подруги! Только друзья, встреча с которыми оказывалась главной радостью и главным событием подкравшейся осени. Осенняя встреча с ними заслоняла легкое разочарование от быстротечности короткого деревенского лета с посиделками на завалинке, волнующими пересмешками, пробегавшими между ними – девчонками и мальчишками. Большинство из них приезжало сюда лишь на летние каникулы и с наступлением осени непременно покидало хуторок, его приветливое петушиное разноголосье, ароматные молочные струи в закатной пыли, прополку картошки до изнеможения, но главное – то вечернее возбуждение, возникавшее на лавочках и завалинках, шепоток, хихиканье, провокационные прикосновения.

А потом предательски быстро наступал сентябрь, отодвигая летнее волнение, и она возвращалась в свой провинциальный городок, так и не насладившись летом по-настоящему. И каждый из наступивших сентябрей оставлял у нее чувство голода и неудовлетворенности…

Возможно, она и любила бы свой тихий город, если бы не фантазии, гулявшие в ее бесшабашной голове.

Она хорошо запомнила тот день, когда жизнь разделилась для нее на две половинки. Нет, пожалуй, не половинки, которые изначально равнозначны… …На две жизни…

Правда ради правды

Никто ничего не заметил. Она так же ходила на свой рынок – «на работу». Конечно, это была работа. И не из легких! Чего стоили огромные тюки с вещами, которые ей приходилось носить на себе. А частые поездки за товаром! Едешь туда – оглядываешься. Ведь мама, которая всегда была права, настойчиво внушала с детства: смотри, дочка, народ кругом ушлый, того и гляди обманут или обокрадут… Так она и выросла – боевая, палец в рот не клади!.. «Такая заноза» – говорили в округе. И уж обмануть ее было невозможно, любого тут же выведет на чистую воду!

Это, наверное, очень помогло ей и во взрослой жизни. Заранее распознать ложь и лицемерие, подлость и обман, распознать и – вырвать с корнем…

Жаль, что ей не удалось отличить правду от вранья в той истории, в которую так неосмотрительно ввязалась из любопытства…

Она любила это дело – клеймить праведным гневом, рубить правду-матку… Особое удовольствие доставляли ей пионерские, а потом и комсомольские собрания, на которых можно было без стеснения воспитывать тех, кто подвергался воспитанию. Друзей-одноклассников.

По большому счету, она всегда была права. И поэтому, когда она поднимала руку и звонким своим голосом просилась высказаться, одноклассники притихали и тревожно ждали, кого она заклеймит позором на этот раз. И в этом тревожном ожидании была откровенная боязнь попасть под острую критику боевой Танюшки. И ведь она не говорила ни слова неправды… Просто и жестко расставляла все на свои правильные места, не жалея никого, не считаясь ни с чем…

Это качество – чрезмерная прямота очень мешала ей, когда она раскручивала свой бизнес. Она никак не могла сдержать свои порывы правдолюбия, если к ней или ее товаркам подходили придирчивые милиционеры, сетующие на маленькую зарплату и никак не желающие с нею смириться.

Товарки безропотно отдавали милиционерам мзду, она же вспоминала и все те слова и выражения, выученные ею в босоногом и безмятежно летнем сельском раю. И они сыпались эти слова, вгоняя в краску видавших виды парней из райотдела. Она прекрасно знала, что ситуации это не изменит, но и изменить себя не могла, да и не хотела.

Иногда это было забавно, и Таня это знала, что хрупкая и миловидная женщина, светловолосая и светлоглазая, кроет в глаза ребят, нависающих над ней своими крепко сбитыми телами. Чаще всего такая битва заканчивалась не в ее пользу, как это обычно бывает, когда гражданин вступает в борьбу с властью, неважно, по закону ли действует власть. В райотделе ее за глаза так и звали «эта заноза». И уж если закрывали глаза на ее выходки, то уже совсем не потому, что рассчитывали на вознаграждение в своем походе по торговым точкам, а лишь потому, что, по слухам, непроверенным слухам, сам начальник отдела благоволил белокурой бойкой дамочке.

Кухня почти без перца

Впрочем, скомпрометировать себя Танюша не позволяла. Не то, чтобы она слыла недотрогой, но приближала к себе далеко не каждого, резко пресекая все попытки несанкционированного сближения. Впрочем, красотки всегда вызывают пересуды, а Таня считалась первейшей красавицей луцкого рынка. Да и в пределах небольшой вселенной городка под названием Луцк была едва ли не самой крупной звездой. Она, к слову сказать, и не пыталась разрушить возникающие вокруг нее слухи, поскольку прекрасно понимала, что любая попытка самореабилитации только их подогреет. А так – каждый придумывает свою историю чужой жизни – и флаг ему в руки!..

Замкнутой и нелюдимой ее назвать было никак нельзя. Общения ей хватало. И это были не только контакты с подругами, с которыми она время от времени устраивала веселые девичники с легкими возлияниями – в традициях страны. Часто эти посиделки заканчивались бурными ссорами, а затем не менее бурными примирениями. И каких только откровений не слышала крохотная татьянина кухонька, оклеенная клеенкой в красных маках, именно ее подруги выбирали для своих маленьких застолий чаще других.

Кажется, во время одной из таких пирушек разоткровенничавшаяся Сонька, подруга и доверенное лицо нашей героини, подвыпив, начала хвастаться своими поисками.

Мифология от подруги, все достоверно

Интерес Соньки к мужикам был общеизвестен, и никого из участников той мини-конференции по обмену житейским опытом не удивили ее откровения. Татьяну, собственно, всегда поражало то, с каким самозабвением ее подруга пускалась в очередную авантюру, воспринимая недолговечные отношения как единственные в жизни, как бурно и горячо обсуждала невероятные достоинства своего очередного избранника, плавно переходящие в столь же грандиозные пороки.

Сонька и раньше любила порассказать о том, как ее мифическая киевская знакомая сорока лет от роду вышла замуж, кажется, за датчанина, пусть и не красавца, но человека весьма положительного и, по луцким меркам, просто-таки состоятельного. А родная сестра двоюродного племянника, будучи, конечно же, редкостной красавицей, после недолгой переписки уехала не куда-нибудь, а в самую что ни на есть Америку.

Этих дамочек никто в Луцке и в глаза-то не видел, и потому как реально живых не воспринимал. Они витали со своими показательными судьбами в мечтах тех луцких барышень, которые были готовы связать свою судьбу с каким-нибудь иностранцем, или, на худой конец, олигархом местного значения. И их история согревала, как согревала и внушала надежды история самой Синдереллы, по-нашему Золушки.

На той вечеринке Сонька рассказывала о своих приобретениях морально-этического содержания, вдохновенно потрясая насаженным на вилку куском жирной селедки, чья жизнь печально завершилась на атлантическом сейнере. И собравшиеся под красными клеенчатыми маками перезревшие девушки, страстно жаждавшие сказки, ахали и сокрушенно покачивали головами, мол, врет подруга и не краснеет…

Татьяне же и в мысли не приходило сомневаться в правдивости сонькиных баек. Во-первых, она много лет знала Соньку и хорошо представляла степень ее авантюризма. Во-вторых, у нее было достаточно фантазии, чтобы понимать, что правда – это нечто настолько условное и эфемерное, что остается правдой до тех пор, пока в нее верят. И, желая подруге добра, она не подвергала сомнениям ее красочные повествования. И даже ее вечное стремление к вселенской справедливости, вынесенное из пионерского красногалстучного детства, не подвигало ее на разоблачения.

А в-третьих, в-третьих, у нее была своя, особая причина для того, чтобы внимательно слушать Соньку и обогащать свой опыт… Дело в том, что вдохновленная россказнями подруги, Татьяна уже несколько раз пробовала одно дело, которое вызывало лично у нее тревогу и неуверенность, поскольку сама она считала его не очень приличным. Представления о высокой нравственности, внушенные ей в семье и, что особенно важно, в школе, строгой школе еще доперестроечных времен, ставили перед ней серию очень строгих запретов, связанных, прежде всего, с вопросами пола. Она хорошо усвоила нежелательность коротких юбок, яркого макияжа и всего того, что нарушало представления семьи и школы о сдержанности как непременном атрибуте хорошей девочки. Тогда ей постоянно объясняли, что девочка должна быть скромна и что ее лучшее украшение – хорошие оценки в школе.

Школа как школа

Впрочем, проблем с успеваемостью у Татьяны не было. Хорошая память в сочетании с усидчивостью давали ей и хорошие оценки. Одна беда, рано выросшая, уже классу к седьмому она стала привлекать внимание мальчиков, и не только со своей параллели, но и из старших классов.

Вот по этому поводу в школу вызывали мать, и каждый из этих походов оказывался причиной серьезного разговора дома. Со временем Татьяна поняла, что мать страдала от жалоб учителей больше, чем она сама. Но сдержать свой гнев была не в силах и выплескивала его на безрассудную, как ей объясняли, дочь. И Таня ничего не могла (да и не хотела!) поделать с обилием внимания, довольно неожиданно упавшего на нее.

Она впервые испытала двойственное чувство: сладкое волнение, свойственное объекту повышенного мужского интереса, и сложный комплекс то ли вины, потому что не получалось быть скромной девочкой, то ли тревоги, оттого что внимание лишало ее той правильности, которой она до недавних пор добивалась от непутевых одноклассников.

Держи дистанцию!

Наверное, это тогда вошло в ее обыкновение держать дистанцию в общении с мальчишками, а потом и мужчинами, постоянно сопротивляться при малейшем приближении, испытывая постоянное и, зачастую, неоправданное сопротивление. Догнавшие ее подруги легко шли на контакт с парнями, болтая, хихикая и напропалую кокетничая с ними. Татьяна же постоянно ощущала в себе чувство, которое возникало у нее, когда мать возвращалась после вызова в школу. Природная общительность не давала ей отгородиться и замкнуться, но тревога, глубоко сидящая внутри, не позволяла быть открытой и доверчивой.

«Тань, ну отчего ты – такая?» – приставала Сонька на правах старшей и более опытной, да и другие девчонки из их небольшой веселой компании удивлялись, как это можно быть такой снежной королевой. Быть королевой у нее, конечно, не получалось. Простота, не свойственная королевам, проявлялась у нее постоянно. Но когда дело доходило до общения с мужчинами, она испытывала совсем непростое чувство. Высокомерие и снисходительность служили хорошей защитой. Правда, до поры до времени…

Брак. Дело хорошее?

Да и замуж она вышла, прежде всего, из неосознанных поисков безопасности. И, конечно же, раньше всех других… Был ли ее брак браком по любви? Вряд ли! И расчета в привычном понимании в нем тоже не было. Парень был, прямо скажем, заурядным.

Спустя время, она стала думать, что ее замужество было не нужно, что оно было для того, чтобы оказаться первой среди подруг и в этом. Это была лишь одна из причин, побудивших ее связать свою жизнь с совершенно чужим для нее парнем, сумевшим продемонстрировать свою к ней привязанность. Лидировать – это для нее было главным всегда.

И когда появился человек, рядом с которым было не противно находиться, она быстро прикинула все плюсы и минусы, и подвела его к мысли о необходимости брака. Брак длился недолго – избранник оказался лишенным тех совершенств, которые она хотела бы в нем видеть. А главное, он оказался лишенным той оборотистости, которой необходимо обладать в бизнесе.

Собственно, бизнесом это еще не было, была попытка выжить и прокормить детей. Выжить одной, если муж ушел в никуда, прихватив с собой все, что мог прихватить, было непросто. И она от полной безысходности взялась за торговлю, талант к которой, как ей казалось, был у нее с рождения. Чем торговать, было для нее не главным.

Хотя нет! Природная амбициозность не позволяла торговать чем-то банальным, а интуиция подсказывала, что нужно найти то, что будет покупаться всегда, не потребует больших вложений и может храниться бессрочно. Она попробовала продавать трикотаж, но товар нужно было менять каждый сезон – мода есть мода! Ей подумалось о цветах – это был бы красивый бизнес. Но мороки с ними было хоть отбавляй.

После серьезного анализа, который, как потом она узнала, назывался маркетингом, она остановилась на чисто женском. Духи, одеколоны, дезодоранты, кремы… Вот что может принести ей доход независимо от времени года и других обстоятельств!..

На охоту…

Она недолго перебирала имена, которые могли бы служить для нее ключом. Ключом к успеху в задуманном… Венера?.. Нет, в этом было что-то неприличное. Фортуна? – она вспомнила что-то из школьной истории… Нет, нужно что-то намекающее на красоту и власть, власть – над ними и над судьбой… Царица? Нет, Клеопатра! Вот-вот! Клеопатра!

Помнится, Сонька, убеждая ее найти себе приличного мужика взамен сгинувшего мужа, говорила: «Ты что, Тань, ты же у нас красавица! Ну, просто Клеопатра!» Татьяна, не привыкшая чувствовать себя слабой и покинутой, очень порадовалась тогда, что есть человек, способный понять и посочувствовать. И даже забыть о том, что видел твои слезы – этого Татьяна очень не любила. И в произнесенном тогда имени царицы увидела для себя поддержку.

Она даже посмеялась, взглянув в зеркало – хороша Клеопатра, нос распух, глаза красные… Но имя взяла на вооружение – всякий раз, когда становилось совсем плохо, она с усмешкой говорила себе: «Выше голову, Клеопатра!» И становилось немного легче…

Регистрация: Клеопатра? Да!

Она набрала это имя как логин, регистрируясь на сайте, который показала ей авантюристка Сонька. Сайт подумал и вернул логин с сообщением, что такой логин занят. Она никогда не отступала, попробовала еще раз, вторая неудача. Подумав, тронула светлую прядь и добавила в логин название своего городка, царицей которого ощущала себя.

Клеопатра Lutsk… Логин был принят, пароль – тоже. Регистрация состоялась…

Она еще не успела заполнить анкету, написав лишь, что она – девушка простая и компанейская, ищет надежного и неженатого человека для… А для чего, собственно? Для любви, которую обещал этот сайт знакомств? Для разнообразного общения – что значит «разнообразного»?.. Для брака?

Браком она была сыта по горло. Нет, его нельзя было назвать совсем неудачным. Многие из ее подруг жили значительно хуже, но все же жили со своими непутевыми. И терпели значительно больше, чем она. Но Татьяна была явной максималисткой, и то, с чем она столкнулась, терпеть не захотела. Пусть другие сносят и оплеухи, и пьянство, и лень… А она – увольте! И детей своих она сама поднимет и прокормит!

В общественном сознании среды ее обитания слово «брак» всегда было отмечено жирным знаком плюс. Выходя замуж, девушка получала некий нематериальный сертификат качества. Тем же, кто такого сертификата еще или уже не имел, постоянно приходилось что-то доказывать окружающим – на работе, соседям, себе, в конце концов, – что все нормально, не хуже, чем у других. Что без мужа она не глупее, не беднее, не несчастнее тех женщин, у которых был хоть плохонький, но муж. Мало кто в Луцке придерживался мнения, что свободная женщина может быть счастлива.

Итак, едва она успела обозначить свое присутствие на сайте, ей пришло сообщение. И, конечно же, непристойное. Будь она моложе, и не прогуляйся по сайту без регистрации, как случайный посетитель, она мгновенно удалила бы свою анкету и никогда больше не заглядывала туда, где могут звучать такие предложения.

Но она не привыкла бросать начатое на полпути, даже не полпути, а в самом начале… Вот еще! Она быстро поняла, как удалять в корзину всякую ерунду, недостойную ее внимания. Первый шаг был сделан, оставались последующие…

Проба виртуальных просторов

День за днем выходила она в пространство интернета, постоянно ощущая несовершенство человеческой сущности. То, с чем она боролась на тех комсомольских собраниях, билась рога в рога, напало на нее со всех сторон. Вначале ей хотелось порвать всех, весь молодняк, который смеет обращаться к ней со своими гнусностями. Как это возможно? «Хочу познакомиться…» – да у него молоко на губах не обсохло!

Настырная молодежь не давала покоя. Назначать свидания взрослой женщине – это уж ни в какие рамки не лезло! Были предложения и более циничные: «…хочу тебя красотка… как ты на это смотришь?..» – мало того, что безграмотные, – и в какой только школе учились? – еще и позволяют себе бог знает что! Хорошо, если бы ограничивались комплиментами, как один из них: «прелестное фото».. Нет! Тут же начинают свои непристойности!..

Поначалу она давала им пространные гневные отповеди, взрываясь на призывы: «…привет! секс?..» Захлебываясь возмущением, она писала о взрослых детях – правильно, красноречиво и убедительно. Она думала, что это вразумит их. Как они нахально писали: «Тетенька! хочу секса с тобой… хочу!» Пятьдесят пространных отповедей – и она сдалась! Больше она не будет преподавать им моральный кодекс.

Нет, молодежь – сразу в корзину. Или как там у них это называется – в игнор?.. И нужно добавить в анкету:

Убедительно прошу мужчин младше 40 меня не беспокоить! – вот так!

В какой-то момент она поняла, что ощущает одно сладкое чувство – чувство власти. Это было чувство сродни тому, что она испытывала на тех пионерских собраниях, когда от слов, которыми она припечатывала своих оппонентов, что-то зависело. Она держала в своих руках все – дистанцию в отношениях, настроение собеседника, его мимику и интонации. Она устанавливала правила игры – вот что было важно! Она была царицей, правительницей, властительницей! Одно слово – Клеопатра!..

Освоение территорий

Вот тогда ей стало казаться, что фотографии, поставленные ею на сайт, не очень соответствуют тому образу, который был у нее в этом удивительном виртуальном мире. Вот она – задумчивая, в новых сапогах, а вот – с интригующей полу-улыбкой в собственном подъезде. Или, например, новогодняя, когда ее снимал Сонькин племянник накануне застолья. Конечно, они нравились ей, но были несколько простоваты, и хотя комплименты наподобие возгласа «Какая фемина!» или обещания «…такую красотку…» сыпались постоянно, она принципиально пересмотрела все.

Нужны были новые и она, конечно, их сделала. Впрочем, сделала, конечно же, не сама. Поначалу она воспользовалась старыми, которые отсканировали по ее просьбе друзья сына, и поставила их, думая, что лет несколько назад была симпатичнее и свежее.

Но по мере того, как она осваивалась в виртуальном мире, она четче очерчивала задачу своего присутствия в нем. Трезвости ей было не занимать. Она и представить себе не могла, что решится на такое.

Компьютер вообще казался ей дорогостоящей игрушкой, купленной лишь потому, что у друзей ее собственных детей такая забава уже была. Она и сама довольно часто просиживала вечерние часы, раскидывая преферанс или косынку. У детей были, конечно, другие излюбленные игрушки, стрелялки и убивалки, но эти штуки казались ей слишком жестокими. Мирные пасьянсы были сродни ее любимому вязанию – столь же безобидными и успокаивающими.

После трудовых будней на рынке умиротворение было просто необходимо, покупатели были разные – каждый со своими прихотями и капризами. Впрочем, ей не составляло труда находить общий язык с разными людьми. На то время, пока человек становился потенциальным клиентом, она переставала видеть его недостатки и совершенно искренне любила его, желая сделать ему только добро.

И она прекрасно понимала, что любое дело можно делать хорошо только тогда, когда оно доставляет удовольствие. А нет удовольствия от работы – все полетит к чертовой бабушке!

Бизнес, бизнес… и личное

В самом начале, когда ее торговля только начиналась, она и не думала, что придется осваивать такие непростые вещи, как элементарную бухгалтерию, она и подсчеты свои вела весьма приблизительно, на случайных бумажках. Но очень быстро природная аккуратность сработала, и на смену разрозненным записям пришла толстая тетрадь, в которую она, руководствуясь, скорее, здравым смыслом, чем системными знаниями, стала скрупулезно вносить приход и расход, сводить данные о поступлениях и продажах.