Глава 1
Майя
Я стояла у могилы, и слезы, которые так старательно сдерживала с момента отпевания в храме, теперь беспрепятственно текли по щекам. Внутри расползалась пустота – тёмная и холодная, как ветер, гуляющий между надгробиями.
Я знала, что вскоре на могильной плите появится надпись: «Антон Михайлович Воронцов. 2003-2025. Любимый сын и брат». А сейчас я со скорбью смотрела на опущенный в землю деревянный крест, пытаясь осознать размер своей потери.
Ему было всего двадцать два года. Вся жизнь впереди. Утрата, оставившая зияющую дыру в моей груди. Невосполнимую.
На этой надписи не появится слово «отец» или «возлюбленный». Для его родственников меня попросту не существовало. Отчасти я понимала их. Что такое моя боль по сравнению с тем, что испытывает его мать? Но всё же я не могла вздохнуть полной грудью, ощущая, как невидимая могильная плита, на которой пока не выгравированы годы жизни моего любимого, давит мне на сердце.
Я не была приглашена на траурную церемонию. Его мать, должно быть, едва ли знала, как меня зовут. А его брат, вероятно, вообще не подозревал о моём существовании. Для них Антон был только «любимым сыном и братом», а я – случайным эпизодом в его короткой жизни.
Я обхватила себя руками, чувствуя подступающую тошноту, ставшую моей постоянной спутницей в последние дни. Утреннее недомогание, беспощадно настигающее меня в самые неподходящие моменты. Кто бы мог подумать, что наш роман с наследником одной из богатейших семей города закончится вот так – на кладбище, с ребенком под сердцем, о котором я едва успела сообщить его отцу.
– Ты в порядке? – мягкий голос Вики вернул меня к реальности.
Погребение заканчивалось. Большинство присутствующих – люди в дорогих костюмах, с сдержанными выражениями лиц, которые, казалось, пришли сюда скорее по обязанности, чем по зову сердца – уже спешили разойтись. Вероятно, деловые партнеры и далекие знакомые семьи, не знавшие Антона по-настоящему. Только семья – статная женщина средних лет с безупречно прямой спиной, очевидно мать Антона, и высокий темноволосый мужчина, державшийся чуть поодаль – остались у могилы.
– Да, – тихо ответила я, хотя это была очевидная ложь. – Пойдем отсюда.
Я была благодарна Вике за поддержку. Мы дружили с первого курса, вместе преодолевали все трудности учебы на медицинском факультете. Она и Антон тоже были знакомы – все мы учились в одном университете, хоть и на разных факультетах. Именно на университетском празднике полгода назад я и познакомилась с Антоном. Но сегодня Вика оказалась единственным близким человеком среди всех присутствующих.
Я развернулась, чтобы уйти, но внезапно почувствовала на себе пристальный взгляд. Подняв голову, я встретилась глазами с тем высоким мужчиной, стоявшим рядом с матерью Антона. Холодный, оценивающий взгляд ледяных голубых глаз заставил меня вздрогнуть. В нем не было ни тепла, ни сочувствия – лишь ледяное презрение и что-то еще, чего я не могла распознать. Этот взгляд словно пригвоздил меня к месту.
– Кто это? – шепотом спросила я у Вики, наконец найдя силы отвести глаза.
– Ты не знаешь? – удивилась подруга. – Это Ярослав Воронцов, старший брат Антона. Говорят, последние годы он единолично управляет всем семейным бизнесом.
Я снова украдкой взглянула на него. Теперь я заметила семейное сходство – те же темные волосы, резкие черты лица, прямой нос, высокие скулы. Но если Антон всегда светился энергией и весельем, его брат казался высеченным изо льда. Его мускулистая фигура, обтянутая безупречным черным костюмом, излучала силу и властность.
– Пойдем, – повторила я, ощущая себя все более неуютно под этим пронизывающим взглядом.
Но не успели мы сделать и нескольких шагов, как раздался властный женский голос:
– Подождите!
Елена Михайловна Воронцова быстро приближалась к нам. Её идеальная осанка и гордо поднятая голова не выдавали той скорби, которую должна была испытывать женщина, потерявшая сына. Только глаза, покрасневшие и сухие, говорили о бессонных ночах.
– Вы ведь та самая девушка? – спросила она без предисловий, окидывая меня оценивающим взглядом. – Майя, верно? Антон рассказывал о вас.
Надо же, всё-таки ей известно моё имя.
– Да, – я нервно сглотнула. – Мне очень жаль…
– Нам нужно поговорить, – перебила она меня. – Не здесь. Приходите завтра к нам домой в три часа дня.
Это прозвучало не как вопрос, а как приказ. Женщина протянула визитную карточку с адресом и, не дожидаясь ответа, развернулась и пошла обратно к могиле. Ярослав всё это время наблюдал за нами, не двигаясь с места, выражение его лица оставалось непроницаемым.
– Что ты будешь делать? – спросила Вика, когда мы наконец покинули кладбище.
Я посмотрела на визитку в своей руке, ощущая тяжесть решения, которое мне предстояло принять.
– Пойду, – решительно ответила я. – У меня нет выбора. Они имеют право знать.
Ярослав
Я стоял у окна просторного кабинета в семейном особняке и смотрел на подъездную аллею, ожидая её появления. Вчера на кладбище я наконец увидел ту, из-за кого мой младший брат пошел наперекор всей семье. И, к своему удивлению, почувствовал не только ожидаемое презрение, но и непрошеный укол интереса.
Она была полной противоположностью женщинам, с которыми обычно встречался Антон – не гламурная модель с подиумов Парижа, а хрупкая, бледная девушка с естественной красотой и какой-то необъяснимой уязвимостью, тронувшей что-то в глубине моей души.
Светлые волосы, зеленые глаза – заплаканные и всё равно удивительно ясные. Одним словом, обычная. Таких тысячи. Что в ней нашел Антон?
И почему я не мог выбросить из головы её образ с тех пор, как увидел на кладбище?
«Охотница за состоянием, как и все остальные», – мысленно одернул я себя, стискивая челюсти. За тридцать два года я повидал достаточно молодых женщин, мечтающих о богатом муже. Наверняка эта Майя из того же теста – только лучше других умеет играть роль невинной девушки.
Мои размышления прервал звук подъезжающего такси. Из машины вышла она – в простом светло-сером платье, с собранными в хвост волосами, без малейшего намека на макияж. Она выглядела ещё моложе, чем вчера, и я почувствовал новый приступ раздражения. Сколько ей, двадцать? Девятнадцать? Антону было всего двадцать два. Что они вообще знали о жизни?
– Ярослав, – голос матери из дверей кабинета заставил меня отвернуться от окна, – она приехала.
– Я вижу, – сухо ответил я, расправляя плечи.
– Я хочу, чтобы ты вёл разговор, – мать выглядела утомленной, но сохраняла свою обычную собранность. – Мне нужна твоя оценка.
– Моя оценка уже готова, – усмехнулся я. – Очередная девица, положившая глаз на наши деньги. Таким, как она, нужен только счет в банке, а не человек рядом.
– Возможно, – не стала спорить мать. – Но есть кое-что, что ты должен знать. Антон сказал мне перед… перед аварией, что она беременна.
Я замер, затем медленно повернулся к матери:
– Что?
– Он пришел ко мне, заявил, что она беременна и что он собирается жениться на ней, – голос матери дрогнул. – Мы поссорились. Я сказала, что не допущу этого брака, что она наверняка обманывает его ради денег. Он уехал в ярости. А через два часа мне позвонили из больницы…
Она не закончила фразу. Не нужно было.
До этого момента мне было неизвестно, что послужило причиной аварии, в которой погиб младший брат. Открывшаяся правда отозвалась острой болью в сердце.
– И ты веришь, что она действительно беременна? – скептически спросил я, не позволяя эмоциям прорваться сквозь выработанный годами практики самоконтроль. – Это может оказаться уловкой.
– Мы выясним, – твёрдо сказала мать. – Если это правда, её ребенок – всё, что осталось от Антона.
В её глазах я заметил то, чего не видел уже давно – надежду. Она отчаянно цеплялась за мысль о том, что частичка Антона может жить в этом ещё не рожденном ребенке. Эта надежда одновременно настораживала и раздражала меня.
– Если это ребенок Антона, – добавил я, выделяя каждое слово. – Откуда нам знать, что она не была с кем-то ещё? Шесть месяцев отношений – это не так уж и много, тем более с таким, как Антон. Он не был образцом постоянства, и она могла вести себя так же.
– Ты очень циничен, Ярослав, – в голосе матери слышался упрек, но и тень сомнения тоже присутствовала.
Я понимал её. После смерти отца пять лет назад Антон стал центром её жизни. Теперь, потеряв и его, она цеплялась за любую возможность сохранить хоть частицу сына. Даже если происхождение этой частицы вызывало вопросы.
– Чего ты хочешь от меня? – спросил я, невольно сжимая кулаки.
– Я хочу, чтобы ты поговорил с ней. Оценил, что она за человек, – ответила мать. – И если она действительно беременна, предложил ей сделку. Мы обеспечим её и ребенка материально, а она передаст нам права на воспитание наследника Воронцовых.
Я напрягся. Типичная сделка в наших кругах. Деньги для непутёвой матери в обмен на ребёнка. Я слышал о подобном не раз от своих друзей. Глупых, легковерных мужчин, которых разводили на деньги девицы с низкой социальной ответственностью, вовремя забеременевшие.
Домработница доложила о прибытии гостьи, и мать кивнула:
– Проводите её в малую гостиную. Мы сейчас подойдем.
Глава 2
Майя
Когда Воронцовы вошли в гостиную, я стояла у окна, разглядывая удивительно красивый сад. Услышав шаги, я обернулась и почувствовала, как напряглись плечи при виде Ярослава. Вблизи он казался еще более внушительным – высокий, атлетически сложенный, с пронзительными голубыми глазами, от которых, казалось, невозможно ничего скрыть.
– Здравствуйте, – тихо сказала я, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Спасибо, что пригласили меня.
– Присаживайтесь, Майя, – Елена Михайловна указала на кресло, обитое бледно-голубым шелком. – Полагаю, вы уже видели моего старшего сына, Ярослава.
Я кивнула, избегая встречаться с ним взглядом. Опустилась в кресло, выпрямив спину и сложив руки на коленях. Несмотря на очевидную нервозность, я старалась держаться с достоинством. Хотя роскошная обстановка, напоминавшая залы Эрмитажа, с антикварной мебелью и картинами в тяжелых позолоченных рамах, заставляла чувствовать себя не в своей тарелке.
– Не буду ходить вокруг да около, – начала Елена Михайловна, сев напротив меня в такое же кресло. – Перед смертью Антон сказал мне, что вы беременны. Это правда?
Я на мгновение закрыла глаза. Перед смертью. Эти слова, произнесенные вслух, вонзились в сердце, как осколки льда. Значит, он всё же решился поговорить с матерью. Вспомнилось, как Антон обещал всё уладить, говорил, что его семья примет нас. «Мама немного поворчит, но в конце концов сдастся, ей важно моё счастье». Теперь я понимала, насколько он ошибался.
– Да, это правда, – собравшись с силами, ответила я. – Срок небольшой, всего пять недель. Я узнала за пару дней до… до аварии.
– И каковы ваши планы? – спросила Елена Михайловна, внимательно наблюдая за мной.
– Я собираюсь оставить ребенка, – твердо ответила я. – Понимаю, что это неожиданность для вас, и не претендую ни на что. Просто считала, что вы должны знать о существовании внука или внучки.
– Не претендуете? – раздался резкий голос Ярослава, который до этого стоял молча, скрестив руки на груди. – Вы хотите сказать, что не рассчитываете на финансовую поддержку нашей семьи?
Я подняла глаза и наконец встретилась с его пронзительным взглядом, от которого внутренности будто покрылись коркой льда. Но одновременно внутри вспыхнул гнев – чистый, обжигающий, придающий мне сил.
– Я пришла сюда не за деньгами, – холодно ответила я. – Если вы думаете, что я спланировала эту беременность, чтобы получить доступ к вашему состоянию, то глубоко ошибаетесь. Я любила Антона.
– Вы были знакомы шесть месяцев, – парировал Ярослав, и я заметила, как желваки заиграли на его скулах. – И откуда нам знать, что ребенок действительно от моего брата?
На мгновение я потеряла дар речи от такого прямого оскорбления. Будто я не студентка медицинского, а девица, подцепившая случайного парня в ночном клубе. Не говорить же им, что Антон был у меня первым. И что я просила его предохраняться, но он убеждал, что любит меня до безумия, а презерватив лишь помешает удовольствию.
– Как вы смеете? – мой голос дрожал от возмущения и обиды. – Я не изменяла Антону. И он знал, что я беременна от него.
– Достаточно, Ярослав, – вмешалась Елена Михайловна, хотя по ее глазам я видела, что сомнение, посеянное сыном, укоренилось и в ней. – Майя, я понимаю ваши чувства. Но давайте посмотрим на ситуацию реалистично. Вы студентка, живете в общежитии, где-то подрабатываете. Как вы собираетесь растить ребенка в таких условиях?
– Я справлюсь, – упрямо ответила я, хотя сама не до конца верила в это. – У меня есть время подготовиться. К тому же, я работаю, и смогу накопить денег.
Ярослав
Я наблюдал за ней, пытаясь разгадать, что скрывается за этим упрямством и показной гордостью. Не удивлюсь, узнав, что она выслеживала брата для того, чтобы познакомиться с ним. А теперь изображает из себя алтайскую девственницу. И всё же, глядя в её прозрачные, как горный ручей глаза, я не мог не отметить, что она превосходная актриса. На Бродвее ей бы аплодировали стоя. А здесь, в элитном коттеджном посёлке "Удача" мало кого удивишь своей лживой натурой.
– Майя, – голос матери стал мягче, почти вкрадчивым, – я хочу предложить вам сделку. Ребенок, которого вы носите – всё, что у нас осталось от Антона.
– Если этот ребенок действительно от Антона, а не от какого-то случайного ухажёра, – перебил я мать, решив не ходить вокруг да около, – то мы забираем его. После рождения он будет жить с нами, воспитываться как Воронцов, получит лучшее образование и возможности. Вам будет выплачена значительная компенсация. И вы сможете… изредка видеться с ним, если захотите.
Лицо Майи побледнело еще сильнее, став почти прозрачным, как фарфор.
– Нет, – она покачала головой с такой решимостью, что меня это почти восхитило. – Это невозможно. Я не отдам своего ребенка.
– Поймите, – я подошел ближе, намеренно нависая над ней, используя свой рост как преимущество, – вы не в том положении, чтобы диктовать условия. Мы можем сделать всё по-хорошему, или…
– Или что? – зеленые глаза Майи вспыхнули гневом, несмотря на страх, который я видел в глубине её зрачков.
– Или мы пойдем в суд, – жестко сказал я. – С нашими связями и возможностями мы легко добьемся лишения вас родительских прав. Одинокая студентка, без жилья, без стабильного дохода, возможно, с психиатрическими проблемами…
– У меня нет никаких психиатрических проблем! – возмутилась Майя, вскочив с кресла.
– Сейчас нет, – я холодно улыбнулся, чувствуя странное удовлетворение от того, как легко удалось пробить её показное спокойствие. – Но кто знает, что обнаружит врачебная комиссия? Депрессия после гибели отца ребенка? Послеродовая депрессия? Биполярное расстройство, в конце концов. Существует множество диагнозов, которые можно найти, если хорошо искать.
Я видел, как она вздрогнула, словно от удара, и почувствовал неожиданный укол совести. На миг передо мной предстала не расчетливая охотница за деньгами, а просто испуганная девушка, потерявшая любимого человека и теперь защищающая своего нерожденного ребенка как львица. Но я быстро подавил этот момент слабости.
Этот ребенок – мой племянник. И его место здесь, в нашей семье, а не в какой-то общежитской комнате с девицей, которая и о себе-то позаботиться не в состоянии. Судя по её бледному лицу и тощей фигурке, она сама едва держится на ногах. Как такая справится с младенцем? К тому же, я не сомневался, что она быстро найдёт замену Антону. Она слишком привлекательна, чтобы долго оставаться одной. И тогда какой-то посторонний мужчина будет воспитывать ребёнка моего брата? Недопустимо.
– Вы не можете так поступить, – голос Майи дрожал, в глазах заблестели слезы, которые она отчаянно пыталась сдержать. – Это… бесчеловечно.
– Это хорошая сделка для вас, – отрезал я. – И в ваших интересах принять наше предложение. Два миллиона долларов – это больше, чем вы заработаете за всю свою жизнь. С этими деньгами вы сможете закончить образование, купить квартиру, помочь своей семье. Начать новую жизнь. И забыть про нас.
– Без моего ребенка? – слезы теперь свободно текли по ее щекам, но в голосе слышалась сталь. – Никогда.
Я не понимал ее упрямства. Ожидал, что как только озвучу сумму, в её глазах загорится алчный интерес. Но ничего подобного не увидел – лишь решимость и что-то еще, напоминавшее презрение.
Может, эта хитрая девица рассчитывает оттяпать куш побольше?
– Вы не оставляете нам выбора, – сказал я, стараясь придать себе расслабленный вид, хотя начинал потихоньку закипать. – Не думайте, что сможете бороться с нашей семьей и победить. Я лично раздавлю вас, как муху.
– Ярослав, достаточно, – мать положила руку мне на плечо, и я ощутил, как её пальцы впились в мою кожу через ткань пиджака. – Майя, прошу вас, подумайте еще раз. Ради ребенка.
– Я и думаю о ребенке, – Майя, всё ещё стоя, сделала шаг к выходу. Её ноги заметно дрожали. – Он нуждается в своей матери. А не в людях, у которых ни души, ни сердца!
Она сделала несколько неуверенных шагов к двери, но вдруг покачнулась, прижала руку ко лбу. Её губы что-то беззвучно прошептали, и она начала падать.
Я бросился вперед, едва успев подхватить её прежде, чем она ударилась бы головой о мраморный постамент с антикварной вазой из коллекции матери. Её тело показалось неожиданно лёгким, почти невесомым в моих руках.
– Вызывай скорую! – крикнул я матери, опуская Майю на диван. – Быстро!
Я проверил пульс – слабый, но ровный. Она просто потеряла сознание. Или у неё проблемы со здоровьем. Я перегнул палку. Как бы я ни относился к этой девушке, она носит ребенка Антона. И если с малышом что-то случится из-за моего давления… этого я себе не прощу.
– Что с ней? – подошла мать, её лицо, обычно бесстрастное, теперь выражало явное беспокойство.
– Обморок, – ответил я, расстегивая верхнюю пуговицу на платье Майи, чтобы ей было легче дышать. – Наверное, я перегнул палку. Скорая уже едет?
– Да, будет через пятнадцать минут, – кивнула мать. – Мы слишком давили на нее.
Я не ответил. Смотрел на бледное лицо Майи, на светлые ресницы, отбрасывающие тени на щеки, на приоткрытые губы, и чувствовал странное волнение. Не из-за неё, конечно. Из-за ребёнка Антона.
Эта девушка оказалась более упрямой, чем я ожидал. Большинство на её месте уже согласились бы на наши условия, подскочив от радости при упоминании денег. Но она… она вела себя иначе. Либо она действительно хорошая актриса, разыгрывающая благородство, чтобы выбить более выгодные условия, либо… нет, не может быть, чтобы она отказывалась от таких денег из-за каких-то принципов. Я слишком хорошо знал человеческую природу – в жизни всё имеет свою цену. И мне ещё предстояло выяснить цену этой Майи.
К моменту приезда скорой Майя уже очнулась, но была слаба и дезориентирована. Медики настояли на госпитализации – для обследования и наблюдения. Особенно учитывая беременность. Когда её выносили на носилках, она бросила на меня последний взгляд. В нём не было ни страха, ни мольбы – только холодная решимость, которая странным образом вызвала во мне что-то похожее на уважение.
Что ж, если она хочет войны, она её получит. Я не привык проигрывать. И я сделаю всё, чтобы так и было, даже если для этого придется сломать упрямство этой зеленоглазой девчонки.
Дорогие читательницы, если вам нравится новая история, поддержите, пожалуйста, комментариями и лайками.
Глава 3
Майя
Белый потолок плыл перед глазами. Люминесцентные лампы больно резали глаза, заставляя щуриться. Запах антисептика, такой знакомый по практике в клинике, теперь казался чужим и враждебным. Я медленно приходила в себя в больничной палате, пытаясь вспомнить, как здесь оказалась.
Последнее, что отложилось в памяти – жесткий и циничный взгляд голубых глаз Ярослава Воронцова, его слова о том, что ребенок может быть не от Антона, и подступающая темнота… Я потеряла сознание в их доме, в их проклятой гостиной, похожей на музей.
И они, как восковые фигуры мадам Тюссо. Он – Дэвид Ганди. Она – королева-консорт Камилла.
Чтоб их моль пожрала!
– Очнулась? – к кровати подошла медсестра средних лет с доброжелательным лицом. – Как себя чувствуешь?
– Нормально, – автоматически ответила я, хотя голова всё еще кружилась. – Что со мной случилось?
– Обморок на фоне резкого падения давления, – пояснила медсестра, проверяя капельницу у моей кровати. – Ничего страшного для тебя, но в твоем положении нужно быть осторожнее. Доктор скоро подойдет.
В моем положении. Значит, они уже знали о беременности. Конечно, анализы при поступлении.
– Как долго я здесь? – спросила я, пытаясь сесть.
– Не торопись, – медсестра мягко придержала меня за плечо, и подняла выше подушку, помогая удобнее устроиться. – Ты поступила вчера вечером. Сейчас почти полдень следующего дня.
Я провела в беспамятстве почти сутки? Это было ненормально даже для обморока.
– Мне делали какие-то процедуры? – осторожно спросила я, оглядывая палату. Она была одноместной, с современным оборудованием и даже телевизором на стене – явно не стандартная палата городской больницы.
– Тебе ввели успокоительное, ты была очень возбуждена, когда пришла в себя вчера, – пояснила медсестра. – И да, взяли некоторые анализы. Стандартная процедура для беременных.
Что-то в ее интонации заставило меня насторожиться.
– Какие именно анализы?
Медсестра явно замялась.
– Думаю, об этом лучше поговорить с доктором, – наконец сказала она. – Он как раз идет. Я позову его.
Она быстро вышла, а через минуту в палату вошел среднего возраста врач в белом халате, и внимательными глазами за стеклами очков.
– Здравствуйте, Майя, – он слегка улыбнулся. – Я доктор Савельев, заведующий отделением. Как вы себя чувствуете?
– Лучше, спасибо, – ответила я, внимательно наблюдая за ним. – Доктор, мне сказали, что брали какие-то анализы…
– Да, стандартные обследования, – он кивнул. – Ваша беременность протекает нормально, но есть легкая анемия, признаки истощения и переутомления. Вам нужно лучше питаться и избегать стрессов.
– Это все анализы? – я не сводила с него глаз.
Доктор вздохнул, сел на стул рядом с кроватью.
– Майя, я буду с вами откровенен. Вместе с вами приехал Ярослав Михайлович Воронцов. Он… попросил провести тест на отцовство.
У меня перехватило дыхание. Значит, вот что происходило, пока я была без сознания. Они взяли образец моей крови без моего согласия?
– Это незаконно, – мой голос дрожал от возмущения. – Вы не имели права проводить такие тесты без моего разрешения!
– Формально, разрешение было, – доктор выглядел смущенным. – Вы были в тяжелом состоянии, а господин Воронцов предоставил документы, подтверждающие, что он является вашим доверенным лицом в медицинских вопросах.
– Что? – я не верила своим ушам. – Это ложь! Я никогда ничего подобного не подписывала!
О господи. Готова спорить, что Ярослав таким образом просто демонстрирует свои неограниченные возможности! Запугивает меня, мерзавец.
Доктор развел руками.
– Майя, я понимаю ваше возмущение. Но Воронцовы – очень влиятельная семья. И речь идет о ребенке, который может быть их родственником. Они имеют право знать.
– А я имею право на личную жизнь и медицинскую тайну! – я почти кричала, ощущая, как меня трясёт от бешенства. – Этот тест… его результаты уже готовы?
– Да, – кивнул доктор. – Ребенок действительно от Антона Воронцова. Вероятность отцовства более 99.9%.
Господи, у них ведь даже оказался генетический материал Антона… Ну что за люди?
Несмотря на то, что я никогда не сомневалась в возможно результате, услышать подтверждение было странно.
– Ярослав Воронцов уже знает?
– Да, ему сообщили результаты сегодня утром, – подтвердил доктор. – Он сказал, что навестит вас позже.
– Я не хочу его видеть, – твердо сказала я. – И я хочу выписаться. Немедленно.
– Это не лучшая идея в вашем состоянии, – попытался возразить доктор. – Вам нужен покой и наблюдение.
– Я сама медик, – напомнила я. – И знаю свои права. Вы не можете удерживать меня здесь против моей воли.
Доктор Савельев еще раз вздохнул, но спорить не стал.
– Хорошо. Я подготовлю документы для выписки. Но обещайте, что будете следить за своим здоровьем. Вам нельзя нервничать, это может повредить ребенку.
Я кивнула, уже мысленно планируя, как доберусь до общежития. Нужно было позвонить Вике, попросить принести вещи. И как можно скорее покинуть эту клинику, где так легко нарушают все этические нормы ради денег и связей.
Через два часа, когда все формальности были улажены, я наконец оказалась на свободе. Благо, с меня не потребовали оплату за лечение, иначе пришлось бы закладывать почку.
Вика приехала со сменной одеждой и теперь мы вместе тряслись в маршрутке, по пути в общагу.
– Ты уверена, что тебе не стоило остаться в больнице? – беспокоилась она. – Все-таки обморок – это серьезно.
– Это был просто стресс, – отмахнулась я. – В больнице сказали, что со мной и с ребенком все в порядке. Просто нужно лучше питаться и избегать переживаний.
– Легко сказать, – хмыкнула Вика. – Особенно когда Воронцовы дышат тебе в затылок. Этот Ярослав тот еще тип, да?
– Высокомерный сноб, – согласилась я. – Уверен, что за деньги можно купить все, даже ребенка. Даже мою совесть. Сначала усомнился, что ребенок от Антона, а теперь, когда тест подтвердил отцовство, наверняка придумает что-то еще.
– Что ты собираешься делать? – спросила Вика.
– Буду жить своей жизнью, – пожимаю плечами, воображая, что могу просто сделать вид, словно семьи Воронцовых в моей реальности не существует. – Учиться, готовиться к рождению малыша. Не собираюсь я плясать под дудку Воронцовых, даже если они самая богатая семья в городе.
Моя комната в общежитии казалась еще меньше и скромнее после роскошного особняка Воронцовых и современной больничной палаты. Но это был мой угол, мое пространство. Здесь я могла быть собой, не чувствуя на себе оценивающих взглядов.
Вика помогла мне отвлечься от тяжёлых дум и приготовила чай.
– Отдыхай, – сказала она, собираясь уходить. – Я вернусь только вечером, но принесу что-нибудь вкусненькое. Ты совсем отощала. Кожа просвечивается.
– Спасибо, – я благодарно улыбнулась. – Не знаю, что бы я без тебя делала.
Когда Вика ушла на пары, я легла на кровать, закрыла глаза и позволила себе немного поплакать. Все напряжение последних дней, шок от смерти Антона, ужасная встреча с его семьей, унизительные тесты… это всё было слишком. Я чувствовала себя маленькой и беззащитной перед мощью этих бездушных людей.
Не удивлюсь, если они ради богатства, продали души.
Но ради нашего с Антоном ребенка, я должна стать сильной, даже если вся моя выдержка – напускная.
Не знаю, сколько времени я пролежала, погруженная в свои мысли, когда в дверь постучали. Я решила, что это вернулась Вика, и крикнула, не вставая:
– Открыто!
Дверь отворилась, и на пороге возник Ярослав Воронцов собственной персоной.
Ярослав
Я стоял в коридоре общежития, морщась от запаха дешевой еды и хлорки, и ждал, когда мне откроют. Майя крикнула "открыто". Я вошел, невольно оглядывая тесное помещение.
Комната оказалась крошечной. Две узкие кровати, письменный стол, шкаф, старый холодильник, несколько полок с книгами и учебниками. Чистая, с новыми уродливыми обоями, но убогая. И в этих условиях она собиралась растить ребёнка? О чём она вообще думает!
Майя лежала на кровати, и когда увидела меня, резко села, глаза расширились от изумления и возмущения.
– Что вы здесь делаете? – воскликнула девушка, поспешно вытирая следы слез. – Как вы вообще нашли меня?
– Найти кого-то в этом городе не так сложно, если знаешь, где искать, – я прошел в комнату, не дожидаясь приглашения. – Сбежать из больницы было неразумно. Доктор Савельев говорил, что вам нужен покой.
– Я не сбежала, а выписалась, – отрезала Майя. – И чувствую себя прекрасно. Что вам нужно? Пришли убедиться, что я не придумала беременность? Анализы ведь уже подтвердили, что ребенок от Антона, не так ли? Или вам нужны еще какие-то доказательства?
Её голос дрожал от сдерживаемой ярости, и я заметил, как она положила руку на плоский живот защитным жестом. Это почему-то тронуло меня, хотя я быстро подавил это чувство.
– Да, тест подтвердил, что это ребенок Антона, – признал я. – И я пришел, чтобы предложить решение проблемы.
– Здесь нет никакой проблемы, – огрызнулась Майя. – У меня все под контролем.
Я окинул взглядом её жилище.
– Под контролем? – не скрыл скептицизма в своём голосе. – Доктор сообщил, что у тебя анемия и истощение. В этой конуре, где ванная и туалет в конце коридора? Где ты собираешься поставить детскую кроватку? На письменный стол или подоконник?
На её бледных щеках от гнева выступили красные пятна. Неожиданно поймал себя на мысли, что мне интересно изучать проявлении её эмоций. Таких живых и выразительных.
– Я справлюсь. Не ваша забота.
– Это ребенок моего брата, – выдохнул, на мгновение прикрыв веки. – Значит, моя забота тоже. Именно поэтому я пришел с предложением.
Я достал из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул ей.
– Здесь ключи от квартиры в центре города. Она принадлежит мне, но сейчас не используется. Три комнаты, вся необходимая мебель и техника. Ты можешь жить там до родов и некоторое время после. Тебе будет выделено ежемесячное содержание на питание, одежду и медицинское обслуживание. Я выберу доктора, который будет наблюдать тебя до самых родов.
Майя уставилась на конверт, словно это была ядовитая змея.
– А взамен?
– Взамен… – я сделал паузу, тщательно подбирая слова. – Мы обсудим дальнейшую судьбу ребенка после его рождения. До тех пор ты поживешь в этой квартире, под наблюдением врачей. Это в интересах ребенка.
Майя прищурилась, мгновенно уловив недосказанность в моих словах.
– Что значит "обсудим дальнейшую судьбу"? – спросила она напряженно. – Мы уже все обсудили. Ребенок остается со мной.
– Майя, – я постарался, чтобы мой голос звучал рассудительно, – давай мыслить здраво. Сейчас главное – твое здоровье и здоровье ребенка. Время до родов ты проведешь в комфортных условиях, с лучшим медицинским обслуживанием. А потом… потом мы примем решение исходя из ситуации. И если ты проявишь разумность, то, конечно, получишь наиболее выгодные условия участия в жизни ребенка.
– Наиболее выгодные условия участия в жизни МОЕГО ребенка? – в её глазах вспыхнул гнев. – Вы все еще планируете забрать его! Ничего не изменилось!
– Я не прошу отдать ребенка прямо сейчас, – уточнил я. – Мы говорим о будущем. О том, что лучше для ребенка в долгосрочной перспективе. Наша семья может дать ему все – лучшее образование, связи, возможности. То, чего ты, при всем уважении, дать не сможешь.