Драмедия творения

Архангел Гавриил осторожно потрогал свежеприобретенный нос и неодобрительно пробурчал в него:

– Дурацкая сопелка.

После чего, незамедлительно споткнулся босым пальцем об камень и едва не упал.

– Чтоб тебя…

Закончить фразу он не успел, покольку вовремя заметил впереди фигуру Начальника, тоже облачившегося по неизвестной причине в парадную плоть.

Творец стоял на верхушке заросшего сочной травой холма и обозревал творение.

– Как дела, Гавриил? – спросил Господь, не оборачиваясь. – Похоже от физического тела ты не в восторге.

– Зачем оно сдалось, не понимаю, – проворчал архангел.

– Чтобы плавать под водой, надо стать рыбой. Вот и в физическом мире нужно и соответствующая оболочка… Хотя она и накладывает определенные ограничения… Так как там дела, ты не ответил?

– Хотел бы я сказать, что хорошо, – осторожно пробормотал архангел, перешагивая через очередной камень. – Но у меня плохие новости.

– Дай догадаюсь, – усмехнулся Творец, по-прежнему всматриваясь куда-то в даль новорожденного мира. – Адам и Ева?

– Они нарушили запрет, – не откладывая дела в долгий ящик выпалил Гавриил. Он весьма благоразумно решил, что лучше закончить с этим делом побыстрее.

– Я так и предполагал, – засмеялся Господь и солнечные зайчики побежали по росе. – Жажда знаний – это великая сила. Ладно, не томи, что они сделали с плодом? Попытались достать семена и посадить? Решили изучать форму, пока не поймут его суть или…

– Съели они его, – хмуро сказал Гавриил.

Воцарилось долгое молчание. Господь заложил руки за спину и слегка повернул голову.

– Если это шутка, – холодно сказал Творец, – то юмор – это не твое.

– Какие уж тут шутки, – ежась под взглядом Господа пробормотал Гавриил, поджимая саднящий палец ноги.

– То есть ты хочешь сказать, – медленно и, подбавив мороза в глас, сказал Творец, – что те, кого я создал по образу и подобию своему… сожрали произведение искусства? То есть ты хочешь сказать, что если бы я, к примеру, увидел бы нечто прекрасное и такой: “Гарсон! Этот шедевр выглядит аппетитно. Нож и вилку мне, я проголодался. Ах да, и не забудьте полить еду ядом, я ем только отравленое.” Это я к тому, что Адаму и Еве было сказано, что в плоде яд.

– Может они просто не поняли, – щурясь от пламени разгорающегося Божьего гнева выпалил Гавриил, просто, чтобы что-нибудь сказать.

– Точно! – громыхнул Творец. – Как же я сам не понял, что для моего образа и подобия будет невероятно трудно следовать такой невыносимо сложной инструкции, как: “НЕ! ЕШЬ! ЭТО!!!”

– Ну а они съели, – не выдержав, наконец, нестерпимого Божественного сарказма вскричал Гаврии. – Съели и все тут. Ну что я могу поделать, если таковы факты?!

Сгустившиеся тучи внезапно исчезли, мрак расступился и архангел увидел, как Творец сел на траву и слегка сгорбился.

– Я не понимаю, – сказал Господь. – Они же не голодали… У них еды полно и… я бы понял если бы… Зачем?

Гавриил мог выдержать и сарказм и гнев. Но растерянность в голосе любимого Начальника его просто подкосила. Он тоже сел на траву и сочувственно проговорил:

– Может не надо было им давать свободу воли?

– Что за интерес играть в куклы? – задумчиво сказал Господь, рассеянно поглаживая травинку. – Я хотел сотворить, а не сделать.

Внезапно откуда-то из-за горизонта до сидящих на холме долетел слабый звук, похожий на раскат грома.

– Ладно, – сказал Господь и поднялся на ноги. – Пора, пожалуй.

Гавриил поспешно вскочил.

– Это еще не все, – острожно и словно бы нехотя сказал архангел. – Даже не знаю, как вам сказать, но по словам Евы… тут замешан Люцифер.

– Вот как, – почти бесцветным голосом сказал Творец, но этого “почти” оказалось достаточно для того, чтобы Гавриил заговорил вдвое быстрее обычного:

– Я бы ее позвал, для дачи, так сказать, показаний, но она боится. Говорит, знаю, мол, что Люцифер любимчик, опять прикинется шлангом и Господь опять ему поверит.

– Шлангом? – недоуменно переспросил Господь.

– Она очень много говорит, – устало покачал головой Гавриил. – Так много, что иногда использует слова и выражения, которых еще нет.

– Ей детей учить разговаривать, – задумчиво сказал Господь. – От молчуньи многому не научишься… так что там с шлангом?

– Думаю, Люцифер превратился в змею, от немецкого «schlange”, и заговорил с ней и соблазнил…

– Во-первых, Гавриил, научись уже различать нынешнее и грядущее. Немецкий еще будет, а не есть. Но даже если и так, мужа позвать она не сообразила? – свирепо сказал Господь. – Не пришло в голову крикнуть: «Глянь, Адам, какая диковина. Говорящий шланг.» Посоветовалась бы хоть… прежде чем… закусывать. Я их парой создал для чего? Ну а Адам? Муженек где был? Жена шляется возле единственного опасного места в Эдеме одна одинешенька, а он что? Я ему что, собачку подарил? Звереныша для забавы? Да даже о них надо заботиться не говоря уж о своей половинке.

Господь замолчал и, слегка прищурившись, посмотрел на Гавриила.

– Какая-то не очень правдоподобная история, – сказал Творец.

– Ну уж нет, Шеф, – вспылил Гавриил. – Если вы тут намекаете, что я батон крошу на Люцифера, то, клянусь, я сейчас кринжану не по-детски.

– Я не понял примерно 30 процентов из всего, что ты сейчас сказал, – проговорил Господь.

Гавриил осекся и слегка сконфуженно рассмеялся.

– Да я тут подумал, – сказал архангел и в его глазах на мгновение блеснул странный огонек, – что в жаргоне Евы есть нечто притягательное.

Господь выпрямился, внезапно вырос и воздух вдруг вокруг изрядно заледенел. Кроме того, вдалеке вновь послышался раскат грома, который, вроде бы, приблизился. Гавриил вздрогнул и склонился.

– Значит так, – сурово сказал Творец. – Выстави их из Эдема, не хотят жить в моем раю, пусть строят свой собственный, посмотрим, как у них это получится. Адам не захотел нести невесомое бремя, пусть несет тяжесть всего мира на плечах своих. А что касается Евы… помнишь, как они должны были размножаться?

– Чудо слияния двух страстных натур должно было породить гигантскую белую птицу, которая во клюве приносила бы им плод их любви, – кивнул Гавриил. – Хотя мне больше нравился вариант с нахождением плода на цветущем поле.

– Как бы там ни было, – сказал Господь, – после сегодняшней трапезы процесс родов будет… немного другим.

Архангел молча склонил голову.

Некоторое время спустя Господь и Гавриил смотрели из тени деревьев, как сгорбившийся Адам спотыкаясь уходил из Эдемских врат, обнимая за плечи плачущую Еву.

– Даже облачившись в плоть, – тихо сказал Господь, – и принимая все ее ограничения я уже вижу, что они и их потомки натворят очень много зла. Как же удивительно…

– Да уж, – прошептал Гавриил. – Такие бессильные существа…

– Не это удивительно, – прервал его Творец. – Удивительно то, что несмотря на все это и спустя тысячи лет я не смогу их разлюбить.

– Зачем же выгнал их? – поразился Гавриил.

– Затем, что и песчинка хаоса, просочившаяся в отлаженный механизм порядка может уничтожить все творение. Я ведь не только за них в ответе.

Небеса вдруг потемнели и раскат грома, который Гавриил слышал уже дважды разорвал тишину уже с оглушительным грохотом. Врата Эдема захлопнулись.

– Не забудь ангела на входе поставить, – сказал Господь. – И выдай ему со склада пламенный меч, пусть охраняет, чтобы не вернулись и не объели очередное дерево.

– Что это за гром? – потирая ухо сказал Гавриил. – Это же не нормально.

– Конечно не нормально, – спокойно сказал Творец. – А гром этот называется война и она только что началась.

– Война! – воскликнул архангел. – Какая? С кем?

– Какая? До конца времен, – усмехнулся Господь, постепенно сбрасывая с себя физическую оболочку и медленно растворяясь в свете молний, грохоте дождя и вое ветра. – Ну а с кем, мог бы и догадаться. Со шлангом, разумеется, дорогой Гавриил… Со шлангом.