Уолфрид: похититель душ

Глава 1 : Начло

Мне было 7 лет, когда я впервые услышал этот миф-байку, но, будто это было вчера, я помню каждое слово, сказанное устами моего дедушки Рина. О, рассказывать он мог как никто иной: его речь обретала крылья поэта, особенно когда он принимал виски собственной выдержки. Он описывал истории в таких деталях, будто говорил о собственных переживаниях. Но, как я уже сказал, в тот день он решил рассказать байку, о которой знали взрослые, а дети её боялись!

– А теперь, Сальм, садись поудобнее, пришло время рассказать тебе историю, которую узнают мальчики твоего возраста, – сказал дедушка, откинувшись на стуле и пристально взглянув на меня из-под густых седых бровей.

– Дедушка Рин, об Истрии узнают в определённом возрасте?

– Мне было 9, когда мой отец рассказал её мне.

– Но мне только 7!

– Ничего, я буду краток и осторожен с сюжетом, – ответил он, махнув рукой. Затем схватил рюмку бренди, как будто искал в ней вдохновение, и залпом выпил. Ударив рюмкой о стол, он вздрогнул и пробормотал: – Хм, о чём же я?

– Ты хотел рассказать мне историю, которую рассказал тебе твой папа, – подсказал я, стараясь сдержать нетерпение.

– Да, да, помню. Это не совсем история, Сальм. Это легенда, которую каждый уважающий себя житель Глазго передаёт по наследству.

Его голос стал серьёзным, и я почувствовал, как что-то ледяное пробежало по моей спине.

– Сальм, прикрой дверь, прежде чем я начну рассказывать.

Я встал, подошёл к двери и прикрыл её, оглянувшись на дедушку. Помню это, будто всё происходит сейчас: за окном начинало темнеть, родители ушли в спальню отдыхать, а тишина в доме казалась какой-то особенно густой. Моя сестра Тина, старшая в семье, тогда была уже подростком – ей было 13. Родители, Стивен и Эшли Дэвидсоны были фермерами, работали от зари до заката, отдыхали редко, и это был один из таких вечеров.

Жили мы в окрестности Глазго,

Дед Рин поднял глаза, его взгляд был мрачным, как потемневшее небо за окном. Он тяжело вздохнул, словно собираясь пересечь границу между реальностью и воспоминаниями, и начал:

– Есть в Глазго одна легенда… Легенда о поезде душ. Говорят, он приходит только в самую глубокую ночь, когда даже ветер замирает, и рельсы дрожат под невидимыми вагонами. Но это не обычный поезд, Сальм. Нет. Он приходит не за телами, а за тем, что в нас самое ценное, – за душами.

Его слова звучали так глухо, будто шли не из его рта, а из самой темноты, окружающей нас. Я не мог оторвать взгляда от дедушки, моё сердце забилось чаще, а ладони вспотели.

– Ты, наверное, думаешь, что это сказка, чтобы пугать детей? – он наклонился ближе, и его лицо осветила тень от лампы, делая его похожим на странного старинного портретного героя. – Но я видел его. Видел, как поезд, издавая глубокий гул, собрал всех, кто однажды не нашёл своего места в этом мире.

Я замер, поражённый этими словами, и почувствовал, как в груди разгорается смесь любопытства и страха.

– Что происходит с этими душами? – спросил я шёпотом, почти боясь услышать ответ.

Дедушка откинулся на спинку стула и прикрыл глаза, словно переживая что-то вновь. Его лицо на мгновение сделалось таким мрачным и усталым, что мне стало не по себе.

– Говорят, те, кто садится в этот поезд, не возвращаются. Вагоны пусты, но их можно услышать. Гул, скрежет, отголоски голосов… Это не поезд, а сама смерть в движении. И если ты услышишь его сигнал, помни: никогда не смотри в сторону рельсов, никогда не иди на этот звук.

Его голос затих, и в комнате наступила тишина, такая густая, что я слышал, как трещит огонь в камине. Я почувствовал, как мороз пробежал по моей спине, и попытался пошевелиться, но не смог.

– Но, дедушка… – начал я, не зная, что сказать.

– Не бойся, Сальм, – перебил он, натягивая слабую, но успокаивающую улыбку. – Эта история – лишь предостережение. Лишь напоминание о том, что терять надежду – всё равно что шагнуть на эти невидимые рельсы.

Его слова отдались эхом в моей голове, и я понял, что дедушка говорил что-то большее, чем просто миф. Эта легенда была не просто историей. В ней звучала истина, которую я ещё не мог постичь.

Дни сменялись ночами, недели тянулись, месяцы проходили, а я, Сальман Дэвидсон, никак не мог забыть историю, которую мне рассказал дедушка Рины. Она словно запечатлелась в моей памяти, накрепко, будто заклинание.

Я не знал, почему эта история так сильно зацепила меня. Может, дело было в том, как он рассказывал – его голос, спокойный, но в то же время полный какого-то скрытого смысла, словно каждое слово было больше, чем просто звук. Или, может, дело в самом содержании – в тех странных, почти нереальных событиях, о которых он говорил.

Словно это была не просто сказка, а нечто большее. Может, тайна? Или предупреждение? Я ловил себя на том, что снова и снова возвращаюсь к его словам, прокручиваю их в голове, пытаясь понять, что именно так зацепило меня.

Глава 2: Жизнь на окраине

Моя жизнь была размеренной, хотя и не совсем обычной, как, наверное, у большинства детей, выросших на ферме. Мы жили в старом доме, стоявшем у подножия холмов, в трёх милях от ближайшего городка. Глазго казался чем-то далеким и недосягаемым – величественным городом, в котором кипела жизнь, но куда мы выбирались лишь раз или два в год. Наша семья была простой и трудолюбивой: отец, мать, моя старшая сестра Тина и я, Сальман Дэвидсон.

Мои родители редко находили время для разговоров. Отец уходил на рассвете работать в поле, а мама почти весь день проводила на кухне, следя за домашним хозяйством. Иногда они даже, казалось, забывали, что у них есть дети. Не то чтобы они нас не любили, просто работа всегда была на первом месте. Тина, как старшая, часто брала на себя роль взрослого: проверяла мои уроки, учила нас с мамой шить, а ещё читала мне по вечерам.

Но, несмотря на всю её заботу, мы не были близки. Тина всегда была слишком серьёзной. Её интересовали только её дневник, старинные книги, которые она брала у нашей тётушки в Глазго, и, как я позже понял, собственные мечты о другой жизни.

Я, напротив, обожал всё вокруг: пустые холмы, бескрайние пастбища, запах свежескошенной травы и прохладные вечера, когда мы всей семьёй сидели у камина. Но главное место в моём детском мире занимали дедушка Рин и его рассказы.

Дедушка жил с нами в отдельной пристройке, маленьком деревянном домике за фермой. Он был старым, суровым человеком, но в нём была какая-то магия. Он всегда знал, что сказать, чтобы зажечь во мне интерес к самым обычным вещам. Например, он мог рассказывать часами о старом дубе за нашим домом, будто тот был живым существом с тайной жизнью, скрытой от людских глаз.

Но, как бы я ни восхищался дедушкой, у меня всё равно были свои занятия. Дни начинались с того, что я помогал родителям: собирал яйца в курятнике, носил воду из колодца, кормил коров. Отец говорил, что труд облагораживает человека, но, если честно, мне просто нравилось быть полезным.

Когда работа заканчивалась, я убегал на холмы. Моё любимое место – старая заброшенная железнодорожная станция, вросшая в землю, словно забытый реликт прошлого. Там были старые платформы, заросшие травой, и ржавые остатки рельсов, которые тянулись в никуда. Это место всегда казалось мне странным и загадочным. Тина говорила, что когда-то там ходили поезда, но я не верил. Поезда, как я думал, принадлежат большим городам, а не маленьким деревням вроде нашей.

Моими единственными друзьями были Джейк и Томас, мальчишки с соседней фермы. Они были близнецами и неразлучны. Вместе мы строили шалаши, лазали по деревьям и устраивали настоящие войны с деревянными мечами. Но иногда я замечал, что мне больше нравится быть одному.

В такие дни я уходил на станцию и представлял, как когда-то по ней проносились поезда. Я сидел на платформе, слушал ветер и смотрел вдаль, пытаясь понять, почему эти рельсы вызывают у меня одновременно восторг и тревогу.

Моя жизнь, на первый взгляд, была обычной, но внутри меня всегда жил какой-то вопрос. Словно я был частью чего-то большего, чего ещё не мог понять. История дедушки о поезде душ заставила меня ещё больше задуматься. Может, дело в том, что я всегда чувствовал эту странную связь с рельсами? Или, может быть, в том, что я, как говорил дедушка, рано услышал зов?

Я не знал. Но каждый вечер, засыпая, я ощущал, как во мне шевелится то, что нельзя объяснить словами. Это было похоже на интуицию, на знание чего-то, что мне ещё предстоит открыть.

Однажды, в один из таких тихих вечеров, я спросил у Тины:

– Ты когда-нибудь слышала что-то странное на холмах?

Она долго смотрела на меня, прежде чем ответить:

– Нет, Сальм, я никогда ничего не слышала. Но ты ведь и сам знаешь, что странное всегда начинается с тебя.

Я не понял, что она имела в виду. Но её слова остались со мной, как тень, следовавшая за мной день за днём.

Холмы, ферма, рельсы, рассказы дедушки… Всё это было моей жизнью. И всё это, как я чувствовал, вело меня к чему-то большему. К чему-то, что я пока не мог увидеть.

Глава 3: Сердце Анджолин

К старшей школе моя жизнь успокоилась. После той истории с поездом прошло много лет, и я научился не вспоминать о ней. Но даже теперь, когда я смотрю на это время, я понимаю, что в моей жизни происходило нечто, что с самого начала готовило меня к борьбе за самое важное.

Анджолин Энстронг.

Её улыбка, едва заметная, как солнечный луч, пробивающийся сквозь облака, была такой же редкой, но каждый, кто видел её, запоминал её навсегда. Она была самой застенчивой девочкой в школе – сидела на последней парте, опускала глаза, когда к ней обращались, и всегда отвечала тихо, почти шёпотом. Я знал, что у неё не было друзей, кроме её записной книжки, которую она носила везде с собой.

Я увидел её впервые в школьной библиотеке. Она сидела у окна, рисовала что-то в своей книжке и, казалось, была где-то далеко. Мне понадобилось пять минут, чтобы набраться храбрости и подойти.

– Ты что-то рисуешь? – спросил я, чувствуя, как голос чуть дрогнул.

Она подняла на меня глаза, такие глубокие и спокойные, что я на мгновение потерял дар речи.

– Да, – коротко ответила она, прикрывая рисунок рукой.

– Можно посмотреть? – спросил я, уже жалея, что подошёл.

Но к моему удивлению, она улыбнулась, хоть и совсем чуть-чуть, и открыла свою книжку. Это был эскиз рельсов, уходящих в закат. У меня по спине пробежал холодок, но я улыбнулся.

– У тебя талант, – сказал я.

С тех пор мы начали общаться. Сначала осторожно, будто боялись спугнуть эту хрупкую связь. Но вскоре мы стали близки. Она рассказывала мне о своих мечтах – о том, как хочет уехать из нашего городка и стать художницей. А я, в свою очередь, делился своими детскими страхами, включая легенду о поезде.

Однако наша дружба стала мишенью для одного человека: Найт Джексон.

Найт был полным моим противоположностью. Высокий, мускулистый, звезда школьной футбольной команды. Он был умён, но жесток. Учителя любили его за успехи, а одноклассники – за харизму. Но я знал его с другой стороны. Он наслаждался своей властью над окружающими.

Когда он впервые заметил, что Анджолин всё чаще проводит время со мной, его глаза сузились, а на лице появилась хищная улыбка.

– Дэвидсон, ты серьёзно думаешь, что у тебя есть шансы? – сказал он однажды после урока, когда мы встретились в коридоре.

– Я не думаю, что это твоё дело, – ответил я, стараясь не выдать раздражения.

– Она не для тебя, – сказал он, подходя ближе. Его голос стал холодным. – Забудь о ней.

Но я не собирался отступать.

Однажды после занятий я ждал Анджолин у выхода из школы. Мы собирались пойти в парк, но она задерживалась. Когда я вошёл внутрь, я услышал приглушённые голоса из спортзала.

– Ты же знаешь, что тебе не нужен этот Сальм, – говорил Найт. Его голос был уверенным и наглым.

– Найт, я… я не могу, – ответила она тихо.

– Почему? Потому что ты боишься его? Или ты просто боишься меня? – сказал он, делая шаг ближе.

Я не стал ждать. Захлопнув дверь спортзала, я шагнул внутрь.

– Эй, Джексон, отпусти её, – сказал я, стараясь звучать твёрдо.

Найт обернулся, его лицо исказила насмешка.

– А ты что, герой? – Он подошёл ближе, ставя между нами всего несколько шагов. – Думаешь, сможешь её защитить?

Я не успел ответить, как он толкнул меня в грудь. Я потерял равновесие, но не упал.

– Хватит! – закричала Анджолин, встав между нами.

– Посмотрим, насколько ты храбр, Дэвидсон, – бросил Найт, отступая. – Это ещё не конец.

Битва за Анджолин

Через несколько дней в школе стало известно, что Найт решил устроить «сюрприз». Он пригласил всех после уроков на футбольное поле.

Когда я пришёл, Найт стоял в центре, окружённый толпой. Анджолин стояла в стороне, её глаза молили меня не вмешиваться.

– Ну что, Дэвидсон, ты готов доказать, что достоин её? – крикнул Найт, бросая мне футбольный мяч.

– Это не соревнование, Найт, – ответил я, бросив мяч ему обратно. – Ты не можешь просто решить за неё.

Но он только улыбнулся.

– Она достойна лучшего, а ты – никто. Давай проверим, кто здесь настоящий мужчина.

Мы начали игру. Это была не просто футбольная схватка. Это была война. Найт играл жёстко, раз за разом толкая меня и сбивая с ног. Но я не сдавался. Толпа вокруг нас гудела, а я сосредоточился только на одном: я не позволю ему победить.

В какой-то момент он ударил меня так сильно, что я упал, сильно ударившись о землю. Я слышал, как толпа замерла, но голос Анджолин пробился сквозь шум:

– Сальм, хватит!

Я поднялся, не обращая внимания на боль.

– Это всё, что у тебя есть? – бросил я Найту, стирая кровь с губы.

Он посмотрел на меня с удивлением, а затем что-то в его лице изменилось. Его улыбка исчезла.

– Ты ещё об этом пожалеешь, – сказал он, бросив мяч на землю и уходя.

Выбор Анджолин

После игры мы остались одни. Я молча смотрел на Анджолин, ожидая, что она скажет.

– Ты не должен был этого делать, – наконец сказала она.

– Я не мог иначе, – ответил я.

Она долго смотрела на меня, а потом тихо добавила:

– Спасибо, Сальм.

Я не знал, что она решит, но в её взгляде я увидел ответ. С этого дня мы стали ближе.

Но история с Найтом ещё не закончилась.

Глава 4: Иллюзии Мистера Уолфрида

Мистер Уолфрид всегда был человеком загадочным. Его дом – величественный особняк в викторианском стиле с высокими окнами и резными колоннами – казался чуждым для скромного района, в котором он стоял. Люди говорили, что он владеет несметным состоянием, заработанным в мире финансов, но большинство знали его как мастера иллюзий, который мог заставить человека поверить в невозможное. Шоу Уолфрида вызывали восторг у зрителей по всему миру, но их редкость только добавляла ему мистического ореола.

Ему было сорок два, но выглядел он старше своих лет: тёмные круги под глазами, кожа, побледневшая из-за долгих ночей в полутемных залах, где он оттачивал свои трюки. Его лицо напоминало мраморную маску, но глаза горели странным огнём, будто он всегда видел больше, чем остальные.

Впервые он заметил Анджолин

Девушка привлекла его внимание почти случайно. Она шла мимо его дома поздним днём с блокнотом в руках. Длинные волосы мягко спадали ей на плечи, лёгкое платье развевалось на ветру. Она выглядела так, будто её образ сошёл с картины эпохи романтизма.

Сначала Уолфрид просто наблюдал за ней из окна своего кабинета, но в его сознании сразу зародился интерес, который вскоре перерос в одержимость. Она казалась ему живым воплощением той красоты, которую он видел лишь в своих иллюзиях, но не мог удержать.

Он начал следить за ней. Не открыто, конечно, а с той осторожностью, которая свойственна его ремеслу. Его слуги приносили ему сведения о её привычках: она любила гулять в одиночестве по окраинам города, часто рисовала в парке, иногда читала в местной библиотеке.

“Она особенная”, – думал он, вглядываясь в рисунки, которые однажды увидел в её руках.

Однако, изучая Анджолин, он вскоре узнал о её поклонниках: Сальме и Найте.

Соперничество Сальма и Найта

Сальм, высокий и сдержанный, всегда старался находиться рядом с Анджолин. Он относился к ней с заботой, часто помогал ей нести книги или предлагал свою компанию на прогулках. Его доброта и искренность находили отклик в её сердце, но он был слишком осторожен, чтобы признаться ей в своих чувствах.

Найт, напротив, был полной противоположностью Сальма. Его энергия и дерзость привлекали к нему внимание, он всегда был в центре событий. Будучи капитаном школьной футбольной команды и одним из лучших учеников, он пользовался популярностью. Но за его улыбкой скрывалась жёсткость: Найт не терпел конкуренции.

Их соперничество вспыхнуло, когда Найт однажды открыто заявил, что Анджолин станет его девушкой.

– Сальм, брось свои книжки, – сказал он с усмешкой на школьной площадке. – Тебе никогда не заполучить её.

Сальм не ответил, но его взгляд говорил за него.

Однажды на уроке биологии, где оба сидели за соседними партами, учитель мистер Грейсон дал им задание работать в одной группе. Пока Сальм старательно записывал ответы, Найт демонстративно флиртовал с Анджолин, которая сидела напротив.

– Анджолин, ты сегодня великолепна, – сказал он, наклонившись ближе. – Почему бы нам не сходить куда-нибудь после школы?

Сальм сжал ручку так сильно, что она чуть не сломалась.

– Хватит, Найт, – наконец сказал он. – Мы здесь не для этого.

– А что ты сделаешь, если я не перестану? – спросил Найт, выпрямляясь и пристально глядя на Сальма.

Напряжение между ними росло, и Анджолин почувствовала себя неуютно.

– Пожалуйста, успокойтесь, – сказала она мягко.

Эти конфликты становились всё более частыми, и хотя Анджолин была благодарна за внимание, её утомляла постоянная борьба между ними.

Приглашение Мистера Уолфрида

В это время школа готовилась к празднику города. На городском собрании директор мистер Картер поднял вопрос о необходимости особой программы для старшеклассников.

– Нам нужно что-то необычное, чтобы вдохновить наших учеников, – сказал он мэру города.

– У меня есть идея, – задумчиво произнёс мэр. – Почему бы нам не пригласить мистера Уолфрида?

Зал ахнул. Мистер Уолфрид был местной легендой, хотя и держался в стороне от общества.

– Я уверен, что он не откажет, – добавил мэр. – Его магия станет идеальным завершением праздника.

Мэр лично посетил особняк Уолфрида на следующий день. Тот принял его в своём кабинете.

– Я с удовольствием приму участие, – сказал он после непродолжительного разговора. – Я обещаю, это будет шоу, которое они запомнят на всю жизнь.

Но в его глазах мэр не заметил леденящего блеска, с которым Уолфрид уже продумывал свой план.

Встреча в школе

В день праздника Уолфрид прибыл в школу. Его появление в чёрном плаще, украшенном серебряными узорами, вызвало восхищённые взгляды. Он неспешно прошёл по залу, приветствуя гостей.

Шоу началось с простых трюков: исчезновение предметов, игра света и теней. Но вскоре выступление стало более мистическим. В зале витало напряжение.

Когда его взгляд нашёл Анджолин, сидящую в третьем ряду, он внезапно прервал своё выступление.

– Я хотел бы пригласить на сцену кого-то особенного, – сказал он.

Он протянул руку в её сторону.

– Ты, юная леди.

Анджолин растерялась, но публика начала аплодировать, подталкивая её к сцене.

Сальм напрягся. Он чувствовал, что что-то не так. Найт, напротив, усмехнулся: он не воспринимал Уолфрида как угрозу.

Анджолин вышла на сцену. Уолфрид подошёл ближе и шёпотом сказал:

– Ты доверяешь мне?

Она кивнула, но в её глазах читалось смущение.

Сальм и Найт, сидя в зале, наблюдали за происходящим. Никто из них не подозревал, что иллюзионист уже начал свою игру.

Приглашение мистера Уолфрида в школу

В уютном актовом зале мэр города Дуглас Фергюсон проводил ежегодное собрание с жителями, чтобы обсудить подготовку к празднику города. Это событие всегда объединяло горожан, превращая скучные административные вопросы в дружеские встречи. Среди обсуждений мероприятий для старшеклассников поднялся вопрос: как сделать программу интересной и запоминающейся?

– Мы должны предложить что-то, что вдохновит молодёжь, – сказал мистер Картер, директор старшей школы. Его седые волосы и строгий костюм подчёркивали авторитетность. – Простой концерт или спортивное состязание не вызовут восторга. Нам нужно настоящее шоу.

– Шоу? – переспросил мэр, задумчиво постукивая пальцами по столу. – Это хорошая идея. И я знаю, кто может нам помочь.

Зал замер.

– Я предлагаю пригласить мистера Уолфрида.

Шёпот прокатился по рядам. Даже имя этого человека вызывало смешанные эмоции. Мистер Уолфрид, богатый и загадочный иллюзионист, жил в своём особняке на окраине города, почти не появляясь в обществе. Его редкие выступления становились настоящими событиями, но никто не знал, почему он держался в стороне от людей.

– Вы уверены, что он согласится? – спросил один из учителей.

– Я лично встречусь с ним, – уверенно ответил мэр. – Если он примет наше приглашение, это станет гвоздём программы.

Визит мэра в особняк Уолфрида

На следующий день мэр Фергюсон отправился в особняк. Это место вызывало трепет у каждого, кто проходил мимо: высокие каменные стены, витражные окна, увитые плющом, массивные дубовые ворота. У ворот мэра встретил лакей, молчаливый и строгий.

– Мистер Уолфрид ждёт вас в своём кабинете, – коротко сказал он и проводил гостя внутрь.

Кабинет был таким же величественным, как и весь дом: книжные полки до потолка, старинный письменный стол, уставленный странными механизмами и статуэтками. За столом, в полумраке, сидел сам мистер Уолфрид.

– Мэр Фергюсон, – протянул он, поднимаясь навстречу. Его голос звучал мягко, но в нём ощущалась сила. – Чем обязан визиту?

Мэр пересказал суть своей просьбы, стараясь выбрать самые убедительные слова.

– Наши старшеклассники заслуживают вдохновения. Ваше шоу станет кульминацией праздника.

Уолфрид внимательно слушал, слегка прищурившись. Его взгляд, словно рентген, проникал в душу.

– Шоу для школы? – наконец произнёс он, будто пробуя слова на вкус. – Звучит… интересно.

Мэр обрадовался.

– Значит, вы согласны?

– Да, – ответил Уолфрид, медленно улыбаясь. – Я не могу отказать в таком предложении. Это будет… незабываемо.

Мэр не заметил, как в глазах Уолфрида мелькнуло что-то странное – смесь интереса и скрытой угрозы.

Подготовка к шоу

Когда новость о приглашении мистера Уолфрида разлетелась по школе, ученики были взволнованы.

– Мистер Уолфрид? Тот самый иллюзионист? – спрашивали старшеклассники друг друга. – Его шоу называют магией нового века!

Сальм, услышав об этом, почувствовал тревогу. Хотя он не мог объяснить, почему, в глубине души ему казалось, что это приглашение может принести неприятности.

Найт, напротив, был рад.

– Будет весело, – сказал он друзьям. – Надеюсь, он сделает трюк с исчезновением

Продолжение: Подготовка к шоу и загадочный интерес Уолфрида к Анджолин

За неделю до праздника школа превратилась в улей, где все были заняты приготовлениями. Учителя репетировали речи, ученики оформляли зал, а мистер Картер строго следил за каждым шагом, чтобы всё прошло идеально.

Анджолин, как всегда, оказалась среди тех, кто добровольно вызвался помочь. Она рисовала декорации для сцены, её аккуратные мазки кистью добавляли красок празднику. Сальм, не отставая, предложил свою помощь.

– Тебе, наверное, тяжело работать одной, – сказал он, присаживаясь рядом с её мольбертом.

Она улыбнулась.

– Не тяжело, но помощь всегда кстати.

В этот момент, чуть поодаль, Найт, увидев, как Сальм и Анджолин мило беседуют, нахмурился. Ему не нравилось, что Сальм всегда оказывался рядом с ней.

– Ещё увидишь, кто победит, – пробормотал он себе под нос и направился к спортивному залу, где тренировалась его команда.

Интерес Уолфрида к Анджолин

Мистер Уолфрид, наблюдая за школьной суетой издалека, ни на мгновение не упускал из виду свою цель. Он уже знал всё, что ему нужно о Найте и Сальме, и внимательно изучил их соперничество. Но его мысли занимала лишь одна фигура – Анджолин.

Вечером, за три дня до выступления, Уолфрид вышел на прогулку в парк неподалёку от школы. Он знал, что Анджолин часто бывает здесь. И, как и ожидалось, он увидел её: она сидела на скамейке с блокнотом, задумчиво смотря на фонтан.

Её тонкие пальцы быстро водили карандашом по странице. Она рисовала сцену праздника.