Глава 2.
Цена Гармонии.
Часть 1.
Темница Кантерлота. Дискорд, скованный кристалл ическими кандалами, лежал на холодном каменном полу, его обычно яркая гримаса сменилась унынием. Звук приближающихся копыт заставил его поднять голову. Принцесса Селестия стояла в проёме темницы, её лицо было непроницаемо.
Дискорд усмехнулся, несколько кисло.
– О, Селестия. Пришла полюбоваться на падение бывшего лорда хаоса?
Селестия не ответила на его язвительность. Её взгляд скользнул по его закованым лапам, останавливаясь на его лице с холодной решимостью.
– Я жалею, что не уничтожила тебя тогда, Дискорд, – сказала она, голос был твёрд, лишен всякой мягкости. – Моя вера в Искорку и её друзей… была наивной глупостью. Ты неисправим. Твоё существование – оскорбление для Эквестрии.
Дискорд вздохнул, приподнимая бровь.
– О, я, конечно, монстр, который чуть не уничтожил Эквестрию трижды. Раскаиваюсь ли я? Забавный вопрос. Обычно в историях добро побеждает зло, но мне стало интересно, кто победит на самом деле: Искорка со своей верой в дружбу или… властная старушка с безграничной любовью к своим подданным? Ха-ха-ха!
Селестия выдохнула, сдерживая гнев. Момент молчания повисал в воздухе, прежде чем она продолжила, голос был сдержан, но полон презрения:
– И ты находишь это смешным?
Дискорд кивнул, переключаясь на другую тему.
– Кстати, тебе бы не помешало принять ванну. От тебя несет, как от лошади. Хах! Забавная шутка, не правда ли?
Лицо Селестии стало ещё более непроницаемым.
– Я пришла сообщить тебе кое-что. Флаттершай не придёт на твою казнь, Дискорд.
Дискорд на мгновение замер, но он быстро взял себя в лапы.
– Ох, жестокая правда, прямо в самое сердце… жаль только, что у меня нет сердца. Ха-ха!
Селестия развернулась, не проронив больше ни слова. Её фигура исчезла в коридоре. Дискорд остался один, его усмешка исчезла. Он опустил взгляд на заветную фотографию, где он был запечатлен с Флаттершай, и его обычно яркие глаза потускнели. Тихий вздох вырвался из его груди.
– Эх… Флаттершай… моя дорогая Флаттершай…
***
Шестерка пони брела по дороге, их походка – тяжелая, а копыта цокали по земле. Воздух вокруг них был сгущен отчаянием и болью. Рарити, едва держалась на ногах, ее придерживали Флаттершай и Эпплджек, помогая той идти. Каждый вдох для нее был пыткой – резкая, пронзительная боль разрывала грудь. Радуга, тяжело дышащая, с трудом переставляла ноги, искалеченные крылья при каждом движении вызывали приступы нестерпимой боли, словно тысячи иголок пронзали ее плоть. Пинкамина шла, опустив голову, ее грива и хвост волочились по земле, как запутавшиеся нити печали. Впереди шла Искорка. Там, где когда-то были ее крылья, теперь зияли кровоточащие раны, излучающие тусклое, пульсирующее магическое свечение – бледный отблеск былой славы.
– Как Селестия смогла поймать Дискорда? – прошептала Искорка, ее голос был едва слышен. – Он никогда не был таким неосторожным…
Флаттершай, съёжившись, прошептала в ответ, голос её дрожал:
– Возможно… всё дело во мне… Я могла предупредить его… сказать, что Селестия задумала его уничтожить… но… я…
– Но?! – Радуга резко остановилась, голос, надломленный болью и негодованием, прорезал тишину. Она склонилась над Флаттершай, глаза её пылали.
Флаттершай, всхлипнув от страха, опустилась на землю, копыта прижимая к лицу.
– Но… но я побоялась, что он расстроится! Он всегда был таким весёлым… я не хотела портить ему настроение… Я… я была такой глупой…
Радуга шагнула к ней, но Эпплджек и Пинкамина сдержали её, чувствуя, что вот-вот произойдёт взрыв. Рарити, лишившись поддержки, рухнула на землю, стон боли вырвался из её губ. Эпплджек, стиснув зубы, прошипела сквозь боль в собственных ушибах:
– Успокойся, Радуга! Ты знаешь, она слишком добрая!
– Слишком добрая?! – Радуга вспыхнула, голос её прогремел, как гром. – Она дура! Боялась сказать правду, чтобы не испортить ему настроение?! Да она угробила все!
Рарити застонала ещё сильнее, боль усилилась от стресса и их криков.
– О, пожалуйста… кто-нибудь… остановите этот кошмар…
Вспышка магии ослепила всех. Громкий крик Искорки – «УСПОКОИЛИСЬ!!!» – заморозил подруг на месте, превратив их в живые статуи.
– Зачем ты набросилась на Флаттершай?! Неужели ты не видишь, как ей тяжело?! Да, она виновата… но не она одна! Мы все могли бы предотвратить это! Каждая из нас могла сказать Дискорду правду, предупредить его!
Глубокое молчание повисло в воздухе. Подруги смотрели на Искорку, понимая её слова.
– Мы все могли предупредить Дискорда, – голос Искорки дрожал от боли и горечи. – Но что мы сделали? Мы положились на чудеса, на милосердие Селестии… Мы все виноваты… каждая из нас…
Слёзы хлынули по щекам Радуги, смывая гнев, оставляя лишь стыд. Эпплджек опустила голову, плечи её поникли под тяжестью вины.
– Прости, Флаттершай, – прошептала Радуга, слёзы текли по щекам, словно ливень. – Я… я погорячилась… я была неправа…
Флаттершай, поднимая голову, прошептала сквозь слёзы:
– Ты права, Радуга… я была дурой… я должна была посоветоваться с тобой…
Заклинание Искорки рассеялось. Подруги обнялись, но внезапный крик Радуги от боли в крыле прервал этот момент. Испуганные птицы взметнулись из окружающих деревьев.
Часть 2.
В королевских покоях, залитых золотым светом восходящего солнца, Селестия сидела на кровати, голову склонив к рукам. Воспоминания обрушились на неё, как лавина. На алом бархате постели, словно драгоценные камни, разложены были фотографии Искорки – от озорного жеребёнка до новой принцессы. Слёзы, подобные жемчужинам, катились по её щекам, оставляя блестящие дорожки на безупречной белой шерсти. Годы, проведённые с Искоркой, были для Селестии настоящим золотым веком, эрой безмятежности и нескончаемой радости.
Нежно коснувшись бархатным копытом фотографии, на которой юная Искорка с замиранием сердца смотрела на ночное небо, Селестия прошептала, голос её дрожал от нахлынувших чувств:
– Сумрачная Искорка… Ты была для меня больше, чем ученица, больше, чем подруга… ты была мне как родная дочь.
Тихий стук в дверь. В глазах Селестии на мгновение вспыхнула золотая искорка раздражения, но она быстро взяла себя в лапы, глубоко вздохнув.
– Обязанности принцессы не могут ждать, – прошептала она себе под нос.
В зеркале она проверила, насколько хорошо скрывает свои эмоции. Легкий штрих пудры, несколько капель любимого жасминового парфюма – и, приняв царственное выражение лица, Селестия с достоинством вышла в коридор.
***
Хижина Зекоры, укрытая густой тенью вековых деревьев, стояла в густом лесу. Воздух, пропитанный ароматом трав и влажной земли, наполняли лишь шелест листвы и нежное пение птиц. Шесть измученных, израненных пони медленно, осторожно приближались к ней. Их стук в дверь – тихий, робкий – звучал как мольба о помощи.
Дверь распахнулась, открыв им мудрую Зекору. Её сочувствующие голубые глаза скользили по пони, замечая каждую царапину, каждую рану. Спокойный, мелодичный голос Зекоры звучал, как шепот ветра: