- -
- 100%
- +
© Николай Рассадин, 2018
ISBN 978-5-4490-5116-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Мне тридцать три
В твоих глазах: «Помилуй и прости!»Но прошлые обиды не прощая,Мне даришь прошлогодний снег в горстиИ вечный календарь индейцев майя,Который обещает страшный судРаз в пятилетку, плачьте, пирамиды.Предать тебя успеет Юний Брут,Имевший на твою планиду виды.Мой милый друг, погрязший в суете,Оставь надежду на исход из плена,Ты не способен птицею лететь,Ты не способен перерезать вены.Смирись. Усни. Пусть кратким будет сон,Он принесёт тебе упокоение.Тебе приснится африканский слонИ райских птиц божественное пенье.А утром солнца луч пронзит глаза,И ты, ослепнув, обретёшь свободу.Теперь прощай, я всё тебе сказал,Мне тридцать три исполнилось отроду.Нет повести печальнее на свете
В ночи услышав вой собаки дикой,А в унисон собак домашних лай,Вставляй в петлицу алую гвоздикуИ «песне» этой громко подпевай.Безумству храбрых и рассудку трусовТы будешь петь, октябрь веселя,А за тобой толпа юнцов безусых,Готовых строить этот мир с нуля,Готовых, мир насилия разрушив,Полмира утопить в густой крови.Услышат вой имеющие ушиИ будут каждый лай дрожа ловить.«Нет повести печальнее на свете»,Сулящей нам победу светлых сил.В рай попадают, к счастью, только дети,Которых светлый мир не доносил.Остров свободы
Мне, конечно, предстоит исходИз угрюмых, северных болот,В жаркую, сухую Палестину.Это для меня не алия,Не сбежать назад смогу ли яК тем, кого на миг не мог покинуть?Эта вероятность велика,Государства твёрдая рукаВсё сильнее давит мне на шею.Дифирамбы петь не мой удел,Я и тем, из юности, не пел,Просто говорил, что не умею.И пишу я, видимо, не то,И не в то хожу читать лито,И не знаю чаяний народа.А за это спросится с меня:– С кем ты, сука, власти изменял?И зачем тебе, урод, свобода?Так что точно предстоит исход:Третий философский пароходСтанет в синем море-океанеОстровком потерянных людей,Островком потерянных идей,Островом Свободы завтра станет.Багдадский вор
Это не закончится никогда,Снова Вор заехал на трон в Багдад.Всё спокойно в городе славном.Колотушкой сторож стучит в ночи,«Всё спокойно в городе!» – в ночь кричит,А спокойствие не бывает халявным.За спокойствие надобно заплатить,Было бы что кушать, чего испить,Ребятишки наши здоровы, и слава Вору!А то придёт какой-нибудь пришлый татьИ начнёт Багдад, как ладью, шатать,Так не избежать Багдаду святому мора.Мытари слоняются по дворам,Строить Вору надобно новый храм.Там за вас молится отец святой будет.Он не может нищим быть и босым,Цепь на шее – золото и часы —Золото, а вас своим судом судит.А опричников в Багдаде не сосчитать,Чтоб не думал рыпаться пришлый тать,Чтобы не смущал умы спокойно живущих.А в одной руке у них ятаган,А в другой руке пистолет-наган,Несогласных – рубить, защищать «за Вором идущих».Вечным будет этот спокойный ад,Радуйся спокойствию, спи, Багдад!И уйти захочешь, да не уйдёшь в дали.На кордонах ловкие егеря,Хвать бегущего, и в лагеря,Вор багдадский за то раздаёт медали.Это не закончится никогда,Балаганы есть пока, есть еда,А закон в Багдаде прихоть придворной своры.Крепок щит у входа, высок забор,Но придёт однажды багдадский Вор,И отрубит голову он багдадскому Вору!«Уже не будет небо бирюзовым…»
Уже не будет небо бирюзовым,Не будут кучевыми облака.По мостовой зацокают подковы,И вверх взлетит жандармская рукаС зажатой крепко воронёной стальюИ резко хищной птицей упадётНа тех, кто поперёк дороги встали,На тех, кто общим строем не идёт.Как будто из свинцовых туч отлиты,Стальным стволам свинца не удержать…Мы будем этой осенью убитыЗа то, что не пытались возражать!Неприкаянный поэт
Мы расстанемся с тобою,Будет небо слезы лить.Я непризнанным изгоемБуду в oluttupa пить,Буду вспоминать и плакать,Буду песни голоситьИ бездомною собакой,Буду молча грязь месить.Этой повести грустнееВо всём свете не обресть,Здесь и тёмное темнее,И горчит горчее здесь.Здесь при встрече не обнимут,При ошибке не простят.Здесь весною птицы мимоНад моим лицом летят.Ночь длиннее, день короче,Крест о четырёх концах,Финский нож старуха точит,Доброту согнав с лица.Мне отсюда нет возвратаИ отрады тоже нет,Я из Родины изъятыйНеприкаянный поэт.Карфаген и Троя
При всём при том, что Карфаген разрушен,И Троя стёрта в прах с лица земли,Истории итог уныло скушен.Погасли медных пушек фитили,Оставив ядра в глубине каналов.Цена всему копейка номиналом,Всего копейка, брошенная в пыль.Небесный счетовод возьмёт без сдачи,Большим подбросит пальцем наудачу,Любую сказку превращая в быль.И Карфаген, и Троя суть руины,Как неизбежность финишной черты,Перенесёт художник на картины,А любоваться ими будешь ты.Ты будешь слепо верить первым встречным,Несущим книжный рай в мешке заплечном,Пергамента усохшего листы.А города, построенные после,Париж, Москву, Калькутту или Осло,Когда-нибудь в сердцах разрушишь ты!Нелюбимая
Напряженная тишина между мной и тобой повисла,И стекает февральский снег по зашторенному окну.Я тебя не люблю, Москва, мне милее и краше Висла,Я тебя не люблю, Москва, я всю жизнь у тебя в плену.Это, в общем-то, добрый плен, это, можно сказать, удача,Часовые не бьют меня ни по почкам, ни по щекам,Здесь свидания и ларёк, где улыбку дают на сдачу,Здесь рождаются образа и идут по чужим рукам.От чего же так тошно мне и нерадостно в этом сити,От чего же готов бежать я отсюда сквозь гам и шум,Хоть куда, хоть на край земли, даже в мной не любимый Питер,Я сырым кислородом в нём кое-как, через раз дышу.Напряжённая тишина, и в такой тишине звенящейЯ пишу этот странный стих об отвергнутой нелюбви,И луны первозданной диск, из окна на меня смотрящей,Облаков кучевых пастух мне сегодня как дар явил.В иные времена
Давным-давно, в иные времена,Деревья были выше, сахар слаще.В Эдема кущи двигалась страна,И я туда же шёл, совсем пропащий.Я шёл не в ногу, песню пел не так,Всех раздражал неуставной причёской,И девочка со мною шла не та,Одетая изысканно и броско.Был рай у нас сегодня и сейчас,А то, что до и после, – всё неважно,Кирпичный дом, второй проездГаражный, а в нём квартира, снятая на час.Всего хватало нам, и мы тогдаНе ждали коммунизма построения,Есть для души бутылка «Ахашени»,Для тела есть горячая вода.А то, что на собраниях меняЧастенько называли ренегатом,Я всех, кто это делал, извинял,Фигня, они хорошие ребята.Им просто так, как мне, не повезло,Они привыкли в обещания верить,Завязывать на несколько узловИ запирать на три засова двери.Я двери никогда не закрывал,Я жил всегда открыто, нараспашку,И, если было нужно, отдавалВрагу свою последнюю рубашку.И вышел я из тех, иных времён,Раздетый и разутый, как на плаху,Не помня ни регалий, ни имёнТех, кто тогда носил мою рубаху.Побег
Перепало мне теперь щедрот,Необычным было это лето.И забот твоих был полон ротИз весны бежавшего поэта.Терпкий запах полевых цветовНе манил, но помогал забыться.Веником снимая семь потов,Помогала от грехов омыться.Отпускай! В исподнем словно снег,Я траву срезаю на покосеИ уже планирую побегОт твоих щедрот из лета в осень.От Екклесиаста
От проглотившего Иона китаДо сонных улиц Третьего РимаВела тебя кривая верстаВсё мимо, мимо, мимо и мнимо.Я вряд ли опознаю твой след,В тебе кровосмешение песен,А я всего лишь глупый поэт,Мне мир твоих несбыточных – тесен.И как теперь нам существовать,Как ощущать изгибы излучин,Ладони опуская в ЛоватьИ загребать лиловые тучи,Похожие на тушу кита,Пророка проглотившего всуе?А суть всему – сует суета,Екклесиаст потом растолкует.Атлантида
Ты безумна, моя Атлантида!Ты всё более сходишь с ума.Плечи голые кутаешь в твиды,В дряблость кожи втираешь крема.Бесполезно, изрежут морщиныПотемневший от времени лик.Умирает в мирке вкусовщиныПрохваливший болото кулик.Отражение в зеркале мираВсё сильнее пугает ворон.Словно стрелы, цитаты ШекспираВ мозг впиваются с разных сторон.Ты уходишь, уходишь под воду.И, как проклятый, строя ковчег,Сын Ламеха следит за погодой,К Арарату готовит побег.На круги своя
Всё возвратится на круги своя,Стабильность станет смыслом бытияИ масло вологодское на булке.Нам кухня станет площадью опять,Где можно сокровенное сказать,О чём не скажешь в тёмном переулке.К соседям возвратится острый слух,И если вас на кухне больше двух,То это подозрительно, однако!Один в ночи пронзительный звонок,И ляжешь ты у официальных ногВсего за то, что думаешь инако.Не Бог судья, а тройка вчк,Со «Стечкиным» поднимется рука,И по подвалу загуляет эхо.Всё возвратится на своя круги,По почкам загуляют сапоги…И пожалеешь ты, что не уехал.«Их клеймили и порочили…»
Их клеймили и порочили,Выворачивали плечи.Их как лампы обесточили,Затушили, словно печи.И с тех пор ни света яркого,Ни душевного тепла…С веток вороны накаркали,Перестук колёс в ГУЛАГ.Номер тушью обозначенный,Вохра с ватника сорвёт.На заклание назначеныТе, кто праведно живёт.«С тобой не будет ни реки, ни рощи…»
С тобой не будет ни реки, ни рощи,Не будет пенья соек и цветов.С тобою будет всё гораздо проще,И я, признаться, к этому готов.Ты не заплачешь и не хлопнешь дверью,Не подберёшь обидные слова.А я в твою неискренность поверю,Когда она проявится едва.Мне будет хорошо, тебе не очень,Но это выбор каждого из нас.Мы оба состоим из многоточий,Вторая четверть жизни первый класс.Прозрение
…И не одно твоё желаниеИсполнится, мой милый друг,Когда остынешь от отчаянья,Когда забудешь свой недуг.Уснёшь, обласканный смирением,Укрытый пледом бытия.Раскрою тайну сотворенияТебе без сожаления я.А поутру, в окошко стылое,Расписанное белизной,Луч солнца, наполняя силою,Ворвётся, сделав явь иной.Шагни к нему, отбрось сомнения,Под сердцем грусти не тая:А право на твоё прозрениеСебе, мой друг, присвою я!Три трети
Не отрицая истин прописныхИ сказанного не опровергая,Переплетаю цепь путей земных,Иных хитросплетений избегая.Полощется твой парус на ветру:Куда тебя несёт попутный ветер?Одним движеньем в памяти сотруФрагменты бытия последней трети.Закрыв глаза на твой ангажемент,Переплету распущенные нити,А ты, шагнув на свет, лови моментИ прячь в коробку неземных событий.А тот, кто покусится на него,Две трети бытия отсечь пытаясь,Своим поступком прогневит боговИ ужас полуночный испытает.В нём криком захлебнётся тишина,И целое из трёх третей родится…Я из воды не сотворил вина,Мне не дано содеянным гордиться!Багет
Уснуть, закрыв глаза,Но видеть сквозь ресницы:Увяла бирюза,И сморщенные лицаЗатянуты в багетНа стенах ваших комнат…Меня в тех рамках нет,Меня никто не вспомнит.Я не писал стихов,Я не давал советы,Я лица стариковЗатягивал в багеты!Двойные стёкла
Сквозь двойное стекло окнаЯ увидел, стоит она,Прикрывая ладонью рот,То ли плачет, то ли поёт.Может, песня, а может, вой,Не понять картины немой,Сквозь двойные стёкла душиТы ладонями звук души.Всё бы понял я, если быНе двойные стёкла судьбы.Зима
Приближалась тихо, как кошка,Обливая землю глазурью.Белою пастелью в окошки,На стекле узор образуя.Рисовала краской единойВдохновенно, раня мне душу,Накрывала тонкою льдиной,Белою, прозрачною тушью.Мне осталось тихо смиритьсяИ уснуть, свернувшись комочком.Белая, как римский патриций,Скуки и отчаянья дочка.Меж нами года
Самое грустное здесь заключается в том,Что между мной и тобою не будет «потом»,Да и «сейчас», если честно признаться, меж нами не будет.Ты – похотливою кошкой, я – разжиревшим котом(лапками вверх и хвостом по бокам, как кнутом),Так и живём, где уложат – поспим, где поднимут – разбудят.Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.