Эффект Мебиуса

Мне снилось, что я плаваю в огромной капле воды. Она висит в пространстве – идеально круглая, неподвижная. Кроме нее здесь ничего нет, и в том, что я нахожусь в ней, чувствуется нарушение гармонии этого места, где не существует понятия пространства и времени. На гладкой поверхности капли возникает рябь, вода приходит в движение и выталкивает меня наверх. Я пытаюсь сопротивляться, мне нравится быть здесь, в этом просто устроенном мире, но я ничего не могу изменить. Край водяной капли все приближается, волнение на поверхности усиливается, мелкие волны становятся все выше. Когда я достигаю границы жидкой сферы, на ней уже бушует настоящий шторм – меня охватывает паника, я хочу вздохнуть, чтобы крикнуть, но в этом месте нет воздуха – только капля воды, висящая в безупречной пустоте. Холодный пот выступает у меня на лбу от ужаса.

***

Вокруг была пыль.

Я сел, и кровать негромко скрипнула. Я посмотрел на свои руки, сложенные на животе, и понял, что полностью одет. Постель была застелена и покрыта тонким слоем пыли. В пыли была вся комната – гостиничный номер с нехитрой обстановкой, которую равномерно покрывал серый ковер микроскопических пылинок. Еще раз взглянув на руки, я понял, что мои запястья покрыты той же самой пылью. Машинально отряхнув тыльные стороны ладоней, я поднялся на ноги и посмотрел на свое отражение в зеркале на противоположной стене.

Какой дурацкий костюм. Я попытался припомнить, где же меня угораздило его купить, но мысли разбегались в стороны. Обстановка в номере была гнетущая, я вдруг ощутил себя словно в склепе. Повинуясь порыву, подошел к двери и нажал на ручку – закрыто. Скинув остатки сна, сконцентрировался. Ага, защелка. Дверь была заперта изнутри – я повернул рычажок и снова попробовал открыть – она распахнулась, и в помещение ворвался поток свежего воздуха, взметая пыль вверх. Я шагнул наружу.

Длинный гостиничный коридор уходил далеко по обе стороны от моего номера. На двери я увидел три восьмерки – металлические цифры, одна за другой. Коридор был самый обычный, с ковролином на полу и встроенными в потолок лампами, но с ним было что-то не в порядке. Прищурившись, я постарался понять, в чем дело. Повернул голову налево, затем направо – ощущение не уходило. Тогда я закрыл за собой дверь и направился вперед. Как только сделал пару шагов, чувство неправильного усилилось до степени узнавания – я понял, что коридор изгибался вправо и вверх, словно его вывернул и согнул какой-то исполин движением, которым выжимают мокрую тряпку. Но при этом я мог видеть, где коридор заканчивается, словно свет, проникающий сквозь двери в его конце, тоже изгибался, следуя контурам стен и пола. Охваченный очень странным и ни с чем не сравнимым чувством, я направился вперед.

По мере продвижения я обнаружил, что изогнутая структура коридора никак не влияет на центр тяжести. По моим ощущениям, сейчас я уже должен был двигаться под углом в тридцать градусов к горизонту, однако тело мое держалось прямо. Я чувствовал себя словно белка в колесе, мне казалось, что перемещаясь, я подстраиваю под себя весь мир, отталкиваю его ногами, заставляя крутиться, как грызун, приводящий в движение свою игрушку.

Переполняемый этими необычными ощущениями, я достиг двери и попал в просторный холл, в одной из стен которого имелось большое панорамное окно. Невероятная картина виднелась по ту сторону стекла. От нее невозможно было оторваться.

Весь мир изгибался подобно только что пройденному коридору. Я видел, как уходит вправо и вверх земля со стоящими на ней домами, улицами, парками и совсем крошечными с высоты жителями. Все, до чего мог дотянуться мой взор, изгибалось вправо и вверх, подчиняясь какому-то непостижимому закону. Я потряс головой, пытаясь сбросить наваждение, но это ничего не изменило. Поняв, что продолжать наблюдение не имеет смысла, повернулся и вызвал лифт. Дожидаясь кабины, я размышлял о том, что все это значило. Как вообще я тут оказался? И вся эта пыль. Внезапно я понял, что ничего не могу толком вспомнить о последних событиях, которые наверняка смогли бы пролить свет на все эти странности. Раздался мелодичный звон, двери лифта открылись, и я шагнул в отделанную золочеными панелями кабину. По крайней мере, в ней ничего не изгибалось.

Пока я ехал вниз, голову мою не посетило ни одной мысли. Внутри меня ощущалась какая-то пустота, и эта пустота требовала заполнения. Выйдя в суету первого этажа гостиницы, я почувствовал себя в ней тибетским горным отшельником – столь же неуместным в этой мешанине звуков, движений, разноцветных одежд и эмоций. Люди спешили по своим делам, совершенно не обращая внимания на искривленный мир вокруг них. Я начал двигаться вперед осторожно, как официант с полным подносом бокалов шампанского на оживленной светской вечеринке, хотя людей в лобби было совсем немного. Мне казалось, что я улитка, попавшая в муравейник – вокруг меня сновали деловито его хозяева, не обращая на странное существо никакого внимания, проносились мимо быстрее, чем я успевал их заметить. Путешествие к стеклянным дверям парадного входа показалось мне маленькой вечностью. Наконец, я вышел на улицу и остановился, не представляя, что делать дальше.

В голове по – прежнему была звенящая пустота, но внутри меня теперь образовалась необъяснимая жажда, неосознанное стремление что-то сделать, или найти… Да, пожалуй, найти. Я должен найти кого-то, но я не представляю кого, и где искать…

Повернув направо, я направился вниз по улице, которая, подчиняясь вездесущему закону искривления, изгибалась вправо и вверх так, что дальний ее конец нужно было рассматривать, задрав голову. От этого появилась тошнота, и пришлось отвести глаза, уставившись себе под ноги.

Стараясь не всматриваться в перспективу, я шел, глазея на витрины и вывески проспекта, на который выходили стеклянные двери моей гостиницы. Все-таки, как я в ней оказался?

Мысль родилась и тут же канула в вечность. Я увидел на другой стороне переулок, наполовину скрытый от взглядов почти облетевшими каштанами, и направился в подземный переход. Почему-то мне захотелось посмотреть, что там, между старых домов, выкрашенных желтой краской. Я спустился вниз, прошел мимо слепого музыканта с собакой, вслушиваясь в звуки скрипки. Он играл знакомую и немного грустную мелодию. Кажется, это была песня – песня про осень и разлуку, но её слова мне так и не удалось вспомнить. Я вышел на другой стороне проспекта и не спеша двинулся под каштаны, в узкий переулок с односторонним движением. Здесь было тихо и спокойно, и мысли мои снова встрепенулись, поднимаясь со дна сознания на поверхность.

Почему я ничего не помню? Не помню очевидных вещей, например, где был вчера, или…

Я начал ощупывать свой костюм – сунув руку во внутренний карман пиджака, выудил оттуда документ и раскрыл его. Человек на фотографии был очень на меня похож, его звали Константин Васильевич Безумцев. Очень интересно. Листая свой, хотя полной уверенности в этом у меня не было, паспорт, я продолжал двигаться вперед, дважды свернув вправо и один раз налево. Женский голос вывел меня из задумчивости. Он зацепил крючком пыльную ткань, которая покрывала мои воспоминания, и сорвал ее, обнажив целый сонм связанных между собой образов, запахов, ощущений и чувств. Я вскинул голову.

Вера сидела за столиком с чашкой горячего черного кофе в руке. С ванилью. Я был в этом абсолютно уверен. Она всматривалась в темный проем двери ресторанчика, явно ожидая кого-то, кто вот-вот должен был оттуда выйти.

– Костя!

Она снова позвала… меня? Я еще раз посмотрел в документ, желая убедиться. Ноги сами понесли меня вперед, и я предстал перед ней неожиданно и бесцеремонно, вызвав у нее удивление и растерянность.

– Костя?!

Я улыбнулся. Не потому, что так было нужно, а в ответ на ее чуть виноватую улыбку.

– Привет, Вера. Что ты здесь делаешь?

Это была какая-то рабочая фраза Константина Безумцева, она вырвалась сама и повисла в воздухе, немного неуместная. Вера рассматривала меня с каким-то странным выражением на лице. Казалось, она пытается угадать, зачем я здесь.

– Я просто зашла выпить чашечку кофе. А ты?

Я не знал, что ответить. Мои едва полученные воспоминания не давали рационального ответа – все они относились к чувствам, желаниям и эмоциям, и поэтому мой ответ был тоже иррациональным и импульсивным.

– Я искал тебя.

Вера посмотрела на меня серьезно и пристально. Как врач на больного.

– Ты не похож на остальных.

Громкий и веселый голос, ужасно мне знакомый, заставил ее вздрогнуть.

– Кто не похож? Снова говоришь сама с собой, любимая?

Она повернулась, и я увидел мужчину в элегантном пальто, поверх которого был повязан теплый вязаный шарф. В руках он держал поднос с булочками. У него были темные глаза и темно-русые волосы, он был высокий, даже долговязый, но держался прямо. И у него была приятная улыбка. Вера засмеялась.

– Ты же знаешь, я немного странная!

Он подошел и поцеловал ее – это вышло естественно, она нисколько не сопротивлялась и отвечала взаимностью. Я удивился, потому что вместо ревности ощутил желание тоже прикоснуться к ее губам, подобно незнакомцу в пальто. Я коротко поклонился ему, но от других приветствий воздержался – странное поведение Веры создало не типичную социальную ситуацию. Она заметила мой жест, и глаза ее расширились от удивления. Ее кавалер, как ни в чем не бывало, принялся выкладывать на стол блюдца с круассанами.

– Ты его что, видишь?!!

Я в недоумении поднял бровь и посмотрел сначала на него, потом на Веру.

– Конечно, Вера!

Она открыла рот, но так и не смогла закрыть. Человек в пальто уселся за столик и посмотрел прямо на меня. Я встретился с его взглядом и понял, что он смотрит куда-то дальше, мне за спину, словно меня здесь вовсе нет.

– Что? Что ты там рассматриваешь, малышка?

Она улыбнулась ему и, бросив на меня быстрый взгляд, ответила:

– Ничего. Так, просто показалось.

Я стоял, ничего не понимая. Ее глаза, полные недоумения, говорили мне, что я явился причиной какого-то феномена в этом странном, закрученном мире. Впрочем, это сейчас занимало меня в меньшей степени – я боролся со все усиливающимся желанием поцеловать эту чудесную девушку. Повинуясь импульсу, я сел за столик, заняв место прямо между ними. Мужчина никак не отреагировал. Она протянула руку и прикоснулась к моей ладони, словно проверяя, насколько я реален.

– Ты… Ты его видишь.

Я кивнул.

– Ты знаешь, кто он?

Я пригляделся к ее спутнику. Его внешность была не просто мне знакома, я совершенно точно знал его, вот только…

Девушка смотрела на меня с удивлением и интересом одновременно, наблюдая за реакцией. Но я никак не мог сделать самый последний шаг.

– Нет. Никак не могу вспомнить! Почему он меня не видит?

Мужчина все это время рассеянно вслушивался в ее вопросы, думая о чем-то своем. Вера стиснула мою руку.

– Костя, посмотри внимательно. Он – это ты.

***

Это напоминало стробоскоп в вертикальной трубе. И я летел вниз.

Как только я понял, кого мне так напоминает незнакомец, мы вместе с ним провалились сюда и теперь стремительно падали, приближаясь друг к другу с разных концов этого странного тоннеля, который тоже изгибался вправо и вверх. Я видел и чувствовал, как он падает на меня, а я на него, и мне это нравилось. В момент нашего столкновения возникла оглушительная вспышка звука и света, и я вновь оказался за столиком в переулке, но теперь сидел на месте человека в пальто.

Вера глядела на меня, широко распахнув голубые, полные удивления глаза. Я осторожно вздохнул – казалось, что мое тело более мне не принадлежит – и спросил:

– Что случилось?

Она перевела взгляд на пустой стул между нами и покачала головой.

– Ничего, милый. Это просто воспоминания не дают мне покоя.

– Воспоминания? О чем ты? А где…

Я, наконец, до конца осознал, что произошло. Тот человек в пальто – это был я. Как такое возможно? Это был я, но не совсем я, это была часть меня, и это все, что я сейчас мог самому себе объяснить. Какая-то недостающая составляющая, которая расхаживала в пальто и сером шарфе по улицам под руку с моей женщиной. И теперь она исчезла.

– …Где второй я, с которым ты была? Тот, который… тебя любил?

Задав этот вопрос, я получил ответ изнутри своего подсознания, почувствовав, что часть пустоты, которая терзала меня с самого момента пробуждения, исчезла, а на ее месте появилось это жгучее и яркое, как тяжелый наркотик, чувство. Тот второй, что был с ней – он теперь стал частью меня. Частью, которая любила Веру. Она поднесла руку ко рту.

– Ты – не ты. Ты – он!

Я молчал, мне нечего было сказать в ответ на это. Вера продолжала:

– Ты сидел здесь, потом вы словно… я не знаю, как объяснить – словно слились, и один из вас… нет, не один из вас, вы оба пропали, и потом остался только ты.

Поправив шарф, который вдруг начал мне мешать, я спросил:

– Что значит я – не я? Кто тогда я?

Вера взяла меня за руку, и я понял – она хочет убедиться, что я действительно существую.

– Я не знаю, кто ты теперь. Я знаю, что он любил меня. Единственный из вас. А тебя я раньше не встречала. Скажи, что ты чувствуешь?

Мне не было нужды думать над ответом.

– Я ощущаю пустоту. И еще я люблю тебя, Вера. Всегда любил.

– Правда?

– Да. Но я не знал этого, пока мы не соединились. Я и тот, который был с тобой.

Вера кивнула.

– Откуда ты взялся?

Я пожал плечами.

– Сегодня я проснулся в отеле в паре кварталов отсюда. Я ничего не мог вспомнить, пока не увидел вас.

– И что ты вспомнил?

– Что люблю тебя.

Она улыбнулась, и слезинка скатилась из уголка ее правого глаза. Я поднял руку, чтобы вытереть ее, и обнаружил, что теперь вместо пыльного пиджака на мне красивое серое пальто.

***

Мы ехали по проспекту – Вера вела машину, я глазел по сторонам. Теперь меня тошнило значительно меньше при виде изогнутого мира.

– Почему все вывернуто?

Она оторвалась от дороги и посмотрела на меня внимательно.

– Что вывернуто?

В голосе ее слышалась надежда.

– Весь мир загибается вправо и вверх, и в бесконечность. Со мной что-то не так?

Вера перестроилась в правый ряд и остановилась на обочине.

– Нет, милый. С тобой все нормально.

– Я ничего не помню с момента, как проснулся в номере. Мне снилась большая водяная капля, и я плаваю в ее центре…

Женщина усмехнулась.

– Любопытно. Значит, капля?

– Да. И кроме нее там ничего не было, даже воздуха. А потом начался шторм.

– Искажение поверхности без внешнего воздействия невозможно, – она говорила сама с собой, морщинки на лбу собрались вместе.

– Что это значит?

Вера очнулась.

– Я не знаю. Костя, ты ничего не помнишь, но это твоя работа.

– В смысле?

– Трехмерная петля Мебиуса.

Я посмотрел в окно – мы стояли на эстакаде, с которой открывался прекрасный вид на город. Мир изгибался вправо и вверх, выворачивая горизонт, закручивался в псевдо-петлю, геометрию которой отказывалось принимать человеческое сознание.

– Как? Как это возможно?

– Я бы спросила об этом у тебя, но ты ничего не помнишь. Любой из вас или не помнит, или не придает этому совершенно никакого значения, словно все, что произошло, совершенно неважно.

Она с досадой отвернулась.

Я с трудом удержался от очередного вопроса. Вера еще немного помолчала и, бросив: “Поехали домой”, вырулила обратно на дорогу.

Она заговорила вновь, когда мы свернули с большой дороги в спальный район, застроенный невысокими домами.

– Только я вижу петлю. И ты. Теперь и ты.

– Почему теперь? Я увидел ее сразу, как только вышел из номера.

– Это было пару часов назад. А что было раньше, ты не помнишь.

– Нет. Не помню.

– Ты видишь петлю, ты видел другого себя.

– Другой я. Кто он? Почему так вышло?

Я поднес пальцы к вискам – от всех этих вопросов начала болеть голова. Вера снова усмехнулась.

– Только один человек знает ответ.

– Кто он?

– Ты.

– Я ничего не помню.

– Никто из вас не может объяснить этого.

– Тот, с кем ты была в кафе?

– И он, и остальные.

– Остальные? – эхом повторил я. Головная боль усиливалась.

– Да, Костя. Остальные тоже ничего не знают. Кроме, может, одного, но к нему не попасть. В отличие от тебя, он мной вообще не интересуется.

***

У Веры было уютно. На полках стояли наши с ней фотографии, сделанные в разных местах города. Она заварила чай и включила легкую музыку. Я уселся за столик – он показался мне очень знакомым, как и все в ее доме. Мне было хорошо и спокойно рядом с ней, и только лишь щемящая пустота внутри не давала гармонии полностью завладеть моими мыслями. А Вера о чем-то думала, хмурясь и барабаня пальцами по столу.

Мы оба молчали. Я молчал, наслаждаясь отсутствием мигрени, которая, наконец, утихла, а она потому, что усиленно над чем-то размышляла. Внезапно Вера поднялась и подошла к окну. Во двор въезжал большой черный автомобиль с тонированными стеклами.

– Вот же черт. Вспомнил, надо же.

– Что случилось?

– Константин Васильевич снова решил поиграть со своей куклой! – Вид у Веры был ужасно злой.

– О чем ты? Я не хотел тебя обидеть.

Она махнула рукой и вздохнула печально.

– Да не ты. Ты здесь ни при чем.

Из машины вышли двое в черных костюмах и направились к дому. Вера пошла открывать, я последовал за ней.

– Что им нужно?

– Ничего нового. Давай, ты просто скажешь им, чтобы они убирались. Я сегодня не в настроении терпеть этого напыщенного болвана.

Я пожал плечами.

– Хорошо.

Вера открыла дверь как раз в тот момент, когда они позвонили. Эти двое выглядели серьезно, и я мог бы поклясться, что под пиджаками у них имелось оружие. Все еще сомневаясь, я придал себе максимально уверенный вид и рявкнул, выглянув из-за Вериного плеча:

– Убирайтесь!

Один из громил слегка согнулся в мою сторону и неожиданно сделал шаг назад. Второй последовал его примеру.

– О, Константин Васильевич! Вы уже здесь! Не смеем беспокоить!

Они развернулись и скрылись из виду. Вера дождалась, когда хлопнет дверь, и повернулась ко мне.

– Он все равно пришлет других своих болванов, но не сразу. Сначала накажет этих. А мы с тобой сможем побыть немного наедине.

– Почему они меня испугались?

– Уж поверь, у них есть причины тебя бояться.

Вера была мягкая и податливая. Я знал ее вкус и запах, я знал все, что она любит и все, что ей не нравится. А она знала все обо мне. Это было просто незабываемо, но, как и все хорошее, быстро закончилось. В дверь снова позвонили.

Она накинула халат и пошла открывать.

– Одевайся, поедем к нему вместе. Посмотрим, что из этого выйдет.

Как она и предсказала, это были два верзилы, похожие на предыдущих. Я молча напялил штаны и вышел. Они удивленно на меня уставились. Вера кивнула мне с уверенным видом.

– Поехали, милый.

Двое в штатском услужливо открывали перед ней двери, опасливо посматривая на меня. Мы сели в черный седан представительского класса и тронулись. Водитель обратился ко мне, не поворачивая головы:

– Вы просили сообщить, когда она сядет в машину.

Вера прыснула в кулак.

– Ну вот, ты и сообщил. Хороший мальчик, а теперь рули дальше.

Я решил помалкивать, поскольку все происходящее вызывало у меня только недоумение. Мы ехали не слишком долго, машина остановилась возле отдельно стоящего особняка, по виду напоминавшего посольство африканской державы с тоталитарным режимом. Вера вышла и поманила меня за собой.

Мы проследовали через двор с многочисленной охраной ко входу, где один из верзил вступил в переговоры с дверью.

– Шеф подъехал.

После небольшой паузы дверь ответила:

– Шеф у себя. Вы там обкурились?

– Мы привезли Веру.

– Ааа…

Загудел магнитный замок и створки распахнулись, открыв внутренности особняка. Строгая обстановка – мрамор, хром, стекло. Хозяин этого поместья не интересовался роскошью, но любил порядок.

Мы поднялись на второй этаж по огромной каменной лестнице, и охрана распахнула передо мной большие тяжелые двери, ведущие в столь же внушительный кабинет. У окна стоял человек в черном дорогом костюме. Охранники остановились у порога. Хозяин повернулся и, посмотрев прямо сквозь меня, сказал холодно:

– Зайди, Вера. А вы двое – убирайтесь.

Сопровождающие закрыли за нами двери. Человек в костюме как две капли воды был похож на незнакомца в пальто, он был мной настолько же, насколько был мною тот. Но я не был похож ни на одного из них, я это чувствовал. Константин Васильевич имел волевую складку между бровей, губы его были плотно сжаты, а глаза прищурены. Он цепким взглядом изучал мою спутницу.

– Ты снова шутила в своей дурацкой манере.

Она пожала плечами.

– Я не виновата, что твоя охрана – образец тупости.

– Уже не первый раз ты пытаешься доказать существование моих клонов.

– Уже не пытаюсь. Зачем ты притащил меня?

Он отвернулся к окну, демонстрируя легкое пренебрежение. Ноги сами понесли меня вперед, я подошел к своему надменному отражению почти вплотную и заглянул ему в глаза. Прищуренные, холодные. Только одно чувство можно было разглядеть в этих равнодушных глазах.

– Он любит только власть. – Вера обращалась сейчас ко мне, совершенно не стесняясь хозяина особняка. Он никак не отреагировал, только рот его слегка изогнулся в презрительной усмешке.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.