Жертва. Спин-офф «Поединок»

Но вдруг шут нанёс стремительный удар перо-цепью по лицу

Кристофера. Тот захрипел, схватившись за окровавленный нос и поцарапанное горло – дышать и говорить стало невыносимо больно.

Кристофер упал на колени. Только что он лишился своего носа и

голоса. Всё лицо у него было красным от стекающей по его физиономии крови.

Тогда своими обезумевшими и в то же время потрясёнными глазами

Кристофер смотрел на землю, которая посекундно насыщалась его кровью.

Кристофер, измождённый и окровавленный, едва стоял на ногах. Он

судорожно закрывал лицо руками, а из горла вырывались лишь хрипы. Кристофер хотел что-то прокричать, что-то сказать, но у него ничего не получалось: ни из звуков составить слоги, ни из слогов составить слова. Из уст его вылетали только лишь непонятные для всех звуки.

– Зачем?!.. – начал ползти по земле, цепляясь за неё, Люциус,

который до этого лежал. – Зачем?! ЗАЧЕМ ТЫ С НИМИ ТАК ПОСТУПИЛ, ГАД?!

«Зачем?» – задал себе этот вопрос шут. Вдруг его сердце озарила

человечность, которую он потерял во время боя. – «Зачем… Всё это время… Всё это время я сражался за души тех, кто меня презирал. Я не знаю, почему я им сочувствовал? Разве они были добродетелями? Разве они хранили в своём сердце истину? Разве они сделали бы то же самое, что и я, оказавшись на моём месте? Но это второстепенно…

Меня больше тревожит кое-что иное: что за зверем я был во время

этого сражения? Почему я приобрёл ярость и жестокость во время боя?.. Терзаюсь: что же со мной произошло в бою? Почему я перестал во время сражения следовать своим убеждениям?..» – перестав размышлять, обратился он к Люциусу. – Мне жаль вас. И я готов покаяться и сказать вам такие слова: я искренне сожалею и раскаиваюсь в своих действиях, за увечья, которые я вам нанёс. Я признаю свой грех и вину перед вами, дружная команда под номером два, и поэтому…

Все участники второй команды пристально наблюдали за своим

противником и про себя: «Что он задумал на этот раз?» Они отнеслись с настороженностью к его словам.

В это время шут, сделав пару шагов вперёд, упал на колени и поднял

указательный палец – это был жест, означавший признание поражения и мольбу к королю о пощаде. Участник из первой команды долго стоял в таком положении, опустив голову. И долго в ушах его звенела гробовая тишина стадиона, пока народ снова не ожил и не пришёл в себя от такого захватывающего, непредсказуемого сражения.

И до шута снова донёсся гул народа, решавшего в тот момент его

судьбу: помиловать его или же приговорить к смерти. И зрители наконец решили его будущее…

Люди, один за другим, начали сжимать свои кулаки – в знак пощады.

И закричали громче некуда жители Раоки: «МИЛОСТЬ, МИЛОСТЬ, МИЛОСТЬ, МИЛОСТЬ, МИЛОСТЬ!»

Участник из первой команды поднял голову, посмотрел на стадион, на

людей, что единогласно приняли решение о его помиловании, и по выражению лица нашего героя было понятно, что он этого не ожидал. Ведь люди, кажется, совсем недавно говорили о его смерти. А сейчас, когда он показал свою силу и то, на что он способен, мнение народа поменялось в лучшую сторону, и шут был этому рад.

Тут на площадке для выступлений показался сам Фридрих Вильгельм

Первый. Он долго смотрел на свой народ, умолявший о пощаде участника из первой команды. Король также долго смотрел и на судимого народом.

Окончательный ответ: щадить или нет – принадлежит королю. И вот

кулак Фридриха Вильгельма показался народу и участникам этого состязания. Раздались радостные и оглушительные крики зрителей, но вскоре король успокоил народ и начал свою речь:

– Жители клана Раоки проявили к тебе милосердие, благороднейший

воин. И эта милость тебе дана не только от народа, но и от меня – короля Фридриха Вильгельма Первого.

Милосердие проявил и ты сам по отношению к своим противникам.

Твои качества: добросердечие, благородство и честь – были замечены зрителями и мной. Твой благородный поступок был увиден также и самим Миром. И он дарует тебе ту же самую милость, которую ты даровал своим врагам. Поэтому я, Фридрих Вильгельм Первый, говоря словами, посланными мне от Бога, буду милосерден к тебе. И дарую тебе не просто пощаду, не просто разрешение на твоё дальнейшее существование, но и выход во второй этап поединка!

Как только король закончил свою речь, раздался глас обрадовавшегося

народа. А в это время сам Фридрих Вильгельм уже собирался уходить с площадки для выступлений, но вдруг его остановил шут:

– Ваше Высочество, я умоляю вас о том, чтобы мои противники тоже

прошли в следующий этап. Эта команда хорошо себя проявила в сражении. Эти сплотившиеся участники заслуживают место во втором этапе поединка.

– Великодушен ты, воин. Я исполню твою волю и пропущу твоих соперников во второй этап сражения.

– Спасибо вам, Фридрих Вильгельм Первый. Я не забуду вашу

доброту, и не забудут её и мои соперники.

– И твоё великодушие не будет забыто ни народом, ни мной, – далее

король обратился ко всем участникам состязания. – Воители, попрощайтесь с народом и идите в ятрейю2, там вы сможете вылечить раненых и отдохнуть до следующего этапа поединка.

А вы, зрители, проводите этих героев своими криками, ведь достойны

они этого.

И раздался гул зрителей, и воспели они всех воинов из сорок шестой

партии.

«Воин Светослав, да прибавится тебе сила, мудрость и благородство в

последующих этапах», – сказал про себя король, смотря на участника из первой команды, шута. – «Да защитит тебя воля Светлая!..»

Глава 3. Солнце армии Раоки

Не годится верить в человека. Лучше быть в нем уверенным.

Станислав Ежи Лец

Сильнее всего бывают те,

кто направляют силы на добрые дела.

Маргарита Наваррская

I

Тем временем наши герои находились в ятрейе и ожидали второго

этапа поединка в абсолютной тишине. Чтобы разрядить гнетущую атмосферу, повисшую в воздухе, наш герой начал разговор со своими соперниками:

– Люциус, Орвин, Кристофер, я виню себя за то, что не сдерживал

свою пламенную ярость.

– …И тем не менее мы все понимали, куда идём, – отвечал Орвин

Светославу, разрабатывая свою повреждённую руку. – Ты был прав, участник из первой команды, наша стратегия была плоха. Наши тренировки, что проходили изо дня в день, стали напрасными из-за неверно выбранной тактики боя… Ты во всём был прав, – продолжал Орвин. – Мне не нужно было, поддавшись чувствам, так эмоционально вести сражение. Если бы я тогда не вспылил, наверняка обдумал бы все свои действия, и мы бы так не пострадали.

В это время забинтованный Кристофер лежал на скамье в ятрейе и

прислушивался к разговору между Орвином и Светославом. Он тогда даже не мог пошевелить головой, так как это причиняло ему огромную боль.

– Как твоя рука, Орвин? – поинтересовался участник из первой

команды. – Сможешь ли ты сражаться дальше?

– Моя рука сейчас очень слаба, она не способна взять в руки меч. Но

мне необходимо добиться своей цели и, несмотря на свои повреждения, продолжать идти вперёд. Для этого мне придётся позабыть о своей боли и вести сражение всего одной рукой.

– Мы будем верить в тебя, Орвин. Все мы надеемся, что ты

справишься и пройдёшь в третий этап.

Тут Светослав посмотрел на лежащего Кристофера и обратился к нему:

– Я, скорее всего, задел твои голосовые связки, и вряд ли твой голос

будет таким же, как до нанесённого мною ранения. Возможно, твой голос не восстановится, и ты останешься немым до конца своих дней.

Во всяком случае, как бы ни были малы твои шансы на выздоровление

– не теряй надежды. Надежда – это лекарство, которое способно излечить тех, кто должен до конца своих дней остаться больным. И мы будем верить и надеяться на то, что ты, Кристофер, пойдёшь на поправку и сможешь, как ни в чём не бывало, разговаривать.

– Да, Кристофер, все мы будем в это верить, – поддержал своего

приятеля Орвин. – Наша вера в тебя, я уверен, исцелит тебя. Ты, главное, не падай духом: уныние для бойца – хуже смерти на войне.

Дослушав Орвина, Кристофер через безумную боль кивнул приятелю

головой в знак понимания.

– И всё же, – продолжил беседовать Орвин, – ты бы мог без

угрызений совести пройти дальше… Почему ты так не поступил?

– Око нравственности наблюдает за мною. Это качество должно иметь

высшие привилегии и должно оно искоренять любое зло, что есть в сердце человека. Поэтому я не смог пройти мимо вас и не отдать победу вам. Если бы я это не сделал – грех бы на душу взял, вместе с тем душа бы моя предалась мучениям и, в конечном итоге, стала бы Тёмной, подобно душе дьявола Тени…

И, к тому же, всем нам было велено, всем без исключения, хранить

Свет в душе своей. И я храню.

– …Из тебя выйдет отличный главнокомандующий. «Солнце армии

Раоки» – я уверен, что тебя так будут все бойцы в новом тысячном войске.

– Я не желаю стать главнокомандующим, Орвин, я боюсь, что власть

меня погубит. Я хочу, чтобы меня просто прозвал народ: «сильным воином» – и ничего более.

– Посмотри на меня, – вдруг обратил на себя внимание Орвин. – Я

стремлюсь к своей заветной мечте стать командиром армии «Пламенного солнца». Но я об этом мечтаю и к этому стремлюсь не потому, что я хочу заполучить право властвовать над другими людьми, а потому, что я хочу внести огромный вклад в защиту своей родины, в защиту мирного населения. Я хочу, чтобы каждый человек смог жить, а не выживать, в тяжёлое время вражды. Для этого я, Орвин, из клана Истины, стремлюсь заполучить этот титул.

Главное не то, какая у тебя мечта, а то, почему ты хочешь воплотить её

в реальность. Надеюсь, ты меня понял: испортит власть того, кто её жаждет.

– Ты прав, Орвин.

– Ну, похоже, у нас теперь два претендента на роль

главнокомандующего «Пламенного солнца», – вмешался в разговор участник, атакующий в спину. – Но место одно. Вы будете его делить?..

– Для начала это звание должно быть нами получено. Не стоит делить

то, чего у нас пока нет, Люциус.

Тут в ятрейю вошёл коммуникатор поединка. Он пришёл за

участником, сражающимся под номером девяносто восемь:

– Номер девяносто восемь здесь?

– Здесь! – громко ответил ему Орвин. – Я номер девяносто восемь.

Мне пора идти на стадион, так ведь?

– Так точно, – отрезал коммуникатор. – Вас ждут.

– Орвин, не забывай даже во время яростного боя о том, что мы все

верим в тебя. И все мы надеемся на то, что ты пройдёшь в третий этап.

– Да, Орвин! Верим, надеемся и уже гордимся! – добавил Люциус.

– Давай, Орвин, покажи им всем, кто тут истинный

главнокомандующий! – закричал некогда молчавший участник из второй команды Майкл.

– Да, давай… – пробурчал себе под нос Вайот.

– Я вас не подведу, товарищи. Моё сердце во время боя будет гореть

вашей верой в меня, и я буду сражаться. Сражаться до последней капли крови! Верьте в меня, и я пройду в третий этап!

II

И Орвин, поблагодарив своих приятелей, вышел на поле боя. Там его

уже ждали бывшие главнокомандующие из когда-то разных кланов.

Командиры, желая сохранить дружеские отношения, решили уступить

свои места сильнейшим воинам.

На третьем этапе уже не должно быть слабых воинов. В следующий

этап должны пройти лишь те, чья сила воистину огромна.

Для этого и был создан этот этап королём Фридрихом Вильгельмом

Первым: чтобы отсеять тех, кто фактически «на руках» своих приятелей вышел во второй этап.

– Что-то я подустал… – зевая, проронил один из бывших

командоров. – Это мы ещё только сразились с девяносто семью участниками, сейчас будем вести бой с девяносто восьмым, а их всего двести пятьдесят один…

– Просто признайся себе, Сигрид, в том, что сил у тебя не хватает для

победы над двумястами пятьюдесятью одним участником.

– Эй, Альдо, придержи своих коней. Или не помнишь, как моя армия

жёстко подавила твою, когда вы зашли на нашу территорию?

– А кто лишился своей кисти руки, бывший главнокомандующий

клана Правды?

– Не припоминай, Альдо!

– И всё же он прав, – влез в разговор другой бывший командир. —

Сигрид, зачем ты тогда инициировал ту дуэль? Я до сих пор не могу понять, почему ты это сделал… Знал ведь наверняка, что со мной шутки плохи. И всё же зачем-то полез под лезвие моего меча.

– Я тогда был слишком юн и горяч и из-за своей огромной

самоуверенности думал, что я сильнее тебя, Невилл.

– Ха… ты и на данный момент слабее его, – с насмешкой сказал

Альдо.

– Прекращай, Альдо, не время сейчас!.. Вот уже показался на поле боя

девяносто восьмой номер.

Орвин вышел на стадион, и тут же послышались радостные крики

зрителей; видно, народ полюбил его.

– Судя по тому, как он показал себя на первом этапе – а он потерял

над собой контроль, вспылил – я думаю, нам не стоит ожидать от него чего-то поистине серьёзного. К тому же он ранен, поэтому вряд ли этот «одноручный воин» сможет хотя бы ранить одного из главнокомандующих.

– Полностью солидарен с вами… – подтвердил Форд Рэндольф.

– По пальцам можно сосчитать тех, кто прошёл в следующий этап, кто

хотя бы нанёс нам пару-тройку царапин – это четырнадцатый участник… Тодо – вроде бы так его звали. Потом… двадцать девятый – парень Ганс. И… пятьдесят первый – Александр – воин армии, находящийся под твоим командованием, так ведь, Невилл?

– Да, это мой воин. Он любит приходить со своим двенадцатилетним

племянником в армию, тренироваться там у меня с ним, но я не браню Александра за это. Его племянник – сильный малый. Из него получится сильный боец. Он тоже, кстати, здесь, на поединке. Следом за своим дядей пошёл. Приятно наблюдать за тем, как будущее поколение идёт по стопам прошлого.

А тем временем Орвин уже приготовился к бою. Благодаря поддержке

своих друзей и бывшего неприятеля он стал твёрдо стоять на ногах. Уверенность в победе сверкала в его глазах, несмотря на практически неработающую руку. Он не находился в страхе, так как понимал, что страх может его подвести, и он проиграет этот бой, а потом, в конечном итоге, вера его товарищей окажется напрасной. Нет, он этого не желал, он не хотел такого исхода сражения. Поэтому Орвин, взяв свою волю в кулак, начал борьбу с командирами.

Но главнокомандующие сразу же дали понять девяносто восьмому

участнику, что он не сможет их победить. Орвин это прекрасно понимал, но продолжал сражаться и все свои силы отдавал этому сражению.

Спустя пять минут травмированная рука совсем перестала работать.

Она была бесполезна в этом бою. Рука была не конечностью, а свисающим куском мяса, у которого нет своей функции и какого-то особого предназначения.

– Моя рука совсем ослабла. Раньше, хоть и через боль, но она

работала, а сейчас конечность моя абсолютно бессильна. Имея всего одну руку, вряд ли я смогу победить главнокомандующих.

Тут неожиданно на Орвина набросился командир Невилл. Так как

девяносто восьмой номер был не в состоянии отразить его удары, он получил серьёзные ранения.

Товарищи Орвина, которые стояли всё это время около Врат Триумфа3,

наблюдали за ним и поддерживали его:

– Орвин, твою мечту им не затопить в крови твоих увечий. Раны не

должны останавливать тебя на пути к твоему желанию! Ты прекрасно знаешь это, приятель. Поэтому вставай, Орвин, из луж собственной боли, и стремись, борись и побеждай!

– Он прав, Орвин! Стремись, борись и побеждай! – повторил за

Примечания