Проклятая корона

– Ну посмотрим, кто из нас сегодня удивит больше, – пробормотала она, закусив губу с улыбкой.

Чай был выпит, а значит, отговорок больше нет – Аврора встала и направилась к гардеробу дабы собраться в торговый центр: впереди была важная миссия. И если кто-то заслуживал идеального подарка – так это Марк.

В торговом центре было шумно, пахло сладкой ватой, духами и дорогим кофе. Аврора ходила от бутика к бутику, цепляясь взглядом за витрины, крутя в руках всё подряд – от кожаных браслетов до винтажных часов. Она хотела, чтобы подарок был… правильным. Тем самым. Не просто вещью, а чем-то, что Марк сможет носить или держать у себя рядом и думать о ней. О них.

На секунду она остановилась у киоска с гравировкой на украшениях – серебряный браслет с плоской пластиной вдруг показался идеальным вариантом. Внутри что-то кольнуло. Как по щелчку, в голове всплыл тот вечер. Глупый, совершенно незначительный с виду – но ей почему-то запомнился.

Тогда они с Марком только начали встречаться. Он пригласил её на ярмарку – дешёвые палатки, сахарная вата, подростковый шум и мерцающие гирлянды. И там, у самого конца аллеи, был киоск с украшениями ручной работы. Она тогда долго смотрела на браслет с маленьким замком – ей просто нравилась форма. А он, думая, что это намёк, купил его на следующий день и вручил ей в коробочке, перевязанной криво затянутой лентой.

– «Теперь ты моя тайна под замком», – лукаво сказал он тогда, а она засмеялась и впервые поцеловала его первой.

Аврора улыбнулась и провела пальцами по витрине, не касаясь стекла. Она не носила тот браслет уже давно. Не потому что он ей разонравился – просто всё больше забывала, куда положила. Но сейчас… сейчас она вдруг почувствовала, как крепко держит его в сердце.

Улыбка расплылась сама собой, теплая и неосознанная. Аврора поднесла браслет ближе к свету и представила, как гравирует на нём их дату или короткую фразу – «только ты», может быть? Или «твоё сердце – мой дом»?

Примерно через полчаса, уже с пакетом в руках и лёгким облегчением в груди, она снова поймала себя на том, что глаза сами ищут знакомую фигуру – вдруг он тоже здесь, крадётся мимо, с цветами и загадочной улыбкой? Но нет. Телефон всё так же молчит.

– Он просто занят… – прошептала себе под нос, пряча экран в карман. – Наверняка носится по магазинам, как и я.

И снова мысли убежали туда, где было солнечно, чуть небрежно и очень по-настоящему. Туда, где она и Марк валялись в парке на пледе, окружённые коробкой с клубникой, книгой без закладки и её бесконечными попытками научить его разбираться в психотипах.

– Ты интроверт, Марк. Это же очевидно.

– Я просто не хочу идти на вечеринку с твоими одногруппниками.

– Вот! Ты избегаешь социального взаимодействия.

– Я избегаю нудных разговоров про нейропсихологию и девчонку, которая на первом курсе решила, что я экстраверт.

– Потому что ты на первом курсе носил футболку с надписью «Обнимите меня».

– Я был моложе, глупее… и рассчитывал, что ты подойдёшь первой.

Она тогда и правда подошла. Не сразу, конечно. Но именно эта футболка заставила её заметить его. И с того дня всё началось – с дискуссий, перекидывания фразками, попыток понять друг друга и в итоге… влюбиться без шансов на спасение.

Проваливаясь всё глубже в воспоминания, она даже не поняла, как ноги сами привели её домой – словно весь маршрут проскользнул мимо, как кадры на перемотке, оставив только звенящую тишину и сладкую ноющую тоску в груди.

Уже дома, скинув кроссовки и повесив сумку на крючок, Аврора на минуту прижалась лбом к прохладному зеркалу в прихожей. Словно пыталась унять волнение, схватить это странное чувство в груди – трепетное, мягкое, но с ноткой тревоги. Нет, она не волновалась. Не могла. У них всё хорошо. Просто…

– Ну что, пора делать сладкое чудо, – сказала себе вслух и щёлкнула выключателем.

Кухня быстро наполнилась запахом ванили, растопленного шоколада и корицы. Она ловко размешивала тесто, вспоминала рецепты, украшала будущий торт ягодами и сахарной пудрой, словно художник дописывал свой шедевр. В голове звучал смех – Марков, её, общий. Когда он впервые попробовал её выпечку, он сказал, что если когда-нибудь откроет свой ресторан, то только ради десертов от неё. А потом притянул её к себе, уткнулся носом в щёку и шепнул: «Ты не просто сладости готовишь, ты ими дышишь». Тогда она смеялась и пыталась отмахнуться, вся в муке, с прядью волос, налипшей ко лбу, а он целовал её, будто был самым счастливым мужчиной на свете.

Когда всё было готово – и подарок аккуратно упакован, и торт остывал на подставке – она села на диван, обхватив ноги руками. В комнате становилось сумеречно, телефон лежал рядом и не издавал ни звука.

Аврора вздохнула, но снова улыбнулась. Это ведь сюрприз, правда? Просто он хочет, чтобы она подумала, будто забыл, а потом… бац! Цветы, признание, может, даже свечи?

Весь остаток дня Аврора металась между окнами и телефоном. Пекла – проверяла экран. Убиралась – проверяла экран. Даже когда пошла в душ, оставила смартфон на полочке в поле зрения, будто он вот-вот вспыхнет от весточки от него. Но он молчал. Не звонил. Не писал. Ни смайлика, ни сердечка. Ни намёка на то, что помнит, что сегодня – их день.

Она пару раз сама написала. Сперва мило: «Ты где там пропал, герой? Я уже почти собрала чемодан с любовью». Потом чуть тревожней: «Ты окей?..». Ответа не было. Только галочки. И тишина. С каждой минутой внутри сжималось что-то холодное и липкое. Не страх – нет, скорее нарастающее волнение, которое пыталась заглушить мыслями: он просто занят, он готовит сюрприз, всё хорошо. Но от этих слов легче не становилось. Наоборот – накатывала дрожь, будто предчувствие знало больше, чем разум.

– Всё, хватит, – шепнула она себе, вцепившись в коробку с тортом. – Я сама приеду. Устрою сюрприз. Посмотрю ему в глаза. Обниму, как он любит. И всё будет, как раньше.

На улице лил дождь. Настоящий – ливень с ветром, который швырял капли прямо в лицо, будто пытался остановить. Она зябко поёжилась, натянула капюшон и, прижав к груди аккуратно упакованный подарок, вызвала такси.

Машина ехала быстро, но даже эти пятнадцать минут по городу, казалось, длились вечность. Дворы тянулись бесконечно, капли барабанили по стеклу, и в этом глухом стуке её мысли становились громче. Она сидела на заднем сидении, сжимая в ладонях коробку так, будто от неё зависело всё.

Главное – не расплакаться. Главное – не думать о плохом. Главное – верить, что он сейчас… ждёт.

Аврора выскочила из такси, прижав к себе зонт, который, по иронии, открылся только наполовину. Мелкие капли дождя всё равно настойчиво пробивались сквозь ткань, цепляясь за её волосы и скользя по шее холодными пальцами. Асфальт блестел, как чёрное зеркало, отражая дрожащие уличные фонари.

Она поднялась по знакомой дорожке к крыльцу – к его дому, где за этим деревянным порогом её когда-то встречали с объятиями, теплом и запахом кофе. Сейчас – гробовая тишина. Ни света в окнах, ни шороха за дверью.

Аврора нажала на звонок. Один раз. Два. Тишина.

– Марк?.. – почти одними губами, будто боялась разрушить воздух.

Ответа не было. Даже еле слышного движения за дверью. Ни лайки, ни шагов.

Она снова нажала кнопку. Сильнее. В глазах уже начали вспыхивать тревожные мысли: может, он попал в аварию? В больнице? С телефоном что-то? Почему он весь день молчит?

И, уже на пределе, она вдавила звонок в третий раз, почти молясь про себя.

– Сейчас… секунду… – донёсся до неё голос из-за двери.

Родной. Привычный. До боли нужный.

У Авроры задрожали пальцы, не от холода – от облегчения. Он дома. Всё в порядке. Просто… просто день был суматошный, а она, как всегда, всё себе накрутила. Она выдохнула, крепче сжав в руке зонт и прижав подарок к груди. Сейчас он откроет. Сейчас она его увидит. И всё станет как прежде.

Дверь отворилась.

Марк стоял перед ней, растерянный, с растрёпанными волосами и… в одном лишь полотенце, небрежно обмотанном вокруг бёдер. Капля воды скользнула по его ключице. Он пах свежим гелем для душа, но для Авроры этот аромат уже начал пахнуть тревогой.

– Эм… Аврора? Ты… что ты тут делаешь? Разве мы не завтра с тобой гуляем? – спросил он, почесав затылок и явно пытаясь выглядеть как можно более беззаботно, но слишком уж быстро отводя взгляд.

Она замерла на пороге, промокшая, с красными от ожидания глазами и руками, прижимающими зонт и пакет с подарком к груди, будто щит.

– Ты забыл… – выдохнула она, пытаясь улыбнуться, но получилось как-то жалко. – У нас годовщина. Сегодня. Я волновалась, ты не отвечал… Я приготовила тебе сюрприз… подарок… – её голос дрогнул, и она потянулась к пакету, пытаясь удержаться за нормальность.

Но тут, как удар ножом в самое сердце:

– Зай, ты где? Я уже соскучилась… – донёсся из глубины дома женский голос, легкомысленный и… слишком знакомый.

Аврора побелела. Время будто замерло, звуки заглушились, воздух стал густым. Из-за плеча Марка, улыбаясь, словно хозяйка положения, вышла Люси. Та самая Люси – с которой они когда-то вместе ходили в кафе, которая дружелюбно обнимала её при встрече, делала милые сторис и рассказывала, как «обожает вас с Марком, вы такие милахи».

Пакет с подарком выпал из рук. Бумага шуршащим комом упала на порог, а за ней – коробка, перевязанная лентой, как сердце, отданное без гарантии возврата.

Аврора не проронила ни слова. Только один взгляд – опустошённый, убитый – и бегство. Вниз по крыльцу. По мокрым ступеням. Под ледяной дождь, что теперь казался даже теплее предательства.

Аврора бежала, не чувствуя ни дождя, ни холода, ни мокрой одежды, липнущей к телу. Сердце стучало в ушах, как набат, глаза застилала пелена слёз. Кажется, её звали по имени – кто-то кричал сзади, может быть, даже Марк, но она не слышала. Не хотела слышать. Всё внутри кричало одно: бежать.

Она сорвалась с крыльца, пересекла дорожку и… внезапно ослепительный свет фар. Резкий визг тормозов. И глухой удар.

Тело отлетело в сторону, как тряпичную куклу. В ушах зазвенело. Боль пронзила каждую клетку – резкая, жгучая, беспощадная. Она не могла дышать. Рот открылся в беззвучном крике, а затем… тишина. Беспокойная, глухая, как перед бурей. Сердце сжалось, в груди что-то хрустнуло – и всё. Просто ничего. Пустота.

А потом… вспышка. Резкий вдох, как будто вынырнула из глубины, и холодный воздух резанул лёгкие. Она очнулась, резко сев, дёрнувшись всем телом. Где она?

Вокруг – полумрак, тишина, и… пыль. Тяжёлый запах старых книг. Комната, напоминающая библиотеку – только чужую, холодную, будто забытое прошлое, запертое на века.

Аврора медленно подняла взгляд и сдавленно прошептала:

– Я… умерла?

Глава 3. Тени прошлого

«Встреча с прошлым не всегда начинается с воспоминаний. Иногда – с шепота в пыльной комнате и взгляда из тени.»

Сознание вернулось не резко – оно подкралось, как вор в ночи, на цыпочках, медленно, кусками. Сначала – холод. Не морозный, а тягучий, как будто кто-то положил мокрую тряпку ей на грудь. Потом – запах. Старый, затхлый, обволакивающий. Пыль, дерево, пергамент. Неестественное сочетание для больницы, улицы или даже морга.

Аврора медленно открыла глаза. Потолок – высокий, сводчатый, тронутый паутиной и временем. Она дернулась, но тело будто не слушалось, как после тяжёлого сна. Всё болело. Не так, как после тренировки, а изнутри, как будто кости в ней рассыпались, а потом их собрали снова, но криво.

«Я что… в музее?..»

Она попыталась сесть, зацепилась взглядом за книжные полки. Их было много. Бесконечно много. Потемневшее дерево, потрескавшиеся корешки, тома в кожаных переплётах – всё это тянулось вдоль стен, вверх, будто стремилось в потолок, к забытому свету. Воздух был тяжёлым. Не пыльным – магическим. Он звенел тишиной.

Аврора снова попыталась сесть, на этот раз у нее получилось. С трудом. Сердце билось в горле, будто требовало объяснений. Где она? Что это за место? Почему пахнет, как в антикварной лавке, но при этом где-то на уровне шестого чувства свербит тревога?

«Я умерла? Нет. Болит – значит, жива. Или… это ад? Ад для библиотекарей?»

Она покрутила головой. Никаких окон. Лишь ряды книг и обжигающее чувство чуждости. Что-то здесь было не так. Совсем. Как будто стены наблюдают. Как будто воздух запоминает.

Память пыталась собрать последнюю картину: ночь, Марк, боль, машина… Потом – тьма. Как провал. А теперь – это?

Она снова огляделась. В груди начал закипать страх, липкий, как сироп, неспешный, но уверенный. Что-то здесь приближалось. Или уже наблюдало. Она чувствовала это кожей.

«Где я, чёрт побери?..»

Сердце сдавилось ледяной рукой. То ли от страха, то ли от осознания полной оторванности от реальности. Паника не нахлынула сразу – она сначала прошла мягким шорохом под кожей, как щекотка чужих пальцев на шее, а потом уже врезалась волной, когда Аврора поняла: это место не должно существовать.

«Это сон… Это бред… Это галлюцинация. Господи, я же просто ударилась головой. Ну, ну…»

Она вцепилась пальцами в пол – деревянный, скрипучий, холодный. Слишком реальный. Дерево под ногтями, пыль в лёгких. Реальный до безумия. Даже слишком. Её разум мечется между объяснениями, хватается за рациональное, как утопающий за соломинку, – но соломинки тонут вместе с ней.

И тут она заметила это.

Движение. Едва уловимое. Не со стороны двери, не сверху. Нет. Между полками.

Сначала она подумала, что ей просто показалось. Ну, мало ли – голова кружится, зрение плывёт. Но тень… изменилась. Она вытянулась. Как будто шевельнулась. Как будто ждала, пока она заметит. Что-то было там – в темноте, в самой глубокой и зловещей её части. Тьма не просто стояла – она дышала.

Аврора замерла. Даже сердце, казалось, притихло, боясь выдать себя биением.

– Кто… здесь? – её голос прозвучал жалко. Сухо. Едва слышно.

И вдруг – лёгкий шорох. Как шелест страниц, перелистываемых ветром. Или когтей по дереву. Или шелеста одежды по полу.

Тень шагнула вперёд.

И Аврора поняла: это нечто… наблюдало за ней с самого начала.

Тень не просто вытянулась – она обрела форму. Стала чем-то. Кем-то. И этот кто-то двигался к ней медленно, почти плавно, как будто ступал не по полу, а по самому воздуху. Его шагов не было слышно. Ни шороха, ни звука – будто бы сама тьма собралась в фигуру и вышла из угла, чтобы взглянуть на неё поближе.

Аврора попятилась. Сердце не просто колотилось – оно пыталось вырваться из грудной клетки и убежать первым. Но ноги будто приросли к полу. Ни на шаг. Она не могла даже крикнуть. Только смотреть.

И вот он – в полумраке, как силуэт, сотканный из дыма и старых воспоминаний. Высокий. Худой. Черты лица расплывчаты, будто бы он существует только на границе реальности и сна. Его одежда – будто эпохи давно ушедшей. Длинный плащ, почти не отбрасывающий тени, но сам состоящий из неё. Глаза? Нет, воронки. Глубокие и бездонные. Как сама ночь. Он остановился, не дойдя до неё пары шагов. И заговорил.

– Ты проснулась, дитя заката.

Голос. Мягкий, бархатный. Пугающе спокойный. Словно шелест старинных страниц в пустой библиотеке. Он не кричал, не давил, но каждая интонация этого голоса отзывалась в ней холодом, стучавшим по костям.

– Кто ты… Что это… Что за место… – прошептала Аврора, не узнавая свой голос. Он был чужим. Таким же потерянным, как она сама.

Фигура склонила голову.

– Ты в том месте, где угасла последняя надежда Эльвенора… и где была сделана последняя жертва.

Аврора моргнула. Он говорил, будто знает её. Будто… помнит.

– Я… я просто… очнулась здесь. Я не знаю, кто ты. Что ты хочешь.

Молчание.

Потом он подошёл ближе. Она ощутила, как воздух стал холоднее, будто её обдуло ледяным ветром с другого мира. Он протянул к ней руку – нет, не руку, намёк на руку, силуэт из тумана. И не коснулся, а просто повис в воздухе между ними.

– Ты – кровь света и тьмы. Последняя. Утерянная. Забытая. И теперь – пробуждённая.

– Что?.. – прошептала она.

– Потерянная принцесса Эльвенора.

Мир вокруг захрустел. Будто треснула старая оболочка её жизни, а под ней – что-то древнее, магическое, неведомое. Она отшатнулась. Хотела сказать, что он ошибся. Что это – нелепость. Что она обычная девушка из обычного мира.

Но… Она не чувствовала себя обычной.

Он снова заговорил – голос стал глуше, быстрее:

– Тебе грозит опасность. Здесь, в этом мире, тебя будут искать. Не все помнят правду. Но есть те, кто её боялся – и до сих пор боится.

– Кто?.. Почему я?..

– Молчи. Не сейчас. Время ещё не пришло. Помни: ты – последняя. И ты вернулась. Это уже достаточно.

Он словно собирался сказать больше – она чувствовала, как слова дрожат в воздухе, срываются с губ, висят на кончике его эфемерного присутствия… но тут всё изменилось.

Шум. Резкий. Как будто сорвали замок. Где-то вдали грохнула дверь. И фигура отшатнулась – резко, с шорохом пыли, с вихрем мрака. Он посмотрел в сторону входа, потом – снова на неё.

– Я был свидетелем. Но не мессией. Пока.

– Подожди! Что ты видел? Что ты знаешь о моих родителях?!

Но призрак исчез. Просто растаял, как дым в сквозняке, будто и не было. Ни слова прощания, ни звука. Только книги на полках чуть дрогнули, словно даже они вздохнули с облегчением. Аврора осталась одна – снова. И это «одна» вдруг стало слишком отчётливым, как удар в грудь.

Пустота. Давящая, жуткая. Словно стены сдвинулись ближе, пол стал зыбким, а потолок повис над головой, готовый рухнуть. Сердце колотилось, будто пытаясь вырваться – не то из страха, не то чтобы найти хоть какое-то логичное объяснение происходящему. Она судорожно сделала шаг назад, наткнулась на книжную полку, отчего с верхней полки сорвалась пыльная книга и с глухим стуком упала на пол. Этот звук прозвучал как выстрел. Паника, как лавина, обрушилась на неё без пощады.

«Что за чёрт? Кто это был? Где я вообще? Это сон? Галлюцинация? Ад?!» – мысли бегали, сталкиваясь и переворачиваясь, как муравьи в костре.

И вот – топот. Быстрые шаги. Тяжёлые. С гулким эхом. Аврора замерла. Хотела спрятаться, но не знала куда. Слишком поздно. Дверь распахнулась с резким скрипом, и в помещение вломились трое – в чёрных мантиях, с серьёзными, напряжёнными лицами. Их взгляд упал на неё – растерянную, бледную, всё ещё не до конца осознавшую, кто она в этом новом мире.

– Вот она! – бросил один из них.

– Схватить! – приказал другой.

– П-погодите! Я… – начала она, но не успела. Руки в перчатках вцепились в неё грубо, потащили вперёд, словно мешок, а не человека. Она пыталась вырваться, кричать, требовать объяснений, но всё было впустую. Паника полностью захватила её.

Где я? Кто они? Почему я не могу проснуться?!

Перед глазами мелькали книги, колонны, отблески света, а сердце молотило в груди так, будто хотело пробить грудную клетку изнутри. Всё, что она знала, всё, что было её реальностью – исчезло. Осталась лишь одна мысль: она больше не в своём мире. И судя по всему, её здесь уже ждали.

Они вели её быстро, не объясняя ничего. Руки всё ещё сжаты чьими-то пальцами – крепкими, безжалостными. Как кандалы. Аврора пыталась дышать, но воздух в этих коридорах был слишком густым, пропитанным временем, плесенью и чужими воспоминаниями. Каменные стены замка или подземелья – она уже не различала – тянулись бесконечно. Плеск факелов отбрасывал дрожащие тени, которые казались живыми – как будто кто-то крался рядом, шепча на древнем, забытом языке. Пол под ногами – влажный, скользкий. Потолки – низкие, давящие. Как будто весь этот чёртов лабиринт дышал. И дышал ей в затылок.

«Что, черт возьми, происходит?» – голос внутри был резким, истеричным. – «Я что, в театре? Кто заказал этот грёбаный квест?»

И всё равно, где-то глубоко в груди что-то гулко сжималось. Медленно, неотвратимо. Как будто сердце пыталось сказать: «Нет, это не игра. Это слишком реально, чтобы быть выдумкой». Но мозг… мозг отказывался принимать. Он включил защиту – панику, отрицание, ступор.

«Это кома. Да, точно. Меня сбила машина. Я лежу в палате. Это всего лишь… это сон. Сон. Это просто сон. Или бред. Или побочка обезболивающего. Господи, может, я вообще в психушке? А они – санитары. Да! Это просто какие-то ролевые игры в дурке!»

Но шаги по камню звучали слишком гулко. Пальцы, сжимающие её руку, были слишком тёплыми. Боль в запястьях – слишком настоящей. Всё слишком, слишком…

Они остановились. Дверь. Старая, массивная. Железо, ржавчина, запах влаги и запертости. Один из них вытащил ключ – тот заскрежетал в замке, словно его не поворачивали веками. Скрежет резанул по нервам. Щелчок. Дверь отворилась. Её буквально втолкнули внутрь.

Комната была маленькой, почти клеткой. Каменные стены, узкое окно под потолком, через которое не проникал свет – только мутный отблеск чего-то серого, безжизненного. Кровать? Нет, деревянный топчан. В углу – кувшин с водой и металлическая миска. Всё.

Дверь закрылась за её спиной с глухим звуком, как удар по черепу. Затем – щелчок замка. Одиночество.

Аврора осталась стоять посреди этой мрачной тюрьмы, не в силах пошевелиться. Только глаза бегали по стенам, по теням, по потолку.

«Я сошла с ума» – мысль пришла неожиданно спокойно. Даже буднично. Как будто это – факт. Как будто именно это объясняло всё.

«Я не в реальности. Этого не может быть. Я не сплю. Но и не проснулась. Значит – кома. Да, точно. Я лежу в больнице, а мозг… рисует вот это. Мозг поехал.»

Она шагнула назад, осела на край топчана. Дерево было холодным, твёрдым. Поза неудобной. Ей было плевать. Она обхватила себя руками, как будто могла удержать себя от распада.

«Что со мной не так? Почему я здесь? Кто этот призрак? Почему он знал меня?»

В голове кружились фрагменты: глаза призрака, древние книги, шаги охраны, факелы, голос «потерянной принцессы»… Как пазл, где все кусочки из разных коробок. И ни один не вставал на место.

«Я не принцесса. Я не из Эльвенора. Я из Нью-Йорка. У меня была квартира, работа, Марк, чёрт бы его побрал…»

Имя вспыхнуло, как искра, и тут же погасло, оставив пустоту.

«Марк… Он изменил мне. Я… я бежала. А потом… машина. А потом…»

Аврора сжалась, вдавила пальцы в локти. Холод. Страх. Давление на грудь. Это не просто тревога – это каток. Он проходится по её разуму, стирая остатки прежнего «я». И всё, что остаётся – девочка, запертая в каменном склепе, которая не знает, где она, кто она и что будет завтра.

Мир трещал.

«Это всё неправда. Это не мой мир. Это… подделка. Или реальность. Или ад. Или…»

Голова начала кружиться. Глаза – слезиться. Воздуха – не хватало. Стены становились всё ближе. А потом… только тишина. Хрупкая. Рвущаяся на крики. И единственная мысль, чёткая, как удар в живот: если это всё на самом деле – я в полной заднице.

Она откинулась назад, позволив холодному камню стены коснуться затылка. Слёзы больше не текли – будто всё внутри иссякло. Мысли слиплись в одну бесформенную кашу, в которой невозможно было вычленить хоть что-то логичное. Всё, что казалось реальностью, превратилось в абсурд. А абсурд – в нечто пугающее. Пальцы сжались в кулаки, ногти впивались в ладони, но даже физическая боль не помогала убедить себя, что она не сошла с ума.

Накатившая усталость была почти телесной – как мокрое одеяло, наброшенное на плечи. Мысли вязли, гасли, уходили куда-то в темноту вместе с последними остатками воли. Тело подчинилось бессилию. Веки слиплись, дыхание стало тише, а сердце – тяжелее. Аврора позволила себе провалиться в эту чёрную бездну хотя бы на мгновение. Хоть на секунду. Где нет вопросов. Где не нужно думать. Где всё просто… исчезает.

Дверь со скрипом отворилась – не просто распахнулась, а словно рассекла вязкое напряжение комнаты надвое. Аврора вздрогнула, резко подняв голову, и увидела, как в проём входит женщина в платье цвета засохшей крови. Высокая, надменная, с выпрямленной спиной и тяжёлым взглядом, который сразу всаживался в самую суть. За ней – старик, худой, как коряга, с посеревшей кожей, цепким, как сова, взглядом и руками, будто из костей и пергамента. Он не смотрел – он читал. Её.

– Кто ты такая? – холодно, отрывисто. Голос женщины звенел, как натянутый металл. Без намёка на сочувствие. Без намёка на терпение.

Аврора медлила. Губы дрожали, руки были ледяными, как будто даже страх уже остыл, уступив место оцепенению. Она попыталась заговорить, но язык будто стал чужим.

– Я… я не знаю, – хрипло, неуверенно. – Я была дома. Ну… не совсем дома. У Марка. Мы… поссорились. Я ушла. Нет, подожди. Не ушла. Я видела… его с другой. Я выбежала. Была дорога. Вечер. Дождь. Потом – свет фар. И удар. Всё как в кино. Я помню боль. Очень острую. А потом – библиотека. Сумасшедшая, пыльная, странная библиотека. И… голос.

Изабель медленно подошла, остановившись в полуметре от Авроры. Взгляд тяжёлый, оценивающий. Почти хищный. Она склонила голову набок, как будто разглядывала не человека, а интересную, потенциально опасную находку.