Гросс-адмирал. Воспоминания командующего ВМФ Третьего рейха. 1935-1943

На мой взгляд, мемуары Эриха Редера, гросс-адмирала и главнокомандующего немецким флотом в 1928-1943 годах – это одновременно как его рассказ о своей жизни и тех событиях, в которых ему довелось участвовать, так и попытка оправдаться за свою службу нацистскому режиму. С одной стороны, он явно пытается объяснить другим людям, что он не виновен в преступлениях Гитлера; с другой – кажется, будто он пытается оправдаться и перед самим собой, внутренне абстрагироваться от режима, которому служил. Не раз и не два Редер подчёркивает, что он был солдатом и моряком, слугой государства, обязанность которого – выполнять свой долг и не вмешиваться в политику, – пожалуй, это свойственно всем воспоминаниям военных деятелей Третьего Рейха. Кроме, конечно, тех, чья жизнь закончилась в Нюрнберге. Но они и мемуаров не писали.Редер как личность производит впечатление крайне уживчивого и неконфликтного человека, старающегося ни с кем не ссориться. Практически про всех своих сослуживцев он пишет, что это были прекрасные люди и настоящие моряки, практически про всех своих руководителей – что они были одарёнными командирами и замечательными организаторами. Если же кто-то оказывался, хм, не прекрасным человеком и не в высшей степени профессиональным моряком, то Редер никогда не называет его фамилии – про таких он пишет «некоторые люди». Вообще, единственные, кого Редер хоть сколько-нибудь ругает (и то, крайне сдержанно) – это Гитлер и Геринг. Что ж, фюрер и рейхсмаршал Люфтваффе всё равно уже были мертвы, и возмущаться мнением Редера о себе точно не стали бы.Как и многие морские офицеры, начавшие свою карьеру на рубеже XIX-XX веков, Редер – это весьма разносторонне развитый человек: он знал английский, французский, испанский и русский языки (кстати, он участвовал в переводе на немецкий книги капитана В. И. Семёнова о Цусимском сражении), занимался редактированием военно-морских журналов, получил почётную степень доктора философии (за двухтомный исторический труд о действиях немецких крейсеров в Первой мировой войне), а в начале 1920-х годов слушал лекции не только по политологии, политэкономии, истории экономики и административному праву, но и по… бухгалтерскому учёту. В начале двадцатых карьерные перспективы немецких морских офицеров были весьма туманными; впрочем, вскоре после этого Редер получил новое назначение, а с ним – звание адмирала, так что переквалифицироваться в бухгалтеры ему не пришлось.Вообще, за свою долгую службу Редер повидал многое. Шутка ли – он лично знал примерно половину людей, в честь которых были названы корабли гитлеровского флота. С адмиралом Тирпицем он неоднократно встречался, когда редактировал «Военно-морское обозрение». Максимилиан фон Шпее во время китайского похода германской эскадры в 1897 году был старшим офицером штаба на броненосце «Дойчланд», офицером-сигнальщиком на котором служил Редер. Адмирала Хиппера Редер знал лучше всех – он работал в его штабе и вместе с ним участвовал в Ютландском сражении. Наконец, адмирал Шеер в это время командовал Флотом открытого моря – и Редер наверняка присутствовал на встречах с ним своего непосредственного начальника, Хиппера. А ещё он лично знал кайзера Вильгельма – Редер около двух лет прослужил офицером на императорской яхте «Гогенцоллерн».В Первой мировой войне на море Редер видит скорее смелое соперничество, чем безжалостную войну на уничтожение. Он говорит о давней дружбе британского и германского флотов, о заимствовании традиций, пишет о своём глубоком уважении к благородству и доблести адмирала Джеллико, командовавшего британским флотом в Ютландском сражении, и об уважении Джеллико к Шееру, Хипперу и другим немецким адмиралам. Но… разве смелое соперничество двух дружественных флотов не оборачивалось потопленными кораблями, утонувшими и искалеченными людьми? Да, корсарский поход «Эмдена» вполне может стать основой сюжета для оперы или приключенческого романа, а затопление Флота открытого моря в Скапа-Флоу – для трагической поэмы, но всё же… В Ютландском сражении англичане потеряли три линейных крейсера, три броненосных крейсера и восемь эсминцев. Немцы – один линейный крейсер, один броненосец, четыре лёгких крейсера и пять эсминцев. С английской стороны погибло 6784 моряка. С немецкой – 3039. И это только одно, самое известное, морское сражение. Многовато для смелого соперничества двух дружественных флотов, мне кажется.Автор много рассказывает о развитии немецкого флота в двадцатые годы – о подборе и обучении людей, о налаживании отношений с сухопутными войсками и гражданским населением, и о создании позитивного образа флота вообще. Конечно, он пишет и о препятствиях, которые приходилось преодолевать – из-за того, что плана долгосрочного финансирования флота не существовало, трудности с получением средств на новые корабли возникали каждый год. Например, деньги на постройку «Адмирала Шеера», второго «карманного линкора», флот пытался выцарапать в Рейхстаге примерно три года.Вообще, легко заметить, что Редер намного охотнее пишет о кайзеровском и веймарском периодах, а также о первых годах гитлеровского режима, чем о Второй мировой войне (чего можно было от него ожидать – всё-таки, он командовал Кригсмарине четыре из шести военных лет). Возникает впечатление, что измотанный войной, разногласиями с Гитлером, Нюрнбергским процессом и заключением в Шпандау Редер подсознательно хотел вернуться в относительно спокойный интербеллум и золотые годы своей юности, когда он, молодой младший лейтенант, стоял на мостике идущего в Китай броненосца «Дойчланд», делал исторические и тактические обзоры портов по пути, и ему и в голову не приходили мысли о катастрофических атаках немецких подлодок на пассажирские лайнеры, о гибели кораблей, за строительство которых он боролся, и о смертях моряков, на обучение и воспитание которых он отдал так много сил.Любопытно, что, рассуждая о политической ситуации в Германии начала тридцатых, Редер называет нацистскую партию «основанной Адольфом Гитлером». Неужели он не знал, что Гитлер пришёл в уже существовавшую партию (в политический кружок, скорее), захватил в ней власть, реформировал и полностью перестроил её под себя? Возможно, Редер позиционирует ДАП Антона Дрекслера и НСДАП Гитлера как две в сущности различные организации; если это так, то его подход достаточно интересен. Можно обратить внимание и на то, что началом Второй мировой войны Редер называет 3 сентября 1939 года, когда в войну вступила Англия. Польшу он, видимо, не считал достойным упоминания противником.В первые годы после прихода Гитлера к власти никаких разногласий с ним у Редера, занимавшего тогда пост начальника адмиралтейства, не было. Нацистское правительство с удовольствием выделяло деньги на строительство новых кораблей – ведь это повышало престиж страны и постепенно возвращало Германии статус морской державы. Сам Гитлер, с которым у Редера сложились нормальные рабочие отношения, клятвенно заверял адмирала, что войны с Англией не будет, а заключённый по его инициативе англо-германский морской договор 1935 года дал гарантии легального развития немецкого флота, отчего Редер был на седьмом небе от счастья и разве что не прыгал на одной ноге, размахивая над головой Железным Крестом на чёрно-бело-красной ленточке.Я лишний раз убедился в театральности характера и мышления Гитлера, совершенно не пригодных для серьёзного государственного деятеля, обязанного просчитывать все возможные последствия всех своих действий. Война с Англией всё же началась и перечеркнула все планы постепенного развития сбалансированного флота. Результаты действий Кригсмарине в этой войне фюрера разочаровывали. Обладая сухопутным мышлением, Гитлер, по мнению Редера, в принципе не мог полностью осознать специфику войны на море, полной случайностей (Наполеона, кстати, обвиняли в том же). В то же время, крупные боевые корабли для Гитлера были предметом государственного престижа; он ждал от них громких и решительных побед или, в крайнем случае, героической гибели в единичных поражениях, если ситуация оказывалась безвыходной – но никак не того, чтобы они гонялись за торговыми пароходами. Неудивительно, что при такой разнице между неимоверно завышенными ожиданиями Гитлера и реальными возможностями немецкого флота отношения фюрера и адмирала постепенно испортились. Редер, кстати, был старше Гитлера на тринадцать лет – похоже, что разница в возрасте только усиливала непонимание между ними.Проблема взаимоотношений Редера и Гитлера тесно переплетается с ещё двумя темами, о которых стоит поговорить – это религия в Третьем Рейхе и еврейский вопрос.Сам Редер был практикующим лютеранином, находился в прекрасных отношениях с флотским духовенством (как протестантским, так и католическим), и считал, что идеологии лучше, чем христианство, для морского офицера нет и быть не может. Проблема была в том, что нацистские вожди так не считали. Геббельс, выступавший за создание германского неоязычества, назвал защищавшего христианство Редера (по его собственным словам) «несчастьем партии». С Геббельсом был согласен и Геринг, отношения которого с Редером были предельно плохи уже из-за конкуренции между Люфтваффе и Кригсмарине. Нередки были случаи, когда Редер назначал капелланами флота священников, находившихся в оппозиции нацистскому режиму, и после защищал их от происков агентов гестапо и нападок партийных функционеров. Известно, кстати, что даже сидя в Шпандау, адмирал добился от тюремной администрации разрешения на совершение богослужений для заключённых.Насколько антисемитизм нацистских лидеров был обусловлен их эмоциональными убеждениями, а насколько – политической практикой, – сказать сложно. Гитлер говорил (по сведениям Йоахима Феста), что если бы евреев не существовало, их следовало бы выдумать – ведь Рейху нужен был враг, которого можно было бы обвинить в проблемах страны. При таком подходе уже неудивительно, что из общей политики подавления и уничтожения евреев были частные исключения. О евреях на гитлеровской службе в целом есть отдельные книги, и подробно останавливаться на этом я не стану. Дело в том, что некоторые кадровые морские офицеры имели частично или полностью еврейское происхождение, или же были женаты на еврейках. Естественно, что Редер, не желавший терять компетентных подчинённых и старых сослуживцев, заступался за них перед Гитлером и добыл для некоторых из них (к примеру, для отставного контр-адмирала Кюленталя) охранные грамоты, подписанные лично фюрером. Можно вспомнить и некоторых других известных офицеров: по сведениям В. Нагирняка, еврейские корни имел старший артиллерист «Адмирала Шпее» Пауль Ашер, впоследствии погибший вместе с линкором «Бисмарк», а Бернхард Рогге, капитан знаменитого рейдера «Атлантис», был женат на еврейке. На еврейке был женат и адмирал Гюнтер Лютьенс. Все эти люди, несмотря на их происхождение и родственные связи, занимали достаточно высокие посты, а Бернхард Рогге получил из рук Гитлера созданную специально для него награду – нагрудный знак вспомогательного крейсера с бриллиантами. Конечно, это не значит, что Редер был каким-то идейным борцом против расизма – причинами его заступничества были профессиональная солидарность и нежелание терять хороших подчинённых, на которых он привык полагаться. О трагедии Холокоста, по его словам, он ничего не знал.Второй, после Гитлера, человек, чьи отношения с Редером меня интересовали – это Карл Дёниц, командующий подводными силами и преемник Редера на посту главнокомандующего Кригсмарине. Редер и Дёниц имели разные взгляды на стратегию войны на море, и мне было интересно, отразились ли их профессиональные разногласия на их личных отношениях. В воспоминаниях Редера никаких следов личного конфликта я не нашёл; наоборот, автор отзывается о своём преемнике с теплотой, говоря о его страстной преданности службе, энергии и командирских качествах, и о его искренности и честности в отношениях с ним. Возможно, на такую оценку повлияло то, что на момент написания книги Дёниц был ещё жив (вообще, он пережил Редера) – я уже говорил об уживчивости и неконфликтности автора мемуаров. Но, скорее всего, их отношения и правда были достаточно хорошими. Впрочем, Редер и Дёниц девять лет вместе просидели в Шпандау, так что у них было много времени, чтобы помириться, если конфликт и правда существовал.После знакомства с его мемуарами у меня сложилось впечатление, что Редер вовсе не был таким убеждённым сторонником рейдерства, то есть крейсерских операций на морских коммуникациях противника, каким я привык его считать. Здесь дело не в теоретических воззрениях, а в реальных возможностях Кригсмарине – полноценных боевых кораблей в его составе было так мало, что открытая война против британского флота стала бы самоубийством. Оставалась только война против британской торговли; подводные лодки подходили для этого лучше, но в начале войны их было слишком мало. Так что использование надводных рейдеров было вполне оправданно, тем более, что большинство крупных кораблей Кригсмарине («карманные линкоры» типа «Дойчланд», линкоры «Шарнхорст» и «Гнейзенау») разрабатывались и строились именно для этого. В свою очередь, по мере дальнейшего хода войны, с совершенствованием тактики британского флота и авиации, надводные рейдеры закономерно уступили активную роль малозаметным подводным лодкам.Рассуждения Редера о правомерности подводной войны выглядят, как натягивание пресловутой ночной птицы на трёхмерную модель Земли, ну или матросских брюк на торпеду. Как он пишет, первоначально торговое судно могло быть атаковано подводной лодкой без предварительного досмотра только в тех случаях, если оно перевозило войска, шло под охраной военных кораблей или самолётов, или использовалось для передачи военной информации. Дальше начинаются частности. Если торговый пароход использовал радио, чтобы сообщить о встреченной немецкой субмарине (что прямо предписывалось инструкциями британского Адмиралтейства), то он становился частью системы военной разведки, и лодка получала право его атаковать. Если торговое судно шло без опознавательных огней, то лодка могла его атаковать, потому что его невозможно было отличить от вспомогательного крейсера. Наконец, когда британское Адмиралтейство предписало своим вооружённым торговым судам обстреливать и таранить все встреченные субмарины, немецкое командование приказало лодкам атаковать такие суда в порядке самообороны (!). А поскольку орудия могли быть установлены скрытно – то и те, на которых вооружения не было видно. При этом Редер постоянно использует выражение «мы были вынуждены». Мог бы прямо сказать «мы топили все суда противника, потому что шла война», а не заниматься казуистикой. Справедливости ради – американские подлодки на Тихом океане действовали примерно так же. Заканчивает он этот пассаж заявлением, что по обвинению в нарушении правил ведения подводной войны в Нюрнберге он и Дёниц были оправданы (кстати, Редер возмутился, когда Дёницу предъявили обвинения за тот период, когда во главе флота стоял он, Редер).Предельно странно, что в рассказе об оккупации Норвегии Редер даже не упоминает о потере крейсера «Блюхер», потопленного силами норвежской береговой обороны. Это притом, что он подробно рассказывает о причинах, по которым гитлеровское правительство приняло решение об оккупации, о важности поставок шведской железной руды в Германию, упоминает о потоплении англичанами немецких эсминцев в Нарвике, даже касается обвинений по норвежскому вопросу на Нюрнбергском процессе – но ничего не говорит о гибели новейшего тяжёлого крейсера, одного из двух, находившихся тогда в строю.Подлинной трагедией для Редера стала гибель «Бисмарка» – новейшего германского линкора, в мае 1941 года погибшего в сражении с превосходящими силами британцев во время своего первого боевого похода. Сам факт тяжёлого поражения усугублялся тем, что именно Редер принял решение отправить оперативную группу «Бисмарка» в поход в ослабленном составе – ещё два линкора, которые планировалось в неё включить, находились в ремонте, а третий достраивался. К тому же адмирал Лютьенс, командовавший соединением и погибший вместе с «Бисмарком», был давним сослуживцем и хорошим знакомым Редера.Пожалуй, именно после гибели «Бисмарка» в отношениях Редера с Гитлером произошёл перелом – фюрер утратил доверие к адмиралу, перестал верить в его способность принимать правильные решения и попросту запретил проводить операции с участием крупных надводных кораблей без своего разрешения. Успешный прорыв «Шарнхорста», «Гнейзенау» и «Принца Ойгена» через Ла-Манш, против чего Редер возражал и на чём Гитлер настаивал, понимания между ними тоже не прибавил.В итоге, мемуары Редера получились очень обстоятельными; похоже, что он опирался на свой дневник или какие-то другие заметки, когда их писал. В них довольно много специфической информации, которая обычному читателю вряд ли будет интересна – например, автор подробно рассказывает о распределении обязанностей между разными уровнями военно-морского командования в обе войны и в межвоенное время, о проблеме низкой надёжности немецких торпед в первые годы войны и о её решении, старательно анализирует влияние правильной установки минных полей на вероятность успеха высадки в Англии.Можно сказать, что «Моя жизнь» (именно так книга называется в оригинале) выглядит как официальные мемуары гросс-адмирала и государственного деятеля, но не Эриха Редера как человека. О том, что автор был женат, мы впервые узнаём только из упоминания о том, что его супруга не могла присутствовать на придворных балах, потому что её происхождение не было дворянским. О том, что у него была дочь – из упоминания об отпуске и поездке в Гватемалу, где она жила с мужем, да и то это сказано в контексте рассказа о юмористических постановках морских офицеров и карикатуре на самого Редера. Причём я не помню, чтобы он хоть раз назвал имена жены и дочери. Рискну предположить, что Редеру, как типичному служаке, даже и в голову не пришло, что его личная жизнь может быть кому-то интересна.Качество перевода, которым занимался В. Д. Кайдалов, вполне приемлемое, хотя иногда шероховатости встречаются. У переводчика есть трудности с классификацией военных кораблей и морской терминологией вообще: к примеру, torpedoboot он упорно переводит как «торпедный катер», хотя по контексту понятно, что речь идёт о миноносцах, а броненосец береговой обороны называет броненосцем береговой охраны. Schlachtkreuzer он переводит то как линейный крейсер (что правильно), то как «боевой крейсер». Кроме этого, перевод страдает от излишней русификации названий кораблей (что в серьёзной научной литературе вообще-то не принято): со «Львом» (британский линейный крейсер Lion) и «Баварией» (германский линкор Bayern) сложностей не возникло, но мне потребовалась едва ли не минута, чтобы понять, что линкор «Великий Герцог» – это Großer Kurfürst.

Знаете, чем интереснее и насыщеннее была у человека жизнь, тем сложнее отразить её в биографии. И тут есть два пути. Расписывать события в многотомном издании, или взвешенно и кратко подходить к моментам своей жизни. Эрих Редер, выбрал второй путь. И из-за этого в определенном смысле пострадала фактологическая база данных мемуаров, которая носит описательный, а не аналитический характер. Периоду войны отдано мало места, и из этих мемуаров мы не узнаем ничего нового: конфликты с Гитлером, низкие темпы строительства флота, норвежские проблемы и т.д. Причем автор тактично обходит свои просчеты: закостенелость в любви к крупному надводному флоту, отсутствие напористости в борьбе за морскую авиацию и т.д. Такой же подход относится и к событиям связанным с Нюрнбергским процессом. Поэтому основной интерес представляют собой события до 39-го года. И там есть на что посмотреть!Карьера у адмирала вышла знатная. В самом начале ему повезло, и он попал на Восточную эскадру. Это ведь целое море впечатлений: Сингапур, Китай, Япония! Тем более служить ему приходилось на мостике под началом графа Шпее. Но затем карьера сделала поворот, и он на долгое время сделался кабинетным офицером. Но и в этом качестве он нашел в себе таланты теоретика морского дела, будучи редактором морского журнала. Из под его пера вышли и немецкие переводы множества морских трудов, в том числе и монументальной «Расплаты», Семенова.Период Великой войны он провел в штабе Хиппера. Поэтому он подробно описывает большинство операций линейных крейсеров, как при обороне побережья, так и при обстреле английских портов. Не оставлен вне зоны внимания и Ютландский бой, в котором он принимал участие. Он подробно расписывает участие линейных крейсеров в начальной фазе и попытки миноносных сил в конце сражения. В конце войны он, наконец, получил в свое командование крейсер, но отметиться на нем не успел. По его словам, он слегка сожалел, что штабная работа и работа на берегу, отняло у него часть моря, когда его однокурсники вели крейсерскую войну на коммуникациях противника.Период между войнами не менее интересен. Это и роль флота в революции, это постоянная смена адмиралов, политические дрязги и исчезновение флота, как полноценной силы. В это время он занимается реорганизацией на берегу, упрощая бюрократию, при сохранении кастовости моряков. Он занимается программами обучения и отбора. А оказавшись на вершине власти, принимает эстафету в тайном строительстве флота. При этом приводятся конкретные примеры по созданию иностранных фирм и сокрытию истинных данных, в том числе и внутри страны.Данная книга, это краткий экскурс в историю ВМФ Германии с конца 19-го века и по 1943-й год. Мы можем наблюдать преемственность и эволюцию немецкой военно-морской мысли и тактики. Мы можем понять, какие фундаментальные ошибки были допущены в мировых войнах, и как это сказалось на исторической ретроспективе. Эта книга цельная картина, которая не дает детальных фактов профессионалам, но сформирует общее представление о немецком флоте для неофитов.