Полторы имперских марки

Брат с легкостью подсадил меня, дальше я карабкалась сама. Потом влез и он. Положение удобное – если бы у меня тоже было оружие и пули с серебряным сердечником. Я с тоской вспомнила коробку патронов, которые выдал нам с Петером всего-то несколько часов назад Лео.

– Убей меня сам, – попросила я брата. – Не хочу становиться такой.

– Отставить упадничество с пораженчеством, – ободряюще скомандовал он и выстрелил, почти не целясь.

Сейчас оборотни приблизились настолько, что можно было пересчитать монстров по аномально горящим глазам. Выть они перестали, зато перекрыли все пути к отступлению. Один упал, но вопрос времени, когда он поднимется. Джонас стрелял расчетливо, один выстрел – один временно выбывший. Вся соль была в том, что монстры собирались на свежую кровь со всех сторон.

Отец предупреждал, что оборотни шалят, но я плохо представляла масштабы. Куда смотрят в гарнизоне, давно пора устроить облаву! Устроят – после нашей смерти.

Джонас притих.

– Последний патрон?

– Фред, им сюда не добраться.

– К утру я все равно превращусь в сосульку.

– Иди сюда, сестренка, – он притянул меня к себе и обнял. – Теплее?

Теперь он снова стал прежним Джонасом – братом, о котором могла мечтать любая девчонка.

– Почему ты не хочешь жениться? – спросила я, как будто это сейчас было самым важным.

– А ты почему не хочешь замуж?

– Я люблю быть ищейкой. А тебе проще, не надо бросать карьеру. Заделал жене детишек, и служи себе дальше.

– Это ты так думаешь! – горячо возразил он. – А кто будет воспитывать? А потом, когда дети вырастут, а я уйду в отставку, придется жить с женой тут? Посмотри на отца с матушкой.

– А что? Он в ней души не чает, а она – в нем.

– Где же я возьму такую, чтобы и души во мне не чаяла, и жить согласилась в Драконьем Логе? Что у меня будет за брак? А если ты первая выйдешь замуж, то тебе достанется все поместье.

– Ах ты вредина! – не выдержала я. – Завещание видел?

– Краем глаза, – признался брат и без предупреждения выстрелил.

Монстр подобрался почти на расстояние броска. А мы и не заметили, грея друг друга. Последний патрон.

Я присела, доставая нож, и… успела в последний момент: второй полз по склону, нож воткнулся прямо в горящий глаз, но монстр не остановился, хоть и взвыл, как бешеный. Теперь у нас не было оружия. Джонас примерился и пнул его в морду сапогом. Тот с ревом покатился вниз.

– Надо помолиться.

– Отставить упадничество с пораженчеством, – повторил уверенно Джонас. – Гадалка нагадала, что я умру в своей постели в весьма преклонном возрасте. Помнишь, как мы играли в осаду? Ищи камни покрупней.

Как удивительно возрастает выносливость и сила рук, когда от этого зависит выживание! Камней было много, я подносила их к обрыву, а Джонас прицельно метал в ползущих тварей. Но и это не спасало, монстры быстро передислоцировались, нам же перетаскивать камни было трудней. Когда я наклонилась за очередным камушком, рядом возникла тень. Развернуться уже не успею, хоть предупредить.

– Джонас!

– Вообще-то Маттиас, фроляйн Штальм, – сказала тень знакомым голосом. – Никак не ожидал найти вас в горах в столь изысканном окружении.

– Капитан Эггер, – с облегчением выдохнула я.

– Доложите обстановку, лейтенант, – уже без тени усмешки потребовал он, открывая свой счет поверженным монстрам.

Как стрелял Эггер, я уже видела. Джонас – еще нет, зато уважение к капитану у него возникло сразу. И пули, кажется, у контрразведчика были с серебром.

– Заберите нас отсюда, и я доложу.

– Да вы собрали оборотней чуть не со всех отрогов, надо пользоваться. Уж раз взялись быть приманкой, будьте.

– Капитан, заберите в безопасное место сестру. Она здесь по моей вине, значит, и приманкой останусь я, – вмешался Джонас.

– Прекрасно, – тут же согласился Эггер. – Три минуты продержитесь?

Не дожидаясь ответа, он схватил меня за руку, краткий миг дезориентации – и вот мы уже напротив незабвенного люкса в гостинице Вильямсштада.

– Ключ от номера фроляйн, – рявкнул Эггер портье – тому самому, что дежурил в ту грозовую ночь.

– Фроляйн?? Господин капитан??? – его глаза округлились почти как памятные полторы марки. – Но… госпожа баронесса…

– Что? – уже тихо, но с ощутимой угрозой спросил капитан.

– Забрала вещи фроляйн и закрыла счет, – проблеял тот.

– Ключ от свободного номера, – он посмотрел на меня и бросил на стойку деньги. – Ужин в номер и врача – немедленно.

Меня в это время накрыла такая усталость, что, казалось, я свободно лягу на пол в центре холла и не пошевелюсь, даже если об меня кто-нибудь споткнется.

– Этаж первый или второй? – засуетился портье.

Эггер что-то сказал, я не расслышала, подхватил меня на руки и, ворча, что так он в три минуты не уложится, рванул к какой-то двери. Портье оказался там впереди него, отпер номер и поправил покрывало, прежде чем туда сгрузили мое безвольное тело.

– Не прощаюсь, – было последним, что я расслышала, погружаясь в странное полузабытье.

Кажется, вокруг меня кто-то ходил. Вроде бы я слышала «мало ей по башке приложили» и «может, добавим?» Возможно, кто-то гладил меня по спутанным волосам и требовал сиделку. Все было так смутно, пока уверенный голос не произнес:

– Ну полно-с, это лишь переутомление. Боевая девица. А не забрать ли ее в клинику, уж там я сам прослежу, чтоб она соблюдала режим. Да-с, так и сделаем.

Я подскочила с воплем «нет!»

– Вот-с, что я вам говорил, – продолжил, не меняя тона, с а м Клаушвиц. – Дали бы ей отоспаться, к утру была бы как новая-с. Паникеры.

Говорил он это Эггеру, Ульрике и моему брату, которые смотрели на меня со смесью радости и недоверия. В разных, конечно, пропорциях. Джонас даже не выглядел потрепанно, хотя по горам лазил наравне со мной. Только фуражку где-то потерял. Но главное, конечно, что цел. И Эггер тоже.

– Герр Клаушвиц, что вы порекомендуете сейчас для полного восстановления сил? – деловито спросила Ульрика.

– Чашку куриного бульона, раз вы так настаиваете, – целитель хитро взглянул на нее. – И оставить в покое до утра. Фроляйн, если не хотите утратить дар полностью, ведите себя осмотрительней, – добавил он для меня и вышел.

– Нет, он просто не знает, что если оставить тебя до утра, случится еще что-нибудь, – покачала головой Ульрика. – Я побуду тут.