Питер – Юг

1

Пройдя Университетскую набережную, я повернул направо и пошагал прямо по Дворцовому мосту. Небо на восходе было окрашено в тёплые утренние оттенки. Справа на другой стороне Невы возвышался купол Исаакиевского собора, таявшего в фиолетовой дымке утреннего города. Дойдя до центра моста, его самой высокой точки, можно было услышать гул города, который был характерен только для часов раннего утра и не перебивался шумом транспорта и дневной суеты. Под мостом лениво проплывал маленький баркас, оставляя за собой белую стрелку пены, он застенчиво мигал золотистыми бортовыми огнями. Мой пеший путь лежал с Васильевского острова до станции метро «Адмиралтейская». Летние каникулы только начинались, и я беззаботно уезжал на юг. Мне некуда было спешить, и более всего, перед отъездом хотелось прогуляться по любимым местам монументальной северной столицы, в которой так недолго гостит летнее тепло, не спадающее даже ночью.

Этюдник за спиной и большой походный рюкзак – вот и всё, что у меня было с собой. Теперь меня ждала подготовка к диплому и свободное лето перед ним. Этот промежуток времени я надеялся использовать для поисков своего художественного стиля. Его, по моему мнению, можно было найти, только проведя время на природе, вдали от суеты и лишнего шума. Более пяти лет, проведённых в стенах академии и жизни в культурной столице, так и не привели меня к индивидуальности в творчестве, хотя художественное ремесло я отточил до уровня, дающего мне возможность работать, не задумываясь о процессе, и сразу же воплощать нужную идею на холсте. Там, на юге, в глухом горном посёлке, вдали от цивилизации, на лоне природы, я, вероятно, смогу ощутить связь с природой и понять своё истинное предназначение в живописи.

Перейдя мост, я вышел на Дворцовый проезд. Подходя к Малой Морской, услышал машинный запах метро, скользящий вдоль фасадов старинных зданий, он нёс за собой ассоциации металла, скорости и глубины. Свернул с Малой Морской на Кирпичный переулок и спустился в подземку.

Людей на эскалаторах почти не было. Работали только две ленты, одна тянула наверх, вторая вниз. Вскоре я был на вокзале. Утренние лучи солнца очерчивали оранжевые диагонали по перрону.

Через полчаса был подан состав направлением до Анапы. Соседей по купе не было до самого Белгорода. Я мог спокойно заваривать жгучую лапшу, включать кондиционер, слушать музыку, читать книги. Но за всю дорогу я так до конца ничего и не прочёл. В начале пути любовался видами за окном. Изумрудные долины сменялись лесополосами и маленькими попутными станциями. Передо мною более не было мольберта и холста, не нужно было никого рисовать и анализировать увиденное. Я просто наслаждался сменяющимися пейзажами просторов средней полосы России.

К вечеру мы проехали станцию Россоши. Стало понемногу темнеть. Состав пронзал бескрайние поля, вдали которых виднелись маленькие посёлки. Локомотив дал предупредительные гудки, и вагон стало подёргивать вперёд, мы набирали скорость. Я отметил это событие чаепитием. Свидание с самим собой в пределах маленького купе состава, несущегося по русской равнине с севера на юг.

В кружку были брошены сухие травы вперемешку с чайными листами, небольшое количество ягод смородины и голубики были помяты и брошены туда же. Далее ароматный сбор был непременно залит крутым кипятком, сдобрен щепоткой острого перца и замотан полотенцем для большей пропарки. Через двадцать минут полотенце было снято. Купе наполнилось ароматами свежезаваренного чая и полевых трав, которые так идеально подходили к виду из окна.

Огромная золотистая луна висела над горизонтом, залитым сиреневым цветом. Колёсные пары стучали в устоявшемся ритме. Из соседнего купе доносилась ностальгическая мелодия Олимпиады-80. Соседи, пожилая пара из Москвы, скорее всего, смотрели документальную программу или же просто вспоминали молодость. Чаепитие закончилось смакованием ягод, оставшихся на дне стакана, напоминающих по вкусу и аромату витаминные драже из детства.

Вскоре совсем стемнело, вагон, качаясь, продолжал своё путешествие на юг. Я заперся и устроился на нижней полке, оставив свет на соседней койке. Смотрел в верхнюю часть окна, в котором проскакивали световые вспышки фонарей и путейных прожекторов. Резкие толчки вагона и дневной свет разбудили меня. Я окончательно проснулся, посмотрел на часы. Было начало полудня. Проспал долго. Поезд вновь разогнался, мы только что покинули Липецк. В дороге оставалось пробыть чуть менее суток. Приведя себя в порядок, позавтракал с важным видом перед самим собой, достал книгу. Начал читать текст. Сосредоточиться было сложно.

Второй раз я проснулся в девять вечера с книгой в руках, которую так и не осилил. В купе уже были соседи. Снова привёл себя в порядок, что-то перекусил, залип в телефоне и опять уснул. Моё подсознание воспользовалось свободным временем, дало мне возможность отдохнуть, и я безмятежно спал до четырёх часов утра.

Наконец-то мы промчали через Ростов-на-Дону. Солнце ещё не взошло. Небо было светло-голубого оттенка. На восточной стороне горизонта висела утренняя звезда Венера. Она сияла жемчужным оттенком, отражаясь на безмятежной глади Дона.

Ещё через час или два мы оказались в кубанских степях. Плотный южный воздух окрашивал горизонт в фиолетовые и розовые оттенки. Перед нами проносились то бескрайние подсолнечные поля, то золотые равнины пшеницы, местами прерываясь на ярко-жёлтые рапсовые посадки. Вагон наполнялся духотой. Я собрал все свои вещи. После короткой остановки в Краснодаре нужно было успеть выйти на железнодорожной станции станицы Северской и оттуда на перекладных добраться до конечного пункта маршрута.

2

До моей остановки оставалось менее получаса. Нагрузившись рюкзаком и этюдником, я попрощался с соседями по купе, так и не познакомившись с ними.

В тамбуре стояла духота. Поезд тормозил и подкрадывался к нужной станции. Я поймал себя на мысли, что до сих пор нахожусь в окружении мастерской и мольбертов. Где-то за спиной что-то говорит мой педагог по живописи, тут же запах красок вперемешку с образом метро и студенческой кафешки. Надо мной ещё плывут верхушки зданий величественной питерской архитектуры. Моё сознание пока не могло воспринять перемену обстановки.

Состав медленно остановился, я сошёл на перрон. Узкая и потрескавшаяся полоска асфальта раскалилась под южным солнцем, как сковородка. Быстро найдя попутный автомобиль, я добрался до автовокзала.

Как оказалось, до нужного мне посёлка шли прямые маршруты. Нужно было дождаться небольшого пазика с номером маршрута 124. Впопыхах взяв билет, я наконец-то облегчённо выдохнул и оглянулся вокруг, до отправления оставалось около часа. Маленький автовокзал не был оборудован залом ожидания и тем более кондиционером. На улице стоял раскалённый южный воздух, он именно стоял и никуда не двигался. Нужно было поскорее идти в ближайший маркет и с видом небывалого интереса выбирать продукты, растягивая время и наслаждаясь прохладой кондиционера. Блуждая по магазину с рюкзаком наперевес и растягивая время у отдела с молочкой, я, конечно же, привлёк внимание продавцов. Сначала мне предложили помощь в поиске нужного товара. Потом один из работников стал наводить порядок прям напротив меня, искоса наблюдая за мной. Когда до отправления автобуса оставалось около десяти минут, я наспех побежал на кассу и далее к автобусу, пробираясь сквозь плотный жар, подымающийся с раскалённого асфальта.

Рейсовый автобус стоял на остановке уже достаточно долгое время и разогрелся до предела. Свободной была только правая половина салона, которая засвечивалась прямыми лучами солнца. Решив не растягивать удовольствие, плюхнулся на горячее сидение кресла, обтянутое чёрным дерматином. Через мгновение подошёл контролёр, проверил билеты у всех пассажиров, попутно огрызаясь на одного перегревшегося пассажира. Уставший от духоты попутчик жаловался на неудобное расписание: «Да и вообще, что за формальности, тут и так все друг друга знают, зачем ещё билеты проверять».

Наконец-то автобус тронулся, и в то же мгновение в открытые окна и люки стал просачиваться свежий воздух. Он, конечно же, был горячим. Но по сравнению с тем, что было в салоне, показался настоящим глотком свежего кислорода, который охлаждал уставших от духоты людей.

Автобус медленно брёл через проулки маленького городка, потом выехал на большую междугороднюю трассу. Свернул куда-то в поля, которые на горизонте заканчивались синими полосками гор. Вокруг проносились поля злаковых культур: кукуруза, рапс сменяли друг друга. Мне стало тоскливо, вокруг уже не было знакомых мне людей, переулков и проспектов. Предстояло привыкать к новым реалиям жизни. «Скорее всего, мне станет одиноко, и я сбегу через неделю на побережье или обратно в Питер, а может, в Москву или к другу в Мурманск». Подумал я сам про себя и опёрся головой о соседнее кресло.

Наш пазик набирал скорость и стал перекатываться с одного подъёма на другой. Потом пустился в затяжной спуск, и мы оказались в лесном массиве. Узкая двух полосная дорога проходила сквозь лесные заросли. Листья деревьев разной породы, в основном дуба, осины и граба, были покрыты толстым слоем придорожной пыли. Воздух, врывающийся в люк, стал заметно прохладней, чувствовался запах сырости и пыли.

Проехали ещё одну станицу, кажется, это была Смоленская, после неё оставался посёлок Мирный и конечный пункт – село Тхамаха.

Равнины и поля остались позади. Автобус неспеша трясся по грунтовой дороге, с разных сторон появлялись и исчезали лесистые холмы и горы. Отовсюду доносился треск цикад, казалось, что мы едем на море, но до него было около пятидесяти километров. При сильном желании до ближайшего побережья можно было добраться и пешком горной тропой, преодолевая высоты в районе пятисот метров. Но конкретно сейчас такого желания у меня не было, но планы стали потихоньку проявляться.

Вскоре мы выехали из лесной дороги и оказались на центральной улице посёлка, притащив за собой шлейф дорожной пыли. Нас встретила собака, лежащая у остановки. Она лениво поднялась на свои худые лапы, недовольно покосилась в нашу сторону и побрела в сторону местного ларька.

Я быстро поднялся с кресла и в тот же момент заметил, как все винты этюдника скрутились от монотонной тряски и укатились в конец автобуса, под крайнее боковое сиденье. Не теряя времени, быстро собрал их и выскочил из салона. На плечах висел рюкзак и этюдник, в одной руке был пакет с припасами, в другой – горсть алюминиевых барашек и винтиков. В тот самый момент я пожалел, что не взял с собой акварельный набор, который бы спокойно поместился в мой рюкзак. Но было уже поздно что-то менять.

Усевшись на бордюр у остановки и прикрутив все винты обратно, я созвонился с хозяином съёмного домика. Пройдя пару переулков, получил ключи от своего нового и довольно аскетичного жилья. Распахнув дверь небольшой хатки, услышал стойкий запах сырости. Заходить внутрь было страшно. Низкие потолки были параллельны кривым и вздутым полам. В дальней комнате у окна, которое почти уходило в землю, пророс маленький росток деревца. Закрыл дверь обратно. Разложил вещи на деревянной лавочке, поднял голову к небу и стал разглядывать лучи света, пробивающиеся сквозь листья виноградника. В этот момент мне всего лишь хотелось принять душ в своей родной квартире или даже так: проснуться, принять душ и выпить чашечку кофе без сахара, откусив кусок холодного мороженого, а не вот это всё.

3

Собравшись с мыслями и найдя на дне своего сознания маленькую решительность, которой в принципе уже некуда было деться, я всё же решил снова изучить свой домик. Вооружившись походным фонариком, распахнул дверь и прошёл в коридорчик. Оказался в комнате достаточно прохладной и тёмной. Свет падал только из маленького помутневшего окошка, рядом с которым пророс побег ясеня. Была ещё одна комната за дровяной печью, в которой лежала разобранная металлическая кровать, пара матрасов, скрученных в рулон, кастрюли и сковородки, закатившиеся в угол. Слева от коридорчика находилось небольшое помещение, что-то вроде веранды. «Мрачно и прохладно», – подумал я. Время в новой обстановке пролетело быстро, нужно было придумать, как переночевать первый день. Старые матрасы с пятнами и разводами не внушали особого доверия и желания на них спать, да и постельного белья я собой не брал. Из тряпок у меня с собой было только большое пляжное полотенце, старая плащ-палатка и полотенце поменьше. Вышел во двор, осмотрел свои владения: всё было заросшее травой. У стен притулены инструменты. Вокруг валялись какие-то куски шифера и железяки.

Мой интерес стали подогревать любые плоскости, на которых можно было поспать. Перевернув половину дворового хлама, нашёл старую деревянную дверь, сколоченную из досок. Учитывая моё творческое начало, в голову пришла самая романтичная и забавная идея. Я затащил дверь на плоскую сторону крыши и провёл там всю ночь. С собой взял подзорную трубу, радиоприёмник, плащ-палатку, служившую одеялом, и большое полотенце как тонкий слой комфорта между мной и дверью. Хорошо, что перед крышей росла огромная яблоня, и я был визуально закрыт от домов напротив, не смущая соседей своей странной выходкой в первый день знакомства.

Покрутившись под плащом то в одну, то в другую сторону, я понял, что не смогу уснуть, и скинул его с себя. Передо мной разверзлась огромная бесконечность. Крупные яркие звёзды с синим и пурпурным свечением свисали прямо над моей головой. Между ними были звёздные скопления поменьше, а за ними совсем маленькие. Казалось, что можно просунуть руку между этими сияющими пузырьками и потрогать их, словно драгоценные камни. Я замер… Передо мной была бесконечность… Самая настоящая, с глубоким и непрерывным пространством. И всё-таки как мы близки к бесконечности, достаточно всего лишь поднять свою голову вверх, устремить взор на небо, и исчезает всё мелкое, ненужное, бытовое. Всё временное, о чём нас заставляют думать, переживать и тратить время впустую, превращается всего лишь в маленькую полоску горизонта, находящегося чуть ниже уровня наших глаз.

Ночью во время бессонницы время летит незаметно. Философские мысли и откровения атакуют со всех сторон. Когда я посмотрел на экран мобильника, было уже почти три часа утра. Воздух становился всё более сырым и прохладным. Завернувшись в плащ, мне удалось уснуть, проспав до девяти утра.

Позавтракав, я собрался с мыслями и спросил самого себя: почему я не поинтересуюсь у хозяина насчёт нормального матраса и постельного белья? Приведя себя в порядок, прошёл до соседней калитки, стал стучать в забор. Наконец-то вышел дед Толя.

– О, художник, как отдых, как воздух? У нас он тут самый чистый, и комаров даже нет по ночам, – бодро и позитивно приветствовал он меня. Мой скептический настрой немного спал.

– Здравствуйте, да, действительно, вы правы, воздух чистый, ночи прекрасны, комаров нет, матраса и белья у меня тоже нет, к сожалению, – с придурковатой улыбкой ответил я.

– Ой! Да! Да! Да! Точно! Как же я забыл! Совсем из головы вылетело! Как я мог! То картошку от жуков почисти, то детям кабачков собери, то за женой съезди к своякам. Вы же меня предупреждали, что приедете налегке, только с красками и как его там, «тютьником». Точно, у вас с собой только «тютьник» должен быть. Простите меня, пожалуйста, сейчас я вам всё выдам, жена перед отъездом всё приготовила, отгладила, а я совсем забыл. Простите ещё раз, идите домой, я всё принесу.

Через мгновение у двери домика лежал старенький, но чистый матрас, пара шерстяных одеял и наволочки. Всё было идеально сложено, так идеально, что я даже в армии не видел таких симметричных и плоских квадратиков. Ещё через мгновение появился маленький холодильник с покосившейся дверцей, старый советский ламповый телевизор, который работал почти без звука. Потом дед Толя принёс огромный таз с кабачками, совсем молодой картошкой и ароматным зелёным луком. Между кабачками скромно лежала бутылка из плотного стекла с годовалым красным сухим вином.

– Да, иногда нужно просто спросить и не переживать ни о чём, – подумал я про себя.

– Так я сейчас вам тут проведу небольшую экскурсию. Чем вы тут владеете, – с энтузиазмом продолжил дед. – Вот тут, смотрите, раньше тут была летняя кухня, – перед моим взором предстала конструкция из покосившихся деревянных балок. – Сейчас мы туда проберёмся, – кряхтя и напрягаясь, прокладывал себе путь хозяин через заросли винограда и травы. – Вот, вот, смотрите, вот она, печка, на ней вы и будете готовить, электроплитки в этом дворе не предусмотрено. – А вон там, а что там? – спросил дед Толя сам у себя. – А-а, точно, там летняя баня была, можете её восстановить, если хотите. Вот у дома кусок шифера прислонён, за ним всё инструменты будут: и топор, и тяпка, и коса. Возможно, черенки у них у всех прогнившие, вы будьте поосторожнее. Если что, берёте любую толстую ветку и втыкаете в любую железяку с дыркой, вот вам и инструмент. Так, ну в принципе всё. Почистить сами всё сможете, я надеюсь. Мне-то нужно свою ласточку чинить, послезавтра жену с внуками от свояков забирать. А! Вы вот знаете, ещё что, запишите мой номер на всякий случай, вдруг меня дома не будет, – дед Толя выпрямился во весь рост, его крупные жилистые кисти рук упёрлись в пояс, он внимательно смотрел куда-то в небо, щурясь от солнца, и диктовал цифры. Казалось, что кто-то в небе ему показывает табличку с номером, а он его просто диктует. – Всё! А! Нет! Не всё. Вот ещё что, родной, смотри, ты как почистишь двор, позвони мне или напиши, я тебе шланг со своей колонки перекину, у тебя всегда тут будет свежая вода. Ну всё, давай не прощаемся. Я тут рядом, если что. Почти в одном дворе живём, – перешагивая через высокую траву в огромных сапогах, дядя Толя тихо удалился домой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.